| В своем моральном учении Василид рекомендовал умеренный аскетизм, от которого его школа быстро отошла. Он использовал некоторые из посланий Павла и канонические евангелия; например, цитировал Ин. 1:9 («Свет истинный, просвещающий каждого человека, приходящего в мир»), отождествляя свою идею мирового семени с учением Иоанна о Логосе как свете миру 897 . Четвертое евангелие также активно использовали и комментировали до середины II века офиты, ператы и валентиниане. Гностиков привлекал мистический гнозис евангелия (особенно вступления), но им не нравился его исторический реализм, они старались как можно лучше использовать его в своих целях. Они признавали его, потому что не могли этого не делать. Другими авторитетными источниками для Василида были в основном тайное предание, якобы полученное от апостола Матфея и предполагаемого переводчика Петра по имени Главсия (Главк). Его сын Исидор был главным, мы даже сказали бы, единственным его учеником, имевшим значение. Он составил систему этики и другие книги, несколько отрывков из которых сохранилось у Климента Александрийского . Василидиане, особенно на Западе, похоже, были дуалистами и докетистами в теории и отличались вольным, даже распущенным поведением. Они исказили возвышенную и искусственную систему своего основателя. Вся жизнь Христа была для них сплошным мошенничеством. Распят был Симон Киринеянин, Иисус же по пути на Голгофу просто поменялся с ним и незамеченным стоял в облике Симона в толпе, насмехаясь над теми, кто Его распинал, а потом вознесся на небеса. Последователи Василида считали благоразумным отрекаться от веры во Христа в моменты гонений, считая, что благородная исповедь мучеников – это метание жемчуга перед свиньями, и практиковали различные виды магии, в чем им помогали геммы с изображениями Абраксаса. Нечестивая секта василидиан существовала в Египте до конца IV века, но, по–видимому, не распространялась за его пределами; только Сульпиций Север сообщает, что Марк, родом из Мемфиса, принес некоторые из их учений в Испанию. §125. Валентин |
| Ереси. История ересей у Евсевия является зеркальным отражением истории интеллектуальных преемств. Во-первых, их описание организуется по тому же хронологическому принципу, что и описание христианской литературы. Здесь также Евсевий ставит перед собой задачу показать, что ереси были всегда, во все времена от апостолов до Великого гонения. Хотя он называет началом истории ересей эпоху Траяна, цитируя свидетельство Егезиппа: «Вдохновленные тем, что апостолы уже умерли, еретики стали открыто противопоставлять свое лжеучение истинной проповеди» (III. 32. 8), он находит ересь даже в правление Клавдия (Симон Волхв; II. 13–14). Но именно со смертью последних из учеников Христа утверждается практически непрерывная линия лжеучений. Правление Ереси Траян Менандр, эвиониты, Керинф, николаиты Адриан Сатурнин, Василид, Карпократ Антонин Пий Валентин, Кердон Марк Аврелий и Луций Вер Эрмоген, энкратиты, Север Коммод Маркион, Монтан, Флорин, Власт Северы Артемон, Асклепиодот, Феодот, Павел Антиохиец, Домнин Гордиан Берилл Филипп Араб Элкесаиты Деций Новат Галлиен Непот Аврелиан Павел Самосатский Таким образом, у Евсевия еретики становятся неким постоянно действующим фактором истории от Траяна до Диоклетиана. Во-вторых, лжеучения тоже образуют непрерывную традицию. Возникает картина настоящих еретических преемств. «От Менандра, – пишет Евсевий, – преемника Симона, родилась двуустая и двуглавая змееобразная сила, и она произвела создателей двух разных ересей – Сатурнина из Антиохии и Василида из Александрии» (IV. 7:3). «Первым растлителем, – приводит автор слова Егезиппа, – был Февуфис, недовольный тем, что его не сделали епископом. Он принадлежал к одной из семи народных сект. Из них вышли и Симон, от него – симониане и Клеобий, от него – клеобиане и Досифей, от него – досифеане и Горфей, от него – горфеане и масбофеи. От них – менандриане, маркиониты, карпократиане, валентиниане, василидиане и сатурнилиане. Каждые приносили свое особое и отличное от других мнение. От них – псевдохристы, псевдопророки, псевдоапостолы, которые разделили церковь испорченным учением о Боге и его Христе» (IV. 22:5–6). |
| Один – это известный и упоминаемый в Деяниях (8, 9–24) Симон волхв, коего все древние писатели церковные согласно называют родоначальником всех вообще ересей и в частности – гностицизма 59 . Другой-Клеовий или Клеовул упоминается рядом с Симоном и его последователями (Оимониаие), как еретик, тоже имеющий своих последователей (Клеовиане) у Гегезиппа в таком сообществе: „Симон, от него Симониане, – Клеовий, от него Клеовианцы, – Досифей, от него Досифеане, – Гореей, от него Горафины, – Масвофей, от него Масвофеи, – от них Менандрианисты, и Маркианисты, и Карпократиане, и Валентиниане, и Василидиане и Саторнилиане“ 60 . В распространенной редакции послания св. Игнатия к Траллианам перечисляются: „Симон первородный (сын) диавола, Менандр, Василид, Николай и Николаиты, Феодот и Клеовул“ 61 . У св. Епифания Клеовий или Клеовул причислен к еретикам („Керинф, Евион, Меринф, Клеовий или Клеовул, Клавдий, Димас и Гермоген“), ложно учившим о рождении Господа от Пресвятой Девы Марии 62 . У Феодорита Клеоване названы первым отростком от горчайшого корня лжеучения Симона волхва, вместе с Досифеанами, Горфинами, Масвофеями, Адрианистами, Евтихитами и Каинистами (Офитам?) 63 . Кроме того в числе еретиков Клеовий назван в Апостольских Постановлениях 64 , в Сирской Дидаскалии 65 , в актах Иоанна он стоит между подозрительными апостольскими учениками 66 и наконец он же ошибочно назван Cleonius (ср. Арм. Klemens) Псевдо-Златоустом 67 . Судя по всем этим данным Клеовий принадлежал к наидревнейшим еретикам – гностикам апостольского или же непосредственно послеапостольского века. – Кроме того, выражение III, 20: „они (лжеучители) суть чада гнева, ибо содержат проклятую (арм.: проклятые) веру (арм.: учение) змея“ – может наводить на мысль о древней гностической секте Офитов, коих учение, довольно развитое, подробно излагает и опровергает уже св. Ириней 68 . Она известна также: Клименту Ал. и Оригену 69 , неизвестному автору латинского опровержения ересей 70 , Ипполиту 71 , Епифанию 72 и Феодориту 73 . |
| Отниму у него ограду, говорит Господь, и он будет опустошаем ( Ис. 5:4 ). Таковы вразумления, нам даваемые Провидением в лице других, наказываемых за их личные грехи; а наставления, нам даваемые Христом и Апостолами из-за наших грехов, таковы. Воля Божия, говорит Апостол, есть та, чтобы вы были святы, чтобы вы избегали любодеяния, чтобы каждый из вас умел соблюдать сосуд своего тела в святости и чести, не предаваясь чувственным вожделениям как язычники, незнающие Господа и чтобы никто не поступал со своим братом противозаконно и корыстолюбиво, потому что Господь мститель за все сие, как и прежде мы говорили вам и свидетельствовали. Ибо Бог призвал нас не к порочности, но чтобы быть святыми. Презирающий сказанное мною не человека презирает, а самого Бога, который нам дал Духа своего Святого ( 1Сол. 4:3–8 ). Для нашего же освящения Бог не воспрепятствовал страдать и нашему Господу. Если же кто-нибудь из учеников Василида в свое оправдание сошлется на то, что мученик терпит кару за грехи, совершенные душой его раньше ее перехода в тело, плоды же своей добродетели получит после сей жизни и что в этом и состоит домостроительство Божие, то мы спросим у сего отделяющегося от церкви: будет ли и тогда возмездие распределяться согласно с видами Провидения? Если оно не будет истекать из закона Божественного правосудия, то и мир значит не представляет собою чего-то в роде очистительной каменоломни, и все подмостки Василидовы тогда рушатся под тяжестию его собственных ног. Если же они утверждать захотят, что очищение исходит от Провидения, то следовательно от Него же проистекают и наказания. Но провидение, как его понимает Василид, хотя оно первое свое движение и получает от верховного Архонта, все же присоединилось лишь в минуты творения Богом тварей. При этой системе Василидиане и сами должны признать, что пытки или не несправедливы и тогда судьи, на оные нас осуждающие, палачи мучеников пытающие, также поступают по праву; или же что преследования проистекают прямо из Божественной воли. Мучения и страхи посему, как сами они говорят, не суть необходимые акциденции вещей, а пристали к ним тому подобно, как ржавчина пристает к железу и приражаются к душе только вследствие свойственной ей воли. |
| 04. Мы лично примыкаем к первому взгляду, несколько, впрочем, видоизменяя его. Во 1-х, твердо стоит тот факт, что Василид связан с востоком, если не своим происхождением,– а это самое вероятное,– то своим учением 948 . Попытка Якоби 949 доказать, что «Ириней не считал Василида учеником Менандра в собственном смысле“– не ослабляет силы указанного факта. Во 2-х, известие актов Архелая 950 , что «был у персов проповедником Василид... не долго спустя после времен апостолов наших“– едва ли может быть заподозрено в верности 951 . Между тем оно устанавливает тот факт, что Василид не только получил образование на востоке (см. во 1-х...), но там же составил и свою систему, ибо в очень раннее время выступает уже проповедником у персов, так что для промежуточного путешествия его в Египет не остается времени. И учение, проповеданное Василидом у персов, было дуалистическим. Об этом ясно говорят акты Архелая: Василид «хотел утвердить настоящий дуализм, который был даже у Скифиана“ 952 (предшествовавшего Василиду проповедника у персов). Заявление некоторых 953 , что в актах Архелая дуализм выводится, как учение варваров, а не самого Василида – только казуистично. Словом, ясно видно, что первая система Василида была дуалистическая. Разсуждения Якоби 954 о том, что вообще мыслим переход и пантеизма в дуализм и наоборот – дуализма в пантеизм и что, находясь в Сирии, можно было составить эллинистическую систему – разбиваются о свидетельство актов Архелая.– С востока Василид отправился, согласно указаниям Иринея и Епифания 955 , на запад, и там, под влиянием новых знаний, изменил свою систему, в особенности в ее т. ск. метафизической части. След. система монистического эволюционизма есть вторая система Василида. Разумеется, между обеими системами существовала у Василида связь, может быть даже – и тесная. Ириней описывает дуалистическую систему Василида, значит – первую систему; Ипполит II – монистическую – след.– вторую. Как на востоке, так и на западе Василид мог иметь последователей своего учения, которые, как это обычно, могли видоизменять его. Поэтому может быть поставлен дальнейший вопрос – насколько близко к своему оригиналу стоит изображение Иринея и Ипполита. Что описание Иринея чрезвычайно много заставляет желать лучшего – это признаёт, как мы видели 956 , даже такой решительный защитник его, как Гильгенфельд. Вероятно, Ириней располагал скудными сведениями о Василиде. Если он пользовался синтагмою Иустина или полемическим сочинением Агриппы Кастора 957 , то – нужно думать – неудачно сократил их: взявши известия о позднейшем движении василидиан и дополнивши их народными сказаниями. Что изображение египетской системы Василида у Ипполита далеко не образцовое и отличается односторонностью – это тоже очевидно. У всех гностиков 958 , как и у Василида 959 – нравственно-практические вопросы стояли на первом плане, а у Ипполита в системе Василида им совсем не отведено никакого места. |
| 3. Убеждение Василида в греховности всякого человека основывалось, по свидетельству Климента, на его учении о прегрешениях душ «в предшествующей жизни " … «Последователи Василида, — замечает Климент, — обыкновенно называют страсти «приложениями» (к душе), это, по существу, некие духи, присоединившиеся к разумной душе по причине беспорядка и первобытного смешения… В связи с рассуждениями о страстях, как «приложениях» к душе, стоит учение Исидора о переселении душ, в силу чего душа носит в себе духов волка, обезьяны, льва и козла. 4. Из других замечаний Климента об учении Василида следует упомянуть о том, что василидиане относились к вере, как правоверные гностики, т. е. смотрели на нее, как на нечто низшее, свойственное всем людям. Вера, по их мнению, — согласие души на признание бытия вещей, недоступных ощущениям. В 8-ой главе 2-ой книги своих «Строматов» Климент сообщает, со слов Василида, об изумлении архонта, услышавшего евангелие: этот-то страх и породил премудрость — разделяющую, различающую, совершенствующую и восстановляющую. В 25-ой главе 4-ой книги Климент приводит то положение из учения Василида, по которому «праведность и дочь ее мир помещены в огдоаде». Согласно сообщению в 5-ой гл. 11-ой книги «Строматов» Василид признает единство мира, но не признает единого Бога. Из всех выдержек, приведенных Климентом, только одна напоминает систему Василида, представленную Ипполитом II. Мы имеем в виду упомянутое Климентом удивление архонта при прочтении евангелия, — удивление или страх, послуживший началом премудрости. Все же прочие выдержки у Климента явно указывают не на монизм и эволюционизм Василида, но на откровенный дуализм. Помимо всего прочего, интересно также свидетельство Климента о том, что Василид обоготворял дьявола… Хотя претензии на оригинальность учения Василида и оспариваются, тем не менее это, несомненно, был выдающийся человек. Он, по-видимому, первым осознал необходимость строгого обоснования древнехристианской традиции. Он ссылается в качестве подтверждения своего учения на Матфея и Главка, толкователя ап. Петра, и составляет — очевидно, опираясь на них — свое евангелие. Ему же, возможно, принадлежит мысль о необходимости установления канона свящ. книг и определении их подлинности. При этом, он, напр., не признавал подлинность пастырских посланий. Мало того, он ясно понимает необходимость установления истинного смысла христианского евангельского предания; поэтому пишет обширные Exegeticae. Но главным образом Василид прославился как моралист. Его исследования о грехе, страданиях и особенно — коренной и многотрудной проблемы зла — поражают своей глубиной. Василид, конечно, заблуждается, но важна сама постановка вопроса. |
| Точно так же у Иринея еретики Сатурнин и Василид называются учениками Симона и Менандра – но конечно, учениками по духу и смыслу, а не как непосредственные слушатели – современники Симона и Менандра: ибо Симон, как известно, был современник апостолов, а Сатурнин и Василид распространяли свое учение уже в царствование Адриана – т.е. в двадцатых и тридцатых годах II столетия. Епифаний же, буквально понявши слова Иринея, представляет, что Василид и Сатурнин были непосредственные ученики Симона и Менандра, и на этом основании относит образование сект сатурниниан и василидиан вместе с симонианами и менандрианами к древнейшим временам христианства 531 . У Иринея ересь Керинфа описывается после Карпократа, хотя Керинф, современник Иоанна Богослова, был конечно старше Карпократа, современника Сатурнинова и Василидова: у Епифания же из этого вышло, что Керинф между прочим заимствовал свое учение о лице Иисуса Христа у Карпократа 532 . При описании отраслей валентинианства Епифаний рядом с Секундом ставит в число учеников Валентиновых Исидора и Епифана: между тем Исидор был ученик своего отца Василида, Епифан был сын Карпократа, Василид же и Карпократ были еретиками древнейшими Валентина, и Епифан умер ранее отца своего Карпократа 533 . Есть и другие неточности менее значительные. Напр. у Иринея есть рассказ о встрече Иоанна Богослова с еретиком Керинфом в бане: у Епифания этот рассказ переносится с Керинфа на Евиона, Иринею совершенно неизвестного 534 . У Ипполита местом проповеди Ноэта, первого основателя патрипассианства, представляется Смирна: у Епифания название одного малоазийского города заменяется другим, на место Смирны является Ефес 535 . Конечно, все эти неточности опытными исследователями истории древних ересей легко могут быть замечаемы и исправляемы чрез сравнение епифаниевских показаний с теми древнейшими источниками, на основании которых они составлялись. Но так как не все из этих источников сохранились, и так как не все из позднейших исследователей дают себе труд сверять позднейшие ересеологические показания с древнейшими, так как многое в епифаниевских показаниях основывалось и не на письменных источниках, а на личных воспоминаниях и слухах, в которых Епифаний также мог быть не всегда точен, и которые проверять позднейшим исследователям нет уже никакой возможности: то понятно отсюда, что неточности, подобные вышеприведенным, немало могли произвести путаницы и неправильности в позднейших ересеологических представлениях 536 . |
| d. Из других более мелких замечаний Климента об учении Василида должно упомянуть следующие. На веру смотрели василидиане 1040 , как правоверные гностики, как на нечто низшее (φοσικ πστις), свойственное всем людям. Вера это есть, по ним, согласие души (συγκατθεσις ψυχς), на признание бытия вещей, не возбуждающих в нас ощущения, потому что они лежат вне нашего сознания. Во 2 кн. 8 гл, Климент 1041 сообщает, со слов Василида, об изумлении архонта, услышавшего евангелие; этот-то страх вызвал премудрость – разделяющую, различающую, совершенствующую и возстановляющую. В IV кн. гл. 26 приводит Климент 1042 то положение из учения Василида, по каковому «праведность и дочь ея мир помещены в огдоаде“. По V кн. XI кн. Стромат 1043 , Василид признаёт единый мир, но не признаёт одного Бога. 16. Из всех выдержек, приведенных Климентом из учения Василида, собственно только одна напоминает систему Василида, как представил ее Ипполит II. Мы имеем в виду указанное Климентом (II, 8) у Василида удивление архонта, при получении евангелия,– удивление или страх, послуживший началом премудрости. Очень сходные места по мысли и выражению мы встретили и у Ипполита II 1044 .– Что же касается других извлечений Климента у Василида, то они идут в разрез с монизмом и эволюционизмом Ипполита II и указывают на дуализм в учении Василида. Так, Василид по Клименту, признавая единородный мир, не признаёт одного Бога. Дополнением к этому отрицательному замечанию является свидетельство того же Климента, что Василид обоготворял диавола. Сюда же нужно привлечь мимоходное замечание Климента о «первобытном смешении“ (σγχυσις ρχικ) и грехах человека «в другой жизни“. Всё это вместе взятое доказательно говорит за дуализм системы Висилида, какою (дуалистическою) она является и по актам Архелая и у Иринея. Может быть, и у Ипполита II сохранились слабые следы первоначального дуализма в учении Василида. Он говорит об И. Христе, как «παρχ τς φυλοκρινσεως... τν συγκεχυμνων“ (ср. Климент Strom. II, 20, 112) 1045 .– Извлечения Климента показывают, что Ириней с Епифанием ошибаются, усвояя безнравственное учение самому Василиду. |
| Его окружили 7 зонами, так что вместе с ними он представлял огдоаду, а его первородный сын — Христос отождествлен с Христом — NouV, первым эоном. Счет планетных сфер, доведенный Василидом до 7, увеличился до 365. Таким образом, отбросив верхние части системы Василида и устранив понятие о панспермии, позднейшие василидиане приспособили свою систему к современному им преобладающему направлению гностицизма. В заключение нужно сказать несколько слов о смысле василидовой системы. Начало для Василида было всего труднее. Богословия, как учения о Боге в самом себе, у него нет вовсе. Он просто предлагает как факт, что существует верховное начало, от которого все зависит и к которому все возвращается, и существует затем мир, зависимый от него. Объяснение этого факта весьма трудно. У него здесь смешаны и дуализм, наблюдаемый во всем развитии мира (в последовательном выделении сыновства), и пантеизм. Верховное начало Василид определяет рядом отрицательных положений: не то, не то и не то. Наконец, называет его неизреченным; но даже и это положение, по его мнению, не точно. Если бы он назывался неизреченным, то этот неизреченный был бы уже изречен, он перестал бы быть неизреченным. В конце концов он останавливается на понятии o ouk wn qeoV, не сущий Бог. Не менее ясно Василид отрицает и предсуществование материи при создании мира. Он считает нелепым заставлять Бога создавать мир при существовании чего–либо готового. Отношение Бога к миру он определяет выражением: «не сущий Бог безвольно сотворил несуществующий мир из не сущего» (o ouk wn qeoV aboulhtwV epoihse ouk onta kosmon ex ouk ontwn). Отсюда выясняется, что подле Бога у Василида является другое ouk onta. Если не обращать внимания на это ouk onta (ex ouk ontwn), которое не есть o ouk wn qeoV, то является чистый монизм. Здесь нет противоположной Богу материи. Сам Бог через слово произвел мир. Но отчего же мир не единосущен с Богом? Неединосущие мира с Богом у Василида положительный факт. Нужно допустить, что, может быть, Василид намеренно в свою теорию вводит туман. |
| И в своих источниках Ириней, очевидно, выписывал только то, что относилось к позднейшей генерации Василидиан 943 . Вот что мог сказать в заключение жаркого спора о сравнительном достоинстве источников Якоби против Иринея.– 03. После этого и главный представитель противоположного взгляда Гильгенфельд счел нужным еще раз возвратиться к вопросу о Василиде. Гильгенфельд 944 утверждает, что разсказ Иринея о Василиде «очевидно заимствован из первоисточника (Quellenschrift). Ириней не обнаруживает никакого дальнейшаго знания о Василиде и не имеет хоть сколько нибудь яснаго представления о веке его жизни“. Потом «не зависимо от Иринея и Ипполит I изображает также либертанизм Василида и его (отрицательный) взгляд на мученичество Imartyria negat esse facienda“. Изображение Иринея соответствует представлению дела со стороны Агриппы Кастора, древнейшего полемиста против Василида. У Ипполита же II совсем другой Василид. Да и сам Ипполит II за древность Василида у Иустина, Иринея и Ипполита I. «Его абстрактное отрицание (несущий бог) предполагает конкретное, положительное. Эволюционизм, который коренится в этой абстракции, еще не вполне отрицает корни эманациональных представлений“. Но мало того, «мы не имеем нужды ограничиваться ссылкою на внутренния основания, но имеем еще отрывки из сочинения Василида и его сына Исидора“, которые, по мнению Гильгенфельда, вполне согласуются с изображением Иринея. Так акты Архелая проповедуют чистый дуализм. Здесь чужими словами Василид выражает свой собственный взгляд, что также подтверждает Климент Алекс., довольно ясно приписывающий Василиду дуализм. Конечно, нужно согласиться, что настоящий Василид не был таким либертинистом, каким представляют его «наследники Иустина... Возможно, что некоторые василидиане ближе стояли к чистому докетизму, чем учитель (их). Но возможно также видеть здесь силу ненависти древней полемики, пускавшейся в сочинительство. Напр., сказка об Иисусе и Симоне К. при распятии – такое именно производит впечатление“. Можно ли еще сомневаться,– заключает Гильгенфельд,– что Агриппа Кастор и наследники Иустина, хотя по ненависти к Василиду односторонне и поверхностно представили (его учение), однако изобразили всё еще действительного Василида; напротив того Ипполит II предлагает василидианизм совершенно особый, из дуализма и эманатизма преобразованный в эволюционизм, в котором удержавшиеся представления о φυλοκρνησις и ποκατστασις свидетельствуют еще о дуалистической основе? 945 |
|
|
