| Игумен Варлаам. Игумен Варлаам, в миру Василий Давыдов, родился в 1767 г. в семье московских купцов. Еще в молодости он оставил родительский дом, почувствовав влечение к монашеской жизни, и в 1795 г. удалился на Валаам. Там под управлением опытного старца Назария возмужал и окреп в подвигах иноческой жизни пустыннолюбивый о. Варлаам 285 . В 1798 г. он был пострижен в монашество, в 1801 г. посвящен в иеродиакона, а в 1805 г. в иеромонаха 286 . О. Варлаам совершал божественную службу в Валаамском скиту в то время, когда там пребывали известные старцы Феодор, Клеопа и Леонид. Сожитие и собеседование с ними принесло немалую пользу Варлааму по его личному свидетельству. В 1830 г. о. Варлаам был избран братией в настоятели Валаамской обители, но пробыл он в этой должности только три года – понеся разные искушения, о. Варлаам в 1833 г. испросил увольнения от начальства, и водворился в уединенной лесной келье для безмолвного пребывания в молитве. В 1839 г. о. Варлаама переводят в скит Оптиной пустыни к старцу иеромонаху Леониду, с которым он сблизился в Валаамском скиту. Там о. Варлаам продолжает свою подвижническую жизнь, по возможности уединяясь в лесу для молитвы. Хотя и свыкся с новым местом о. Варлаам, но душа стремилась на любимый им Валаам – этот русский Афон, удобный для безмолвного пребывания наедине в пустыне 287 . Отошел ко Господу игумен Варлаам 26 декабря 1849 г. в возрасте 82 лет. Похоронен на скитском кладбище Оптиной пустыни. Из наставлений игумена Варлаама: «Апостол пишет: «похвала наша – чистая совесть». Симеон – Новый Богослов говорит: «за сие дается умная и сердечная молитва, а без сего ни в какие подвиги духовные не успевает человек» 288 . Иеросхимонах Евфимий, в миру Евсевий Уштовский, родился в г. Тихвине в 1769 г. в дворянской семье. На Валаам Евсевий прибыл в 1792 г., в монашество был пострижен игуменом Назарием в 1800 г. с именем Евдоким. В 1802 г. был рукоположен в сан иеродиакона, а в 1805 г. – в сан иеромонаха. В монастыре о. Евфимий исполнял обязанности братского духовника и старца, был келейником игумена и книгохранителем. |
| Кто же эти «простые монахи»? Об этом можно судить из писем самого Варлаама. А именно, сохранились письма Варлаама к прп. Игнатию Исихасту, где идет речь о встрече и сближении Варлаама ок. 1337 г. в Салониках с монашеским кружком прп. Игнатия, к которому Варлаам пришел для того, чтобы тот познакомил его с исихастским учением и практиками; также о событиях, связанных со знакомством Варлаама с кружком прп. Игнатия Исихаста, упоминается в письмах Варлаама к Давиду Дисипату. Все эти письма приведены в настоящем издании. Известны два письма Варлаама св. Игнатию. Исходя из первого из них, 4-го письма Варлаама , можно сделать вывод о каких-то расхождениях между Варлаамом и св. Игнатием. Варлаам упоминает о сильном огорчении Игнатия относительно чего-то «случившегося недавно», вследствие чего Варлаам упрекает Игнатия в несоответствии идеалу исихии, проявляющемся в том, что он подвержен страстям, о чем свидетельствует его огорчение. В этом письме прослеживается более или менее явная полемика с исихастской антропологией (сам Варлаам в своих воззрениях, выражаемых в письме, исходит из платонической антропологической парадигмы), в связи с чем можно согласиться с А. Риго, что упоминаемое в письме огорчение св. Игнатия связано с его разногласием с Варлаамом по тем вопросам, которые Варлаам поднимает в своем письме . Из переписки Варлаама с Давидом Дисипатом, который входил в кружок св. Игнатия , можно сделать вывод, что это письмо до св. Игнатия не дошло. В своем 6-м письме , адресованном Давиду Дисипату, Варлаам упоминает, что Дисипат вынудил его отказаться от обидных слов в отношении прп. Игнатия, вследствие чего Варлаам написал другое, «человеколюбивое» письмо, в котором дал повод прп. Игнатию испытывать другую страсть – связанную с прославлением и похвалами; очевидно, этим письмом к Игнатию является 5-е письмо Варлаама. В 8-м письме Варлаама, также адресованном Дисипату , Варлаам говорит о мотивах «суровости» своих посланий к Игнатию : он хочет горьким лекарством вразумлений излечить Игнатия от страстей, которые им владеют. |
| Д.С. Бирюков Варлаам Калабрийский и Григорий Акиндин. Варлаам Калабрийский (ок. 1290 – 1348) родился в Калабрии (Южная Италия). Он воспитывался в православии, хотя и в окружении латинских обычаев. В юности Варлаам принял монашеский чин и поступил в монастырь, где соблюдался устав св. Василия Великого . Варлаам изучал греческую и латинскую словесность, был знаком с выдержками из писаний схоластов. В 1330 г. Варлаам прибыл в Константинополь, где в 1331/32 г. имел диспут с Никифором Григорой, описанный последним в диалоге «Флорентиец», и был в ходе этого диспута побежден Григорой. Тем не менее в Константинополе Варлаам стал преподавать платоновскую философию и аристотелевскую логику; он обратил на себя внимание императора Андроника III и стал приближенным к императорскому двору. Григорий Акиндин (ок. 1300 – 1348) родился в Македонии. Образование Акиндин получил в Пелагонии и Фессалониках. Одним из учителей Акиндина был Варлаам Калабрийский. В городе Веррии Акиндин познакомился со свт. Григорием Паламой , которого, вероятно, он хотел видеть в качестве своего духовного отца (свт. Григорий подвизался в пустыни около Веррии, прибыв туда из пустыни Глоссия из-за турецких набегов). Известно, что в это время свт. Григорий из-за смерти матери отправился в Константинополь; возвратившись оттуда, он передал Акиндину трактат (или, может быть, комментарии к трактату «О сновидениях» Синесия Киренского) Никифора Григоры. Покинув спустя пять лет пустынь около Веррии из-за набегов сербов, свт. Григорий возвратился на Афон и удалился в скит в пустыни свт. Саввы. Во время пребывания свт. Григория на Афоне туда прибыл Григорий Акиндин, принявший монашество, вероятно, под влиянием свт. Григория; Акиндин хотел по протекции Паламы быть принятым в Лавру, однако, несмотря на поддержку со стороны свт. Григория и его ученика, будущего патриарха Каллиста, Акиндин получил отказ, и не только в Лавре, но и в других афонских монастырях. Начало полемики свт. Григория с Варлаамом Калабрийским относится к 1335 г., когда возобновились дискуссии с латинянами. |
| Будучи избранником великого князя, Варлаам, однако, оказался в конце концов неугодным ему. Митр. Варлаам в церковных вопросах симпатизировал партии не торжествующей, так наз. «нестяжателей», оказывал содействие князю-иноку Вассиану Патрикееву в его полемике против монастырских имуществ, покровительствовал неприятному тогда для многих сильных людей Максиму Греку . В сфере гражданской, по словам Карамзина, митр. Варлаам был «человек твердый и не льстец великому князю, ни в каких делах противных совести». При таком нравственном облике митрополит был в тот момент совсем не «ко двору» великому князю. Политика времени толкала московских князей к скорейшему объединению под своей властью per fas et nefas всех остатков удельных владений и династий. Понятно, что митр. Варлаам, стоявший по примеру своих идейных единомышленников – заволжских старцев за проведение на практике чистых принципов христианской нравственности, не мог одобрять всех действий княжеской политики, вследствие чего и принужден был через десять лет своего правления покинуть кафедру. Княжеская власть в данном случае распорядилась судьбой митрополита так круто, как она ни разу не поступала со времени исключительного случая с Климентом Смолятичем. Еще незадолго пред тем великий князь Иван III, как ни недоволен был митрополитом Геронтием, но не осмелился лишить его кафедры. Не так много времени, кажется, утекло с тех пор, но много утекло воды в деле развития власти московских государей, и Василий III имел возможность не только согнать митр. Варлаама с митрополии, но и послать его в заточение. Об этой катастрофе передает нам Герберштейн: «В то время, когда я был в Москве послом императора Максимилиана (в 1517 г.), митрополитом был Варлаам, муж святой жизни. Когда государь нарушил клятву, данную Шемячичу им самим и митрополитом, и предпринял нечто другое, казавшееся противным его власти, то митрополит пришел к государю и сказал: если ты восхищаешь себе всю власть, то я не могу оставаться на моем месте, и, отдавая ему свой посох, отказался от должности. Государь тотчас принял посох вместе с должностью, а несчастного заковал в железа и немедленно отправил на Белоозеро. Говорят, что некоторое время он оставался там в железах, а потом был освобожден и остальное время жизни прожил в монастыре простым монахом». В известии Герберштейна есть что-то неладное. Во-первых, если бы митр. Варлаам сам отказался от власти, то нелогично было бы ссылать его. Факт ссылки говорит скорее за то, что митрополит защищал права своей власти и своей настойчивостью возбудил столь резкое противодействие со стороны князя. Во-вторых, клятвопреступление против Шемячича было допущено московским князем уже при митр. Данииле. Теперь, вероятно, конфликт произошел из-за того, что митр. Варлаам не согласился содействовать Василию III в новом злом умысле против удельного князя. Сослан был митр. Варлаам в декабре 1521 г. по летописи, в Каменный монастырь на Кубенское озеро. О времени смерти его ничего неизвестно. |
| По дороге Варлаам несколько раз скидал с себя пышные одежды и топтал их в грязь. Приведенный насильно домой, Варлаам не захотел даже сесть за стол для вкушения пищи вместе с родными и, несмотря на принуждения отца, не хотел даже прикасаться к пище, а сидел молча с поникшими долу очами. Затем отец повелел прислуге отвести его в назначенные ему покои и зорко блюсти, чтобы он не ушел из дому, а невесту его научил, чтобы она, украсивши себя богатыми нарядами, постаралась соблазнить его и отвлечь от намерения поступить в монастырь. Но Варлаам не обращал внимания ни на ласки невесты, ни на слезы матери и угрозы отца, сидел в углу комнаты своей молча и три дня не вкушал пищи. Одновременно с этим преподобный Антоний с иноками, скорбя об участи Варлаама, искренне молились за него Господу Богу. Милостивый Господь услышал эти молитвы и послал Свою милость Варлааму, изменив сердечную жестокость отца на милость и сострадание к сыну. Узнав, что сын его три дня уже не прикасается к пище и, опасаясь, чтобы он не умер от голода и добровольных лишений, отец, простившись, с любовью и ласково отпустил его в пещеру. По возвращении в пещеры с усиленным рвением и энергией предался Варлаам иноческим подвигам и молитве. Преподобный Антоний, с радостью замечая в этом молодом еще подвижнике высокие добродетели и необычайное благочестие, считал его вполне способным руководителем братии. И поэтому, чувствуя потребность уединенной молитвы, он, по совещании со всеми иноками и с общего желания и согласия поставил Варлаама вместо себя игуменом всей братии в пещере. Сам же прп. Антоний удалился от братии, выкопал себе новую пещеру и стал пребывать там в уединенной молитве и богомыслии. Преподобный Варлаам стал первым игуменом Киево-Печерского монастыря. Принявши начальство, прп. Варлаам еще более стал подвизаться в иноческих трудах. Постепенно братия увеличивалась. Когда же число братии достигло до 20-ти, то преподобный Варлаам стал замечать, что пещерная церковь слишком мала и не вмещает всех иноков. |
| Алексею, рад был этому и Святитель. Чрез несколько дней он снова посылает Варлаама, чтобы тот приготовил все нужное для постройки. Пред отпуском Варлаама в дорогу, Святитель начал говорить молитву «Достойно есть», едва он кончил отпуст, как Варлаам упал на землю и испустил дух. При виде этого, Алексей обратился к образу, от которого слышан был голос, и воскликнул: «Владычица! Зачем угодно Тебе взять от меня строителя дома Твоего!.. Печаль моя превратилась в лютую муку!.. Кто построит дом Твой!.. Я и не знаю кого послать...» И был к нему голос: «Алексие! возьми Варлаама за руку и подними: он тебя послушает!» Тот взял его за руку и – Варлаам встал весь в слезах. Святитель стал допытываться: от него о причине его плача. Тот отвечал ему на это: «И умоляю тебя – не принуждай меня рассказывать тебе об этом до тех пор, пока придет моя кончина, тогда я расскажу тебе». После того Варлаам был отправлен в путь. Немного спустя и сам св. Алексей пришел в Серпухов, осмотрел многие места в окрестности и остался доволен выбором Варлаама. Но опять ночью на том же месте слышал тоже самое, что и Варлаам старец: «Здесь поставь монастырь». Святитель повиновался: велел заложить деревянную церковь , Варлаама назвал пока строителем, а затем построил и каменную церковь с трапезою в 1362 году. Варлаам был строителем в монастыре 13 лет, а потом ослеп. Потеряв зрение, он прожил еще два года, и когда приблизилось время его кончины, он послал к св. Алексею и велел сказать ему: «И сам ты соорудил монастырь, сам освятил церкви – умоляю тебя: погреби и меня своими руками». Св. Алексей скоро явился в Серпухов. Найдя Варлаама слепым и болезненным, он вспомнил слово о его кончине и стал допытываться от него, говоря: «О брат Варлаам! ради Господа – скажи мне, что ты обещал и что было еще до основания монастыря!» «Не могу передать на словах, – отвечал Варлаам, – потому что страшно, а написать не могу–не вижу». Св. Алексей велел диакону принесть пера, чернил и бумаги, и сотворил вместе со всеми молитву, и вот вдруг Варлаам прозрел, взял перо и начал писать следующее: «Монастырь наречется Владычним, а не Алексеевским, потому что было видение Владычицы, и устроен он по ее промышлению». |
| Краков к королю, а Варлаам говорит, будто Адам Вишневецкий возил его в Краков. Нет повода думать, чтобы Мнишек, в этом месте своего показания, сказал неправду, потому что не было на то никакой причины. Следовательно, Варлаам не знал близко обстоятельств дела, о котором говорит. 5) Варлаам приводит речь, которую Гришка говорил Сигизмунду III. Но каким образом мог Варлаам слышать эту речь? Это приведение речи в таком подробном виде побуждает подозревать справедливость всей челобитной. Притом – называвший себя Димитрием никак не мог начинать своей речи так: ‹слыхал ли ты король про царя Ивана Васильевича?» Это было бы со стороны претендента чересчур наивно. 6) Варлаам говорит, что он извещал короля о том, что называющий себя Димитрием есть Гришка Отрепьев. Но где‚ через кого, каким образом? об этом он не говорит; а из его же челобитной видно, что он оставался в Дерманском монастыре. Отчего здесь такая недомолвка, когда о свидании своем с Гришкою в Москве и о странствовании с ним вплоть до разлуки, случившейся тогда, когда Гришка уехал в Гощу, Варлаам сообщает очень подробно? Почему же он не говорит, как узнал про самозванство Гришки, как выехал из Дерманского монастыря, как дошел до короля? Такое умолчание важнейших обстоятельств, такая несоответственность в способе изложения челобитной сильно вредят ея достоверности. 7) Варлаам говорит, что признали Гришку за Димитрия братья Хрипуновы; но о дозволении братьям Хрипуновым возвратиться в отечество просил Сигизмунд Димитрия, уже царствовавшего в Москве. Если бы Хрипуновы были в числе первых, признавших названного Димитрия еще в Кракове, то не предстояло бы необходимости просить за них. Эту несообразность заметил еще Карамзин. 8) Варлаам говорит, что Гришка сына боярского Якова Пыхачева велел казнить, а его, Варлаама, заключить в тюрьму, но оставляет неизвестным, видал ли он тогда в лицо того, кто назван Димитрием. Здесь несообразность и невозможность: конечно, прежде всего Гришка, имея власть над обоими, казнил бы Варлаама, как человека, который хорошо знал его и мог обличать. |
| 9) Наконец, Варлаам говорит, что в 1605 г. он прибыл в Смоленск. Это очевидная нелепость. Как мог человек, обличавший разстригу и за то пострадавший, освободившись из тюрьмы, отправиться в государство, где властвовал тот, кого он обличал и кому мог быть вреден? Замечательно противоречие между челобитною Варлаама и грамотою патриарха Иова. В грамате патриаршей Варлаам назван монахом Чудовским, а в челобитной он себя сам называет постриженником Пафнутьевского Боровского монастыря. Варлаам говорит, что Гришка прожил в Киеве всего три недели, ушел прочь из Киева к Острожскому, и когда он уходил к Острожскому, то это считалось удалением из монастыря. А в грамате Иова, по показанию Венедикта, – Гришка, живя в Киеве в Печерском монастыре, служил в то время и у Острожского в Киеве, как Киевского воеводы, и чрез это не разрывал своей связи с Печерским монастырем. Варлаам говорит, что когда он сделал извет, что Гришка хочет уйти к Острожскому, архимандрит сказал, что «здесь земля вольная, кто как хочет, в такой вере тот и пребывает.» А в показании Венедикта говорится, что тот же самый архимандрит посылал достать Гришку; тогда он ушел не к Острожскому, как показывает Варлаам, а к запорожцам. Венедикт показывает, что Гришка пришел ко князю Адаму Вишневецкому от запорожцев. Варлаам показывает, что он туда пришел из Гощи. По грамате патриарха Иова, какой-то чернец Пимен водил Гришку с товарищами через границу; Варлаам не знал Пимена, а знает в этом случае иное лицо, какого-то Ивашку-вожа. Кто же из них лгал? Существует документ очень замечательный, свидетельствующий о действительном товариществе Григория с Варлаамом и Мисаилом. Это надпись на книге Василия Великого , хранящейся на Волыне в Загоровском монастыре, такого содержания: «Лета от сотворения мира 7110 месяца августа в 31 день, сию книгу Великого Василия дал нам, Григорию с братиею в Варлаамом да Мисаилом: Константин Константинович, нареченный во святом крещении Василий, Божиею милостию пресветлое княже Острожское воевода киевский». |
| – Мне бы в тепло, да кусок хлеба... А тут... Оглянулся о. Варлаам – в избушке ни одной иконки. Потрогал старика за понурое плечо: – Не унывай, отец! Да вспомни Бога-то. Хочешь, я икону тебе принесу?.. Да поди ты... Иди, иди по своим делам! Без тебя худо. Ну, прости. Ушел о. Варлаам, а в душе все щемит: жаль старика... Придя в Скит, встретил о. Амвросия, рассказал ему о своем посещении бедняка в лесу, прибавил: „Добра-то было бы, добра-то сколько! И голод! И холод!.. Только бы терпеть с благодарением. Нет, не понимает дела старик, ропщет...“ Да, не только о своем спасении заботился о. Варлаам. И молился он, вероятно, о многих. „До самой блаженной своей кончины, – писал архимандрит Агапит, – о. игумен Варлаам отправлял чреду священнослужения в Скиту и соборно в монастыре. Любил, по принятому в Оптиной Пустыни обычаю, в Страстную седмицу петь среди церкви светилен: „Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный...“ Назидательно было слышать, как о. игумен Варлаам своим старческим голосом изливал пред Господом скорбь души своей о своей греховности, взывая в то же время из глубины болезнующего сердца к милосердию Божию: „Просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя...“ Накануне Рождества Христова 1849 года пошел о. Варлаам еще затемно из Скита к ранней обедне в монастырь. Мороз был крепок, а он не весьма тепло оделся. Ворота оказались еще запертыми... Ожидая, пока их откроют, Старец продрог так, что, войдя в церковь , никак не мог согреться. Однако он участвовал в богослужении, а после него внезапно ослабел и не мог идти своими ногами в Скит. Его отвезли туда в санях, запряженных монастырской лошадкой. В келлии он слег на свой жесткий одр. Ему было так худо, что скитоначальник с иеромонахами решил его немедленно особоровать и причастить Святых Христовых Таин. В самый праздник Рождества он лежал, не принимая никакой пищи. А на другой день – на праздник Собора Пресвятой Богородицы – мирно предал Господу свою младенчески чистую душу. Кто знает, может быть на пороге вечной жизни встретила его Сама Царица Небесная – Всечестная Игумения всех монашествующих. |
| Варлаам испытал сильное влияние номинализма. Возможно, его приезд в Константинополь и был бегством от томистического окружения. Калабриец очень внимательно проштудировал труды Псевдо-Дионисия с его апофатизмом, который каким-то образом соединился в его голове с номиналистическим агностицизмом. Это и казалось ему сущностью Православия. Разносторонний эрудит и обаятельный человек, Варлаам привлек к себе всеобщее внимание в Константинополе и сделал молниеносную блестящую карьеру. Он завоевал доверие Иоанна Кантакузина, который тогда занимал пост великого доместика, т.е. премьер-министра, и императора Андроника III (1328-1341). Варлаам был назначен профессором в Константинопольский университет, где преподавал Псевдо-Дионисия Ареопагита. В 1333 г. в Константинополь прибыли два папских легата-доминиканца. Один из них - Франческо де Каммерино, венецианец по происхождению - был назначен епископом Босфора Киммерийского (Керчи), тогда колонизованного венецианцами, и направлялся на свою кафедру. Будучи проездом в Константинополе, легаты провели совещание о воссоединении Церквей. Ключевым вопросом была проблема filioque. Варлаам был назначен возглавлять греческую сторону на этих переговорах. В глазах константинопольских властей он идеально подходил для такой миссии: энергичный и высоко эрудированный человек, в совершенстве владеющий латынью, знающий западное богословие и западный менталитет из первых рук, из собственного жизненного опыта. А кроме того, он был мирянином, так что слова его не являлись обязательными для Церкви и, в случае каких-то нежелательных последствий, их можно было дезавуировать, представив как частное мнение самого Варлаама. По случаю предстоящей дискуссии Варлаам опубликовал 21 короткий трактат, в которых весьма жестко критиковал Фому Аквинского. Фома в своих писаниях пользовался Аристотелевым методом силлогизма и, придерживаясь философского реализма, доказывал возможность познания Бога. Варлаам же в своих трактатах призывал западных коллег читать Дионисия, который доказывает, что человеку Бога знать не дано. В таком же духе он отвергает силлогизмы своих оппонентов, заявляя, что нам ничего не известно об исхождении Св. Духа, вследствие невозможности богопознания, и поэтому стоит подчиниться авторитету Церкви и Предания, которые даровал человеку Сам Бог. Иногда Он также мистически являет Себя, даруя Своим избранным просвещение ума, через которое и приходит истинное понимание всего сущего. Но далеко не каждый может этого сподобиться. Варлаам позволил себе иронизировать над схоластическим методом доминиканцев (Фома Аквинат был доминиканцем, а Вильгельм Оккам - францисканцем), и те, оскорбленные, уехали В Керчь. |
|
|
