| 410 . Столь же расходится с традиционной концепцией и взгляд на арианский кризис В. А. Лёра. Исследователь рассматривает как центральный момент арианской смуты раскол между восточным и западным епископатом на Сердикском соборе и отказывается интерпретировать церковно-политическое противостояние этого времени как «борьбу за Никею». 411 Именно сердикский раскол, по мнению В. А. Лёра, задает вектор всей дальнейшей «соборной истории», а также побуждает императорскую власть добиваться восстановления единства в Церкви. 412 Своеобразие взгляда В. А. Лёра на историю арианской смуты проявляется, как и в случае с работами Г. К. Бреннеке, и в его интерпретации отдельных, связанных с ней событий. Так, к примеру, исследователь считает, что Урсакий и Валент на Сердикском соборе выступали как сторонники компромисса между восточными и западными епископами. 413 Неожиданной является и интерпретация В. А. Лёром второй сирмийской формулы, которую он трактует, как и Г. К. Бреннеке, как традиционную, но не для «западного», а для «восточного» богословия. 414 Говоря об омийском течении, В. А. Лёр решительно выступает против мнения, что его основные представители – Урсакий, Валент и Герминий – были склонны к аномейству. 415 В то же время исследователь, в отличие от М. Мелена, 416 указывает на приверженность их учению о тварности Бога Сына, 417 рассматривая омийское богословие не просто как одну из форм доктрины «средней партии», а как попытку разрешить терминологические проблемы, связанные с тринитарными спорами. 418 Большой интерес в рамках настоящей работы представляет также интерпретация В. А. Лёром такого важнейшего для понимания истории арианской смуты исторического феномена, как «церковная партия», возникновение которого исследователь связывает с соборной активностью IV столетия. 419 На примере омиусианского течения В. А. Лёр показывает, каким образом церковная партия формируется, развивается, как строит свои отношения с иными группами и течениями, а также с императорской властью, как интерпретирует (а фактически конструирует) свою традицию и манипулирует ею в контексте полемики со своими противниками. |
| 788 Duval Y. M. La «manoeuvre frauduleuse» de Rimini: à la recherche du Liber aduersus Vrsacium et Valentem. Duval Y. M. L’extirpation de l’Arianisme en Italie du Nord et en Occident. Aldershot; Brookfi eld; Singapore; Sydney, 1998. P. 95. По мнению исследователя, Урсакий и Валент проявили тем самым явную склонность к аномейству. 794 См., к примеру, пятую антиохийскую формулу: «Подобно сему и тех, которые неблагочестно говорят, что Сын рожден не по хотению и изволению, приписывают же необходимость Богу, т.е. непроизвольность, чтобы Он невольно родил Сына, признаем весьма нечестивыми и чуждыми Церкви» (Ath. De synod. 26). 796 Sozom. Hist. eccl. IV. 23. См. также послание омиусианской делегации к епископам, прибывшим из Аримина: Hilar. Fr. X. 1. 797 Socrat. Hist. eccl. II. 39–40; Sozom. Hist. eccl. IV. 22; Sulp. Sev. Chron. II. XLII; Philostorg. Hist. eccl. IV. 10–11. 802 Ath. De synod. 30; Socrat. Hist. eccl. II. 41.: «Да и слово ипостась не следует употреблять применительно к Отцу, Сыну и Святому Духу»). Следует отметить, что, в отличие от термина «сущность», термин «ипостась» встречается в Новом Завете. Так, в Послании к евреям Бог Сын назван «сиянием славы и образом ипостаси» Бога Отца (Евр 1. 3). 806 Zeiller J. Les origines chrétiennes dans les provinces. P. 283, 285, 289; Meslin M. Les Ariens. P. 76–78, 291; Brennecke H. C. Studien. S. 14; Löhr W. A. Die Entstehung. S. 39. О проблеме так называемых придворных епископов в окружении Констанция см. Hunt E. D. Did Constantius II have «Court Bishops»? Studia Patristica. Vol. 19. Leuven, 1989. P. 86–90. Подобного рода интерпретация проблемы в историографии основывается на устойчивой у кафолических авторов IV-V вв. тенденции рассматривать императора Констанция как слабого правителя, политика которого всецело определялась его окружением. Так, свт. Иларий в своем сочинении «О соборах» возлагает вину за его неправомыслие на епископов – императорских советников в духовных вопросах (см. Hilar. De synod. 78). Свт. Афанасий также указывает на то, что император стал поддерживать ересь, поскольку его привлекли к этому арианские епископы Урсакий, Валент, Герминий, Акакий, Евдоксий и Патрофил. |
| В Аримине собралось до 400 епископов из зап. областей империи, в основном твердо придерживавшихся Никейского Символа веры, к-рые подавляющим большинством не только отвергли вероисповедание, предложенное им посланниками императора Валентом и Урсакием, но и анафематствовали арианствующих епископов. Лишь 80 епископов поддержали Валента и Урсакия и подписали 4-ю сирмийскую формулу. От Ариминского Собора к императору отправилось 2 посольства: от православного большинства и от согласного с арианами меньшинства. Валент и Урсакий опередили правосл. посольство и настроили императора против защитников Никейской веры: Констанций не принял послов, отослав их в Адрианополь дожидаться его решения, и запретил епископам разъезжаться из Аримина. Вскоре послы встретились во фракийском г. Ника с Валентом и Урсакием и под их давлением подписали новую вероисповедную формулу, к-рая соответствовала 4-й сирмийской, за исключением того, что из тезиса подобия Сына Отцу было изъято κατ πντα (во всем), и, т. о., отношения Сына к Отцу были сведены к простому подобию (эта формула вошла в историю как «никская вера»). После такой уступки послов быстро отпустили в Аримин, где они вместе с Валентом и Урсакием должны были получить подписи остальных членов Собора. Под давлением светских властей и поддавшись уговорам ариан, почти все епископы подписали новую «никскую» формулу. На вост. Собор в Селевкии Исаврийской приехали лишь 150 епископов, из них чуть более 100 омиусиан и неск. десятков аномеев и омиев. Собор начал свою работу 27 сент. 359 г., и сразу же разгорелись яростные споры как по процедуре ведения, так и по существу дела. Почувствовавшие поддержку аномеи потребовали осуждения Никейского Символа и отказа даже от признания к.-л. подобия Сына Отцу. Омиусиане, омии и немногие сторонники Никейской веры объединились против радикализма аномеев. На следующий день омиусиане, собравшись отдельно, подписали вероисповедную формулу Антиох. Собора 341 г. Селевкийский Собор распался, так и не приняв никакого решения. Имп. Констанций потребовал к себе представителей противоборствующих сторон, но и диспуты в его присутствии не привели к выработке к.-л. единой формулировки. Тем временем Урсакий и Валент привезли подписанную зап. епископами «никскую» формулу, и имп. Констанций настоял на ее признании всеми участниками собрания. После долгих споров омиусиане 1 янв. 360 г. были вынуждены подписать «никскую» формулу, согласно к-рой признавалось простое «подобие» Сына Отцу. |
| Эта интерпретация не может рассматриваться вне контекста антиариминской полемики, начавшейся после смерти Констанция, однако примечательно и то, что Сульпиций Север не считал, что на соборе имело место полное поражение никейцев. В этой связи следует отметить, что, хотя в анафематизмах, подтвержденных Урсакием и Валентом, не содержалось никаких утверждений, которые они ранее так или иначе не признавали, присоединяясь к евсевианским формулам, расстановка акцентов как в самой «Датированной вере», так и в добавленных к ней анафематизмах была принципиально иной, чем, скажем, во второй сирмийской формуле. Урсакий и Валент вынуждены были подчеркивать вневременность бытия Бога Сына и Его подобие Отцу, но отказаться от открытого исповедания учения о подчиненности Бога Сына Богу Отцу. «Богословие сущности» было запрещено, но и от «богословия власти» им фактически пришлось отказаться. Если и можно говорить о победе Урсакия и Валента, то эта победа была терминологической, а не богословской, а значит, довольно шаткой и эфемерной. Новая формула была компромиссом для всех участников Ариминского собора, и компромиссом достаточно сложным. Примечательно также то обстоятельство, что для западных омиев константинопольский символ 360 г. так никогда и не стал нормативным вероучительным текстом. Вероятно, этому помешали выступление цезаря Юлиана против Констанция в западной части Империи и скоропостижная смерть последнего (361). Таким образом, дело Констанция на Западе так и осталось незавершенным. Со смертью же императора недостроенный фундамент новой «ортодоксии» быстро рассыпался. При этом разделение имело место не только между противниками и сторонниками нового символа, но и в среде самих бывших приверженцев церковной политики Констанция, о чем будет сказано подробнее далее. Весьма спорным также представляется тезис о том, что Урсакий, Валент и Герминий были в 50-е – начале 60-х гг. IV в. совершенно единодушны между собой и составляли единую группу, которую М. Мелен даже назвал «иллирийское трио». |
| Однако Ариминский собор, расколовшийся на два собрания, не мог направить к императору единого посольства. Противоборствующие стороны послали в Константинополь вместо одной две делегации по десять человек в каждой. 766 «Никейскую» делегацию возглавлял Реститут Карфагенский, противную сторону в числе других епископов представляли Урсакий, Валент, Герминий и Гай, 767 которым удалось прибыть в Константинополь раньше, чем их оппонентам. 768 Император, как того и следовало ожидать, поддержал Урсакия и Валента, а от встречи с омоусианами стал уклоняться под предлогом того, что его внимание всецело было поглощено столкновениями с варварами на дунайской границе. 769 Омоусианские епископы вынуждены были ожидать возвращения императора сначала в Адрианополе, а затем в Нике Фракийской. В это время они вступили в переговоры со своими противниками. Результатом этих переговоров стало восстановление общения с Урсакием, Валентом, Герминием и Гаем, полное снятие с них обвинений в ереси и признание правомыслия четвертой сирмийской формулы, 770 которая, впрочем, была представлена западным епископам на подпись в отредактированном варианте, в частности без слов «во всем». 771 Таким образом, Валенту все-таки удалось добиться своего, и в этом он, видимо, был поддержан Акакием Кесарийским, который также опустил эти слова в своем исповедании веры, представленном Селевкийскому собору. 772 Первоначальная реакция императора на эти действия своих представителей на соборах остается неизвестной, однако впоследствии на соборе в Константинополе 360 г. в присутствии императора была принята окончательная редакция формулы, в которой слова χατà πντα также отсутствовали, что указывает на то, что император в конце концов согласился с этой новацией. 773 После восстановления общения между двумя западными делегациями они обе вернулись в Аримин, где ожидавшим их отцам собора вновь была предложена на подпись отредактированная четвертая сирмийская формула. На этот раз бóльшая часть отцов ее приняла. 774 Решительное сопротивление Урсакию и Валенту оказывали только Фебадий и Серваций, 775 однако и они согласились подписать никскую формулу, после того как Урсакий и Валент заверили их, по свидетельству Сульпиция Севера, что новая формула была провозглашена восточными епископами при участии самого императора (ab Orientalibus imperatore auctore prolatam). |
| Во время смуты был растоптан (conculcatus) и через три дня скончался (die tertia defecit) бывший в это время в городе епископ Виатор (Viator). По утверждению отцов Собора, «причиной (его) смерти, во всяком случае, был Валент, который произвел беспорядок, который вызвал смуту» (causa utique mortis fuit Valens, qui perturbavit, qui sollicitavit) (Hilar. Fr. II. 12). Практика перехода с одной кафедры на другую была недвусмысленно осуждена в первом каноне собора: «...не подобает епископу из своего города переходить в другой город» (non liceat episcopo de civitate sua ad aliam transire civitatem). (Prisca. PL. 56. Col. 775). И. М. Дюваль полагает, что целью Валента был не только переход на более значимую кафедру, но и превращение Аквилеи в центр распространения арианства в долине По и Венетии. Однако примечательно, что отцы Сердикского собора сами не высказывают таких предположений. Их целью скорее является указание на безнравственность их противника (см. Duval Y.M. Aquilée et Sirmium. P. 340). 626 В приведенном в труде Сократа письме Константа к Констанцию содержится следующая угроза: «Если же ты не согласишься на это (возвратить престолы Афанасию Александрийскому и Павлу Константинопольскому), то знай, что я сам приду туда и без твоего согласия и возвращу им престолы их» (Socrat. Hist. eccl. II. 22). Об изменении отношения Констанция к свят. Афанасию см. Ath. Apol. contr. ar. 54–55; Socrat. Hist. eccl. II. 23. 627 В письме к папе Юлию Урсакий и Валент сообщают об этом следующее: «Еретика же Ария, а также пособников его, которые говорят, что было время, когда не было Сына, которые говорят, что Сын из ничего, и которые отрицают, что Сын Божий существовал раньше веков, как и в первой записке нашей, которую мы составили в Медиолане, и ныне и всегда анафематствуем» (Haereticum vero Arium, sed et satellites ejus, qui dicunt, erat tempus quando non erat Filius, et qui dicunt ex nihilo Filium, et qui negant Dei Filium ante saecula fuisse, sicut per priorem libellum nostrum, quem apud Mediolanum porreximus, et nunc et semper anathematizasse) (Hilar. |
| Под давлением императора аномеи вынуждены были пойти на уступки, чтобы примкнуть к омиям. Они осудили автора аномейской доктрины Аэция, добившись его ссылки во Фригию, и тем самым создали видимость отречения от аномейства. Евдоксий Антиохийский от лица своей партии по настоянию омиусиан отрекся от ее главного термина - νμοιος (неподобный) как от не содержащегося в Свящ. Писании. Однако, добившись этого, омиусиане поставили себя в очень неловкое положение, т. к. на тех же основаниях от них потребовали отказаться от термина μοιοσιος (подобосущный). Они не согласились пойти на уступку, равносильную отречению от всей своей доктрины, и этим навлекли на себя гнев имп. Констанция. Омиусиане возлагали надежды на зап. епископов, в большинстве своем непреклонных в исповедании никейской веры и осудивших 2-ю сирмийскую формулу. Поэтому они с нетерпением ожидали прибытия в К-поль западных уполномоченных Ариминского Собора (Там же). Когда зап. делегаты от никейской партии Ариминского Собора прибыли в Адрианополь, им заявили, что император не может их принять и просит подождать. Потом их попросили переехать в Нику Фракийскую, к-рая по своему названию для непросвещенных могла напоминать Никею. Истомленные бесплодным ожиданием аудиенции, подгоняемые настойчивыми просьбами из Аримина о скорейшем роспуске Собора, делегаты 10 окт. 359 г. подписали «датированную веру», теперь названную «никской», и были отпущены в Аримин. В Аримине лидеры поддерживаемой императором партии - Урсакий и Валент при содействии претора Тавра сумели убедить утомленных семимесячным пребыванием в стенах одного города вдали от своей паствы зап. епископов во главе с Осием Кордубским подписать никскую формулу. Лишь небольшая группа, возглавляемая Фивадием Агинским и Серватием Тунгрским, выразила протест. Они продиктовали ряд анафем арианским доктринам, к-рые согласился подтвердить Валент, добавив к ним ряд двусмысленных пояснений, удовлетворивших большинство членов Собора, после чего Собор был распущен ( Sulp. Sev. |
| 407:412). Неужели это правда? Мы этого совсем не знали. По точному счету самого автора в его книге 760 примечаний («Отв.», 407), но ни в одном из этих бесчисленных примечаний не было дано знать читателю об этом приятном для нас обстоятельстве. Мало того: мы отнюдь не могли догадываться, что автор идет по нашим стопам – и лишь «посильно старается мотивировать» наши же мысли. Представим несколько примеров, из которых было бы видно, как далеки в самом деле мысли автора, от наших. Вот, наприм., приходится говорить автору об известном Евсевии Никомидийском, этом «великом» человеке по арианским суждениям (у Филосторгия, в его отрывках). Кто бы мог подумать, что автор сделает его последователем Евсевия Кесарийского ? Но автор делает – и поступает при этом очень хитроумно. Он анализирует послание Евсевия Никомидийского к Павлину Тирскому и, указывая результаты этого анализа, как будто случайно пропускает ясно выраженное здесь учение Евсевия о тварности Сына Божия (κτιστν εναι –дважды. Theodor. Hist. cap. V (VI)) – признак крайнего арианства. И вот в заключение выходит, что будто бы Никомидийский епископ был, по терминологии автора, «омием», т. е. человеком учившим о Сыне Божием схоже с Евсевием Кесарийским . (Самуилов. «Ист. ариан.», 48). Такими-то путями Евсевий Никомидийский превращается в последователя Евсевия Кесарийского . Но так еще никто не поступал: ни Баур, ни я и никто другой, сколько-нибудь уважающий науку. Урсакий и Валент – двое иллирийских епископов арианских – привлекаются автором в число приверженцев учения Евсевия Кесарийского другим, но тоже необыкновенным способом. Эти два «несомненно талантливые» человека (как аттестует их автор. ibid. 4) 3412 не имели —304— никакого отношения к Евсевию Кесарийскому ; но автору тем не менее очень захотелось включить их в число последователей названного ученого епископа. Для достижения цели, автор пускается в некоторые хронологические вычисления, сами по себе не убедительные (ibid. 11–12:52); да к тому же эти вычисления оказываются неправильными («Христ. |
| 128 Авторы всех трех экзегетических сочинений неизвестны, хотя толкования на Евангелие от Матфея и на Книгу Иова приписываются некоторыми исследователями Максимину. 129 Существует также предположение, что автором «Толкования на Евангелие от Луки» был Авксентий Доросторский. 130 В любом случае эти сочинения являются важными памятниками позднеомийского богословия и позволяют в некоторой степени реконструировать экклесиологические представления иллирийских «ариан», а также их восприятие церковно-политической ситуации рубежа IV и V вв. Церковно-исторические сочинения. Значимым источником по истории арианской смуты является латинская «Хроника» галльского священника Сульпиция Севера, созданная в начале V в. 131 Это сочинение охватывает историю человечества от сотворения мира до современной автору эпохи. Масштаб повествования не позволяет Сульпицию Северу подробно и полно изложить события, связанные с доктринальными спорами и церковно-политической борьбой IV в. Необходимость отбора информации парадоксальным образом приводит к тому, что, несмотря на всемирный характер хроники, взгляд автора на историю арианской смуты отличается преимущественным интересом к церковной истории западной части христианского мира, хотя хронист и подчеркивает, что арианская ересь «взбаламутила весь мир» (totumque orbem... turbaverat). 132 Так, в центре внимания в заключительной части «Хроники» оказываются соборы в Арелате (353), Битеррах (дата неизвестна), 133 Медиолане (355), 134 и Аримине (359). 135 К восточным соборам Сульпиций Север проявляет меньше интереса. Главными предводителями арианской ереси в его интерпретации оказываются иллирийские епископы Урсакий и, особенно, Валент, который, якобы, добился хитростью абсолютного влияния на императора Констанция. 136 В этом также проявляется очевидным образом «западный» характер взгляда Сульпиция Севера на церковную историю IV столетия. Первоначальной причиной арианских споров является, по мнению хрониста, врожденная ненависть еретиков к «кафолическим мужам» (in catholicos viros odium), которых они не могут одолеть в диспуте и поэтому коварно на них клевещут. |
| —180— нием, что собор избирает его своим делегатом на восток. До 1848 или далее 1852 года эта (как оказалось теперь мнимая) хронологическая трудность имела значение главного аргумента против подлинности актов кельнского собора 346 года. Такое значение придается ей напр. даже у Реттберга 401 в книге, вышедшей, так сказать, накануне открытия пасхальных посланий Афанасия в., доказавших бесповоротно, что сердикский собор был не в 347 году, а в 343-м (не позже 344-го, во всяком случае, но может быть далее осенью 342 года), следовательно, не после кельнского собора, а раньше его. Но так как сами по себе кельнские акты не возбуждали сомнений, то и до 1848 года не было недостатка в попытках устранить эту хронологическую трудность путем ли иной, более поздней датировки кельнского собора, или же путем перенесения на более ранний год самого сердикского собора. Напр., Bucherius вместо: “post consulatura Amantii et Albini, quarto Idus Maias=12 мая 346 года предложил читать: р. с. Amantii et Albini quarto, Idibus Maiis, т. e. в 4-й год после консульства Амантия и Альбина, которое соответствует 345-му году, следовательно, в 349 году, 15 мая (не в 4-ый день пред идами мая, а в самые иды). Разумеется, это – конъектура совершенно неудачная: нельзя понять, с какой стати кельнские отцы стали бы обозначать 349-й год консулами 345 года, когда и предшествующий 348-й год имел своих консулов (Flavius Philippus et Flavius Salia). Почему кельнских отцов так интересовали именно консулы 345 года? Даты: post consulatum объясняются ведь тем, что имена вновь назначенных (с 1 января) консулов не сразу делались известны по всей империи: поэтому в начале года, а в отдаленных провинциях даже и в середине, и обозначали текущий год консулами прошедшего года. Но неужели в мае 349 года в Кельне неизвестны были и консулы 348-го, даже 347 (Vulcatius Ilufinus et Flavius Eusebius) и 346 года (Fl. Julius Constantius Aug. III et Fi. Julius Constans Aug. III)? И кроме того Максимина тревирского к 349-му году уже не было в живых. Когда в 347 году (по старой хронологии в 349-м) Урсакий сингидунский и Валент |
|
|
