| От чернословья, от робости, его охватившей, да чтоб совсем не задохнуться, Лешка приотворял дверь, высовывал наружу голову, ловил мокрыми губами сладкий воздух. Но с полка раздавался приказующий рык, и Лешка со всех ног бросался к кадушке с водой, слепо тыкая в нее, на ощупь попадал в воду, сдавал на каменку, думая, что, наверное, конца этому действу никогда не будет. Но постепенно могучая стихия сдавала, отец сникал на полке, два-три раза пускал храп, от которого в керосиновой лампе гнуло огонек, затем, по-детски всхлипнув, ощупью спускался с полка на нижнюю ступеньку, разводил в шайке воду. Костлявый, с клешнястыми руками, как бы в надетых на них кожаных рукавицах, облепленный листом, пахнувший березой и дымом, отец натирал Лешку вехтем, старался делать это полегче, но все равно больно драл кожу чугунными мозолями, словно царапал ногтями оголившиеся кости, проходя по ребрам что по стиральной доске. — Ты че такой худой-то? — осоловело-отмякло гудел он. — Ты ешь, парень! Ешь, крепче будешь. — И обработав мальчишку, окатив его мягкой водой, спокойно, но грустным уже голосом добавлял: — Расейскому мужику надо быть крепким. Ево такая сила гнет, што слабому не устоять. Однажды отец не вернулся домой в урочное время. Его ждали до зимы. С севера, с Обской губы, возвратились рыбацкие катера с лихтерами, принесли весть: была буря, утонула целая бригада рыбаков и вместе с нею бригадир Павел Шестаков. Отца в широкой воде так и не нашли — замыло его и связчиков-рыбаков вязким обским илом, иссосали его шустрые обские налимы иль выбросило на один из бесчисленных островов и там расклевали его птицы. Что унес в своей скрытной душе отец — вызов, бунт, непокорность или так никому и не высказанную доброту? Но Лешка помнил редкую ласку отца и слова его о том, чтоб больше ел и крепче был, тоже помнил, ныне вот и осознавать их глубокий смысл начал — припекло. Да чтоб он хоть еще одну осечку сделал!.. Лешка подрастал, шастал по тайге за ягодой, кедровыми шишками, лежал день-деньской на мосточках, ловя проволочной петелькой шургаев-вертешек, чтобы тут же их бросить собакам, ждущим подачек от своих мучителей и союзников. Мать поступила работать в рыбкооп. Дом теперь стоял на Лешке — не до игрушек стало. Меж делами Лешка вдруг обнаружил, что мать помолодела, вроде бы даже и похорошела. Неужто радовалась гибели отца и тому, что гнет кончился? От такой мысли морочно на душе Лешки становилось — это ж предательство, может, и того хуже… В дом зачастил приемщик рыбы, известный по всей Нижней Оби шалопай с прозвищем Герка-горный бедняк, получивший свое знатное прозвище за то, что однажды на спор будто бы выпил он десять бутылок настойки “Горный дубняк” — и не помер. “Из дому уйду!” — пригрозил Лешка матери. Но на нее уже ничего не действовало. Она ошалела — девчонкой отдали ее замуж, не погуляла она, не помиловалась, почти пропустила, извела понапрасну молодость и вот наверстывала упущенное, в двадцать семь лет брала от жизни ей жизнью и природой положенное. |
| «На познании и сознании немощи зиждется всё здание спасения» 106 — утверждал святитель Игнатий (Брянчанинов). Иначе и быть не может, ибо воля Божия направлена именно к спасению человека, хоть он сам и не всегда то сознаёт. Непокорность Божией воле питается гордынею и влечёт за собою противодействие делу спасения. Философия и психология бунта осмыслялась Пушкиным и прежде — из ближайших примеров можно напомнить хотя бы «Моцарта и Сальери». Бунт замешан на безверии. Проблема слишком важная для Пушкина, ибо он не был чужд подобных настроений в разные моменты жизни. Не зря же и к Пугачёву так пристально внимателен он, что обращался к событиям пугачёвщины не только как художник, но и как литератор-историк. Бунт есть неудовлетворённость творением и стремление изменить его по своей воле и разумению. Поэтому бунт всегда есть вызов Богу, даже если он направлен на какие-то частные стороны бытия. Человек ведь бывает недоволен не обязательно всем мирозданием в целостности, а лишь тем местом, которое отведено ему и кажется несовершенным. Тут явно дает знать о себе раздробленное сознание, не вмещающее в себя понимание целостности творения. Отвержение отдельных проявлений Божьей воли неминуемо приведёт человека к неприятию Его воли вообще. Бунт может быть связан и с личными неурядицами и направлен против политических институтов и против социального уклада. Но всегда, явно или потаённо, он имеет богоборческий характер. Недаром же крупнейшие бунты, так называемые великие революции, французская и большевицкая, с такой яростью обрушивались на христианство, заменяя его культом разума и всеобщего социального переустройства жизни. Итак, на смирении зиждется радостное и благодарное приятие творения, смирение видит источник зла в повреждённой грехопадением природе человека и направляет внутренние силы на невидимую брань с грехом. Бунт творения не приемлет и видит причину всех бед во внешнем неустройстве, и оттого стремится переустроить бытие извне. Самую точную формулу бунта дал, пожалуй, Маркс: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» («Тезисы о Фейербахе»). |
| Скачать epub pdf Содержание 1. Хронология 2. Новый догмат 3. Исповедники 4. Праведный Иоанн Кронштадтский и кавказский пустынник Иларион 5. Ересь 6. Послание Святейшего Синода 7. Увещания и запрещения 8. О причинах смуты 9. Антоний (Булатович) 10. Апология 11. Одержимые 12. Бунт 13. Иные цели 14. Последствия Приложения Послесловие Библиография Вниманию читателей предлагается книга «Афонская трагедия. Гордость и сатанинские замыслы» (М., 2005, автор-составитель – игумен Петр (Пиголь)) . Издание подготовлено на философско-богословском факультете Российского православного института и отпечатано по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Книга посвящена событиям, связанным с движением имябожников, которые происходили на Афоне в начале 1910-х годов. События эти порой трактуются очень возвышенно, но по сути они больше напоминали обыкновенный бунт против властей. В книге на основании исторических документов и свидетельств очевидцев показано, как зарождалась революция: как грех самомнения, гордости, самонадеянности, непокорности властям помрачил разум до той поры кротких молитвенников, сделал их бунтарями и привел к открытому мятежу и ниспровержению уставов. Игумен Петр (Пиголь) , 2005 г. Имя Господа нашего Иисуса Христа, согласно заповеди Божией (см.: Исх. 20, 7 ), – величайшая святыня, к которой христиане относятся с особым благоговением и почитанием. Это святое имя является сильнейшим оружием в противостоянии диаволу, – оружием, разрушающим все его замыслы. «Обышедше обыдоша мя, и именем Господним противляхся им» ( Пс. 117, 11 ) – эти слова, часто звучащие за богослужением, хорошо знакомы каждому верующему. Вопросы, связанные с почитанием имени Божия, неожиданно остро встали перед церковным сообществом в начале XX века. Они обсуждались на Афоне и в России и были названы рядом исследователей «проблемой имяславия». Те же самые вопросы активно и подчас искусственно поднимаются и в наше время, в чем-то разительно напоминающее начало минувшего столетия. В этом нет ничего странного или страшного, ведь еще святой апостол Павел сказал: «Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» ( 1Кор. 11, 19 ). Но не сказал нам апостол: «…дабы обнаружить и утвердить истину», ибо истина рождается не в спорах. Истина – это Сам Господь Иисус Христос , стоявший перед Пилатом, скептически вопрошавшим Его об истине, но не пожелавшим выслушать ответ. |
| Вот почему так тяжел, так невыносимо горек доселе для раскола 1666 год! Точнее сказать, это был конец 1665 г., шумный тем событием, что именно тогда отпал от здорового тела Церкви дикий нарост ложных убеждений; суеверие, оставшееся без надежд на чью-либо помощь, отделилось само по себе от Церкви, прежде чем поразил его решительный суд патриархов востока и России. Какие же мысли отделили суеверных людей от Христовой Церкви? Если смотреть на все, что беспокойно говорили в начале раскола: то нелегко разобрать, о чем и почему кричали простецы? Они шумно, тревожно кричали, но не умели сказать, из-за чего кричали? В волнении мыслей и чувств едва удерживали одну мысль: «там нет Церкви, там нет веры, где нас нет». Отчего? Брань сыпалась безотчетно, слова лились без мысли. Один бранил то, другой другое и чаще такое, о чем не стоило терять слов. Невинные буквы, невинные слова чего не встретили? Не понимая ни старого, ни нового, не понимали сами, о чем говорили и чего хотели. Страсть, доведенная до крайней степени, не давала смыслу видеть предметы в ясном свете. А между тем и без того невежество, на беду, было самым видным преимуществом предводителей раскола. Только со стороны спокойный наблюдатель в состоянии сообразить, за что волнуются бедные слепцы? Оставляя мелочные предметы благоговения или отвращения суеверов, прощая молчанием злоречие страстей, извлекая из шума злости мысли часто неясные для ней самой, находим более общими и несколько ценными следующие мысли раскола: 1) Богослужение должно совершать по старым книгам, печатным или писанным прежде патриарха Никона : «не даст (Бог) погрешити ни мало что, не точию в вере, но ни в малейшей частице канонов и песней». 2) Член веры о Святом Духе должно читать так: «и в Духа Святаго Господа истиннаго и животворящаго». 3) Аллилуйя при богослужении должно произносить не трижды, а дважды, прибавляя: слава Тебе Боже. 4) В церковных ходах должно ходить по солнцу, а не против солнца. 5) Креститься и благословлять следует двумя перстами, указательным и средним. 6) Крест почитать только восьмиконечный. 7) Имя Спасителя должно писать и произносить Исус. 8) Иконам покланяться надобно только старым и со старых списанным. Если сообразим эти мнения суеверов – с тем, что известно о богослужении предшествовавшего периода; то увидим, что иные из мнений раскола были известны прежде 1555 года, но еще были слабы и ограничивались тесным кругом лиц. Другие только что явились в половине XVI столетия; иные же образовались уже в XVII столетии. Таким образом, самая история этих мнений говорила против них же. § 22. В соловецкой обители непокорность собору и бунт против государя |
| Собор высказался даже против всяких вкладов за пострижение. Установлены были строгия правила против бродяжничества монахов и монахинь, проживания их в мирских домах и пр. Обличены были лже-юродивые и пустосвяты, производившие соблазн среди простого народа (Знаменский). Собор осудил и отменил распоряжение Никона (1655 г.), чтобы в день Богоявления водосвятие совершалось только однажды в навечерие праздника, и благословил творить в навечерие праздника освящение воды в церквах, и после утрени – на реке. Отменено было его же распоряжение (1656 г.), чтобы разбойников и татей, осужденных на смерть, священники не только не удостаивали св. причастия, но и не допускали к исповеди. Возвращены были вотчины, взятые Никоном из патриаршего дома, из коломенской епископии и из разных монастырей на мену и без мены в монастыри своего строения. Собор одобрил исправление богослужебных книг, произведенное патриархом Никоном . Подробно об этом будет сказано в особой главе. Патриарх Иоасаф II, старец тихий и кроткий, умирял все неприязненное. Этими его свойствами объясняются те уступки, которые государство сделало Церкви на соборе 1667 г. В течение пяти лет своего патриаршества, он действовал в полном согласии с царем, не настаивая даже на тех распоряжениях, которые были сделаны на соборе. При нем соборным постановлением сослан был в Палеостровский мон., как раскольник, тот самый еп. Павел коломенский, отстранение которого ставилось в вину Никону. При нем издано первое полемическое сочинение против раскольников «Жезл правления». В сочинении «Глас к священноначальникам» он подробно объяснял смысл постановления собора о старых обрядах. Издал Иоасаф II «Выписку от божественных писаний о благолепном писании икон и обличение на неистовство пишущих оные». Изданы во время его патриаршества два катихизиса Симеона Полоцкого . В его правление началась непокорность Соловецкой обители соборному постановлению об осуждении раскола, о чем речь будет ниже. Продолжались смуты церковные в Малороссии. Происходил бунт Разина. |
| За что же истязывать? Кому не дорога свобода?!. Нельзя живому человеку слова сказать, тотчас заговорят – это мятеж, бунт, непокорность властям ... Да какие власти-то? Что терпел от них народ? В России дворянство Православное; значит, в этом есть связь с народом; а в здешнем краю католики, закоренелые враги Церкви и отечества… и чего не делают они с крестьянами. И эти бедные страдальцы не смели вида подать, что они чувствуют свои страдания и имеют нужду в сострадании. Слава Богу, что проект об освобождении крестьян уже обсуждается... О, да поможет Господь Бог Батюшке Государю поскорее совершить этот великий подвиг, – вырвать несчастный народ из этих адских рук!» 42 Впрочем, такие благожелательные – молитвенные чувства в отношении освобождения крестьян от крепостничества особенно проявлялись и выражались от глубины души в Бозе почившего буквально до самых последних дней его жизни. Далее, даже накануне самой кончины, читаем в «последних днях» следующие строки. «До болезни и во время болезни, Владыке не случалось читать, только что вышедшего, Высочайшего Рескрипта Дворянству некоторых губерний Западного Края и отношение Министра Внутренних Дел касательно нового устройства быта помещичьих крестьян. Теперь он вдруг вспомнил об этом. «Нельзя ли достать тех бумаг? – сказал он; хотел бы я прочитать, пока ещё дышу. О! какое великое дело сделает Государь! Дал бы Ему Господь, успешно совершить этот подвиг; тогда он прославит Себя паче всех, – будет не только Благословенным, как Император Александр Павлович, но преблагословенным» 43 . Обращаемся к делу второго рода: «Об материальном обеспечении сельского духовенства», – на котором мы и остановимся подробнее, как наиболее характерном, широко и глубоко обнимающем историческую и современную жизнь местного сельского духовенства, преимущественно с бытовой и экономической её стороны 44 . Это дело, – говорит достопочтенный Автор, – рисует Высокопреосвященного Филарета с такой стороны, о которой доселе меньше всего известно было в печати, – именно, со стороны его заботливости о материальном обеспечении сельского духовенства его епархии, о его дальновидности и житейской мудрости и его мужественном предстательстве за своё духовенство перед Высшею властью, тогда как доселе обыкновенно считали митрополита Филарета исключительно монахом-аскетом по убеждениям и жизни, мало заботившимся о земных житейских отношениях. |
| В результате всех этих жалоб и слухов Святейший Синод назначил ревизию. Для ведения следствия был назначен Епископ Серафим Чичагов . Он прибыл в Оптину пустынь под 1-ое января 1911 г. и после всенощного бдения выступил для произнесения проповеди. Он начал с того, что монахи бывают послушными и непослушными. Все ожидали, что речь коснется удаленных за бунтарство монахов, их своеволия и непокорности. Но каково было всеобщее горестное изумление, когда он начал громить и поносить о.о. настоятеля и скитоначальника, двух старцев, склонивших перед ним свои убеленные головы и поддерживавших его под руки. «Какой ты старец?» – крикнул епископ на о. Варсонофия. Смиренный о. игумен ответил кротко: «Я не самовольно старчествую, Владыко, меня Синод назначил». Народ, свидетель этого, покидал собор возмущенный и взволнованный. На другой день епископ Серафим собрал братию и поставил вопрос о принятии обратно удаленных за бунт монахов. О. архим. Ксенофонт соглашался их принять, «если покаятся». Но старец о. Варсонофий отнесся отрицательно, говоря, что он не верит в их покаяние. Но монастырская братия, видя, что обратный прием этих бунтовщиков епископу желателен, стали давать со страху ответы уклончиво. К сожалению, столпы оптинские, о.о. иеромонахи Анатолий, Нектарий и Феодосий отсутствовали… Смутьяны были не только приняты, но даже один из них был сделан казначеем. После этого твердая и непоколебимая жизнь в Оптиной Пустыни была нарушена. Старец о. Варсонофий был назначен настоятелем монастыря в Голутвине. Мирянам, жившим вокруг обители, было предложено выехать и пребывание богомольцев было ограничено 10-ю днями. Был даже поднят вопрос о закрытии скита и о прекращении в Оптиной Пустыни старчества. К счастью, это не было исполнено. Отец Архим. Ксенофонт оправдался от обвинений, но вскоре умер от пережитых огорчений. Его заместителем стал о. Исаакий Второй. Скитоначальником был назначен о. Феодосий, духовный сын старца Варсонофия. С ним вместе старчествовали в скиту о. Нектарий и бывший келейник старца Амвросия, о. Анатолий (Потапов). Между тремя старцами царило братолюбие и согласие. Но отголосок смуты между братии не был изжит до конца существования Оптиной Пустыни. |
| монах Климент Скачать epub pdf От издателей В настоящее время Церковь пополняется новыми членами, которые получили воспитание далеко не религиозное. Часто такие новички вместо того, чтобы заниматься собою, стремясь быть в послушании Богу через исполнение заповедей Евангелия и правил церковных, к обновлению ветхого человека и преображению в человека нового, благодатного, для того чтобы стать не внешним только членом Церкви, но переродиться через жизнь духовную в чадо Божие, легко вступают в споры о вере и смело берутся судить о церковных постановлениях. Возможно, это происходит потому, что заниматься исправлением своего испорченного нрава, смиряться, учиться послушанию и терпению гораздо труднее, нежели разбирать дела внешние, да еще и чужие. Старец-духовник русского Пантелеимонова монастыря иеросхимонах Иероним, возродивший русское монашество на Афоне, еще в начале 1870-х годов говорил: «Самомнение у множества людей чрезмерно возросло – увеличилась гордость. Не любят уже повиноваться никаким властям – ни духовным, ни светским: не хотят. Постепенное ослабление и упразднение властей есть признак приближения царства антихриста и конца мира» 1 . То, о чем говорил отец Иероним, можно прямо назвать причиной возникновения смуты на Афоне через 28 лет после смерти старца-духовника. Именно плодом самомнения, гордости, самонадеянности, непокорности властям явилась смута имябожников, потрясшая Святую Гору в начале 1910-х годов. Движение имябожников зародилось среди русских афонцев после прочтения книги схимонаха Илариона «На горах Кавказа». В ней автор осмыслил свой молитвенный опыт и изложил свое учение об имени Божием Иисус. В устах части иноков, делателей молитвы Иисусовой, это учение выразилось в краткой формуле, провозглашенной отцом Иларионом: «Имя Господа Иисуса Христа есть Сам Он – Господь Бог. В имени Божием присутствует Сам Бог – всем Своим Существом и всеми Своими бесконечными свойствами» 2 . Но, как известно из святоотеческого предания, враг рода человеческого диавол всегда уловляет подвижников с доброй стороны, а страсти незаметно примешиваются ко всякому благому делу. Так и имябожники, уверившиеся твердо отчасти по своей простоте в том, что их внутренний духовный опыт можно возвести в «положение догмата, не встречающегося нигде» 3 , дали, по апостолу, повод «ищущим повода» ( 2Кор. 11:12 ), попали под влияние горстки явных бунтарей, которые руководствовались властолюбивыми стремлениями и революционными идеями, привносимыми извне. А идеи эти витали тогда по всему миру, революционный дух проникал даже в самые отдаленные и тихие иноческие пристанища. Беззаконные руководители, используя любой повод, подвигали афонских монахов на открытое неповиновение монастырским властям. Возглавлял это движение иеросхимонах Андреевского скита Антоний (Булатович) – бывший гусар, страстный, горячий человек, к тому же преследовавший иные, тайные цели. |
| Впрочем дело сие не есть дело одного дня или двух, – но многих лет и долгого времени, ибо великий требуется подвиг и многолетний, – да извергнется враг и вселится Христос». Св. Лествичник: – «не будем удивляться тому, если увидим, что в начале своего монашеского жития мы бываем боримы страстями более, нежели когда жили в миру. Сначала необходимо возникнуть всем причинам болезней, а потом последовать и исцелению. Нужно, чтобы сие море взволновалось, взбушевалось и волнами извергнуло из себя все, что было внутри принадлежащего ветхому человеку. Враг, не терпя имени Иисуса Христова, исходит, но исходя производит бунт и возмущение, поэтому не нужно обращать никакого внимания, а все читать и читать Иисусову молитву, хотя бы только устную, за неспособностью лучшего, и стараться, чтобы ею наполнять все течение своей жизни, во всех занятиях монастырской жизни. Труд, время и в особенности Божие содействие пересилят греховные свойства, и со временем воссияет сия пока трудовая молитва , яко умное солнце в силе своей. Молитва Иисусова предварительно очищает наш ум от суетных помыслов, освящает сердце святою благодатию, отторгает его от пристрастия к миру и устремляет в будущий век, к первовечному свету Христу, Сыну Божию в коем вечная жизнь». Нет сомнения, что молиться к Сыну Божию можно и кроме, так называемой, Иисусовой молитвы, даже без слов – одним устремлением ума и сердца. Но это, во-первых, есть достояние преуспевших в духовной жизни, отнюдь не доступное большинству людей; во-вторых, и в такой умосозерцательной, тонкой и невещественной молитве, имя Иисус Христово не может быть исключено. А иначе – на чем же будет держаться молитва? Вопрос. Отчего приключается впадение в прелесть при упражнении молитвою? Ответ. В прелесть или помешательство впадают не от молитвы, а от гордости и высокого о себе мнения, непокорности властям и невопрошения старших, ищущих ведение духовное, самочиния и прочих грехов. Кто же в смирении, покорности, глубоких чувствах своего греховного состояния, упражняется в божественном делании, таковой обретает искомое – царство Божие, которое есть внутри нас. |
| Вопрос 46. О том, чтобы не прикрывать грехов у брата и у себя самого Ответ . Всякий грех должен быть открываем настоятелю или самим согрешившим, или узнавшими о грехе, когда сами они не могут уврачевать его по заповеди Господней (см. Мф.18:15). Ибо грех умолчанный есть гнойный вред в душе. Как благодетелем называем не того, кто задерживает в теле вредоносное, а напротив того, кто болезненными средствами и надрезываниями вызывает это наружу, или посредством рвоты исторгает вредившее, или вообще чрез обнаружение болезни делает и способ излечения известным: так, очевидно, скрывать грех значит готовить больному смерть. Ибо сказано: «жало... смерти — грех» (1Кор.15:56); «Лучше открытое обличение, нежели скрытая любовь» (Притч. 27:5). Поэтому не скрывай грехов один другого, чтобы из братолюбца не сделаться братоубийцею. Не скрывай и у себя самого. Вопрос 47. О тех, которые не принимают распоряжений, сделанных настоятелем Ответ . Кто не принимает распоряжений настоятеля, тот должен наедине прямо высказать ему свое возражение, если имеет какое крепкое основание, сообразное с намерением Писания, или молча исполнить, что приказано. Если же сам постыдится, то пусть употребит на сие посредниками других, чтобы ему, когда распоряжение противно Писанию, и себя самого, и братию избавит от вреда, а если оно окажется имеющим надлежащее основание, как себя освободит от напрасного и опасного сомнения, — ибо сказано: «А сомневающийся, если ест, осуждается, потому что не по вере» (Рим.14:23), — так в других простодушных не произвести поползновения к непокорности, — ибо «если бы , — говорит Господь, — мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих» (Лук.17:2). Если же некоторые будут упорствовать в непокорности, жалуясь втайне, но не объявляя гласно своего огорчения, то, как посевающие сомнения в братстве, колеблющие уверенность в заповедях, как учители непокорности и непослушания, да будут изринуты из братства. Ибо сказано: «извергните развращенного из среды вас» , т.к. «малая закваска квасит все» (1Кор. 5:13, 6). |
|
|
