| Летом 1608 г. В. И. Ш. направил в Новгород своего племянника боярина кн. Михаила Васильевича Скопина-Шуйского просить помощи у швед. кор. Карла IX. В февр. 1609 г. был заключен Выборгский договор, по к-рому В. И. Ш. получал военную помощь, уступив за это Швеции г. Корелу с уездом. В 1609 г., когда польско-литов. войска и казацкие отряды самозванца стали взыскивать с населения огромные деньги на свое содержание, совершать насилия и грабежи, началось восстание населения Замосковного края и Русского Севера против власти Лжедмитрия II; из лагеря Лжедмитрия II в Москву стали отъезжать дети боярские. Положение царя укрепилось. Весной 1609 г. начался поход к Москве армии кн. Скопина-Шуйского. В ряде сражений летом-осенью 1609 г. войска Лжедмитрия II не смогли сдержать ее движение, значительная часть уездов страны, ранее подчинявшихся самозванцу, признала законным царем В. И. Ш. С начала правления В. И. Ш. важнейшим вопросом стало урегулирование отношений с Речью Посполитой. После переворота и убийства Лжедмитрия I в Москве были задержаны и отправлены в ссылку мн. поляки, приехавшие в Москву с Лжедмитрием I или прибывшие позднее на его свадьбу с Мариной Мнишек; В. И. Ш. также задержал прибывших в Москву «великих послов» Речи Посполитой. Тех и других обвиняли в соучастии в плане насильственного истребления рус. политической элиты и насаждения католичества в Русском гос-ве. Когда в июне 1606 г. В. И. Ш. отправил в Речь Посполиту посольство с информацией о происшедших событиях, польск. власти потребовали освобождения задержанных, угрожая в противном случае оказать поддержку объявившимся в России самозванцам. Приход польско-литов. отрядов на помощь Лжедмитрию II еще более ухудшил отношения между гос-вами. В июле 1608 г. был заключен договор о перемирии на 3 года и 11 месяцев, по к-рому царь обязывался освободить задержанных, а кор. Сигизмунд III Ваза - отозвать своих подданных, поддерживавших Лжедмитрия II. Однако условия договора польско-литов. стороной не были выполнены. В сент. 1609 г. король перешел границу и осадил Смоленск, призвав к себе на службу польско-литов. шляхту, служившую Лжедмитрию II. Опасаясь их соглашения с Сигизмундом III, 27 дек. 1609 г. самозванец тайно бежал со своими сторонниками из Тушина в Калугу. Служившие ему ранее войска отошли на запад. 12 марта 1610 г. армия Скопина-Шуйского вошла в Москву. |
| Город за городом сдавался Лжедимитрию: Владимир, Углич, Кострома, Галич, Вологда и другие, те самые, откуда Василий ждал помощи. Являлась толпа изменников и Ляхов, восклицая: «Да здравствует Димитрий!» и жители, ответствуя таким же восклицанием, встречали их как друзей и братьев. Добросовестные безмолвствовали в горести, видя силу на стороне разврата и легкомыслия: ибо многие, вопреки здравому смыслу, еще верили мнимому Димитрию! Другие, зная обман, изменяли от робости или для того, чтобы злодействовать свободно; приставали к шайкам Самозванца и вместе с ними грабили, где и что хотели. Шуя, наследственное владение Василиевых предков, и Кинешма, где защищался Воевода Федор Бабарыкин, были взяты, разорены Лисовским; взята и верная Тверь: ибо лучшие воины ее находились с Царем в Москве. Отряд легкой Сапегиной конницы вступил и в отдаленный Белозерск, где издревле хранилась часть казны государственной: Ляхи не нашли казны, но там и везде освободили ссыльных, а в их числе и злодея Шаховского, себе в усердные сподвижники. Ярославль, обогащенный торговлею Английскою, сдался на условии не грабить его церквей, домов и лавок, не бесчестить жен и девиц; принял Воеводу от Лжедимитрия, Шведа Греческой Веры, именем Лоренца Биугге, Иоаннова Ливонского пленника; послал в Тушинский стан 30000 рублей, обязался снарядить 1000 всадников. Псков, знаменитый древними и новейшими воспоминаниями славы, сделался вдруг вертепом разбойников и душегубцев. Там снова начальствовал Боярин Петр Шереметев, недолго быв в опале: верный Царю, нелюбимый народом за лихоимство. Духовенство, Дворяне, гости были также верны; но лазутчики и письма Тушинского злодея взволновали мелких граждан, чернь, стрельцов, Козаков, исполненных ненависти к людям сановитым и богатым. Мятежниками предводительствовал Дворянин Федор Плещеев: торжествуя числом, силою и дерзостию, они присягнули Лжедимитрию; вопили, что Шуйский отдает Псков Шведам; заключили Шереметева и граждан знатнейших; расхитили достояние Святительское и монастырское. Узнав о том, Лжедимитрий прислал к ним свою шайку: начались убийства. Шереметева удавили в темнице; других узников казнили, мучили, сажали на кол. В сие ужасное время сгорела знатная часть Пскова, и кучи пепла облилися новою кровию: неистовые мятежники объявили Дворян и богатых купцев зажигателями; грабили, резали невинных, и славили Царя Тушинского... Кто мог в сих исступлениях злодейства узнать отчизну Св. Ольги, где цвела некогда добродетель, человеческая и государственная; где еще за 26 лет пред тем, жили граждане великодушные, победители Героя Батория, спасители нашей чести и славы? |
| Верный союзник Александров, Вальтер Плеттенберг, снова хотел отведать счастия в полях Российских и с 15 000 воинов приступил к Изборску: разбил пушками стены, но, боясь терять время, спешил осадить Псков. Он ждал Короля, давшего ему слово встретить его на берегах Великой. Сего не сделалось: Литовцы остались в своих пределах; однако ж Магистр с жаром начал осаду: стрелял из пушек и пищалей; старался разрушить крепость. К счастию жителей, Воеводы Иоанновы, Даниил Щеня и Князь Василий Шуйский, уже были недалеко с полками сильными. Немцы отступили: Воеводы от Изборска зашли им в тыл. Они увидели друг друга на берегах озера Смолина. Плеттенберг, ободрив своих великодушною речью; употребил хитрость: двинулся с войском в сторону, как бы имея намерение спасаться бегством. Россияне кинулись на обоз Немецкий; другие устремились за войском и в беспорядке наскакали на стройные ряды неприятеля: смешанные действием его огнестрельного снаряда, хотели мужеством исправить свою ошибку; сразились, но большею частию легли на месте: остальные бежали. Магистр не гнался за ними. Россияне ободрились, устроились и снова напали. Если верить Ливонским Историкам, то наших было 90000. Немцы бились отчаянно; пехота их заслужила в сей день славное название железной. Оказав неустрашимость, хладнокровие, искусство, Плеттенберг мог бы одержать победу, если бы не случилась измена. Пишут, что Орденский Знаменосец, Шварц, будучи смертельно уязвлен стрелою, закричал своим: «Кто из вас достоин принять от меня знамя?» Один из Рыцарей, именем Гаммерштет, хотел взять его, получил отказ и в досаде отсек руку Шварцу, который, схватив знамя в другую, зубами изорвал оное; а Гаммерштет бежал к Россиянам и помог им истребить знатную часть Немецкой пехоты. Однако же Плеттенберг устоял на месте. Сражение кончилось: те и другие имели нужду в отдыхе. Прошло два дня: Магистр в порядке удалился к границе и навеки уставил торжествовать 13 Сентября, или день Псковской битвы, знаменитой в летописях Ордена, который долгое время гордился подвигами сей войны как славнейшими для своего оружия. – Заметим, что Полководцы Иоанновы гнушались изменою Гаммерштета: недовольный холодностию Россиян, он уехал в Данию, искал службы в Швеции, наконец возвратился в Москву уже при Великом Князе Василии, где Послы Императора Максимилиана видели его в богатой одежде среди многочисленных Царедворцев. |
| (Из поучений протоиерея А. Белоцветова ) 424. Священномученику за Отечество Смутное время – самое мрачное и ужасное время в истории русской земли. Нельзя без боли сердечной читать страницы летописей об этом времени, – страницы, в которых вписаны рыдание, жалость и горе... После смерти Бориса Годунова на русском престоле явился самозванец Гришка Отрепьев; скоро погиб он, но за ним стали появляться другие самозванцы, и избранный на царство Василий Иоаннович Шуйский не знал от них покоя. Ослепленные корыстью, потерявшие совесть бояре шли навстречу каждому обманщику и – можно ли кажется поверить? – присягали и целовали крест даже жиду – тушинскому вору!.. Были такие, которые пять, десять раз переходили от царя к этому самозванцу, и от самозванца к царю. Начались везде бунты, мятежи, междоусобия; казаки, стрельцы, простой народ предавались грабежам и убийствам; зарево пожаров освещало ночи, и, что всего ужаснее, эти смуты породили страшную жестокость и развращение нравов. Людей, твердых в добродетели, казнили ужасной смертью : их бросали с башен и крутых берегов в глубину рек, расстреливали из луков и самопалов, ломали им голени, на глазах родителей жгли детей, вырывали из рук матерей грудных младенцев и разбивали о камни, а головы их носили на саблях и копьях... Храмы Божии разоряли и грабили, скот и псы жили в алтарях, иноков и священников пытали огнем, схимников заставляли петь срамные песни, а юных инокинь бесчестили и убивали; в священные облачения рядили коней; в них же плясали блудницы... Напрасно пастыри Церкви вразумляли, обличали, умоляли образумиться – их почти никто не слушал. Казалось, Русское Царство, собранное веками, готово было рассыпаться. Несчастьем России пользовались ее враги – соседи: шведы – на севере, ногайцы и крымские татары – на юге, поляки и литва – на западе. Римский папа надеялся обратить русских в католическую веру и усердно помогал полякам, чем только мог... Таково было это смутное время. И вот, в это-то ужасное время Господь воздвигает для спасения русской земли крепкого поборника Православия – Патриарха Гермогена. |
| Для вразумления заблуждающихся, для обличения лжи и обмана, в защиту правды, попечительный Первосвятитель сделал всё, чего требовали смутные обстоятельства того времени и что не выходило из пределов духовной власти его. Уверившись в подлинном имени и звании явившегося обманщика, он повелел привести это во всеобщее известие, торжественно произнес проклятие на него и всех сообщников, особенным посланием к духовным в Польше и Литве убеждал обличить там лживого бродягу, в общем собрании духовенства определил собрать от архиерейских домов и монастырей войско, оружие и запасы в помощь Государству для отражения врагов, а по церквам ежедневно возносить особенные молитвы об успехах царского оружия, не преставал убеждать народ в верности данной присяге и обличать изменников, доколе мятежники поруганием, жестокими мучениями и лишением свободы не отняли у него возможности продолжать подвиги для блага обуреваемого отечества. Впрочем, внушенный им дух правды и верности не ослабевал в прочих пастырях, которые, не обольщаясь дарованными им от самозванца почестями, неусыпно бодрствовали на страже Православия. Наконец, не без содействия и вразумления их, народ скоро уверился в своем заблуждении, свергнул с высоты престола хитрого обольстителя и предал позорной смерти, достойной для него! Призванный народом на царство Василий Иоаннович Шуйский, низвергнув возведенного самозванцем на патриарший престол Игнатия не из Русских, избрал на место его Гермогена, который уже известен был своей твердостью, а теперь тем мужественнее и решительнее подвизался для спасения Православной Церкви и Государства, чем более предстояло им внешних и внутренних опасностей. Новым бедствием для России было явление второго самозванца, который называл себя Дмитрием, будто бы спасшимся в Москве от убийства и молва эта, несмотря на очевидную нелепость, опять взволновала умы, потрясла престол Царский, наполнила все Царство ужасом и смятением и едва не предала его во власть иноземного повелителя. Патриарх с собором духовенства отправил Митрополита Пафнутия для увещания мятежников, а для успокоения умов в столице, совершив торжественное покаяние и разрешение стольких клятвопреступлений, в присутствии престарелого поборника правды Патриарха Иова, повелел совершить то же самое и в других городах; рассылал повсюду грамоты, убеждая всех к верности законному Царю, подробно изображая деяния и обстоятельства смерти первого самозванца; приглашал всех Епископов и монастыри жертвовать своими людьми, запасами и деньгами для спасения отечества. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание КАЛМЫКИЯ субъект РФ в составе Южного федерального окр. Территория - 74 731 кв. км. Центр - Элиста. К. расположена на крайнем юго-востоке европ. части России, граничит на юге с Республикой Дагестан , на юго-западе со Ставропольским краем , на западе с Ростовской обл. , на северо-западе с Волгоградской обл. , на востоке с Астраханской обл. Регион расположен в зонах степей, полупустынь и пустынь. В сев.-вост. части К. протекает Волга, на юге расположено Чограйское водохранилище, юго-вост. часть территории омывается Каспийским м. Население - 289,4 тыс. чел. (2010). Национальный состав: калмыки - 57,4%, русские - 30,2, даргинцы - 2,7, казахи - 1,7, турки-месхетинцы - 1,3, чеченцы - 1,2% и др. История, административное устройство Предки калмыков - ойраты (зап. монголы), жившие в Центр. Азии (Джунгария и соседние регионы), в кон. XVI - нач. XVII в. разделились, часть ойратов переместилась через Юж. и Зап. Сибирь на Н. Волгу и в Сев. Прикаспий, где поселилась в 1-й трети XVII в., вытеснив оттуда ногайцев. В процессе переселения зап. монголы сформировались в отдельный этнос - калмыков. В сер. XVII в. калмыки окончательно утвердились на западе Великой степи, частью подчинив себе, частью вытеснив кочевья Больших и Малых ногаев в Крым и на Кавказ. Кочевья калм. племен на Н. Волге и в Сев. Прикаспии занимали территорию на юге до Терека, на севере до г. Самары, на западе до р. Дон и на востоке до р. Яик (Урал); позже ареал проживания уменьшился и примерно стал соответствовать границам совр. К. Первым правителем образовавшегося на Н. Волге Калмыцкого (Торгоутского) ханства (существовало в 1633-1771) был тайша Хо-Урлюк (1633-1644). Ханство делилось на улусы, управляемые нойонами, улусы состояли из аймаков и хотонов, подчинявшихся зайсангам. Расцвета ханство достигло в период правления Аюки (1672-1724). Калмыки оказались на территории Российского гос-ва в нач. XVII в. В 1608 г. царь Василий Иоаннович Шуйский принял одно из первых калм. |
| Под ударами судьбы русское общество зашаталось. Часть россиян охватили пораженческие настроения: отечественная история подверглась гиперкритическому переосмыслению, отечественное прошлое стало казаться им сплошной ошибкой, русские правители - или тиранами, или «неэффективными менеджерами». Правление святого царя Фёдора Иоанновича сочли эпохой застоя. Бориса Годунова, который при Иване Грозном служил в опричнине, объявили представителем кровавых спецслужб. Про него говорили: «Нельзя молиться за царя-ирода, Богородица не велит». Царь Василий Шуйский - «жулик и вор» и тому подобное. Зато на польских панов смотрели снизу вверх как на авангард прогрессивного человечества. Захватив Москву, интервенты сделали своего агента влияния Игнатия - патриархом Московским и всея Руси. Патриарх Игнатий призывал к толерантности, к диалогу с поляками, говорил о сближении Православной и католической церквей. В 1606 году в московском Кремле он венчал Гришку Отрепьева на царство. Народная мудрость гласит: гром не грянет - мужик не перекрестится. Венчание на царство самозванца стало тем раскатом грома, который пробудил русских от гипнотического сна, в который они были погружены иностранной пропагандой. Чаша народного гнева переполнилась, в Москве вспыхнуло вооруженное восстание: лжецарь был убит, лжепатриарх бежал в Польшу. Но Запад не собирался сворачивать свой крестовый поход против православной России. Поляки объявили, что русские убили не самого Лжедмитрия, а его двойника, и в белорусском городе Пропойске выпустили на политическую сцену другого представителя несистемной оппозиции - Лжедмитрия II-ro, получившего в истории прозвище «Тушинский вор». Историки спорят, кто на самом деле скрывался под именем Лжедмитрия II. Русские источники считают, что это был сын черниговского попа Матвей Веревкин. Еврейская энциклопедия настаивает, что Лжедмитрий II был крещеным евреем Богданом Шкловским. В 1610 году Лжедмитрий II был убит. Но уже в следующем 1611 году по «социальным сетям», как сказали бы сегодня, стали распространяться слухи, что Лжедмитрий жив, и ему на смену появился очередной двойник - Лжедмитрий III-й или «Псковский вор». Предполагают, что этот третий самозванец был либо московским дьяконом Матюшкой, либо беглым уголовником Сидоркой. В 1612 году третий Лжедмитрий тоже был убит. |
| Тревожимый опасениями за свою будущность и обольщаемый мечтами о власти, Борис стал действовать против царевича, как против личного врага своего. Сперва запретил он поминать имя его в церквах, давая знать России, что сын седьмой жены Иоанновой – не наследник престола. Поскольку же Борису известно было, что много было таких, которые по тому самому, что оскорбительное распоряжение о царевиче принадлежало Борису, готовы всеми мерами действовать за царевича; то Борису смерть царевича казалась необходимой. Люди, поставившие судьбу свою в зависимость от судьбы Годунова, довели в нём эту мысль до убеждения 256 . Вследствие того дьяк Михаил Битяговский послан в Углич править земскими делами и хозяйством вдовой царицы. Вместе с ним явились в Углич сын Битяговского Даниил, племянник Никита Качалов и Осип Михайлов, сын мамки Димитриевой. И вот 15 мая «царевича в Угличе не стало» 257 . Как это случилось? Посланные из Москвы князь Василий Шуйский, окольничий Клешнин и дьяк Вылузгин доставили царю Феодору следственное дело, которым уверяли, что царевич, играя ножом с детьми в тычку, вдруг от падучей болезни упал и закололся 258 . Но это была только клевета, которой вновь оскорбляли имя св. царевича. Следствие, рассмотренное перед судом беспристрастия, оказывается жалким усилием закрыть правду в глазах царя Феодора. В нём не записали общего голоса Угличан, уверявшего следователей, что царевич убит. В нём старались не о том, чтобы открыть правду, а о том только, чтобы выставить царевича больным. Например, самый первый допрос был следующий: «которым обычаем царевича не стало? И что его болезнь?» В продолжение всего следствия вся заботливость следователей устремлена к тому, чтобы набрать как можно более голосов о болезни царевича. Напротив, если кто из допрашиваемых упоминает о насильственной смерти царевича, такое показание остаётся без всякого внимания, – не спрашивают: при ком это было? Кто убийцы? Как и когда убит царевич? Нежелание следователей открыть истину и желание закрыть её видно по показанию почти каждого ответчика 259 . |
| Уже Магистр фон Плеттенберг действовал как ревностный союзник Литвы и враг Иоаннов. Купцы наши спокойно жили и торговали в Дерпте: их всех (числом более двухсот) нечаянно схватили, ограбили, заключили в темницы. Началась война, славная для мужества Рыцарей, еще славнейшая для Магистра, но бесполезная для Ордена, бедственная для несчастной Ливонии. Исполняя договор и думая, что Король Александр также исполнит его, то есть всеми силами с другой стороны нападет на Россию, Плеттенберг собрал 4000 всадников, несколько тысяч пехоты и вооруженных земледельцев; вступил в область Псковскую; жег, истреблял все огнем и мечом. Воеводы, Наместник Князь Василий Шуйский с Новогородцами, а Князь Пенко Ярославский с Тверитянами и Московскою дружиною пришли защитить Псков, но долго не хотели отважиться на битву; ждали особенного указа Государева, получили его и сразились с неприятелем 27 Августа, в десяти верстах от Изборска. Ливонский Историк пишет, что Россиян было 40000: сие превосходство сил оказалось ничтожным в сравнении с искусным действием огнестрельного снаряда Немецкого. Приведенные в ужас пушечным громом, омраченные густыми облаками дыма и пыли, Псковитяне бежали; за ними и дружина Московская, с великим стыдом, хотя и без важного урона. В числе убитых находился Воевода, Иван Бороздин, застреленный из пушки. – Беглецы кидали свои вещи и самое оружие; но победители не гнались за сею добычею, взятою жителями Изборскими, которые, разделив ее между собою, зажгли предместие, изготовились к битве и на другой день мужественно отразили Немцев. Псков трепетал: все граждане вооружились; от двух третьему надлежало идти с копьем и мечом против гордого Магистра, который безжалостно опустошал села на берегу Великой и 7 Сентября сжег Остров, где погибло 4000 людей в пламени, от меча или во глубине реки, между тем как наши Воеводы стояли неподвижно в трех верстах, а Литовцы приступали к Опочке, чтобы, взяв сию крепость, вместе с Немцами осадить Псков. К счастию Россиян, открылась тогда жестокая болезнь в войске Плеттенберга: от худой пищи и недостатка в соли сделался кровавый понос; всякий день умирало множество людей. Не время было думать о геройских подвигах. Немцы спешили восвояси: Литовцы также удалились. Сам Магистр занемог, с трудом достигнул своего замка и распустил войско, желая единственно отдохновения. |
| – Кабы от тебя, братец, был толк в ратных делах, так не пришлось бы мне рассыпать злато-серебро перед шведами и крымцами, – с той же язвительностью обронил Василий Шуйский, раздраженно швырнув бумажный список на стол. Он сердито взглянул на Дмитрия, сидящего за столом напротив него. – В чужом-то глазу ты, братец, соринку видишь, а в своем глазу и бревна не замечаешь! – Довольно собачиться, братья, – сказал Иван Шуйский, устроившийся за этим же столом, укрытым длинной зеленой скатертью. – Дело у нас общее, поэтому нам следует иметь единство мыслей. Я предлагаю доверить доставку ценностей для крымского хана боярину Телятевскому. Он храбрый человек и на воеводстве давно состоит. – Бог с тобой, брат! – Василий Шуйский недовольно поморщился. – Ты забыл, что ли, ведь Андрей Телятевский доводится зятем Семену Годунову. А все Годуновы являются нашими врагами. – Тогда нужно послать с обозом Ивана Черкасского, – тут же нашелся Иван Шуйский. – Этот тоже отважен и находчив, он не растеряется в случае опасности. – Нет, брат, Иван Черкасский тоже не годится для сего дела. – Василий Шуйский отрицательно помотал головой. – Он же доводится племянником Филарету Романову, который давно под меня копает, желая посадить на трон своего сыночка Михаила. – Я же предлагал тебе убить Филарета, когда его пленили ратники воеводы Валуева, разбившие воинство Лжедмитрия близ Волока-Ламского, – проворчал Дмитрий Шуйский, искоса взглянув на старшего брата. – Филарет же дважды изменник! Во-первых, он переметнулся на сторону Лжедмитрия. Во-вторых, оказавшись в Москве, Филарет начал подбивать бояр и посадских людей к низложению тебя с трона, брат. Это же заговор против царя! За это полагается смерть. – Дмитрий прав, государь, – сказал Иван Шуйский. – Филарет для нас крайне опасен, ибо он состоит в двоюродном родстве с покойным сыном Ивана Грозного. Поскольку Федор Иоаннович скончался бездетным, то номинально Филаретов сын Михаил имеет право на царский трон. – Сие мне ведомо! – По лицу Василия Шуйского промелькнула досадливая гримаса. – Филарет сейчас у меня в руках, но убить его я не могу. Слишком много имовитых бояр и дворян состоят в тайном сговоре с Филаретом. По слухам, даже сам патриарх Гермоген оказывает Филарету свое покровительство. Патриарх признает за Филаретом его право на прежний сан ростовского митрополита. Стоит мне прикончить Филарета, как против меня поднимется пол-Москвы! – Василий Шуйский тяжело вздохнул. – А у меня под рукой всего четыре тыщи стрельцов и около тыщи дворянских конников. Опереться мне не на кого; купцы от меня отвернулись, посадские открыто кричат о моем скором свержении, бояре строят козни за моей спиной… |
|
|
