| 360 г. в К-поле под давлением императора, стремившегося начать юбилейный, 10-й год своего правления с провозглашения церковного мира, аримино-никская омийная формула была подписана всеми делегатами Селевкийского и Ариминского Соборов. Омиусианские делегаты, на к-рых И. возлагал столько надежд, малодушно отказались от своего главного термина μοιοσιος и приняли омийную формулу. По свидетельству И., имп. Констанций принудил епископов подписаться под угрозой ссылки ( Hilar. Pict. Contr. Const. 15). В январе - феврале того же года, после К-польского Собора, провозгласившего анафему всем ересям, противным новой к-польской, т. е. аримино-никской, вере, против лидеров омиусиан были выдвинуты канонические обвинения, в результате чего многие из них, в т. ч. Македоний К-польский и Василий Анкирский, были отправлены в изгнание, на их кафедры назначены арианские епископы ( Sozom. Hist. eccl. IV 24; Болотов. Лекции. Т. 4. С. 80). Однако, удаляясь в ссылку, они отозвали свои подписи и снова могли проповедовать «подобосущие» Отца и Сына ( Philost. Hist. eccl. V 1). Т. о., в результате Селевкийского и Ариминского Соборов немногочисленная партия омиев (акакиан и евсевиан) восторжествовала над большинством делегатов обоих Соборов ( Hilar. Pict. Contr. Const. 15). Хотя И. не подписывал омийных формул, он не испытал на себе к.-л. репрессий со стороны властей. Неизвестно, дошло ли его послание до имп. Констанция, однако в янв. 360 г. он получил отказ в личной аудиенции и в публичном диспуте относительно того, как следует мыслить о Сыне Божием по Свящ. Писанию. Вероятно, его длительное присутствие в К-поле и связи с омиусианами вызвали большие опасения у Сатурнина Арелатского и др. придворных арианских епископов, которые, по сообщению Сульпиция Севера, убедили императора отдать приказ о возвращении И. обратно в Галлию как «сеятеля раздора и возмутителя Востока» (quasi discordiae seminarium et perturbator Orientis - Sulp. Sev. Chron. II 45). Это было сделано «без помилования от ссылки» (absque exsilii indulgentia - Ibidem), т. |
| До сих пор мы имели в виду лишь фрагменты т.н. 2-й группы. Что же касается до фрагментов 1-й группы, то доказательства их принадлежности в полном составе к «историческому труду» Илария являются еще более шаткими. Основание, по которому признают принадлежность этих фрагментов Иларию, заключается в том, что «так как первая группа фрагментов в большей части (III, VIII, IX, V, VII), прямо касается ариминского собора, а группа, имеющая приписки, лишь косвенно относится к ариминскому собору: то естественно предполагать, что и первая группа извлечена из исторического труда св. Илария». 3357 Нетрудно видеть, что это основание покоится исключительно на свидетельстве Иеронима, что «книга» Илария против Валента и Урзакия содержала в себе истории ариминского и селевкийского соборов. Но признавая полную авторитетность за этим свидетельством Иеронима, можно однако сомневаться, нужно ли понимать это, по выражению Schanz’a, «неопределенное и растяжимое» 3358 замечание Иеронима о содержании книги Илария в строго-буквальном значении. Мы нисколько не встанем в противоречие с этим свидетельством, если допустим, что книга Илария содержала не собственно истории аримино-селевкийского собора, а выясняла исторически ход той коварно-политической работы, какая велась армянской партией (в частности Валентом и Урзакием) для достижения унии востока и запада, осуществленной на ариминском соборе. Насколько это допущение вполне гармонирует с содержанием как 1-го («введения»), так и Х-го («заключения») фрагментов Илария, настолько же затруднительным представляется примирить с данными этих несомненно-принадлежащих Иларию фрагментов гипотезу, что в состав исторического труда Илария входили и документы, появившееся уже 5–6 лет спустя после ариминского собора. Имея в виду подробнее раскрыть эту мысль ниже, мы пока отметим, что гипотеза о происхождении «книги» Илария об ариминском соборе спустя несколько лет после этого факта отчасти противоречит уже известному нам свидетельству Руфина, что данное сочинение |
| местах. 64 Эта память св. Артемия указывается в Уставе и Месячной минее; в М.В.С. – две памяти: Артемона, епископа Селевкийского, и Артемия епископа Селунского; в Х.М. только память Артемона, епископа Селевкии Писидийской. «Месяцеслов Востока» утверждает, что Артемон Селевкийский есть одно лицо с Артемоном Селунским и что в славянских Уставах с XIV в. находится одно имя Артемона или Артемия Селунского вместо Селевкийского (первоначально стояло: селеоукинского, из чего легко явилось: селоунского). 65 Существует трогательный обычай, особенно в Москве, в день Благовещения, как день возвещения свободы всему миру, выпускать из клеток птиц на волю. Простой народ почитает этот праздник, как один из самых больших; в этот день считают тяжким грехом заниматься хотя легкой работой; но верованию простолюдина, даже птица в этот день не вьет себе гнезда. Верят также, что на Благовещение, как и на другие великие праздники, играет солнце при своем восходе. У воров существует такое грубое суеверие: если кому удастся украсть накануне Благовещения, то целый год у того будет успех в воровстве. – Есть обычай раздавать народу в праздник Благовещения неосвященные и невынутые просфоры; этот обычай возник из полу-языческих и полу-христианских воззрений и доселе связан у нашего простонародья с разного рода повериями, а потому не должен быть поддерживаем, где существует, но должен быть уничтожаем (Рук. д. сел. паст. 1886, 14). – В виду существования в некоторых селах Самарской епархии суеверного и сопровождающегося различными непристойностями обычая раздачи приходскими просфорнями, в день праздника Благовещения, народу просфор, якобы «для благословения хлебного засева», Самарской Духовной Консисторией, согласно резолюции местного Преосвященного, строжайше воспрещено просфорням приготовлять просфоры на праздник Благовещения, для соблюдения неразумного и суеверного обычая в народе, а священникам предписано, чтобы они разъяснили своим прихожанам, что урожай хлеба зависит от благословения Божьего, которое нужно испрашивать усердной молитвой, при доброй истинно-христианской жизни. |
| епископы должны были собраться в Аримине, восточные - в Селевкии Исаврийской (см. ст. Аримино-Селевкийский Собор ). При этом имп. постановлением предписывалось явиться на Соборы всем епископам. На местах это было истолковано так, что под «всеми» имеются в виду не только действующие, но и «опальные» епископы, и это дало возможность Е. прибыть на Собор в Селевкии ( Sulp. Sev. Chron. II 42. 3). Поначалу Е. примкнул к партии крайних ариан во главе с еп. Акакием Кесарийским ( Philost. Hist. eccl. IV 11; Socr. Schol. Hist. eccl. II 38). На заключительном заседании Собора 30 сент. 359 г. омиусианским большинством Е. был низложен с Антиохийской кафедры, и на его место тут же был поставлен некий Анниан ( Socr. Schol. II 40; Sozom. Hist. eccl. IV 22). Е. вместе с Акакием Кесарийским направился в К-поль к находившемуся там имп. Констанцию с жалобой на действия Селевкийского Собора. Здесь он встретился с посольством Ариминского Собора во главе с епископами Валентом Мурсийским и Урсакием Сингидунским, предоставившими императору омийскую исповедальную формулу, и примкнул к ним. Вскоре сюда же прибыло и офиц. посольство Селевкийского Собора во главе с епископами Василием Анкирским, Евстафием Севастийским и Сильваном Тарсийским. На состоявшемся в присутствии императора диспуте победу одержали омии во главе с Урсакием и Валентом. Омиусиане вынуждены были отступить, и в ночь на 1 янв. 361 г. все присутствовавшие епископы подписали ариминскую формулу. Когда был зачитан отрывок одного из приписываемых Е. сочинений, где выражается идея о неподобии Сына Отцу, Е. поспешил отречься от этих слов, заявив, что эти слова принадлежат Аэтию, что и было подтверждено последним ( Спасский. 1914. С. 402-403). Т. о., Е. удалось вернуть расположение императора. С приходом к власти имп. Юлиана Отступника (нояб. 361) политика Е. в отношении аномеев изменилась. Имп. Юлиан, памятуя о дружбе своего покойного брата цезаря Галла с Аэтием, вернул последнего из ссылки. Е. пригласил Аэтия в К-поль и одобрил рукоположение его во епископа, в к-ром сам участия не принимал (Ibid. |
| Всегдашняя верность Запада никейской вере, осуждение второй Сирмийской формулы западными епископами, надежды, возлагаемые на Запад Иларием, которыми, без сомнения, он делился с представителями партии большинства на Селевкийском Соборе, – все это ободряло омиусиан, возбуждало в них надежду на поддержку западных уполномоченных Ариминского Собора и заставляло с нетерпением ожидать их прибытия в Константинополь. Между тем, в Аримине произошло нечто неожиданное как для омиусиан, так и для самого Илария. Вследствие правительственного давления, обманов и вероломства главарей правительственной партии Урзакия и Валента, весь Запад во главе с известным борцом против арианства Осией Кордубским на Ариминском Соборе капитулировал перед арианством, подписав омийскую формулу, выработанную в Нике Фракийской. Для представления результатов Собора императору в Константинополь прибыла делегация его, в составе которой находились Урзакий, Валент, Магдоний, Мегазий, Гаий, Иустин, Октат, Марциал, Сатурнин Арелакий и др. Можно себе представить разочарование и возмущение Илария и омиусиан, когда они узнали о принятии омийской формулы Западом и когда увидели, что легаты западного Собора находятся в общении с арианами и не вступают в общение с ними. Такой оборот дела представлялся нм настолько невероятным, что они сначала объяснили его себе недоразумением и неосведомленностью западных и решили открыть им глаза на действительное соотношение сил на Востоке. Вожди омиусианской партии во главе с Сильваном Тирским обратились к делегатам Ариминского Собора с посланием, в котором сообщали им, что ариане, с которыми они вступили в общение, осуждены на Селевкийском Соборе более, чем ста епископами, что и в Константинополе они отреклись только от Аэция, но не от своей богохульной доктрины, и просили их не дать торжества ереси в пределах Церкви своим общением с нечестивыми. Прилагая при этом документы, изобличающие сущность учения аномеев, авторы послания просили ариминских делегатов как можно скорее сообщить обо всем происходящем на Запад. |
| Беседа на Преображение Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Святого Василия, епископа Селевкийского 145 Едва лишь солнце бросает лучи свои на землю, как, затемняя сонмы звезд и уничтожая блеск луны, яснейшим сиянием своим отнимает возможность созерцать сии светила, прекращает течение ночи, разгоняет светом мрак и все облачает прелестями света; и хотя оно одно, но освещает лицо всего видимого мира. Однако же, несмотря на то, что солнце отличается такими свойствами, этим еще не доказывается, что сияние его есть высшая степень света: ибо на него дерзают смотреть смертные очи, и облако, заслоняя большей частью, ослабляет солнечные лучи, даже тенистая роща уничтожает свет; наконец, ночь разделяет время поровну с солнцем. Не таков свет Господень (нечестиво даже сопоставлять тварь с Творцом!): он не затмевается никакой сменой ночей и отличается такими свойствами, что поражает людей и не доступен даже для ангелов. Окруженный этим-то светом, Христос Господь, как бы возвращаясь с знаменем победы, снидет с неба при Своем втором пришествии к людям: ибо тогда, отложив воинские доспехи, Он облечется одеждой победителя и явится не уничиженным как прежде, но величественным и страшным Желая открыть славу сего пришествия ученикам, Господь сказал: Суть нецыи от зде стоящих, иже не имуть вкусити смерти, дóндеже видят Сына Человеческаго, грядуща во царствии Своем ( Мф. 16:28 ). Вы, созерцающие нынешний уничиженный вид Мой, по неведению ума не постигаете высоты тайной премудрости; предел видения для вас является пределом знания. Поэтому Я открою вам некую часть несозерцаемого Моего вида и этим видением воодушевлю вас надеждами будущего. Я говорил вам о страдании, и вы смутились душей. Я сказал, что должен буду вознестись на крест, и ум ваш поколебался страхом. Я сказал: аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и последует Ми ( Лк. 9:23 ), ибо участие в кресте есть проявление любви; но при первом же напоминании о кресте вся ваша твердость пропадает. Я сказал: кая польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит, но не подавил в вас страха силой речи. |
| Открытое гонение последних дало Церкви мучеников, мощи которых исцеляют болезни, устрашают демонов. Падшие во время гонения могут иметь оправдание для себя в слабости, которая не могла противостоять мукам. «Ты же, – обращается Иларий к Констанцию, – преступлений из смертных, все зло гонения соразмеряешь так, чтобы и во грехе лишить извинения и в исповедании мученичества. Отец твой, этот изобретатель человеческих смертей, научил тебя настаивать на своем без видимого упорства, поражать без меча, преследовать без огласки, убивать, не навлекая на себя подозрения, лгать, скрывая ложь, исповедовать веру без убеждения, ласкать без искренней расположенности, добиваться своего, не обнаруживая своих желаний» 1744 . Это волк в овечьей шкуре. «Ты встречаешь священников иноземцев, которыми Христос был предан, преклоняешь голову для благословения, чтобы попирать веру; удостаиваешь трапезы, от которой Иуда вышел для предательства; отменяешь поголовную подать, которую уплатил Христос, чтобы не было соблазна; освобождаешь, цезарь, от оброка, чтобы побудить христиан к отступничеству; облегчаешь свое, чтобы было потеряно Божие. Таковы-то твои деяния, лживая овца!» 1745 Затем Иларий переходит к перечислению деяний этого хищного волка, рассказывая о насилиях, чинимых его чиновниками в Александрии, Трире, Милане, Риме, Тулузе 1746 , и излагает историю Селевкийского собора, завершившегося благодаря императору торжеством меньшинства над большинством, и выясняет роль Констанция в этом деле 1747 . «Констанций под угрозой ссылки вынудил у епископов подписи под своим богохульным определением. Он хвалится своей победой над восточными, потому что подчинил своей воле десять легатов и устрашал народ через префектов, а епископов через дворцовых чиновников; по всем провинциям Востока утверждает епископов-еретиков, зарекомендовавших себя общением с еретиками. Употребляет все усилия, чтобы всю вселенную, за которую пострадал Христос, подарить диаволу» 1748 . Сочинение это, начатое в Константинополе, было закончено, может быть, уже на пути в Галлию и там издано. |
| Тогда несомненно принадлежащими этому труду нужно признать только два фрагмента: I, начинающийся «incipit», и X, заканчивающийся «explicit». О принадлежности же остальных можно судить только уже на основании внутренних признаков. Принадлежность I фрагмента «Историческому труду» Илария несомненна. Он представляет собой введение ко всему сочинению. В нем обозначены его предмет и задача, состоящая в том, чтобы разоблачить «тяжелое и сложное деяние» еретиков, развивавшееся не в тех местах, где пишет автор, но там закончившееся, и чтобы по поводу изложенного обратиться к читателям с полезным увещанием. «Сложное деяние», о котором намерен говорить автор, есть издавна подготовлявшаяся и заканчивающаяся теперь ариминская уния. Это вполне соответствует показанию Руфина о содержании «книжки» Илария. Из этого введения устанавливается и дата сочинения. Автор говорит в нем о себе как об изгнаннике, находящемся вдали от тех мест, где дело это подготовлялось и там, где оно завершилось, в чем с полным основанием видят указание на пребывание Илария в Константинополе в 359 г. Обращает на себя внимание и почтительный тон, в котором он упоминает о Констанции. Хотя видно, что ему известно вмешательство императора в дело о церковной унии, но он намеренно не касается этого вопроса 1783 . Очевидно, это введение написано до того решительного момента, который переполнил чашу терпения и сдержанности и побудил Илария выступить с памфлетом против Констанция, т. е. ранее 1 января 360 г., когда было окончательно сломлено противодействие омиусиан, подписавших аримино-никскую формулу соглашения. X фрагмент, заканчивающийся формулой «explicit», представлял собой заключение всего сочинения. Он содержит в себе письмо омиусианских депутатов в Константинополе, посланное ими легатам Ариминского собора, после того как выяснилось, что они находятся в общении с арианами и избегают общения с представителями омиусианской группы Селевкийского собора, и комментарий к нему Илария. В этом комментарии, разъяснив предательскую двусмысленность никейской формулы 1784 , Иларий обращается к западным епископам с пламенным призывом отказаться от этой формулы 1785 . |
| Между тем в Аримине произошло нечто неожиданное как для омиусиан, так и для самого Илария. Вследствие правительственного давления, обманов и вероломства главарей правительственной партии Урзакия и Валента, весь Запад во главе с известным борцом против арианства Осией Кордубским на Ариминском соборе капитулировал перед арианством, подписав омийскую формулу, выработанную в Нике Фракийской. Для представления результатов собора императору в Константинополь прибыла делегация его, в составе которой находились Урзакий, Валент, Магдоний, Мегазий, Гаий, Иустин, Октат, Марциал, Сатурнин Арелатский и др. Можно себе представить разочарование и возмущение Илария и омиусиан, когда они узнали о принятии омийской формулы Западом и когда увидели, что легаты западного собора находятся в общении с арианами и не вступают в общение с ними. Такой оборот дела представлялся им настолько невероятным, что они сначала объяснили его себе недоразумением и неосведомленностью западных и решили открыть им глаза на действительное соотношение сил на Востоке. Вожди омиусианской партии во главе с Сильваном Тирским обратились к делегатам Ариминского собора с посланием, в котором сообщали им, что ариане, с которыми они вступили в общение, осуждены на Селевкийском соборе более чем ста епископами, что и в Константинополе они отреклись только от Аэция, но не от своей богохульной доктрины, и просили их не дать торжества ереси в пределах Церкви своим общением с нечестивыми, Прилагая при этом документы, изобличающие сущность учения аномеев, авторы послания просили ариминских делегатов как можно скорее сообщить обо всем происходящем на Западе. Но это обращение осталось безрезультатным: западные епископы не пошли по тому пути, который был им указан, а продолжали поддерживать общение с арианами 1724 . Без сомнения, и Иларий со своей стороны употребил все средства, чтобы пробудить западных епископов, покинув ариан, войти в общение с омиусианами, столь твердо отстаивающими православное учение, и тем поддержать их в происходящей борьбе. |
| 350 Бегство Апостолов из Иконии показывает, что они, пребывая здесь довольно времени, запоздали своим выходом оттуда, ибо близки были к убиению и притом поносному, каким считалось побиение камнями. Но вместе с тем здесь открывается и то, как неистово возмущали народ Евреи против неповинных ни в чем Апостолов. Очевидно, на них возводились такие обвинения, которые требовали их смерти и притом самой скорой и жестокой. Вероятно, перед Евреями они обвинялись, как Сам Иисус Христос и первомученик Стефан, в богохульстве, а перед Еллинами – в ниспровержении религии и возмущении народном. «Опять, как бы нарочно желая распространить проповедь, когда она получила успех, тогда и изгоняют их (Апостолов). Смотри: везде чтения производят великие блага, и гонители остаются побежденными, а гонимые являются славными» (Златоуст). «И ничего нет странного в том, что святые бегут от людей, намеревающихся построить им ковы, и считают за лучшее уклониться от брани, которую они считали недозволенною им» (Феофилакт). Так как в числе восставших на Апостолов были и начальники, то Апостолы поспешили перейти в другие, более малые, города: Листру и Дервию, с их окрестностями, резко отличавшимися этнографически, и где можно было проповедовать более беспрепятственно. Сам Иисус Христос говорил: «когда будут гнать вас в одном граде, бегите в другой» ( Мф.10:23 ). «Апостолы на этот раз уклонились от великого пути, который идет через центральную возвышенную равнину Малой Азии, в бесплодную, гористую, вулканическую местность южной Ликаонии. Далее через Тавр шел путь к приморским гаваням. Пройдя долину, Апостолы достигли скоро вулканической группы, среди которой затерялась Листра, а далее Дервия. Эти города, кажется, были исключительно языческими. Если жили здесь и Иудеи, то в самом незначительном количестве. Поэтому проповедь здесь свободно распространяется по окрестностям: проповедники остаются долго и приобретают довольно учеников (ст.20–21). Церковное предание значительно дополняет эти сведения. Оно заключается в памятнике, известном под именем «Акты Павла и Феклы» (см. у Артоболевского, стр. 272–276), где передается, как в Листрах Апостол Павел, Димас и Ермоген были приняты в доме Онисифора. Здесь уверовала святая дева Фекла, которая потом подвизалась в деле проповеди до глубокой старости, живя 72 года в пещере Селевкийской и питаясь растениями и водой. Древность этого памятника между прочим доказывается нахождением его среди древних манускриптов папирусных (см. Английское издание этих манускриптов, сделанное в Лондоне в 1899 г. в 2-х томах, под названием «Папирусы Оксирниха», изд. Гренеля и Гунта). Более подробные сведения о сих Актах у Артоболевского в прибавлении к 5-й главе. |
|
|
