| Впрочем, это отношение не сказывается на научном кругозоре автора: он достаточно широко (для европейского ученого) использует русскоязычную литературу не только дореволюционного, но и послереволюционного времени. В заключение Рансмэн подводит итоги своего исследования и намечает некоторые перспективы. Разрушая сложившееся представление о якобы наступившем конце византийской цивилизации в XV в., ученый заканчивает свое исследование 1821 г. Далее, говорит он, наступает время независимого Греческого государства, которое сосредоточило в себе национальный дух народа. История Константинопольского патриархата после греческой революции, развивавшаяся в борьбе великих держав за сферы влияния, не входит в предмет исследования автора. Между тем византийская цивилизация со своим традиционным идеологическим содержанием закончила свое существование только в 1923 г., когда полтора миллионов греков были выселены из Малой Азии, и эти некогда греческие области стали чисто турецкими. Рансимэн намечает подходы к новому взгляду на историю Константинопольского патриархата, но определенно его не высказывает, предоставляя сделать это историкам следующих поколений. Краткий дополнительный список рекомендуемой литературы Архангельский А. Духовное образование и духовная литература в России при Петре Великом. Казань, 1883; Белокуров С. Арсений Суханов. Ч. III. М., 1891–1893; Брестская уния 1596 г. и общественно–политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XV — начале XVII вв. Ч. I. Брестская уния 1596 г.: Исторические причины. М., 1996; Буланин Д. М. П ереводы и послания Максима Грека. Л., 1984; Воздвиженский П. Священное коронование и венчание на царство русских государей с древнейших времен и до наших дней. СПб.; М., 1896; Голубев С. Т. К иевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. Ч. III. Киев, 1883–1898; Дьяконов М. Власть московских государей: Очерки из истории политических идей Древней Руси до конца XVI века. СПб., 1889; Золотарев В. Α., Козлов И. А. Р оссийский военный флот на Черном море и Восточном Средиземноморье. М., 1989; Иванов А. И. Л итературное наследие Максима Грека. М., 1969; Крыловский А. С. Л ьвовское Ставропигийское братство: Опыт цер–ковно–исторического исследования. Киев, 1904; |
| Митр. Макарий справедливо отмечает, что в отличие от некоторых других епископов Ипатий Потей стремился к унии не ради «собственных выгод»: действительно, принятие епископского сана после сенаторского кресла было явным понижением в социальной иерархии Речи Посполитой. Появившаяся в работах последнего времени характеристика конфессиональных отношений в Брестском воеводстве, с которым был тесно связан весь жизненный путь еп. Ипатия Потея, а также анализ его взглядов, получивших отражение в полемических сочинениях 90-х гг. XVI в., таких, как «Уния греков с Костелом Римским» и «Антирризис», позволяют сделать некоторые выводы о деятельности еп. Ипатия Потея. Как и другие епископы — сторонники унии, еп. Ипатий также рассчитывал, что уния приведет к укреплению положения православной Церкви в обществе и власти епископов в Церкви, но главные мотивы, склонявшие его в пользу унии, лежали в другой плоскости. Для формирования взглядов еп. Ипатия Потея важное значение имела конфессиональная ситуация, сложившаяся в Брестском воеводстве с распространением Реформации. Судя по сообщениям папского нунция, посетившего эту территорию в нач. 80-х гг. XVI в., протестантизм достиг здесь значительных успехов за счет и католицизма и православия. Так, в самом Бресте нунций не нашел ни церкви, ни костела (см. подробнее: Яковенко С. Г. Православная иерархия Речи Посполитой и планы церковной унии в 1590–1594 гг.//Славяне и их соседи. М., 1991. Вып. 3: Католицизм и православие в средние века. С. 50). У еп. Ипатия сложилось убеждение, что со стороны протестантов православной Церкви угрожает огромная опасность, для борьбы с ней православные должны соединиться с католиками, разногласия с которыми, по его мнению, являлись ничтожными по сравнению с теми, что существовали между православными и протестантами. В выступлениях братств против власти епископов он видел следы пагубного протестантского влияния на православную паству. Уния представлялась ему единственным путем, который позволил бы епископам, приобщившись к методам борьбы с еретиками, разработанными в латинской Церкви, усвоив латинскую науку и образование, удержать паству под своим влиянием и не допустить гибели Церкви (подробнее о взглядах еп. Ипатия Потея см.: Левицкий О. Ипатий Потей, Киевский униатский митрополит//Памятники русской старины в Западных губерниях. 1885. Т. 8; Дмитриев М. В. О религиозно-культурных задачах Брестской унии 1596 г.//Славяне и их соседи. Вып. 3. С. 83 и сл.). |
| Временното разделение на Руската Църква през XV-XVII в. станало едно от печалните събития, свързани със сближението на Константинополската Патриаршия с католиците, безславната Флорентийска уния от 1439 г. и последвалото скоро след това падение на Константинопол. Под влияние на Константинополската Църква и при активното съдействие на Жеч Посполита православната йерархия на нейна територия също минала към уния с Рим. Оттогава положението на Православието на територията на Полско-Литовската държава започнало постоянно да се влошава, а след сключването на Брестската уния през 1596 г. против православните в западноруските земи се развихрили истински гонения. Преследването на йерарсите и духовенството, заграбването и закриването на храмовете, масовите случаи на насилия и мъчения, дискриминацията и терорът над православното население – всичко това в драматична, нагледна форма е описано в историческите извори. Въпреки че към момента на установяване на османско владичество Константинополските Патриарси се завърнали към Православието, те, потискани от своите поробители, отслабени и лишени от държавна подкрепа, вече не са имали възможността да попречат на гоненията или да окажат на своето страдащо паство в Малая и Белая Рус съществена подкрепа. Сега, на разстояние от 400 години, на нас ни е трудно да си представим цялата тежест на положението на православните в земите на Жеч Посполита в началото и средата на XVI в. Малко са най-лекомислените умове, които дръзват изобщо да го отричат: нали уж се е запазвала йерархията, храмовете били отворени, извършвали се Тайнствата, контактът с Константинополската Църква не прекъсвал. Но православните от Киевската митрополия през онези години смятали друго. В издадения от нас сборник влизат свидетелства от онези години, които не могат да не бъдат чути – свидетелства на йерарси, духовници, монаси, миряни. Това са живи гласове на очевидци, за които може да се каже с думите на Евангелието: Ако те замлъкнат, то камъните ще завикат (Лк. 19:40). През онези страшни години, за няколко десетилетия нетърпимост и открито насилие унията погълнала исторически православните земи на Десния бряг на Днепър. Твърде тежкото положение на Православието на Десния бряг накарало Киевската митрополия да търси възсъединение с Московската Патриаршия, възстановяване на пълнотата на Руската Църква. Това възсъединение, извършило се през 1686 г., не само спасило Православната Църква в западноруските земи от окончателно унищожение, но и съдействало за духовния, богословски и образователен разцвет на единната Руска Църква. |
| По приказу Поцея кампании по захвату православных храмов и мрей проводились по всей Речи Посполитой. Особенно успешными были действия униатов в тех областях, где православные кафедры были заняты перешедшими в унию архиереями. Даже в отдаленном Киеве, где власть польского короля была достаточно зыбкой, осмелевшие при Поцее униаты заняли Софийский собор. Приверженцы унии пытались захватить и Киево-Печерскую Лавру, но получили отпор от монахов и казаков. Попытка униатов завладеть киевским Михайловским Златоверхим мрем также не увенчалась успехом. Ипатий Поцей при водворении унии в Западной Руси не ограничивался одними лишь организационными мерами. Он также известен своими литературными трудами, содержавшими апологию унии. В частности, им была издана книга " Гармония " , в которой Ипатий достаточно откровенно заявлял, что уния не является целью сама по себе, но служит лишь средством для перехода к полному латинству. Именно так на униатство смотрели и в Ватикане, где изначально считали греко-католичество чем-то неполноценным и подлежащим постепенному вытеснению римо-католичеством. Аналогичное отношение к унии демонстрировали и польские власти. Для них уния оставалась все той же " холопской верой " , какой ранее они считали Православие. Отсюда пренебрежение, с которым римо-католики Речи Посполитой всегда относились к своим собратьям восточного обряда. Кстати, несмотря на свое предательство епы-униаты так и не получили тех привилегий, на которые надеялись, переходя в унию. В частности, так и остались несбывшейся мечтой униатских архиереев обещанные королем места в сенате. Положение греко-католического епата в социальной структуре Польского королевства всегда оставалось весьма приниженным в сравнении с тем, которое занимало высшее римо-католическое духовенство. Ипатий Поцей был весьма озабочен тем, чтобы представить Брестский сговор епов-униатов как восстановление исторической справедливости. Чтобы доказать, что в 1596 была лишь возрождена Флорентийская уния, якобы ранее повсеместно принятая церковным народом Западной Руси, Поцей организовал публикацию документов, нередко полностью или частично подложных, которые должны были убеждать в правоте организаторов унии. Так впервые увидели свет послания в Рим мтов Мисаила Пеструцкого, Иосифа Болгариновича и ряд других документов, о подлинности которых историки спорят до сих пор. |
| Попытка иерархии провести в начале 90-х гг. XVI в. реформу церковных порядков в своих интересах и в соответствии со своими представлениями, не меняя привычного образа жизни и не жертвуя на нужды церкви, встретилась с активным сопротивлением тех, кто подвергли открытой критике поведение епископов на церковных Соборах и противопоставили их проектам реформ свои, альтернативные . В таких условиях уния с Римом становилась инструментом не только укрепления власти епископов в церкви (какой она была в представлении епископов и раньше), но и подчинения епископату тех сил в православном обществе, сопротивление которых он оказался не способным преодолеть. Так, в 32 артикулах подчеркивалось, например, что после заключения унии братства должны подчиниться власти епископов . Рост общественной активности и интереса к проблемам духовной жизни и церковного устройства самых разных социальных слоев был неизбежен в условиях крайне высокой интенсификации религиозной жизни Речи Посполитой, которую принесла с собой Реформация. При таком положении резко возрастала объективная зависимость епископов от государственной власти и римского престола, ограничивалась их свобода действий по отношению к Риму. Эта свобода действий епископов еще более была ограничена, когда возникла угроза их детронизации с санкции константинопольского патриарха. Не случайно текст 32 артикулов завершала следующая статья: «...так как некоторые из наших по слухам отправились в Грецию, стараясь получить церковные должности, желая, приехав сюда, потом править и управлять духовенством и распространять над нами свою власть... просим, что Его корол. М. приказал своим старостам на границах следить, чтобы в панства Его К. М. не были впущены с такими полномочиями или отлучениями» . Епископы искали защиты у короля, но было очевидно, что такая защита будет им обеспечена лишь в случае успешного завершения переговоров об унии. Так западнорусские епископы оказались вынуждены пойти по пути сближения с Римом гораздо дальше, чем намеревались первоначально. Если подытожить все изложенное, то можно сказать, что сравнительное сопоставление двух исторических ситуаций — конца XV и конца XVI в. показывает, что уния стала возможной благодаря тем изменениям в объективном положении и образе мыслей основных участников событий, которые в жизнь Речи Посполитой и Европы принесла Реформация. Ссылки по теме Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла © Православная Энциклопедия, 2001–2024. Все права защищены © Сделано в Stack Group , 2008–2024 |
| Инициаторами практических шагов по подготовке унии с католической стороны считаются Б. Гербест и П. Скарга. При этом прежде долгое время пальма первенства отдавалась Скарге, но, начиная со статьи О. Сушко 1131 , историки все чаще выдвигают на первый план Гербеста 1132 . Он происходил из тех же краев, что и Ожеховский, из Перемышльской земли, родился в католической семье, учился в Краковском университете в 1548–1550 гг., был одно время ректором львовской кафедральной школы, потом уехал в Великую Польшу, а в 1566 г. посетил родные места и написал под впечатлениями от этого путешествия сочинение 1133 , которое признается одним из программных в предыстории Брестской унии 1134 . Однако непредвзятый взгляд на идеи Б. Гербеста заставляет усомниться как в том, что в нем содержится программа действий ради достижения унии, так и в том, что в своих взглядах на православие Гербест находился под влиянием Ожеховского 1135 . Гербест интересовался в основном проблемой распространения протестантизма, но уделил и некоторое внимание православным и армянам. В частности, он посетил православный храм во Львове и провел несколько часов в беседах с местным священником. Этот православный священник был согласен с католиками и готов признать власть папы римского, но принять такое решение могли, по его словам, только епископы и константинопольский патриарх. Этот, в сущности, случайный разговор дал Гербесту повод воскликнуть: «Нам следует просить Господа Бога, а духовенство и господа должны позаботиться, чтобы мы могли быть вместе, в единой овчарне, под властью одного пастыря». Гербест считал, что православным можно позволить сохранить их обряды, при условии что они подчинятся папе и примут католическую веру. Думается, что прав И.З. Мицко, показывая, что основная цель поездки Гербеста – не уния и даже не миссионерство, а противодействие протестантизму и арианизму и что уния виделась ему только как средство борьбы с реформацией, т.е. самостоятельного значения ей Гербест фактически не придавал 1136 . Эта констатация довольно существенна для адекватного понимания генезиса Брестской унии. Она разрушает складывающийся стереотип, будто практические проекты унии занимали католиков уже в 1560-е гг., а Гербест как бы начал подготовку воссоединения церквей. Напротив, видно значение контрреформационного мотива в его высказываниях по поводу возможной унии и отсутствие каких-либо конкретных предложений на этот счет. Именно такой взгляд на самое возможность нужно считать характерным для польского духовенства в 1560-е гг. |
| Этот перечень позволяет констатировать факт готовности значительной части, если не большинства, православного духовенства украинско-белорусских земель к унии. Конечно, решение, принятое в январе 1595 г., не могло не быть откликом на конфликт между православным духовенством и братствами. Однако считать такую позицию лишь следствием сложившейся в 1594 г. конъюнктуры мы не можем, так как располагаем свидетельствами предшествующих лет об одобрительном отношении православного духовенства к унии. Были, конечно, и завзятые противники какого бы то ни было сближения двух церквей, настроения которых были выражены Иваном Вишенским, Стефаном Зизанием, Иовом Почаевским и другими представителями непримиримой оппозиции. Однако вплоть до 1596 г. не они задавали тон в отношении православных к католикам. И тем не менее заключенная в 1595–1596 гг. церковная уния, которая могла бы стать ответом на столь очевидное тяготение к примирению с католиками и переходу под власть Рима, привела к острым протестам со стороны даже многих из тех, кто прежде выступал за унию. Само собой напрашивается предположение, что причина лежала в обманутых ожиданиях, в том, что реальная уния не соответствовала представлениям о ней. По всей видимости, такую же реакцию можно предположить и в настроениях светской части православного общества Речи Посполитой. Восстановить отношение к унии и понимание ее со стороны этой части общества в период до 1596 г. особенно сложно, поскольку миряне не были вовлечены в подготовку унии в той же степени, что и духовные лица. Тем не менее достаточно хорошо известна позиция по крайней мере некоторых представителей знати, в частности такой ключевой фигуры, как князь Константин Константинович Острожский. Князь Константин Острожский в истории Брестской унии Как ни странно, биография князя Острожского до самого недавнего времени не была написана 997 , а появившаяся недавно книга Т. Кемпы оставляет нерешенными многие важные вопросы. Остается не вполне изученной и роль Острожского в истории Брестской унии, несмотря на то что ей посвящены специальная книга К. Левицкого 998 и немало страниц в других публикациях 999 . Прежде всего нужно констатировать, что вся совокупность религиозных и иных взглядов Острожского, его личная культура, его особый статус в шляхетско-магнатском обществе Речи Посполитой обусловливали и отношение знаменитого магната к унионной идее. Только написав исчерпывающую биографию князя Острожского, можно было бы рассчитывать на понимание его религиозных пристрастий и их особенностей. Однако и сегодня достаточно очевидно, что Острожский был человеком широких взглядов, придерживался скорее экуменических, чем конфессиональных принципов 1000 . Думается, что именно в этом лежит ключ к пониманию позиции Острожского в 1593–1596 гг. и позднее. |
| 999 Likowski Е. Stanowisko ksiecia Ostrogskiego wobec Unii Brzeskiej (Le prince Ostrogski et l’Union de Brzesc)//Bulletin International de l’Academie des sciences, 1896. P. 218–227; Kempa T. Unijne koncepcje Konstantego Wasyla Ostrogskiego//Czterechsetlecie zawarcia Unii Brzeskiej. 1596–1996. Pod. red. St. Alexandrowicza i T. Kempy. Torun, 1998. S. 33–48; Melnyk M. Zagadnienia soteriologiczne widziane w swietle projektu unii Konstantego Ostrogskiego//Polska-Ukraina. 1000 lat sasiedztwa. T. 4. Przemysl, 1998. S. 97–142. 1000 О широте религиозных взглядов К. Острожского свидетельствуют и его активные контакты с протестантами и даже антитринитариями, в которых князь не видел богоотступников, и его готовность к унии, заявленная в 80-е годы XVI в. и в 1593 г. См.: Быков Н.П. Князья Острожские и Волынь. Петроград, 1915. С. 16–18; Немировский Е.Л. Начало книгопечатания на Украине. Иван Федоров. М., 1974. С. 90–92; Lewicki 1933. 1001 АЗР. Т. IV. С. 63–66; DUB. 8, 9. Р. 17–20; Текст послания дошел до нас только в составе «Антиризиса» (Антиризис. Стб. 575–588). 1005 Клибанов А.И. Послание Кампанеллы Московскому государю и православному духовенству//Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 355–361; Плохий 1989. С. 58–65 (миссия А. Кумуловича к казакам). 1006 См., напр.: Флоря Б.Н. Вопрос о «новой унии» в украинско-белорусском обществе 20-х – 40-х годов XVII в.//Дмитриев М.В., Заборовский Л.В., Турилов A.A., Флоря Б.Н. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI – начале XVII в. Часть II. Брестская уния 1596 г. Исторические последствия события. М., 1999. С. 122–150. 1007 См.: Турилов A.A. К истории проектов ликвидации Брестской унии (неизвестное послание князя К.К. Острожского патриарху Иову)//Славяне и их соседи, Вып. 3. Католицизм и православие в средние века. М., 1991. С. 128–140. 1008 DUB. Р. 49: «obedientiae praestandae causa, se per omnia subdentes potestati suae Sanctitatis, et renunciantes suo patriarchae». |
| 1884. Т. 1. 1/2. С. 225-238; Сумцов Н. Ф. О влиянии малорус. схоластической лит-ры XVII в. на великорус. раскольническую лит-ру XVIII в. и об отражении в раскольнической литературе масонства//Киевская старина. 1895. Т. 51. Дек. С. 367-379; Сушко О. Причинки до cmyдiй над текстом «Naлïhoдiï»//ЗНТШ. 1903. Т. 54. Отд. 1. С. 1-40; Франко I. Увага про назву «Naлihoдiя»//Там же. Отд. Miscellanea. С. 1-3; Загайко П. К. Ykpaïhcьki nucьмehhuku-noлeмicmu kih. XVI - початку XVII ст. в бopomьбi проти Bamikahy i yhiï. К., 1957; Махновець Л. Ykpaïhcьki письменники: Бio-бiблiorpaфiчhuй словник. К., 1960. С. 377-384; Флоря Б. Н. Древнерус. традиции и борьба восточнослав. народов за воссоединение// Пашуто В. Т., Флоря Б. Н., Хорошкевич А. Л. Древнерусское наследие и ист. судьбы восточного славянства. М., 1982. С. 197-205; он же. Осмысление конфликтов, вызванных Брестской унией 1596 г., верхами правосл. белорус. и укр. общества// Дмитриев М. В., Заборовский Л. В., Турилов А. А., Флоря Б. Н. Брестская уния 1596 г. и обществ.-полит. борьба на Украине и в Белоруссии в кон. XVI - 1-й пол. XVII в. М., 1999. Ч. 2: Брестская уния 1596 года: Ист. последствия события. С. 59-86; Евгений. Словарь. С. 110-111; Опарина Т. А. Иван Наседка и полемическое богословие Киевской митрополии. Новосиб., 1998; Hannick Ch. Перевод и переработка богословских и патристических текстов в трактатах Льва Кревзы и Захарии (Копыстенского)//Traduzione e rielaborazione nelle letterature di Polonia, Ucraina e Russia: XVI-XVIII secolo/A cura di G. Brogi Bercoff, M. Di Salvo, L. Marinelli. Alessandria, 1999; Неменский О. Б. История Руси в «Палинодии» Захарии (Копыстенского) и «Обороне унии» Льва Кревзы//Украïна та Pociя: Проблеми noлimuчhux i coцio-kyльmyphux biдhocuh. К., 2003. С. 409-434; он же. Воображаемые сообщества в «Палинодии» Захарии (Копыстенского) и «Обороне унии» Льва Кревзы//Белоруссия и Украина: История и культура: Ежегодник 2005/2006. М., 2008. С. 41-78; он же. Представление о славянской общности в «Палинодии» Захарии (Копыстенского)//Славянский мир в 3-м тысячелетии: Славянская идентичность - новые факторы консолидации. |
| правосл. братств. Серг. П., 1900; Ефименко А. Я. Южнорусские братства// он же. Южная Русь: Очерки, исследования, заметки. СПб., 1905. Т. 1. С. 206-297; Крамаренко М. Западнорусские церк. братства, их происхождение. К., 1913; Заикин В. Участие светского элемента в церк. управлении, выборное начало и «соборность» в Киевской митрополии в XVI и XVII вв. Варшава, 1930; Я. Д. Братства та ïх роль в розвитку украïнськоï культури XVI-XVIII ст. К., 1966; он же. Haйдabhiшi документи о дiяльhicmi братств на Ykpaïhi//Icmopuчhi джерела та ix використання: Зб. ст./Ред. кол. I. Л. Бутич i ih. К., 1966. Вип. 22. С. 13-23; Kumor B. Kocielne stowarzyszenia wieckich na ziemiach polskich w okresie przedrozbiorowym//Ksiga tysiclecia katolicyzmu w Polsce. Lublin, 1969. Cz.1. S. 503-545; Isajevich J. Between Eastern Tradition and the Influences from the West: Confraternities in early modern Ukraine and Byelorussia//Ricerche Slavistiche. R., 1990. Vol. 37. P. 269-293; Дмитриев М. В., Флоря Б. Н., Яковенко С. Г. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в кон. XVI - нач. XVII в. М., 1996. Ч. 1: Брестская уния 1596: Ист. причины события; История РЦ. Кн. 5, 6. С. С. Лукашова Б. п. в Российской империи в XIX - нач. XX в. К нач. XIX в. Б. п., действовавшие в зап. районах Российской империи и испытывавшие сильное давление со стороны католиков и униатов, утратили свое церковно-общественное значение. Хотя предпринятая М. О. Кояловичем в 1862 г. поездка по Зап. краю выявила, что в Минской епархии почти при всех храмах (их было более 500) действовали братские общины, а во всех епархиях Зап. России насчитывалось, по мнению исследователя, ок. 1 тыс. братств, деятельность этих орг-ций ограничивалась участием в праздничных богослужениях, братских обедах (братчинах), братских праздниках и похоронах умерших членов братства и сбором взносов (редко превышавших 15 к. с братчика). Обычно такие Б. п., не имевшие юридического статуса, но порой имевшие свой устав, состояли из 100-200 членов, во главе их стояли старосты или старшие братчики. |
|
|
