| Имать же еще святая оная икона знамение, или шрам язвы, на ланите, юже восприят древле от единого, иже прежде бысть неверный и именовашеся Варвар и удари ножом от злобы и ненависти; последи же, егда узре, яко абие истече много крови, яже и доныне познавается, покаяся и верова, и бысть монах скитник, и спасся, и ныне именуется святый Варвар, и тамо изображен есть в преддверии черн, аки Моисей Мурин, но юнейший, и с прежними своими оружиями, с ножом, стрелами и луком». В Иверской часовне А когда и при каких обстоятельствах Иверская икона оказалась на Руси? Ведь благодаря Иверской часовне при входе на Красную площадь она стала оной из самых почитаемых икон не только в Москве, но и на всей Руси. И надо сказать, что москвичи увидели чудотворную афонскую икону довольно поздно – в середине XVII века. В те времена православное духовенство из Греции нередко приезжало на Русь для сбора пожертвований. И вот прибыл в Москву архимандрит Пахомий собирать приношения для Афонских монастырей. Будущий Патриарх Никон, бывший тогда настоятелем Ново-Спасского монастыря, по совету с Царём Алексеем Михайловичем заказал у него точный список чудотворной Иверской иконы. Образ прибыл в Москву в 1648-м году с тремя иноками Иверской обители. Они доставили и грамоту, в которой подробно описывалась работа афонского иконописца. Вот отрывок из письма: «Как есми приехал (архимандрит Пахомий) в наш монастырь, собрав всю свою братию, 365 братов, сотворили есма великое молебное пение с вечера и до света и святили есма воду со святыми мощами; святою водою обливали чудотворную икону Пресвятыя Богородицы, старую Портаитскую (то есть афонскую Иверскую Вратарницу), и в великую лохань ту святую воду собрали, собрав, паки обливали новую доску, что сделали всю от кипарисного дерева, и опять собрали ту святую воду в лохань; и потом служили Божественную и Святую литургию с великим дерзновением и верою, и после Святой литургии дали ту святую воду и святыя мощи иконописцу преподобноиноку, священнику и духовному отцу господину Ямвлиху Романову, чтобы ему написать икону. |
| Знаменитый путешественник по святым местам (1723—1747 гг.) Борский, описывая икону Иверскую, говорит: «В сем прекрасном, при внутренних вратах монастырских созданном храме, в иконостасе, вместо наместной обычной иконы Богородицы, стоит некая святая и чудотворная икона, проименованная от древних иноков Вратарница, с великими очесами, держащая в левой руке Христа Спасителя, очернела множества ради лет, покровенна же вся, кроме лица, среброкованной позлащенной одеждой и, кроме того, упещрена многоценными каменьями и монетами золотыми от различных царей, князей и благородных бояр, дарованными за многая Ея чудотворения; идеже и российских царей и цариц, императоров же и императриц, князей и княгинь монеты златые и иные дары повешены видех моими очесы. Имать же еще святая оная икона знамение, или шрам язвы, на ланите, юже восприят древле от единого, иже прежде бысть неверный и именовашеся варвар и удари ножом от злобы и ненависти; последи же, егда узре, яко абие истече много крови, яже и доныне познавается, покаяся и верова, и бысть монах скитник, и спасся, и ныне именуется святый Варвар, и тамо изображен есть в преддверии черн, аки Моисей Мурин, но юнейший, и с прежними своими оружиями, с ножом, стрелами и луком. Сверху же святыя сея иконы есть покров с главою, осеняющею ради падения праха и ради украшения и великолепия, иже весь упещрен есть мелкими художнотворными и различновзорными кожами Маргаритными, от него же повешены суть пред святой, чудотворной иконой кандилы великие, иные от чистого сребра, иные же сребропозлащенны, числом четыренадесять. Низу же ея есть едина завеса, вся изрядно удобренная различными дарами многоценными благоговейных христиан, многоценными дарами малыми и сребропозлащенными наперсниками; не точию же сия, но и иные многие в том храме кандилы и дары многоиждивительны висят во славу и честь святой оной иконы и в память незабвенную неизреченных ее чудес. Предстательство и прилежное тщание храма сего и благоговейное служение иконе сей имеет един иеромонах, от всех прочих братий избран и определен, аки благоговейнейший, иже послушания ради оного, еже имать, от всех обще именуется приснопребывающий, понеже ино что не творит, точию там внутрь да пребывает множайшее время нощеденствия, украшая храм и имея тщание всегдашнее о предреченных четыренадесяти, иже пред иконой, кандилах, да не едино же от них когда угаснет, имущи к тому и свещу, на сребренном свещнице, неусыпно горящую, и поюще тамо правило и параклисию по вся дни и нощи и прислужащи общему седмичному, иже тамо приходит дважды в седмицу и литургисает в славу Божией Матери». |
| У императора Аркадия был военачальник, родом из варваров, по имени Гаина, который, хотя и принял христианскую веру, но держался Ариевой ереси. Будучи храбр на войне и любим наёмными войсками, он имел великую дерзость и часто заставлял – даже императора – себя опасаться. Этот-то сильный, на всё решительный человек непрестанно просил Аркадия, чтобы позволил арианам иметь в Царьграде церковь . Отказать ему – было опасно для престола, а позволить – опасно для православия. Аркадий, откладывая под разными предлогами удовлетворение его просьбы, наконец прибегнул к Иоанну Златоусту 388 и требовал совета. Решили, чтобы патриарх был у царя, когда Гаина будет просить церкви, что и случилось вскоре. Дерзкий и нетерпеливый варвар начал требовать милости арианам, как должного воздаяния за воинские подвиги и свою храбрость. Но великий святитель немедленно остановил его. «Если царь хочет быть богобоязнен, – гласом веры сказал он, – то не имеет права над Церковью , в которой от Бога поставлены духовные власти. Если же тебе нужна церковь , то войди в какую хочешь, и молись. Они все отверсты пред тобой». – «Но я другого исповедания, – возразил Гаина, – и потому хочу иметь в столице с моими единоверцами особенный храм; надеюсь, что государь исполнит моё прошение. Владыка святой! Ты сам знаешь, сколько я подъял трудов, сражаясь за ваше отечество, проливая мою кровь и полагая за царя душу». – «Никто хвалы твоей упразднить не может и не хочет, – отвечал ему Иоанн, – но нельзя умолчать и о том, что ты за все подвиги уже принял в воздаяние честь, славу, сан и дары». После того, видя, что варвар начал разгорячаться, продолжал: «Кто имеет совесть, тот должен размыслить, что он был прежде и чем сделался ныне, какие имел богатства по ту сторону Дуная и какие сокровища имеет в нашем отечестве. Не хлеб ли там ел с водой, и не всего ли света плодами, птицами и рыбами ныне услаждает свой вкус? Не был ли там простым человеком и не учинился ли здесь вельможей? Гаина! Вот воздаяние за труды твои! Будь же благодарен царю и служи верно его державе, а церковных даяний за мирское служение не проси. Дерзнув на это, ты подвергаешься опасности быть обвинённым в оскорблении величества, ибо хочешь соделать твоего государя виновным в святотатстве». Выслушав, хотя и с великим принуждением, этот урок истины, Гаина имел столько духа, что обратил разговор на дела, касающиеся воинства, и с того времени уже не просил для ариан церкви. Аркадий, удивляясь убедительной мудрости Иоанна, благодарил его от всего сердца. |
| Христианин: Можешь ли ты летать? Сарацин: Нет. Христианин: Если бы ты увидел в вышине летящего орла и смог бы подняться в высь подобно орлу, то кому из вас более удивились бы зрители: тебе или орлу? Сарацин: Мне. Христианин: Следовательно, Христос более удивителен, чем твой бог. XXIV. Другое вопрошание о единобрачии Варвар: Почему вам, епископ, единобрачие кажется более законным, нежели многоженство? Ведь вам, гнушающимся многоженством, следовало бы отвергать и единобрачие. Ибо общее зло есть также и частное зло, а частное добро есть также и общее добро. Ведь из каждого в отдельности с необходимостью выводится общее. Христианин: Это не то частное, которое отличается от целого, как какой-то человек отличается от человека вообще, но это частное является противоположным целому, как мера – излишеству, честно нажитое [добро] – корыстолюбию. Варвар: Убеди меня, но не [словами] из ваших Исайи или Матфея, с которыми я вовсе не знаком, а посредством необходимых и общепризнанных понятий. Христианин: Я в изобилии могу насытить тебя [примерами], откуда ты ни захочешь. Ради чего жена выходит замуж? Варвар: Не знаю. Христианин: Ради двух вещей: наслаждения и деторождения. Варвар: Очевидно. Христианин: От первозданного Адама и вплоть до нынешнего времени знаешь ли ты человека, который бы получил от Бога удовольствия больше, чем он? Варвар: Никого. Христианин: Был ли он лишён хотя бы одного из видов наслаждения? Варвар: Конечно нет. Христианин: А сколько было сотворено ему жён? Варвар: Одна. Христианин: Следовательно, получается, что наслаждение, [получаемое] от одной жены, совершеннее [наслаждения, получаемого] от многих. Варвар: Ход рассуждений вынуждает меня согласиться. Но, как кажется, из-за многих жён плодотворнее деторождение. Христианин: Какое время кажется тебе более испытывающим недостаток в многочадии, чем то [т. е. Адама]? Варвар: Никакое. Христианин: Следовательно, нам открывается, что и в отношении многочадия [единобрачие является] более обильным, чем при [обладании] многими [жёнами]; и очевидно [представляется] безбожной и плотолюбивой мысль тех, кто во время, когда существует множество людей, установили многожёнство, тогда как Творец даже в пору, когда было немного людей, заповедал единобрачие. |
| Варавар: Разве же до Христа было крещение? Ведь Иеремия рождается прежде Христа. Христианин: Да, было крещение в море и облаке, ибо все, как сказано, в Моисея крестились ( 1Кор 10:1 ). Если же скажешь: «А как же до Моисея крестились?», скажу тебе, что сказал Христос мне: прежде нежели был Авраам, Я есмь ( Ин 8:58 ), и в другом [месте]: и за них я посвящаю Себя ( Ин 17:19 ). Варвар: Творящего волю Божию, ты добрым называешь или злым? Если добрым, то одобри тогда и иудеев, поскольку они выполнили волю Христа, Которого ты называешь своим Богом. Христианин: То, что ты называешь волей, я называю терпением и великодушием. И послушай, каким образом [я это докажу]. Когда Бог говорит: «не укради, не прелюбодействуй, не убий», хочет ли Он, чтобы мы крали, блудили и убивали? Варвар: Нет, ибо если бы хотел, Он бы так не сказал. Христианин: Очень хорошо, что ты согласился со мной, что не желает Бог, чтобы мы воровали или блудили; если же я сейчас встану, пойду и украду или убью, скажешь ли ты, что это воля Божия или терпение и великодушие? Варвар: [Скажу, что] терпение и великодушие. Христианин: Так же и Бог силен их поразить, но воздерживается. Ибо Он хочет [чтобы я покаялся], если же не покаюсь, Он воздаст мне [по делам моим]. Варвар: Кем ты считаешь Христа? Христианин: Словом Божиим, Премудростью Божией, Мышцею Божиею и Силою, и многими другими [именами]. А ты кем считаешь Христа? Варвар: Сказано, что Христос есть Дух и Слово Божие 45 . Христианин: Эти же Дух и Слово – тварны или нетварны? Варвар: Тварны. Христианин: А кто же создал Слово и Дух Бога? Ибо [если] некто создал это для Бога, то где же был сам Бог ? И неужели ты назовёшь Бога бессловесным или не имеющим Духа Святого? Варвар умолк. XXXVI. Другое вопрошание [о речениях Писания] [Варвар]: Словеса Божии тварны или нетварны? Это же выдвигает он, желая доказать, что Слово Божие тварно, хотя это не так. Ибо если скажешь: «Тварны», он ответит тебе: «[Но ведь] тварное не называется Богом». Если же скажешь: «Нетварны», он скажет тебе, что «вот, все словеса Божии нетварны, но не являются [при этом] богами. Следовательно, ты признаёшь, что Христос, являясь Словом Божиим, не есть Бог». Поэтому не говори ему, ни: «тварны», ни: «нетварны», но скажи: «Я лишь одно воипостасное Слово Божие считаю нетварным, всё же мое Писание называю не словесами ( λγια), но речениями ( βματα) Божиими». |
| Сарацин, стыдясь признать поражение и исхитряясь прикрыть бесславие своего учения, сказал: «Приведи мне другой пример». Христианин: У одного господина было два раба, которых послали в одно путешествие, одному из них господин повелел одеть платьев, сколько бы ни захотел, а другому приказал одеть только один хитон, при этом того, кто замёрзнет, велено подвергнуть восьмидесяти ударам бича. Итак, справедливым или несправедливым кажется тебе господин, давший рабам такое повеление? И сверх того, если тот, кому разрешено носить лишь один хитон, более слаб? Варвар: Несправедливым. Христианин: Следовательно, вы обвиняете Бога в несправедливости, когда говорите, что Он постановил жене, которая является более склонной к страсти, иметь четвертую часть мужа 39 ; а мужу, являющемуся более крепким, иметь четырех жен, не считая множества наложниц, а за каждое блудодеяние – наказание в восемьдесят ударов бича. Что же может быть несправедливее этого несправедливейшего законодательства? Варвар: Приведи мне другой пример. Христианин: Чему Бог , глядя на людей, управляющих государством, будет радоваться больше: миру или войне? Варвар: Миру. Христианин: А как тебе кажется: мужчина больше пребывает в мире, когда имеет много жён или когда одну? Варвар: Иногда так, а иногда иначе. Христианин: Возможно ли когда-нибудь, чтобы они [т. е. жёны] имели любовь друг к другу? Варвар: Нет. Христианин: Разве не часто они, используя яды, губят и мужа и друг друга? Разве соперничество между семействами не вырастает в непримиримую вражду? Единобрачие же роды мужа и жены, которые изначально были отдалены, сблизило и то, что казалось разделённым, соединило. Варвар: По-видимому, так. Христианин: Поэтому единобрачие, как угодное Богу, кажется нам и достойнее и законнее, чем многоженство. Впрочем, если хочешь, я приведу тебе другой пример. Варвар: Изложение примеров истинности [единобрачия], завладев моим слухом, едва не сделало меня христианином. Но с меня довольно. XXV. Доказательство того, что Бог имеет Сына Единосущного, Собезначального и Совечного |
| Варвар: А как же пророк говорит: слова Господни – слова чистые ( Пс 11:7 ), а не «речения Господни – словеса (sic!) чистые»? Христианин: Пророк сказал в переносном смысле, а не в собственном. Варвар: А что есть переносный и собственный смысл? Христианин: Собственный смысл есть ясное указание на вещь, а переносный – нетвердое указание. Варвар: Невозможно пророку говорить неясное указание. Христианин: [Но] для пророков обычно неодушевленные вещи олицетворять, и ты можешь видеть, что они глазами и устами наделяют их, как, например: море увидело и побежало ( Пс 113:3 ). Но ведь очевидно, что море не имеет глаз, ибо оно не одушевлённое. И снова: что с тобою, море, что ты побежало? ( Пс 113:5 ) и: меч мой насытится плотью ( Втор 32:42 ). «Насытиться» – значит есть и пить устами, меч же рассекает, но не поглощает. Но и потоки шумящие [пророк] называет руками (см. Пс 98:8 ), и холмы – прыгающими, и горы – скачущими (см. Пс 114:4,6 ). Так и речения в переносном смысле он назвал словами, хотя они не слова суть, но [именно] речения. XXXVII. Другое вопрошание [о Богородице и о творении] [Варвар]: Та, которую вы называете Богородицей, умерла или жива? Христианин: Не умерла, и это говорю я, веруя в то, что доказывается из Писания. Ибо, как сказано, первый человек заснул и лишился ребра (см. Быт 2:27 ), так же и Её всесвятая душа как бы во сне предалась Богу. Варвар: Вот, [посмотри]: получил я удар в некое место моей плоти, и плоть ударенная произвела синяк, и в синяке образовался червь. Кто же создал его? Христианин: Мы говорим, что после первой седмицы сотворения мира мы не находим [в Писании], чтобы Бог что-либо создал, но всё сущее в шесть дней сотворено Им, все остальное же происходит из ранее сотворённого исключительно согласно Его воле (см. Быт 3:17–18 ). Ибо после грехопадения осуждена земля производить тернии и волчцы; так же и плоть наша осуждённая производит вшей и червей. XXXVIII. Другое вопрошание [о Крещении Христовом] Сарацин: Кто, по твоему мнению, больший: освящающий или освящаемый? (вопрос же этот о Крещении Христовом) 46 . |
| Один варвар, которому христианский проповедник рассказывал о крестных муках Христа, выхватил меч и воскликнул: «Жаль, что меня не было там!» Несомненно, этот варвар не воспринимал Божественности Иисуса Христа, ему в Голгофе была доступна лишь поруганная человеческая личность, поруганная человеческая правда. Но ведь только любовь во Христе, любовь не к смертной личности, а к бессмертной её сущности, может иметь абсолютный характер, и варвар уже тем самым, что он был нехристианином, ограничивал себя известной чертой от этой абсолютной полноты. Но в пределах этой ограниченной сферы, ограниченный самым фактом его нехристианства, варвар, выхвативший меч в защиту поруганной правды, стоял на последней, высшей из доступных ему ступеней, и потому поступок его должен быть назван святым. И если только можно было бы себе представить, что человек, стоя на последней ступени духовного развития, в присутствии Христа мог бы остаться нехристианином, то мы должны были бы признать, что этот варвар и в Гефсиманском саду поступил 6ы свято, защищая Христа мечом. Христос остановил апостола как христианина, и потому слова Его «вложи меч» 400 к варвару бы не относились. Для тех, кто внутренне не связан с источником абсолютной Любви, со Христом, для тех, кто во всей полноте не переживает в ближнем бессмертного начала, доступна лишь односторонняя, но всё же истинная и святая любовь. И если эта любовь с психологической неизбежностью влечёт за собой убийство мучителя, убийство должно быть названо святым. Отрицание бессмертия не может уничтожить его как факт. Но несознание бессмертия может обусловливать любовь лишь совершенно стихийную, в которой нет всей абсолютной правды. Но именно в силу того, что бессмертие, сколько бы оно ни отрицалось, есть факт, вопреки всякой логике неверующие люди могут относиться к своим ближним не как к средству, а как к цели. Поскольку человек неверующий может стихийно любить, постольку он может и относиться к ближнему как к цели. Но это отношение, не имея за собой абсолютного чувства любви, само не может быть абсолютным, оно носит явно относительный характер, который выражается в том, что, относясь как к цели к одной стороне, положим, к народу, считает возможным отнестись к другой стороне – его мучителю как к средству, и потому, если нужно, убить его. |
| Даже лепет ребенка, его невинная святая улыбка не трогали жестокого сердца. Варвар с необъяснимым зверским удовольствием подбрасывал вверх улыбающегося малютку и ловил его на острие своего копья. Казалось, в этом разбойнике давно уже умер человек. Даже слабого проблеска человеческих чувств в нем не было заметно. Только при виде награбленных богатств в глазах Варвара вспыхивал огонек, но и то нехорошего чувства. Страстная жажда золота читалась тогда в них. И по ночам, когда разбойник скрывался в пещеру, устроенную в самой чаще дремучего леса, и перебирал здесь годами скопленные сокровища, его восторгам не было границ. Однажды была темная, ненастная ночь. В лесу грозно бушевала буря. Деревья со стоном скрипели, ветер рвал и метал, наполняя воздух страшным воем. В пещере Варвара зажжены были все свечи. При блеске их красиво горело и переливалось золото. Варвар весь ушел в созерцание этой картины. Но вдруг точно ожили перед ним все образы его ужасного прошлого. Напрасно он гонит их прочь! Воспоминания, одно за другим, теснят его душу. По стене с шорохом пробиралась вода. Варвар прислушался. Ему почудилось, что это встали и теперь тихо крадутся к нему потревоженные тени им загубленных душ. Ясно, очень ясно для его слуха раздались чьи-то сдавленные рыдания, чей-то глухой стон. Вся пещера наполнилась тяжелыми вздохами и отчаянным криком женщин, детей, стариков! Страшно ему стало… А совесть пробуждалась все сильнее и сильнее. Наконец, Варвар бросился вон из пещеры и оставил ее навсегда. Одна скромная обитель приютила в своих стенах бывшего разбойника. Коснулась благодать Божия души его. Началась великая работа исправления. Без сожаления казнит себя и свой грех раскаявшийся Варвар. Покаявшаяся душа все не может насытиться страданиями: в них только она находит покой и удовлетворение. Прошли многие годы. Обитель хоронила великого старца: печать неземной радости лежала на его сомкнутых устах. Кто бы узнал в нем прежнего Варвара?! Как должно каяться Цель говения нашего есть приготовление к неосужденному принятию Св. |
| Все настолько переменилось, что эллины ведут себя по-варварски, а варвары по-эллински. Ныне, если случится эллину попасть в Сузы или Экбатаны, древнее владение Дария, то он услышит от вавилонян вещи, которых не слыхал на собственном языке, и станет там восхищаться любым человеком, впервые, пожалуй, узнавая, что мудрость была устроительницей всего. А если среди нас окажется кичливый варвар и вступит в разговор с жителями Эллады и всего нашего материка, то почти всякий раз собеседники его будут не только полуослы, но даже полные ослы. Большинство ведь понятия не имеет ни о природе, ни о том, что выше ее, некоторые же мнят, что постигли всецелое, а сами и пути к нему не знают. Одни из них величаются философами, но чаще всего сами еще ходят в учениках, другие восседают с важными лицами, длиннобородые, бледные, угрюмые, нахмуренные, неопрятно одетые. Они из глубин Аида выкапывают Аристотеля и прикидываются, будто понимают то, что он утаил, окутав мглой неясности. Его запутанную краткость нужно разяснять в пространном слове, они же краткими речениями только пустословят о множестве исследований. Варвар думает, что мы забавляемся, и наше невежество его делает надменным. Он расстается с нами, показав себя если и не мудрецом, то и не неучем. Речь Латина в немногих словах показала, что он взялся за дело как мастер. Не следует удивляться тому, что не блещет он словесным искусством и речь его не ритмична, а сочетания не источают сладости. Ведь виды речей многообразны и редко у кого бывают собраны в них все достоинства. Случается, что один позаботился о ясности и чистоте, но не придал речи великолепия, а другой достиг пышности, но пренебрег ясностью, у иного речь сияет естественным блеском, а иной любит больше искусственную красоту. Лисий хорош в своей простоте, а Исократ приукрашивается. Слишком напыщена речь у Фукидида, у Геродота же этого нет, и изящество его беспредельно. Поэтому пусть простится Италу, если он прекрасён не во всем: он мастер своего дела, но красота не дается ему. |
|
|
