| Можно отсюда видеть, насколько удобно подводить офитов под какую–нибудь категорию с точки зрения Неандера–Баура. Их представления о взаимном отношении трех исторических религий или неясны, или таковы, что дают одинаковое право и на утвердительный и на отрицательный ответ. Например, Юстин признавал значение и за иудейством и за язычеством, поскольку в этот период человечество стояло под попечением Варуха, который воздвигал своих пророков. Юстин относился к иудейству и язычеству отрицательно, потому что это был тот период, когда Варух в своей борьбе с Наасом терпел поражение за поражением, так что христианство явилось вследствие полнейшей несостоятельности предшествующих мер к освобождению человечества. Офиты тоже и признавали значение дохристианского периода, поскольку в это время Пруникос осуществляла свои планы и посредством пророков Ялдабаота возвещала пневматические истины, и отрицали его смысл, поскольку все это случилось вопреки желаниям самого демиурга. Гносис офитов, по всей вероятности, развивался на почве иудейской; по крайней мере, все их разнородные системы носят на себе печать иудейского происхождения. Истинно александрийский гносис представлен в системах Василида и Валентина. Василид Василид был родом из Сирии, но жил и действовал в Египте. Он учил в Александрии при Адриане, около 125—130 г. Писал он довольно много (24 книги Exhghtika, «Толкований»). Сын Василида Исидор написал несколько книг по нравственному учению (Hqika). Гносис Василида известен в двух редакциях. Одно представление о василидианстве — прежнее, почерпается главным образом из тех сведений, которые сохранил для нас Ириней. Другое представление, сравнительно новое, сделалось возможным лишь со времени открытия «Философумен» Ипполита. Между учеными идет еще спор, какому из этих изложений отдать преимущество. Мне представляется, что система, изложенная у Ипполита в «Философуменах», есть первоначальная система Василида. Основания для этого отчасти выяснятся при дальнейшем изложении. По изложению «Философумен» Ипполита (VII, 20—27), гносис Василида имел следующий вид. |
| 102 Это псалом (18), для краткости, опущен здесь или самим Иустином или переписчиками, между тем Иустин объясняет некоторые места из этого псалма, как будто бы он привел его прежде. Маран. 104 Формула такой молитвы находится в литургии, в Постановлениях апостольских, кн. VIII, гл. II. Епископ молится о верных: «соблюди их неизменными, непорочными, неукоризненными, да будут святы телом и душою. Сохрани их от страха врага, от стрелы, летающей днем, от язвы, ходящей во тьме». 118 Нигде в Писании не говорится, чтобы Соломон совершал идолопоклонство в Сидоне. Поэтому ученые издатели представили разные догадки относительно этого места. Маран предполагает чтение: τοîς ν Σιδνι ιδλοις λατρéνeι, т.е. поклонялся сидонским идолам, напр., Астарте, сидонской богине (3 Царст. XI, 15). Тирльби думает, что надо читать: ν Σινι. Есди не допускать здесь ошибки Иустина, примеры чего встречаются в 1-й апол. гл. 31, 42, 62; то вероятнее мнение Отто, что слово: ν Σιδνι вошло в стекст с полей, потому что у Туртуллиана (adv. Marc. V, 9) в словах, близко подходящих к мысли Иустина, нет такого выражения. 123 Очевидно, что Иустин говорит о тех еретиках (гностиках), которые признавали Иисуса Христом и Господом, но отрицали, что Он был предсказан пророками Творца и Бога иудейского, которого они отвергали вместе с пророчествами Его и со всем Ветхим Заветом. Маран. 124 Здесь подразумевается то, что еретики ели идоложертвенное и участвовали в праздниках язычников. Сн. Ирин. с. haer. c. 6. § 3. Маран. 125 Mαρkiανoι. Ученые разногласят о том, кого разумеет здесь Иустин–последователей ли Марка, одного из школы Валентина, обыкновенно называемых Μαρχωσοι, или Маркионистов, последователей Маркиона. Отто, обращая внимание на форму слова, склоняется к первому мнению. Маран высказал второе, в пользу которого служит: а) то, что св. Епифаний, говоря о последователях Маркиона, употребляет о них безразлично названия: Mαρkiωνeς и Mαρkiωνισται, подобно-как последователей Валентина он называет иногда Οαλεντινο; б) имя Марка не было так известно, как имя Маркиона, последователи которого были почти везде и о которых Иустин говорит не раз в другом своем сочинении (1 апол. гл. 26 и 58); в) Евсевий сохранил (Ц. ист. IV, 22) отрывок из Егезинпа, почти буквально сходный со словами Иустина, где перечисляются произошедшие от Симона Мага и его учеников еретики – Менандриане, Маркионисты, Карпократиане, Валентиниане, Василидиане и Сатурнилиане, – Иустин в этом месте упоминает о главах гностических сект, которые жили во 2-м веке и учили – Василид в Александрии, Сатурнин в Антиохии, Валентин в Александрии и Риме, и Маркион – в последнем городе. |
| Adv . Haer . 1.5.3; о том, что это учение принадлежит валентинианам, говорится там же, в предисловии (ibid., Praef. 2). Cher . 63-64. Поскольку греческую метафизику в целом можно определить как теологию Ума (т.е. понимание Бога в терминах «Ума», оборотной стороной чего является обожествление ума; ср. Krämer H.J . Der Ursprung der Geistmetaphysik: Untersuchungen zur Geschichte des Platonismus zwischen Platon und Plotin . Amsterdam: P.Schippers, 1964]), критика Филоном ума в цитированном отрывке дает основание рассматривать его не только как эллинизатора иудаизма (см, напр., Sandmel S . Philo " s Place in Judaism: A Study of Conceptions of Abraham in Jewish Literature. 2 nd augm. ed. New York: Ktav, 1971. Р. 211), но и как, пожалуй, первый в истории пример иудео-христианского интеллектуального сопротивления греческим приемам мысли, представленного в наше время именами Эмманюэля Левинаса и Жан-Люка Мариона. Климент мог быть знаком с приведенной у Ипполита версией василидианского учения, даже если, как предполагает Лёр ( L ö hr . Basilides. S. 318-20), источник, на котором основывал свое изложение Климент, не зависел от источника Ипполита. Одной из причин, по которой Лёр проглядел возможность такого объяснения того, что Климент отождествил «Правителя» из приведенного им отрывка с наивысшим Богом, могла быть методологическая предпосылка Лёра, согласно которой «следует прежде всего отказаться от того, чтобы привлекать приводимый в исследованиях, отчасти - в качестве близкой параллели, отрывок из систематического изложения Ипполита Римского - Ref. 7.26.2-4» ( L ö hr . Basilides... S. 63). Основания для распространения этой знаменитой характеристики Бога Маркиона, предложенной Гарнаком, на Бога Василида и Валентина, приведены Лангербеком, который, возражая Йонасу, отмечал, что «граница между Маркионом и александрийским Гнозисом, после предложенной Гарнаком интерпретации Маркиона казавшаяся столь отчетливой, начинает размываться... не потому, что " гностичен " Маркион, а потому, что гностики - " маркиониты " в раскрытом Гарнаком смысле; иначе говоря, потому, что оба они [Василид и Валентин] - радикальные последователи учения ап. Павла ( Langerbeck . Aufsätze... S. 78; ср. выше, прим. 7). Развитие этого тезиса Лангербека, очищенное от присущего ему полемического анахронизма (при всем том, это «гностики» влияли на Маркиона, а не он на них), см. у Аланд ( Aland . Marcion: Versuch einer neuen Interpretation//Zeitschrift für Theologie und Kirche. 70 (1973). S. 420-47). |
| ΑΠΟΚΑΤΑΣΤΑΣIΣ chez Basilide//Mélanges d " histoire des religions offerts à Henri-Charles Puech. P. 365-373. Paris: PU de France, 1974. Цит. C. 365; он же. " APOCATASTASE " : Origène, Clément d " Alexandrie, ACT. 3.21// Vigiliae Christianae 10 P. 196-214). Т.е. разделение смешанного, упомянутое в цитированном выше сообщении Ипполита ( Ref . 7.27.51f). Мы, таким образом, обнаружили еще одну лексическую параллель (насколько мне известно, до сих пор не замеченную) между фрагментами Климента и изложением василидианского учения у Ипполита: τ συγκεχυμvα/σγχυσις. Это напоминает, опять-таки, этическую теорию стоиков. О Василиде как стоическом истолкователе христианской традиции, связанной с именем ап. Петра см.: Layton . Significance... Лейтону, однако, не удалось объяснить, как могло бы Евангелие, в принципе, привлечь философа-стоика, каким является его Василид, которому «смысл таких слов христианского лексикона, как " вера " , " избрание " и " Царство Божие " , нужно объяснять в понятиях стоицизма, а не наоборот » (там же. Р. 141; выделено мной - А.Ш.). Это крайность, противоположная точке зрения Гранта, согласно которой, «несмотря на полуфилософское одеяние учения [Василида], основание его положено не философией, а гностическим [а тогда, почему не христианским? - А.Ш.] откровением» ( Grant . Gnosticism: A Source Book... Р. 123; выделено мной - А.Ш.). В Str . 3.63.3-4 Климент устанавливает похожую связь между, с одной стороны, страстями и смешением, а с другой - между «апокатастасисом» и разделением: «[Господь] реально разрушил дела вожделения: сребролюбие, ... славолюбие, ... и тому подобное. Их возникновение - гибель души, если и правда, мы " мертвы по преступлениям " (Еф. 2:5)... Но [природному] возникновению и гибели в тварном [мире] предварительно происходить необходимо до полного разделения и поставления избранного [в его конечном состоянии] (διακρσεως κα πoκαταστσεως κλoγς), из-за которого и с миром смешанные (συμπεφυρμvαι) сущности гонятся к собственным [своим пределам] (oικειτητι πρoσvμovται)». |
| В естественном развитии мира наступает время зрелости и жатвы. И тогда для собирания «семени жены», т. е. чад Софии Ахамот, или пневматиков, для превращения их в гностиков и для окончательного разделения мира в третий раз является Христос. Он нисходит на обетованного и сотворенного Демиургом Мессию, психика, в которого Ахамот тайно вложила духовность, и, соединившись с ним, становится Спасителем (Σωτρ) мира. Пневматикам Христос дарует гносис об их Небесном Отце, о тайне Плиромы и их происхождении. Он соединяет их с Собой и возносит в Плирому. Вся Его жизнь и проповедь — символика откровения. Но у Него было и душевное тело, ибо Он пришел на землю и ради психиков. Тех из них, которые спасаются верой и добрыми делами, Он возносит, но не в Плирому, а в среднее место, в низшую Восьмерицу, или огдоаду, которую Ахамот создала между Плиромой и Седмерицей низшего мира для Демиурга и психиков. Только тела материального у Христа нет : ради домостроительства Он принял лишь видимость его (докетизм). Все материальное обречено на гибель, и когда пневматики вслед за сочетавшейся с Иисусом Христом Ахамот вознесутся в Плирому, а Демиург и спасенные психики упокоятся в низшей Восьмерице, вырвется наружу сокрытый в глубине мира огонь и пожрет иликов и грешных психиков (стр. 20, 18 с.). В некоторых отношениях гносис Валентина восполняет василидианство, открывая новые пути приближения к христианству. Так, он близок к пониманию истории мира как Богочеловеческой трагедии, тем самым лучше уясняя спасающую деятельность Божества, для коего мир уже не безразличен. Но валентинианство возвращается от идеи творения к эманатизму прочих гностиков и тем разрушает идею Божьего совершенства. Видимо стремясь к большему восприятию христианства, оно еще резче, чем Василид, отделяет гностика от христианина, веру которого объявляет верой психика. Христианином Валентин не стал, но, не преодолев исконных противоречий гностицизма, уподобился Офису — поставив себя над Церковью, попытался извлекать из нее гностиков. Но благодаря поэтической красоте и глубине своих мифов, благодаря большей доступности своего учения и искусному аллегорическому толкованию (стр. 17) Библии и Евангелия, главное же, благодаря своей строгой аскетической жизни валентиниане сделались самой сильной гностической сектой. |
| Для изложения их систем Ипполит выделяет особую книгу – 5-ю. Только после этой книги он намеревается следовать Иринею. книгу он начинает изложением учения Симона и симониан. Но здесь опять Ипполит имел свой источник; поэтому в значительной степени использует его, делая из него выдержки. В ближайшую связь с Симоном он ставит Валентина. Хотя автор имел и здесь новые сведения из восточных и западных источников, однако выписывает текст Иринея о Валентине и Марке так тщательно, что очень много помогает для возстановления первоначального текста Иринея. Далее у Иринея следовали неразрывно связанными Саторнил и Василид. Между тем Ипполит владел для изложения учения последователей Василида новым источником – сочинением одного василидианина. Поэтому он начинает с Василида, чтобы потом, при изложении Саторнила, уже точно следовать своему руководителю. После этой пары у Иринея следовал Карпократ. Но для Ипполита это казалось не последовательным хронологически. Нужно было коснуться духовных сыновей Симона – Менандра и Маркиона. Однако о Менандре он нашел у Иринея очень мало; но тем подробнее он может разсказать о Маркионе, владея сочинением его ученика Предона. При изложении учения Карпократа, Керинфа и евионитов, Ипполит точно следует Иринею (кн. VII, 32–34 ср. Ирин. I, с. 25–26.). В следующих главах он излагает сходное с евионитами также богохульное учение неизвестных Иринею Феодотиан (гл. 35) и мелхиседекиан (гл. 36); затем он говорит о николаитах, довольно сходно с Иринеем (гл. 37). У Иринея дальше идет речь о Кердоне и его слушателе Маркионе. Ипполит старательно следует ему (гл. 37), несмотря на то, что он уже ранее говорил о Маркионе и маркионитстве, представляя его, как главную отрасль симонизма; теперь он кратко характеризует уже ранее названных римских приверженцев Маркиона – Лукиана и Апеллеса. После Маркиона Ириней (гл. 28) говорит о смешанных гностических сектах – Татьяне, энкратитах и др. Ипполит в этом отделе имеет данные восполнить его. Он имел в своем распоряжении книгу докетов и Моноима. |
| Из сказанного следует, что таинственное мистическое составляло существенную часть в учении и культе гностиков. Василид, напр., увещавает своих учеников «не открывать ничего об отце, ни о тайне его, но молча носить это в себе, сообщая только одному из тысячи и двум из 10 тысяч“ 1905 . Гностик Иустин также обставлял свое учение («тайны учения – τ τς διδασκαλας σιγμενα“) необычайною таинственностью 1906 .– Однако и мистерии нельзя считать чем-то таким существенно необходимым для гностицизма, без чего он был бы совершенно не мыслимым 1907 . По свидетельству св. Иринея 1908 , были некоторые гностики, которые весьма ограничивали мистическое в культе. А Маркион совсем отвергал мистерии. Мистическое в гностицизме, так же как и аллегория, или даже в большей степени – служило целям пропаганды 1909 . 22. Наконец, гностицизм обнаруживает некоторую связь с магией. Родина магов и всего магического и астрологического – Восток, месопотамская равнина, а потом Египет. «В тогдашнем мире,– (т.е. современном возникновению гностицизма) говорит Анрих 1910 ,– магия и астрология выигрывали в своем значении день-ото-дня. Как на результат постепенного возрастания уважения к ним, нужно указать на создание теургии у неоплатоников“. Анрих 1911 справедливо подчеркивает тесную связь магии с мистериями и доказывает это ссылками на папирусы.– Что магия играла у гностиков громадную роль,– есть один из фактов, которые теперь уже более не оспариваются. В начале гностицизма стоят маги – Симон и Менандр 1912 ; было много магического у василидиан 1913 и карпократиан 1914 ; довольно значительный маг, как Марк 1915 , и заканчивает собою цветущее время гностицизма. Ориген , основательный знаток гностицизма, утверждает, что офиане заимствовали имена своих архонтов – Ялдабаота, Астофея и Горея – из магии 1916 . Из Оригена 1917 же мы знаем об особой печати (σφραγς, sigillum) офиан; он приводит 1918 какие-то непонятные молитвы офиан вроде магических заклинаний, какие должна произносить душа, проходя чрез врата архонтов. |
| Из тех цитат, которые приводит Климент, следует лишь, что Василид сам учил предсуществованию души, которая некогда соучаствовала в общекосмическом грехе: «Последователи Василида обыкновенно называют страсти «приложениями» к душе, это по существу некоторые духи, присоединившиеся к разумной душе позднее по причине некоторого первобытного переворота и замешательства. Кроме них затем народились еще духи побочные и инородные, как например, души волка, обезьяны, льва и козла. Души этих существ живо подействовали своими особенностями на душу человека, всецело уподобили ее желания желаниям животных. Каких существ пожелания люди носят в себе, таких натур действия они и воспроизводят… Это учение о многочисленном полчище духов, содержащихся в одном теле, предлагаемое Василидианами, начинает походить уже на песнь поэта о троянском коне» (Строматы. II,20). Вывести из этого представления веру в перевоплощение души человека в тела животных –значит все же полемически окарикатурить более сложную систему Василида… Это и делает Ориген (надо заметить, что учение о переселении души человека в тело животного не приписывает гностикам никто из их современников, кроме Оригена) 098 . У Василида речь идет не столько о сожительстве души человека с телом животного, сколько о сожительстве души человека с душами же животных, т.е. божественного по своему происхождению ума – с космическими по своему генезису страстями. Перед нами – идея, родственная герметическому и мандейскому 099 представлению о том, что душа – это частица божества (Плеромы), которая, нисходя в космос, пронизывая его слой за слоем, вбирает в себя весь космический мусор, облекает себя в космические пелены, делает себя тем самым зависимой от внутрикосмической иерархии духов (Демиурга с архонтами). На обратном же пути должно произойти обратное – то, что с сарказмом описывает Тертуллиан : «Там (во дворце Плеромы) люди сами прежде всего раздевают себя. Раздевать же себя значит удалять от себя те души, в корые они, по-видимому, были облечены: они возвратят Демиургу те же души, которые они похитили у него. Но сами духи (spiritus) сделаются совершенно интеллектуальными, недоступными ни осязанию, ни зрению» (Тертуллиан. Против валентиниан, 32). Заметьте – отделяются от человеческого ума (интеллекта, нуса) не тела, а души, ибо именно души, а не тела налипают на дух человека в его космических странствиях, ибо сфера «космического» у гностиков включает в себя не только тело, но и душу: и на нее космос налагает свои отпечатки 100 . |
| Иринея, Ипполита, Тертулиана, Климента Алекс., Оригена , св. Епифания, Филастрия, Феодорита и отчасти у Иеронима и Августина. 35 По свидетельству св. Иринея (I, XXIX, I), гностики появлялись, как грибы из земли (velut а terra fungi). Ср. Епифаний. XXXI, I. 36 Климент Алекс. говорит (Строматы. VII, 17): «из ересей одни носят имена своих основателей, как-то: Валентиниане, Маркиониты,Василидиане... Другие же из ересей называются по месту своего происхождения, напр. Ператики. Иные же именуются по народу, из которого вышли; таковы Фригияне. Иные по характеру жизни, которой отличались; таковы Энкратиты или воздерженики. Некоторые из них характеризуют себя исповедуемыми ими учениями, или догматами, напр. докеты и айматиты, или гематиты. Некоторые другие отмечают себя своими заблуждениями и почитанием предметов, относящихся собственно к культу идольскому: таковы кайниты и офиты. Иные наконец обязаны своим именем беспутной своей жизни»... Между тем были секты, которые или сами себя называли (Карпократиане у Иринея I, XXV, 6, у Ипполита V, II – наассены) или назывались просто гностиками (Ириней, I, XI, 1 cp. XXXI, 3; Епифашй – XXV, 2; XXVI, 1, 3; XXXVII, 1; XL,1; XXXI, 1), как офиты. Затем Климент Ал. (VII, 17) упоминает гностиков – айматитов или гематитов, которые неизвестны из других источников. Ипполит выводит наассенов и гностика Иустина, также помимо нигде не названных. 37 Попытку определить места или стороны распространения гностиков см. у Нагпаск’а I). Mission und Ausbreitung d. Christentems В. H. Leipzig. 1906. Ss. 262–265. 38 На основании сведений, почерпаемых у св. Иустина, св. Иринея и др. В. Шульц (W. Schultz. Dokumente der Gnosis. XXXVIII) так определяет взаимную зависимость и родство еретиков. Досифей Симон Маг Менандр Кердон Саторнил Маркион Валентин Василид Лукиан Секунд Исидор Татьян Птолемей Препон Марк Апеллес Вардесан Север Между тем Егезипп (Евсевий. Цер. ист. IV, 22) выводит гностицизм из иудейских сект и изменяет порядок еретиков, производя из сект Симона, потом Клеовия, затем Досифея. 39 По словам Цельса, в то время среди христиан было множество сект и расколов. Ориген не отвергает этого, и лишь выясняет причину (Contra Cels. III, 12). См. о классификациях гностиков у Lipsius " a. Allg. Encyklopädie-Ersch u. Cruber. Er. Sec. S. 284... Гарнак признает трудность классификации и бесполезность (Lehrbueh D. G S.262, 267). |
| От Нерожденного Отца происходить Нус, от Нуса Логос, от Логоса Фронесис, от Фронесис София и Динамис, производящие другие существа: силы, власти, ангелов. – Ими заселяется первое небо. Но существует не менее 365 небес; то, которое мы видим, есть последнее. На нем живут ангелы миросоздатели; во главе их стоит Бог иудеев. Он вознамерился подчинить все народы покровительствуемой им нации. Отсюда произошло столкновение между ним и другими ангелами. Чтобы восстановить мир и освободить человека от тирании демиургов, Всевышний Отец посылает на землю Нус, который в Иисусе принимает человеческий образ. В момент страстей, Искупитель обменивается видимостью с Симоном Киренейским, который и был распят вместо него. Поэтому нет никакого основания поклоняться распятому и в особенности терпеть во имя его мученичество. Спасение заключается в знании истинного положения вещей, каким его представляют василидиане. Ветхий Завет был отвергнуть, как написанный по внушению миросоздателей. Магия, дающая власть над этими злыми духами, была в большом почете у василидиан. Они пользовались заклинательными формулами. Самой известной между ними было слово Abraxas или Abrasax, буквы которого, сложенные по их цифровому значение (по-гречески), дают число 365, соответствующее количеству высших миров. Мораль была построена на началах детерминизма 186 , как и в системе Валентина. Вера есть дело природы, а не воли. Страсти имеют некоторый род субстанциальности. Их называли придатками; это – качества животных, связанные с разумным началом, которое оказывается таким образом снабженным причудливыми инстинктами волка, обезьяны, льва, козла и т. д. 187 Не затронутая сама по себе прегрешениями, в которые ее вовлекли страсти, духовная душа тем не менее несет их последствия: всякий грех должен быть искуплен и действительно искупается страданьями в этой или иной жизни, ибо допускалось переселение душ. Кажется, что в нравственной жизни василидиане сначала руководились правилами общей морали. Климент Александрийский 188 утверждает, что Василид и его сын Исидор допускали брак и отвергали безнравственность; но последователи Василида, современные Клименту, не остались верны в этом отношении предписаниям своего учителя. В конце III в. секта имела прочно установленную репутацию безнравственности. |
|
|
