| Вагнер – безнадежный книжник: «Меня леса и нивы не влекут, И зависти не будят птичьи крылья. Моя отрада – мысленный полет По книгам, со страницы на страницу. Зимой за чтеньем быстро ночь пройдет, Тепло по телу весело струится, А если попадется редкий том, От радости я на небе седьмом». Но не таков Фауст: «Я на познанье ставлю крест. Чуть вспомню книги – злоба ест». Фауста тошнит от «спального колпака и халата» Вагнера. Воланд же, называя Мастера Фаустом, подсовывает ему вагнеровский мирок: «Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак» (Маргарита о жизни в обещанном «домике»). Фауста мутило от его размеренно-предсказуемой лабораторно-домашней жизни: «Я проклинаю мир явлений, Обманчивых, как слой румян. И обольщенье семьянина. Детей, хозяйство и жену». Фауст мечтал о деятельности, Мастер (пока был жив) – о беспамятстве и покое. Что ж – спокойней всего на кладбище. Примечательно, что дух зла действует с ловкостью наперсточника. Фауст не желает вести размеренно-домоседскую жизнь, и Мефистофель тут же его подсовывает ему свой навязчивый сервис: «(Фауст) „Жить без размаху – никогда! (Мефистофель): вот, значит, в ведьме – и нужда“. Мастеру, напротив, по сердцу арбатский подвальчик, домашний уют. Но дар Воланда все тот же: ведьма. Ведьма и королева Варфоломеевской ночи в приложении к домашнему обиходу: «ловите гранату! Не бойтесь, она ручная!». Дерзаний у мастера нет, творчества уже нет, пути нет. Зато ведьма теперь всегда с ним. И лепка нового гомункула вряд ли чем обогатит мир призраков: в «Фаусте» гомункул как раз жаждет обрести плоть, вырваться из своей стеклянной реторты. И как Мастер сможет дать плоть гомункулу, если он и сам ее лишен? Как он сможет освободить гомункула (Анаксагор в «Фаусте» говорит гомункулу – ты «жил, оградясь своею скорлупой»), если он сам стал «человеком в футляре»? Впрочем, одного гомункула Мастер уже создал: из Христа-Богочеловека он попробовал слепить человечка… Ну, а если мы вспомним «Собачье сердце», то поймем, что для Булгакова идея гомункула была похоронена раз и навсегда . |
| 18 авг. 1572 г. состоялась свадьба; в Париж на торжества прибыли видные представители гугенотского дворянства. В городе, большинство населения к-рого были католики, стали распространяться слухи о заговоре гугенотов и возможном нападении на короля. 22 авг. К. на пути из Лувра домой был ранен выстрелом из аркебузы в руку. Поскольку выстрел был сделан из окна дома, принадлежавшего герцогине Немурской Анне д " Эсте, вдове убитого при осаде Орлеана в 1563 г. герц. Франциска де Гиза, возникло предположение о причастности к покушению герц. Генриха де Гиза. Карл IX в сопровождении королевы-матери и придворных посетил раненого К. и обещал ему поддержку, поиск виновных и судебное разбирательство. Однако, опасаясь недовольства гугенотов (по Парижу широко распространялись слухи о гугенотском заговоре, целью к-рого называли в т. ч. и убийство короля), заседавший 22 и 23 авг. своеобразный «кризисный комитет»: король, Екатерина Медичи, герц. Генрих Анжуйский, Гаспар де Со, маршал де Таван, канцлер Рене де Бираг и еще неск. вельмож,- принял решение о нанесении превентивного удара - уничтожении собравшихся в Париже представителей кальвинист. аристократии (см. Варфоломеевская ночь ). В ночь на 24 авг. к дому К. явились люди герц. Генриха де Гиза. Они смертельно ранили адмирала и еще живого выбросили из окна на улицу; уже мертвое тело протащили по всему городу, а затем повесили за ноги на виселице в Монфоконе. Только спустя нек-рое время тело было тайно снято и похоронено по приказу кузена К. герц. Франциска де Монморанси, бывш. губернатора Парижа (отказался от этой должности за неск. дней до Варфоломеевской ночи). В протестант. историографии и исторических исследованиях до кон. XX в. ответственность за убийство К. возлагалась как на Гизов, мстивших К., так и на Екатерину Медичи, которая была весьма обеспокоена растущим влиянием адмирала на короля; в наст. время высказываются и др. предположения: покушение на К. могло быть организовано агентами испан. кор. Филиппа II, который был недоволен внешнеполитическими проектами адмирала, его мог совершить и одиночка - ревностный католик. |
| Могут ли такие уравнения быть простым совпадением, или же это мистический подтекст календарно-астрономической таблицы? Три цикла юлианского календаря имеют числовую сумму 10, а по учению христианских экзегетов 103=1000 – означает вечную жизнь, совершенство в Боге, не имеющее конца, служит символом вечности. Ритмы и циклы юлианского календаря – это включение космоса в вечность. Юлианский календарь, как звездный, учитывает истинный годовой путь Земли вокруг Солнца. Тропический год – движение точки равноденствия навстречу мнимому движению Солнца. Это перемещение точки равноденствия составляет разницу у звездного года с солнечным приблизительно 21 минуту в год, а у юлианского календаря – 11 минут, которые за 128 лет составляют одни сутки. Тропический год нельзя назвать более точным, чем звездный, но он более видимый и наглядный, он решает утилитарные задачи, связанные с климатическими периодами и органическими фазами жизни на Земле. Звездный год – это год философов и мистиков, тропический год – год земледельцев и ремесленников. Сознание человека, рационализировавшись и опредметившись в «новое время», перестало ощущать космические ритмы, переключилось на периодичность земных явлений, связанных с практической утилитарной жизнью человека, и звездный год был вытеснен годом солнечным. Высшее достоинство юлианского календаря – ритмы и цикличность – материалистический и прагматический ум стал воспринимать как ошибки в расчетах (хотя уже вавилоняне в XI в. до Р. Х. и шумеры во II тысячелетии до Р. Х. знали разницу между солнечным и звездным годами 54 ). Сторонниками календарной реформы выступали папы Сикст IV, Климент VII, Григорий XIII – вдохновитель Варфоломеевской ночи, при котором реформа была осуществлена. Самое деятельное участие в работе над григорианским календарем принимал орден иезуитов. Комиссию возглавлял иезуит Христов Клавдий. Работы были окончены в 1582 году. По этому случаю в Риме изготовили медаль с изображением папы Григория и надписью «Григорий – лучший из верховных жрецов». Но календарь вызвал бурную полемику внутри самого католического мира. Ведущие ученые XVI века, в частности Виет, которого называют отцом современной алгебры, утверждали, что григорианский календарь астрономически не обоснован 55 . К числу противников нового календаря принадлежал знаменитый Скалигер – основоположник научной хронологии. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КАРЛ IX [франц. Charles IX] (27.06.1550, Сен-Жермен-ан-Ле - 30.05.1574, Венсен), кор. Франции с 1560 г. Один из последних представителей династии Валуа, сын франц. кор. Генриха II и Екатерины Медичи. В правление К. начались религиозные войны во Франции , кульминацией к-рых стало массовое уничтожение гугенотов во время Варфоломеевской ночи . Крещен с именем Карл Максимилиан, его крестным отцом был Максимилиан II Габсбург (имп. в 1564-1576). С детства носил титул герцога Орлеанского. Одним из его учителей был франц. гуманист, переводчик с греч. языка Жак Амио. К. унаследовал франц. престол в 10-летнем возрасте после смерти старшего брата, кор. Франциска II (1559-1560). На Генеральных штатах, созванных Франциском II и собравшихся уже после его смерти в Орлеане (13 дек. 1560 - 31 янв. 1561), Екатерина Медичи была назначена регентшей. Формально регентство королевы-матери продолжалось до совершеннолетия К. (1563), но и позднее она сохраняла сильное влияние на политику сына. Коронован 15 мая 1561 г. в Реймсе. Король отличался слабым здоровьем, с детских лет страдал от туберкулеза, от которого скончался в неполные 24 года. Кор. Карл IX. 1566 г. Худож. Ф. Клуэ (Художественно-исторический музей, Вена) Кор. Карл IX. 1566 г. Худож. Ф. Клуэ (Художественно-исторический музей, Вена) Правление К. сопровождалось непрерывными гражданскими войнами и противостоянием католиков и гугенотов, численность последних во Франции к нач. 60-х гг. XVI в. значительно возросла (кальвинистов насчитывалось от 800 тыс. до 1,2-1,5 млн чел., т. е. 6-8% населения Франции - Garrisson J. Les Protestants au XVI siècle. P., 1988. P. 120). К этому времени относится оформление политико-религиозных «партий»: во главе ультракатолической «партии» стояли представители знатного лотарингского рода Гизов, гугенотов возглавляли принцы крови Бурбоны. Чтобы сохранить мир в стране, Екатерина Медичи и ее сын пытались проводить политику веротерпимости и примирения враждующих сторон. Этому способствовала и ситуация при королевском дворе: после смерти Франциска II влияние Гизов, родственников его жены Марии Стюарт, герц. Франциска Гиза и его брата кард. Карла Лотарингского, несколько уменьшилось, генеральным наместником Франции был назначен вернувшийся из кальвинизма в католичество Антуан Бурбон, кор. Наварры. |
| Итак: полтора часа на экране все дружно, очень динамично режут друг друга («Количество жертв до сих пор служит предметом споров среди историков, однако, по мнению большинства из них, число жертв варьируется от 5 000 до 30 000 человек»). Но если и этого мало, то можно показать и резню в провинции («С августа по октябрь вспыхивали подобные эксцессы во многих других городах Франции, таких как Тулуза, Бордо, Лион, Бурж, Руан и Орлеан. В них погибло около 70 тысяч человек. Известными жертвами были композитор Клод Гудимель и философ-гуманист Пьер де ла Рамэ»). Фильм послужит настоящим открытием, ведь факты жестокости (и количество жертв) замалчиваются до сих пор; бытует мнение, что общее количество жертв во всей Франции составило около трети миллиона человек, и ещё не меньше двухсот тысяч покинули страну. «Великое переселение народов» - которых на тот свет, которых во все стороны этого. А концовка - просто взять, и «оживить» картину из собрания Лувра: на ней изображено, что наступило, как и после всякой ночи, утро, и Екатерина Медичи со роднёй и всякими там камеристками выходит из ворот замка, чтобы обозреть дело, так сказать, рук своих. Её группа - все такие красивые, разодетые и причёсанные, а гугеноты валяются то здесь, то там тоже эстетически сгруппированными кучами, но такие они все оборванные, жалкие, и это... как его... совсем неживые. Губки у королевы надменно-презрительно сложены (вы помните, что мы предложили на эту роль Новодворскую - уверяем вас, последняя мизансцена у Валерии Ильиничны обязательно получится). Впоследствии на пресс-конференциях Павел Лунгин сможет сказать (в точности, как говорит сейчас): " Мне кажется, человечество зашло в тупик. Пришло время остановиться и подумать... Подумать о вопросах вечных и существенных, метафизических одним словом. Кто мы и откуда? О том, что такое Европа: в чем ее сила, природа и загадка? С чем ее едят, наконец. Полагаю, что Варфоломеевская ночь - один из определяющих и показательных в этом плане событий европейской истории. Ее отголоски до сих пор доносятся до нас. Эта резня была «самой худшей религиозной резнёй столетия» (Александр Дюма, «Королева Марго»), во всей Европе она «оставила в умах протестантов неизгладимый след и мнение, что католицизм был кровавой и предательской религией» (П. Мериме. «Хроника царствования Карла IX»). |
| Поселившись в Александрии уже в зрелом возрасте, Климент сросся с египетской землей, обрел здесь вторую Родину, обращая свои сочинения прежде всего к египетской аудитории. Его отношение к верованиям, которые он считал ошибочными, несет на себе отпечаток характерной для Восточной Церкви относительной терпимости к «заблуждающимся»: на Востоке не было инквизиции, Варфоломеевской ночи, истребления индейцев и «Индекса запрещенных книг». Возможно, причиной этому был «свободолюбивый дух эллинизма» 75 , частично унаследованный Восточной Церковью . Климент в своем творчестве стремился объединить Библию и философию, побудить посвященных в языческие мистерии к принятию Христовых таинств, примирить богатых и бедных, античное и христианское представление о прекрасном. Иногда ему это удавалось, иногда – нет. Но в результате его работы были заложены основы того христианства, которое известно теперь как Православие, присоединившее к открытым Христом истинам все достижения древней мысли, вобравшее в себя все лучшее, что было создано творческим гением эллинов. А. Ю. Братухин 1 Согласно А. Амману, Климент получил латинское имя от своего хозяина, отпустившего его на волю. См. Амман А. Путь отцов. Краткое введение в патристику Пер. с. фр. М., 1994. с. 69. Согласно В.В. Бычкову, Климент родился в аристократической семье в Афинах (Бычков В.В. Aesthetica partum. Эстетика Отцов Церкви. I. Апологеты. Блаженный Августин . М., 1995. с. 56) 2 Философ Лев Шестов, выстраивая ряд мыслителей, поклонившихся неизбежности (νγκη), и ряд мыслителей, бросивших ей вызов, в первом помещает среди прочих и Климента Александрийского , ссылаясь на его высказывания из книги IV «Стромат» (Clem. Strom., IV (22) 136, 5), в то время как второй у него возглавляет Тертуллиан . Таким образом, учение Климента, по мысли Шестова, укладывается в русло европейской рационалистической философии, в то время как Тертуллиан , предпочитавший Иерусалим Афинам, выступает как наследник Авраамовой веры. См. Шестов Л.И. Афины и Иерусалим. |
| В письме протестант. теологу Г. Буллингеру от 14(18) апр. 1563 г. впервые подверг рационалистической критике католич. и протестант. учение о Св. Троице, одобряя при этом неприятие правосл. Церковью filioque. В результате раскола в польск. и белорусско-литов. евангелическо-реформатском движении примкнул к антитринитариям (литов. братьям), став одним из их лидеров и богословских авторитетов. Б. активно участвовал в работе «арианских» синодов, религиозно-богословских и социально-политических дискуссиях. Живя в Холхло и Заславле (под Минском), большую часть времени он уделял переводу на польск. язык и критическому исследованию Библии. В поисках аутентичного текста изучал и сравнивал между собой варианты библейских книг на евр., греч., лат., церковнослав., чеш., нем., франц., белорус. (Библия Скорины) языках. Полный текст Библии, подготовленный Б., был напечатан в 1572 г., но он отказался его признать, поскольку издатели не поместили его предисловия и комментариев к НЗ, а также существенно изменили его перевод. В 1573 г. Б. получил предложение от магната-социнианина Я. Кишки занять должность пастора в Лоске. В его полное распоряжение была отдана местная типография, где в 1574 г. был напечатан НЗ с предисловием и комментариями Б. С целью пропаганды своего взгляда на Св. Троицу и природу Иисуса Христа в Зап. Европе Б. издал в лосской типографии книги на лат. языке «О двух природах Христа», «По поводу аргументов Зимлера», «Краткое доказательство того, что Иисус Христос не является таким же Богом как Отец» и др. В 1576 г. там же вышло его основное соч. «О важнейших положениях христианской веры», написанное на польск. языке, в к-ром отвергалось учение о Св. Троице и о сверхъестественном происхождении Иисуса Христа. В том же году в переводе Б. вышла книга франц. публициста Ф. Готмана, осуждавшего события Варфоломеевской ночи, «О фуриях, или Французских безумствах». В трактате «О светской власти» (Лоск, 1583) Б. защищал от нападок радикальных реформаторов-анархистов (М. Чеховица и др.) принципы государственности, собственности, сословного общества, настаивал на необходимости конфессиональной терпимости. В 1584 г. Б. был исключен из общины литов. братьев за несогласие с тяготевшим к радикализму руководством, однако вскоре вынужден был пойти на компромисс, о чем свидетельствует подготовленная им в 1589 г. 2-я редакция НЗ. |
| Но проект такого школьного разговора о православной культуре почти провалился. Антицерковные, я бы даже сказал, антирусские силы в Москве все это затормозили. — В чем для наших соотечественников насущная необходимость предмета «Основы православной культуры»? — Тот, кто готовит ребенка к эмиграции — может отдать его в турецкий лицей (в Москве их уже, кажется, больше десятка) либо в английскую спецшколу. Тот, для кого важнее всего здоровье его ребенка — может определить его в спортивную школу. А если ты заботишься о том, чтобы тебе не было страшно стареть в окружении детей, которых ты воспитал — может быть, тогда стоит отдать любимое чадо в школу, в программе которой есть христианская составляющая… Кроме того — когда протестуют против введения уроков православной культуры в школе, у нас при этом не задумываются: а какая может быть им альтернатива. А альтернатива основам православных культуры — это без-основательное не-православное бес-культурье. Под бескультурьем я понимаю отнюдь не просто какое-то невежественное неверие и отрицание. Бескультурье — это и религиозный фанатизм, когда люди принимают веру, но не зная ее, не умея над ней думать, рефлектировать, усваивают вместе с верой массу суеверий. Для того, чтобы уберечь общество, в котором возрождаются религиозные традиции, от межрелигиозных столкновений, очень важно, чтобы были государственно выверенные учебники, излагающие основы доктрин разных религий. И не надо их сливать в один учебник. Мы уже имеем неудачный опыт с предлагаемыми учебниками по истории религии и религиоведению. По-настоящему объективных учебников по религиоведению и истории религий нет. Если вам кажется, что вы такие учебники знаете, то у меня к вам контрольный вопрос: «А знаете ли вы какие-нибудь светские учебники по истории религии, в которых знакомство с христианством обходилось бы без упоминания об инквизиции, крестовых походах, Варфоломеевской ночи?». Не знаете? Но тогда позвольте еще один вопрос: «А знаете ли Вы учебники по истории религии, в которых повествовалось бы о войне желтошапочных и красношапочных буддистов в Тибете? О войнах за обладание Зубом Будды?» . |
| 29 ноября. Воскресенье. Продолжал утром и после завтрака чтение конкурсного сочинения, написанного плохим почерком и без пагинации. За завтраком Миня расшалился и несколько вышел из себя. Но затем, будучи предоставлен самому себе в своей комнате, пришел кротко просить прощения и получил обратно, взятую у него, «печаточку». Все тотчас же было, конечно, забыто. В 3 ч. пришли Холь с Мишей и пили у нас чай. Рассказы о беженцах, среди которых немало и жулья, и, всякого рода, проходимцев. Вечером у нас В. А. Михайловск ий, все более пессимистически настроенный и ноющий, Богоявленские, Егоровы и Готье. Дм. Ник. Егоров все ждет какой-то Варфоломеевской ночи, со стороны правых. О ней, будто бы, и совещаются на их съездах. Готье рассказывал о стремлении возродить падающее Археологическое общество 209 , ради чего, между прочим, мы с Егоровым избираемся туда членами. Я опять поднимал речь о возрождении Исторического общества. 30 ноября. Понедельник. Морозы, довольно сильные, стоявшие несколько дней, сменились оттепелью. Сегодня 2° тепла, тает и льет. Посад утром был окутан туманом. Может быть, на фронте нам оттепели полезнее морозов. Дела наши, в общем, конечно, неважны и гораздо хуже, чем в июле 1914 г. Тогда была опасность Сербии быть раздавленной; за нее и вступились. Теперь Сербия все равно раздавлена, но, кроме того, раздавлена Бельгия, мы лишились целого края: Польши и Литвы, французы лишены части Франции, а Болгария и Турция стали немецкими провинциями. Стоило ли ради этих результатов вести войну? Остановиться на таком положении, разумеется, нельзя. 1 декабря. Вторник. Вернувшись из Посада, часть пути шел пешком по Ильинке и Никольской, торговому нашему центру, вспоминал типы романов Боборыкина. В Александровском саду залюбовался на ученье отряда молодцов – на подбор – должно быть, школа прапорщиков. На Воздвиженке встретил Л. С. Живаго, рассказавшую об отъезде Петра Ивановича [Живаго]. Дома с 5 ч. до 11 за сочинением на премию Володи Павлова. 2 декабря. Среда. Утром писал отзыв о прочитанном сочинении. Затем рефераты о плане Сперанского и другое сочинение на премию Володи Павлова, хотя и под девизом, но автора я знаю – студент Троицкий, работавший у меня в семинарии в прошлом году. Отчаянно скверный почерк и недостаточное знакомство с буквой «Ъ». По дороге в Университет, встретил В. М. Хвостова, и с ним беседа об адресе Герье и о благодарности. Хвостов бранил Егорова. Затем, простившись с ним, я встретил Егорова, который проводил меня до Университета. Егоров бранил Хвостова, называя его «формалистом». Семинарий о плане Сперанского прошел очень живо, так как, начиная от плана, приходилось доходить до современного нам строя. Я распространился о радикализме нашей интеллигенции и этим задел за живое молодежь. Много спорили. Вечером за сочинением Троицкого. |
| Художник: Rita Curmis В середине 1960-х годов летним днем девочка, закончившая второй класс, пришла в читальный зал. Детская библиотека находилась в большой трехкомнатной квартире соседнего пятиэтажного дома, на первом этаже. В читальном зале стоял длинный самодельный стол, предназначавшийся для читателей. Девочка села за стол и попросила книжку – почитать. И ей принесли книжку из серии для начальной школы. Маленькая Анна как-то странно быстро ее прочитала, будто проглотила! И попросила еще. Так библиотекарша и бегала вокруг своей единственной читательницы, всё доставая и доставая для нее новые книжки. Когда затем Анна приходила в читалку, перед ней сразу же выкладывали на стол большую пачку тонких детских книжек. Наконец, библиотекарша сказала Анне, что она прочитала все книжки для начальной школы в их библиотеке. И она дала ей большую толстую книгу, чем привела маленькую девочку в восторг. Это была книжка про Почемучку Бориса Житкова. Анна полюбила ее горячо и страстно, прочитав не один раз. Потом, уже своим детям, она твердила, что лучший в мире детский писатель – это Борис Житков. И что ребенок не может вырасти счастливым, не зная его чудесных рассказов! Так маленькая Анна узнала, что она уже может читать большие и толстые книги. Девочка была худая-прехудая, и руки-ноги у нее были, как говорили в ее семье, по соломине. Еще совсем недавно врачи вырвали ее из когтей смертельной болезни, и она жила дальше под их наблюдением, привыкнув к словам об угрожающей ей скоротечной чахотке. Если кто подумает, что при этом хрупкая девочка была тихоней, тот ошибется. Условия окружающей жизни не располагали к тихости, и Анна потом рассказывала о себе, что она выросла в бандитском городе и в бандитском дворе. Это было наследие всех всесоюзных комсомольских строек, становившихся городами с повышенным криминальным фоном и лишь постепенно выкарабкивавшихся из этой ямы. Когда Анна закончила начальную школу, она взяла читательский билет своего брата и отправилась во взрослую библиотеку. Там Анна сказала, что брат заболел и что он попросил ее взять для него книги. «Что же ты хочешь, девочка?» И Анна попросила дать ей «Хронику времен Карла IX» Проспера Мериме. Кто ее убедил, что роман, повествующий о Варфоломеевской ночи, может быть ей интересен, Анна не помнит. Но почему-то она всегда ходила во взрослую библиотеку с собственноручным маленьким списком, в котором были названия разных романов и повестей знаменитых писателей. По списку ей книжки и выдавались. В 12 лет (а к этому времени мудрые библиотекарши уже записали ее во взрослую библиотеку) Анна прочитала «Отверженных» Виктора Гюго, а читала она их уже с закладкой в конце книги, где были примечания, которые внимательно изучала, поскольку иначе этот огромный роман был бы ей непонятен. До окончания школы Анна умудрилась и второй раз прочитать его, конечно же, ради любимейших своих героев – ради Козетты и Гавроша! |
|
|
