| Войну с мятежниками возглавил лично император. 13 апреля 989 г. у Авидоса, на берегу Дарданелл, произошла последняя битва. Сражение было упорным, обе стороны несли большие потери. Варда Фока решил пробиться к императору и убить его в поединке, но вдруг повернул назад, сошел с коня, лег на землю и умер. То ли магистра хватил удар, то ли он перед боем получил яд. Узнав о смерти начальника, восставшие прекратили бой и отступили. Во главе мятежа снова оказался Варда Склир, но Василий смог убедить его прекратить тратить силы державы в междуусобице, и Склир покорился, выговорив для себя и своих сторонников почетные условия сдачи. Бурные перипетии царствования изменили и закалили характер императора, отличавшегося по молодости некоторым легкомыслием. Михаил Пселл , родившийся через сорок с небольшим лет после воцарения Болгаробойцы и еще заставший в живых многих его сановников, писал о нем: «Большинству моих современников, видевших Василия, царь представлялся человеком угрюмым, грубого нрава, вспыльчивым и упрямым, в жизни скромным и вовсе чуждым роскоши. Но из сочинений историков, писавших о нем, я узнал, что поначалу он не был таким и от распущенности и изнеженности перешел к строгости под влиянием внешних обстоятельств, которые как бы укрепили его нрав, сделали сильным слабое, твердым мягкое и изменили весь образ его жизни. Если в первое время он без стеснения бражничал, часто предавался любовным утехам... уделом своим считал... отдых... то с тех пор, как знаменитый Склир начал домогаться царской власти... Василий на всех парусах пустился прочь от изнеженной жизни...» с. 7] Единолично возглавив государство после 985 г. (отставка Василия Нофа), император «...стал воздерживаться от всякой распущенности, отказался от украшений, не носил ни ожерелий на шее, ни тиары на голове, ни роскошных, отороченных пурпуром платьев...» (Пселл, с. 12]) Внешностью автократор обладал яркой и внушительной: «Пешего Василия еще можно было с чем-то сопоставить, но, сидя на коне, он представлял собой ни с чем не сравнимое зрелище; его чеканная фигура возвышалась в седле, будто статуя, вылепленная искусным ваятелем... к старости щеки его густо поросли бородой, так что казалось, что растет она повсюду» (Пселл, с. 17]). |
| Таковы источники, из которых преходится почерпать сведения, дополняющие свидетельство Льва диакона; но за неимением лучших остается довольствоваться и ими. Рассмотрим, что же дают Пселл и компиляторы для решения интересующего нас вопроса. Мы уже знаем, что они не упоминают ни о крещении Владимира, ни о крещении Руси, а говорят лишь о таких фактах, которые находятся в самой близкой связи с этими событиями. Ближайшим поводом к этому и побудительной причиной является бунт Варды Фоки. Пселл рассказывает, что когда войска бунтовщика дошли до самой Пропонтиды и расположились лагерем на другой стороне моря, в виду Константинополя, «император Василий убедился в нерасположении к нему греков и так как незадолго пред тем к нему пришел от тавроскифов значительный военный отряд, то он, соединив их вместе и устроив другую наемную силу, выслал их против расположенной на другой стороне фаланги; явившись пред нею сверх ожидания, когда противники не были возбуждены к битве, но обратились к пьянству, они убили из них немалое число, а других рассеяли в разные стороны. Потом им пришлось выдержать крепкий бой и с самим Фокой» 128 . Нельзя сказать, чтобы приведенное свидетельство Пселла было вполне определенно. Не подлежит сомнению, что под тавроскифами у этого писателя (как и у Льва диакона) разумеются русские, но откуда и от кого прибыл значительный отряд их на помощь императорам, не сказано. Затем остается неясным, какую другую наемную силу и из кого собрал Василий Болгаробойца. У Пселла не обозначено точно, что за фаланга расположилась на другой стороне (пролива, в виду Константинополя), против которой (т. е. фаланги) был направлен отряд тавроскифов. Впрочем, хотя и не с особенной ясностью, Пселл дает понять, что этот вспомогательный отряд вместе с другими войсками императоров Василия и Константина принимал участие в двух битвах, хотя место сражений и не названо, – обстоятельство это, как увидим сейчас, далеко не лишено значения. Наконец, нельзя назвать точным сделанное Пселлом обозначение времени, когда прибыл военный отряд тавроскифов на помощь императорам. Выражение: «незадолго пред тем» не дает вполне определенного указания на это, хотя вопрос о времени прибытия военной помощи Василию и Константину имеет чрезвычайно важное значение для более правильного установления года крещения Руси. Впрочем, из слов Пселла с полной вероятностью можно выводить заключение, что военный отряд русских находился уже в Константинополе, когда войска бунтовщиков появились в окрестностях Пропонтиды. |
| Аваз – потомок Тогармы 199 Авийор – потомок Тогармы 199 Авраам Парнас – один из руководителей киевской еврейско-хазарской общины X в. 176 Али ибн ал-Хайсам – ширваншах до 917 г. 115 Алиша (Элиша) – библейский персонаж, потомок Яфета 170, 172 Аскарийа – брат правителя Гянджи Мусы ибн Фадла (XI в.) 162 Ашкеназ – библейский персонаж, потомок Иафета 170 Б-лг-р – потомок Тогармы 199 Бану Хашим – хашимиты, потомки Хашима ибн Абд Манафа, прадеда Мухаммада 162 Берке – хан Золотой Орды (1256–1266) 156 Биз-л – потомок Тогармы 199 ал-Бируни, Абу Райхан – среднеазиатский ученый-энциклопедист (973–1048) 158 Буга Старший – наместник провинции Арминия в 847–861 гг. 39 Бул-ш-ци (Песах) – хазарский полководец X в. 182 Буладмир – имя или титул царя русов 60, 62 Булан – хазарский правитель VIII в. (?) 199 ал-Бухтури – арабский поэт (ум. 897) 29 Варда Склир – византийский военачальник X в. 107 Варда (Вардис) Фока – византийский военачальник X в. 106–108 Василий – византийский император Василий II Болгаробойца (976–1025) 106, 107 Вениамин – хазарский царь 180, 181, 203 Вениамин Тудельский, еврейский путешественник XII в. 169, 208 Гомер – библейский персонаж, потомок Яфета; см. также Джумар 170 Гостята бар Кьябар бар Коген (см. GWSTT’ бар KYBR) – член киевской еврейско-хазарской общины X в. 174, 176 Гофониил, сын Кеназа – иудейский законоучитель 196 Дан – библейский персонаж, сын Иакова 196 Джа‘фар ибн Шакувийа ал-Курди 104 Джумар – коранический персонаж, потомок Яфета 38; см. также Гомер ад-Дир – царь славян 117 Доданим – библейский персонаж, потомок Яфета 170, 172–173 Езекия – хазарский царь 203 Завулон – хазарский царь 203 Зийад (Зийад ибн Раби’а ал-Бахили) – арабский полководец, участвовавший в арабском завоевании Закавказья в VII в. 36 Зу-л-Карнайн – коранический персонаж 16 Иафет (Яфет) – библейский и коранический персонаж 38, 90, 110, 117, 125, 126, 170, 199 Ибн Абу-с-Садж – Йусуф ибн Абу-с-Садж – наместник Азербайджана (909–918, 922–927) 775 Ибн Са‘ид ал-Магриби – испано-арабский филолог, историк, географ и путешественник (1208 или 1214–1274 или 1286) 159, 160 |
| Они выглядят спокойнее, в них найдена строгая мера, дающая отточенность и блеск. Все классические средства (особенно это касается проработки пластики) воплощены легко и органично, они не являются главной интенцией изображенного. Классика здесь – лишь блистательная игра профессионала. Душой этого искусства становится не классическое само по себе, но классическая риторика, ее холодноватая рациональность, торжественная мерность и импозантность. В композициях сохраняются намеки на пространственную нишу, переданные диагональными разворотами архитектурных элементов, поземами, однако фоны впервые становятся золотыми. И все эффекты пластической проработки формы гаснут, растворяются в интенсивном блеске золота, в очень светлых красках одежд, буквально пронизанных светом. Этот свет, источаемый поверхностью листа, воспринят воистину как «свет просвещения языков», где евангельская истина воспринята сквозь призму интеллектуального поиска, абсолютной познаваемости. Внешняя отточенность средств, идеальная структурная устроенность изображенного, его чистая гармония выступают как гарантия полноты и открытости духа Откровения. Ясность и взвешенность интонаций заведомо исключают аффектацию или склонность к мистике, характерные для апофатического богословия. И типы ликов – нейтральные, аристократические, – и стилистические приемы предваряют поиски зрелого искусства XI в., в частности мозаик нартекса церкви Успения в Никее. К началу XI в. относятся произведения императорского скриптория, работавшего по заказам Василия II Болгаробойцы. Целый ряд холодноватых, репрезентативных рукописей, таких, например, как «Минологии» Василия II (Рим, библиотека Ватикана, Palat. gr. 1613), Псалтирь (Венеция, Марчиана, gr. 17) и др., позволяет видеть в этих манускриптах продолжение академической линии дворцового скриптория времени Константина Багрянородного. Только все в них становится суше, определеннее, исчезает внимание к постановке фигур, зато возникает подчеркнутый интерес к жесту, к симметрии относительно фона. |
| Ходячее непонимание Византийской истории главным образом обязано невниманию к огромности периода, обнимаемого ею, и к тем существенным различиям, какими характеризуются разные эпохи и династии. Весь период от первого Константина до последнего почти равняется периоду от Ромула до Феодосия Великого. Вторжение крестоносцев в 1204 году разрушило Константинополь, и с этих пор до взятия турками он оставался только слабым обломком прежнего. Уже во время первого крестового похода, на столетие ранее, он был разорен набегом манжуров. Но и та эпоха, в течение которой Византия была передовой твердыней цивилизации, – гражданской, военной и интеллектуальной, – простирается от царствования Юстиниана (527 г.) до смерти Константина VIII (1028), образуя собой период в пять столетий, т. е. много больше, чем весь период римской республики. На эти пять столетий падает ряд сменяющихся эпох блеска и упадка, поразительной энергии и окончательного разложения. Правители так же резко отличались один от другого, как Траян от Нерона или Гонория; одно время столь же мало походило на другое, как век Августа на век Катона или Теодориха. Были здесь эпохи удивительного возрождения при Юстиниане, Ираклии, Льве Исаврянине, Василии Македонянине, Никифоре Фоке и Василии II Болгаробойце. Были и эпохи упадка и разложения при преемниках Ираклия, Ирины и Константина VIII. Один тот период, к которому будет обращено наше особенное внимание, – период от возвышения Исаврийской династии (717) до смерти Василия II (1025), – обнимает собой более трех столетий. За все это время Римская империя на Босфоре оставалась самой твердой и культурной силой в мире, и на ней основывалось будущее цивилизации. Своим значением она обязана была тому обстоятельству, что за пять первых столетий средневековья, образующих переход от политеизма к феодализму, главное наследство материальной и интеллектуальной цивилизации сохранялось в непрерывной и ничем не нарушаемой жизненности именно в империи, раскинувшейся кругом Пропонтиды, – что в течение всей этой эпохи, полной бедствий и нестроений для прочих стран Европы, южный и восточный берег Италии, Греция и ее острова, Фракия, Македония и Малая Азия вплоть до Евфрата оставались неприкосновенными и пользовались полным миром. |
| Вместе с тем при всей грандиозности и всесилии Оттон III не был любим на родине. Он проводил большую часть времени в Италии, был несколько непрактичен в государственных делах и явно выбивался своими «греческими» манерами из круга отечественной аристократии. Кроме того, его небезосновательно подозревали в слишком теплых отношениях с Константинополем, где, впрочем, Оттона тоже не баловали вниманием, как очевидного конкурента на титул Римского императора, который, конечно, для греков олицетворялся исключительно с личностью василевса Василия II. Наконец, Оттона III всерьез опасались в Риме, видя, как просто и без согласования с партиями Вечного города император поставлял и освобождал понтификов от Апостольской кафедры. Нигде не найдя поддержки в своих политических планах, германец возмечтал стать проповедником, чтобы обращать язычников в христианство, но потом передумал. Тем временем заволновалась Италия, крайне недовольная немецким засильем. Уже в 999 г. южноитальянские города, включая Неаполь, Гаэту, Амальфи и Салерно выгнали поставленных Западным императором правителей и поддержали маркграфа Ардуина Иврейского, заявившего притязания на Итальянскую корону. Правда, германцы были еще очень сильны и в октябре 1000 г., нанеся поражение итальянским мятежникам, Оттон III вступил в Рим. Но едва он ушел, как восстание вспыхнуло с новой силой, а во главе его стал Григорий Тускуланский, ранее назначенный германцем на должность префекта флота. Пришлось вновь отправляться в поход и занимать Рим. В Вечном городе, на площади Ангела, Оттон III сказал прочувственную и далеко не ординарную речь. «Вы ведете себя так, – сказал он, обращаясь к жителям города, – как будто не являетесь моими возлюбленными римлянами. Ради вас я оставил свое отечество, своих близких, из любви к вам покинул своих саксов и немцев. Я добыл для вас новые земли, на которые никогда не ступала нога наших далеких предков, когда они покоряли мир. Все это делалось во славу вашего имени. И за все это вы платите мне возмущением против меня, вашего отца, убиваете моих верных подданных, хотите, чтобы я удалился. Но я не злопамятен и никогда не оставлю вас в своей благосклонности». |
| Нельзя, впрочем, сказать, что попытка аль-Хакима создать из Египта образцовое измаилитское государство удалась. Уже в 1006 г. Омейядский принц Абу Раква, изгнанный из отечества могущественным майордомом Кордовского халифа Хишама II (976–1009, 1010–1013) аль-Мансуром, стал имамом среди берберов и арабов Барки. Под его предводительством те восстали против аль-Хакима и едва не взяли штурмом столицу Фатимидского халифата, но были разбиты. В отличие от Византии, сохранявшей внутреннюю силу, мир ислама был весь покрыт трещинами и ранами сепаратизма. То берберы воевали с турками, то арабы объединялись с ними, чтобы громить негритянскую гвардию аль-Хакима (его любимая жена была негритянкой). А когда в 1017 г. один измаилит провозгласил в мечети, будто душа Адама переселилась в зятя пророка Мухаммеда, а оттуда в аль-Хакима, едва не вспыхнуло новое восстание. В конце концов аль-Хакиму пришлось спасаться бегством в Даразий, где он и исчез в феврале 1021 г. Слухи о его исчезновении ходили самые разные – одни полагали, что его отравила собственная сестра, другие утверждали, будто он убыл в тайное место, дабы продолжать руководить измаилитами издалека. В любом случае его сын и наследник аль-Захир (1021–1036) был вынужден констатировать факт резкого ослабления могущества своего государства и династии 670 . Для полноты картины заметим, что Багдадский халифат в это время прозябал на задворках истории, руководимый слабыми и во всем зависимыми от турок правителями. В годы, о которых идет речь, в Багдаде правил аль-Кадир Биллах (992–1031). Целиком зависящий от Буидов, он много времени проводил в молитвах и толкованиях Корана, а также в обосновании того бесполезного в практическом отношении факта, что Египетские Фатимиды не связаны с родом пророка Мухаммеда. В 1009 г. в Багдаде произошли столкновения шиитов с сунитами, и для подавления шиитов халиф направил свою личную гвардию, которая залила город кровью. Пожалуй, это было самое яркое событие в его жизни 671 . В связи с гонениями и нестроениями в Египте, Сирии и Багдаде в одночасье византийские владения стали прибежищем для всех гонимых халифом. Правда, и там не все обстояло гладко. Уже в 1008 г. царь Баграт III Багратиони (1008–1014), сын Гургена II, объединив Грузию, создал независимое Грузинское царство, царем которого и был венчан. А его сын и преемник Георгий I (1014–1027) поставил перед собой задачу вернуть себе земли бывшего Тао-Кларджети, не так давно отторгнутые Византией. И потому в 1018 г. он вступил в альянс с аль-Хакимом, чем вызвал гнев императора Василия II. В этом же году царь начал готовить поход к границам Кавказа, для вида заявив, что цель его экспедиции – Сирия. Однако до возмездия было еще далеко – война в Болгарии не позволяла василевсу немедленно рассчитаться с мятежниками. Но, едва покончив воевать с болгарами, царь тут же двинулся на Кавказ. |
| Для основания царства Комнинов в Трапезунте, пережившего даже взятие Константинополя несколькими годами, события 1204 г. послужили лишь внешним толчком: и ранее, при Комнинах, Трапезунтское побережье жило своими интересами и назревало образование независимого политического центра. Этим Трапезунтская империя отличается от Никейской, которая была бы немыслима без взятия Константинополя латинянами и жила идеей восстановления греческого царства в Константинополе, доколе ее не осуществила и тем самым прекратила свое существование. Трапезунтская история местная, и, хотя культура и высший класс были греческие, силы и интересы Трапезунтского царства коренились в политических связях и торговле с Кавказом, Арменией, Хорасаном и турками. Плоскогорье над Черноморским побережьем в стороне Трапезунта, византийская фема Халдия, и во времена могущества Константинополя было малодоступно и, будучи населено православными лазами, управлялось местными князьями, получившими обличье византийских архонтов и сановников: в этом отношении она являлась авангардом Армении. Плодородное лесистое побережье было искони богато, и нужны перо и краски Фалльмерайера, мастера слова, чтобы описать его природные красоты. Сам город Трапезунт являлся конечным пунктом караванного пути на Восток и вместе с тем стоянкой военного флота и армии, сдерживавших кавказские племена. Его акрополь был расположен на четырехугольной скалистой террасе, господствующей над гаванью, и был с двух сторон защищен крутыми и глубокими оврагами; узкий перешеек, соединявший акрополь с высоким берегом, был укреплен башнями и стенами. Внизу, в гавани, устроенной еще императором Адрианом, тянулись богатые склады товаров из Персии, Месопотамии, Крыма, Кавказа и еще более далеких стран. Походы Василия Болгаробойцы против грузинского царя Георгия, подступившего к Трапезунту, подчинение армянских князей Васпурахана и наследников Баграта были кратковременным успехом византийского оружия в этих местах. Ослабление, унижение армянских княжеств вызвало, наоборот, гибельные последствия для Византии при слабых преемниках Василия. Был разрушен предохранительный барьер, защищавший Малую Азию от турок, которые уже нахлынули в Северную Персию. В 1049 г. Тогрул-бег завоевал Арзен (Эрзерум) и отрезал Трапезунт от торговых сообщений с Персией; но сам Трапезунт был охраняем дружиною варягов, и Исаак Комнин оттеснил турок-сельджуков к югу. Известно, какую роковую роль в успехах турок в XI в. сыграли константинопольский двор и легитимисты партии Дук. При султане Альп-Арслане Трапезунт еще держался, но после катастрофы императора Романа Диогена при Манцикерте Трапезунт, по-видимому, попал в руки турок (1074), хотя на короткое время. Город был у них отнят Феодором Гавра. Турки пробились к Черному морю в Самсуне и Синопе на два с половиной века раньше, чем взяли Трапезунт. |
| В августе 1015 г. двоюродный брат Царя Гавриила Иван Владислав собственноручно убил его на охоте, в которой они оба участвовали, и, опираясь на поддержку знати, захватил царский престол. В начале своего правления Иван Владислав направил посланников к Императору Василию с заверением его в послушании, но вскоре затем, уверившись в прочности своей власти, обратил оружие против ромеев, возобновив борьбу за независимость Болгарии, силы которой, однако, были уже на исходе. Ромеи взяли Охрид и сожгли расположенный в нем царский дворец. И все же на время болгары смогли перейти в контрнаступление. Иван Владислав осадил приморский Диррахий. Болгары выиграли сражение с ромеями под Битолой, после чего те отступили. В феврале 1018 г. Иван Владислав погиб в бою; по другой версии, он пал жертвой заговора. Правительницей Болгарии осталась его вдова Мария, которая, возможно, была дочерью Царя Бориса II. Начался распад государства – болгарские вельможи, комиты областей, переходили на службу Императору. В Струмицу, где тогда находился Василий Болгаробойца, прибыл Патриарх Болгарии Давид «с письмом от Царицы Марии… отдававшейся на милость Царя и отказывавшейся от всех своих прав и притязаний» . Начался распад государства – болгарские вельможи, комиты областей, переходили на службу Императору При торжественном въезде Императора в столицу Самуила Охрид его приветствовала Мария со своими детьми, духовенством и знатью. Правителем Болгарии со званием катепана и с резиденцией в Скопье был назначен ромейский патрикий Давид Арианит. В конце 1018 г. власть Императора ромеев признали старший сын Ивана Владислава и его младшие братья Алусиан и Аарон, некоторое время продолжавшие партизанскую борьбу с оккупировавшими Болгарию ромейскими войсками. Сыновья Ивана Владислава были удостоены почетных титулов. За ними и за болгарскими вельможами Император Василий сохранил их земельные владения в Болгарии. Яхья Антиохийский так резюмировал исход затяжной войны болгар с ромеями: «И написали вожди болгар Царю Василию, унижаясь перед ним и выражая свое желание, чтобы он принял находившиеся в их руках крепости и области, и прося о его разрешения прибыть к нему и действовать согласно его приказаниям. И пошел тогда Царь в Болгарию… и вышли ему навстречу все тамошние вожди… И принял он их крепости, и оказал им милости, и дал каждому из них должности согласно тому, чего требовали его заслуги. И оставил себе сильные крепости, и назначил над ними правителей из греков, и срыл остальные. И устроил дела Болгарии, и назначил туда василиков, т. е. управляющих всеми делами и имуществами. И стало государство Болгарское присоединенным к государству греков, и сделал он его катепанатом. И было это в 44-м году его царствования. И вернулся он в Константинополь. И вступили в брак дочери болгар с сыновьями греков, и дочери греков с сыновьями болгар, и смешал он одних с другими, и тем уничтожил старую вражду, которая была между ними» . |
| д. – Histoire d " Arménie par Arisdaguès de Lasdiverd, traduite par M. Evariste Prud» homme. Paris, 1864, p. 9). Преступление, совершенное благородным легионом грузинским, вас не касается. Но если позволительно искать причины кровавой ссоры между Русскими и Грузинами помимо клочка сена, упомянутого Асохиком, то мы должны обратиться назад к событиям 989 года. Варда Фока, как мы узнаем от Пселла (стр. 11) и от самого Асохика, кроме греческих сил опирался, главным образом, на сочувствие к нему Грузин; в сражении, которое решило его участь, грузинская пехота составляла лучшую часть его войска (Пселл). Асохик (стр. 178) прямо утверждает, что Фока начал войну против царственного города Константинополя во главе греческих и иверийских войск. Когда Дельфина укрепился насупротив царственного города, «Василий привел на противоположный берег все войска, бывшие в городе, равно и войска западных стран». Мы сейчас видели, что Аристакес называет Русских западными воинами. Таким образом, сверх вышеприведенных источников, и армянский историк, по крайней мере, намекает на то, что Грузины Варды Фоки в 989 году пострадали, главным образом, от вновь организованного русского корпуса. Память об этом тяжелом посрамлении народной чести могла оставаться тем более, что, по-видимому, Русские заняли место Грузин в Византийской армии; после эти самые предикаты придаются Тавроскифам. Итак, факт присутствия в Византийской империи с 988 года до первых годов XI столетия большого русского военного корпуса – по крайней мере, шеститысячнаго, – не подлежит ни малейшему сомнению. Мы только мимоходом отмечаем теперь то, конечно, не лишенное значения обстоятельство, что Тавроскифы (=Русские), упомянутые Михаилом Пселлом при повествованииоВасилии II Болгаробойце, встречаются потом несколько раз на страницах его истории и притом прямо в виде Варягов. Это будет видно в дальнейшем ходе нашего исследования. Теперь, оставляя пока Пселла в стороне, мы обращаемся к другим источникам, у которых находим целый ряд свидетельствоважности и многочисленности русского элемента в Византийской армии. Мы находим в них продолжение истории все того же русского корпуса. |
|
|
