| Московское правительство также было убеждено, что война неизбежна, и, несмотря на Борисовский съезд, не прекращало военных действий. В Литве было московское войско под начальством Ховенского в числе тридцати тысяч и князя Долгорукого, а в январе Хованский взял Брест: город был сожжён, жители истреблены. Весной Хованский подошёл под местечко Ляховицы, принадлежавшее Сапеге, напал на литовский отряд и разбил его. После этой победы он стал станом под Ляховицами и пытался взять этот городок. Между тем собралось литовское войско к великому литовскому гетману. На место взятого в плен московскими людьми Гонсевского, король послал туда Чарнецкого, достигшего в ту пору высоты военной славы. У него, говорили, было тысяч шесть, да за то хорошего войска. Соединившись с Сапегой, он напал на Хованского, осаждавшего Ляховицы, которые уже изнемогали от голода в осаде и готовы были сдаться московскому воеводе. Хованский был разбит и убежал с войском. Горячий Чарнецкий хотел было гнаться за ним до Смоленска в пределы Московского Государства, но Сапега остановил его, и, по его совету, они оба вместе пошли на Долгорукого, который стоял под Шкловом. Когда весть о разбитии Хованского дошла до Борисова, комиссары с обеих сторон поняли, что им рассуждать не о чем, если война опять началась, и, следовательно, спор между Польшей и Русью может решиться оружием, а не словами. Они разъехались. Так и прекратилось дело соглашения. На юге также открылись неприязненные действия. Так, на Украине готовилось большое царское войско под начальством боярина Василия Борисовича Шереметева, грозившее идти в польские пределы. Со своей стороны, коронный гетман Станислав Потоцкий вторгся с войском на Подол, не хотевшую возвратиться к Польше; хлопы зарывали хлеб свой в землю, жгли сено и солому и сами бежали в крепости и запирались с казаками. Польское войско лишено было продовольствия и подвергалось всем неудобствам дурной погоды. Пытались взять Могилёв-на-Днестре –не удалось; нападали на Шарогрод –также не было удачи. |
| 27 августа, Нечай отправил к царю жалобу на воевод мстиславского, оршанского, борисовского, шкловского, копыльского, минского. «Воеводы, – писал он, – отнимают у нас деревни, с которых мы могли бы иметь хлеб себе; подданных вашего царского величества, казаков моих, выгоняют насильно из домов, – требуют с них, как с мужиков, податей, режут им чуприны, бьют кнутами и грабят; и если б подробное все противное нам описывать, то много времени было бы потребно». Полковник приписывал такие поступки наущению шляхтичей, которые желают всячески вывести казачество из Литвы. Он писал: «Как волк, выкормленный, все в лес смотрит, так и шляхта в Польшу. Шляхтичи передают секреты польскому королю, и оттого польский король все знает и готовится воевать на ваше царское величество, заключает договор с цесарем и крымским ханом; и вот, по наговору этих хитрых лисиц, изменники воеводы теперь меня и товариство мое преследуют, как неприятелей». В особенности жаловался он на боярина Василия Шереметьева: «Казаков берет и сажает в тюрьму, а других девает невесть где», говорит о нем Нечай. Ожидание прихода Трубецкого и ратных людей произвело смятение. Полковники писали об этом по сотням; начали собираться на рады, толковать; на левой стороне Днепра, миргородский полковник Лесницкий рассылал по сотням своего полка такого рода известие: «Мы присягали его царскому величеству, чтобы нам по обычаю быть на своих вольных правах в запорожском войске, и были мы верны в подданстве его царского величества по смерть гетмана Богдана Хмельницкого; а теперь идет на нас боярин царский князь Трубецкой с войском, да князь Ромодановский с ратными людьми; и вам приказано давать им живность беззаборопно; хотят учинить на Украине по городам воевод: в Киеве, Чернигове, Переяславе, Умани и по всем другим, чтобы везде им давали живность, и будут брать на государя все те подати, что народ платил когда-то польским панам; а казацкого войска только и останется, что в Запорожье десять тысяч, и они будут получать из наших доходов жалование от оранд и мельниц; а больше уже и не будет войска, а станут все – мещане и хлопы; а кто не захочет быть мещанином или хлопом, тот будет в драгунах и солдатах. |
| Между Коломенскими волостями первое место занимает Мещерка, встречающаяся в первый раз в завещании отца Димитриева, потом Раменка, которой не встречаем прежде, по крайней мере в этой форме; из прежде известных Коломенских волостей нет Мезыни, Середокорытны, Горетовой, Горок; но зато встречаются новые волости: Кочема и Комарев с берегом. Из сел, принадлежавших прежде к уделу старшего сына, нет Астафьевского, села на Северьсце, Микульского и Напрудского; вместо них встречаем Митин починок, Жирошкины деревни, Хвостовское на Клязьме, встречающееся в первый раз в завещании Симеона Гордого. Надобно заметить также, что из Коломенских волостей Левичин, Скулнев и следующие за ними в завещании Донского названы деревнями. Подле Москвы великому князю Василию отказан луг великий за рекою. Второму сыну, Юрию, отдан удел Звенигородский; здесь между прежними волостями встречаем новые: Сурожик и Бели, бывшие за княгинею Ульяною, потом Вышегород, Плеснь и Дмитриева слободка. Из московских сел Юрий получил только Михалевское и Домантовское с Ходынским лугом. Кроме Дмитрова были окончательно примышлены при Донском Галич, Белоозеро и Углич: Галич отдан князю Юрию со всеми волостями и с теми селами, которые тянули к Костроме, – Никольским и Борисовским. Белоозеро отдано князю Андрею со всеми волостями, и Вольским с Шаготью, и с Милолюбским езом, и с слободками. Углич отдан князю Петру вместе с Тошною и Сямою. Потом прикуплены были села: Красное, Елизаровское и Проватово в Юрьеве, Васильевское в Ростове; все они отданы были старшему сыну Василию. Село Козмодемьянское в Юрьеве с починком Красного села за Везнею и село Богородицкое в Ростове отданы были сыну Юрию. Примышлены были волости изменника Ивана Вельяминова и одна из них – село в Гремичах – отдана была князю Андрею. Вероятно, при Донском же присоединены были к Московскому княжеству Калуга и Роща; вытяганы были у смольнян Тов (?) и Медынь, и все это отдано князю Андрею. Князю Петру был отдан примысл: село Богородицкое на Богоне в Юрьеве. |
| Положение мое было тяжелое. Неприятель появился снова, и опасность росла с каждой минутой. Герцог Беллунский, долго удерживавший левый берег против неприятеля, втрое сильнейшего, чем корпус, которым он командовал, был вынужден сделать распоряжение об отступлении. Только тогда проводники повозок, остававшихся на берегу, увидали всю опасность, но уже было поздно; корпус герцога Беллунского перешел в беспорядке. Военный обоз, артиллерийские фуры, повозки с ранеными – все сбилось в одну кучу при входе на мост, дорогу пробивали штыками, многие бросались вплавь в реку и погибали. Неприятель, приветствовавший нас пушечной пальбой и осыпавший нас ядрами, довершил этот беспорядок. Наконец, часть войска прошла, но я видел еще сотни нагруженных повозок, оставшихся на том берегу. При таком загромождении всякая надежда на переправу была потеряна. Целую толпу женщин и мужчин пришлось бы принести в жертву, если бы я уничтожил возможность для них присоединиться к нам. Конечно, они сами были виноваты. Но, несмотря на это, я откладывал исполнение этой тяжелой обязанности так долго, как только было возможно, и уже только в последней крайности, т.е. когда русская артиллерия стала беспокоить меня со всех сторон, я решился с великим огорчением исполнить приказ генерала, бывший также приказом императора. Я тотчас зажег мост и был свидетелем самого печального зрелища, какое только можно было себе представить. Казаки накинулись на этих несчастных покинутых людей. Они разграбили все, что оставалось на противоположном берегу реки, где было много повозок, нагруженных огромными ценностями. Те, кто не были убиты во время этой первой схватки, были взяты в плен, а имущество их сделалось добычей казаков. (Серюрье) Пройдя через Борисов, мы шли берегом вверх по течению Березины до одной деревни, где сделан был привал часа на четыре. На другом берегу мы видели огни русских биваков. Снег продолжал падать; его навалило уже более фута, когда мы снова тронулись в путь. К счастью, было совершенно тихо. Наши начальники ничего не понимали в этом передвижении; они все еще думали, что Наполеон сделает попытку восстановить Борисовский мост. |
| Из-за апатичного неведения нашего действительного положения я не знал, был ли восстановлен Борисовский мост или переход через Березину должен совершиться в другом месте. Я не старался даже справиться об этом и следовал за толпой. Отделенный от товарищей, которых я потерял в темноте, я вошел в дом, откуда виднелся слабый свет. Это был остаток огня в печи. Два-три человека, как и я, воспользовались этим счастливым случаем, чтобы согреться; они говорили мало: это были проклятия или жалобы, смотря по степени бедственного положения говорившего... Вместо того чтобы идти через Борисов дорогой, ведущей к прежнему мосту, остатки которого еще дымились, я направился по дороге, ведущей вверх по левому берегу Березины. Я не знал, куда она ведет, но по ней шла толпа, за которой я последовал. Я отошел еще не очень далеко от Борисова, когда между этим городом и тем местом, где я был, произошло нападение... И среди этой испуганной бегущей толпы, не знающей, где опасность, я спокойно продолжал идти, не ускоряя шага и не смущаясь тем, что происходило вокруг меня. С моей стороны казаки не появлялись, и днем я добрался до Студянки 322 , лежащей в 12 верстах от Борисова... (Гриуа) На следующий день мы подходили к Борисову. Я видел, как император, сидя в экипаже, диктовал какой-то приказ принцу Невшательскому; я удивлялся его хладнокровию, хотя вид у него был и озабоченный, и положительно любовался им. На стоянке зажгли костер из сосновых поленьев, которые очень плохо горели. Наполеон отдал приказ генералу Красинскому послать кого-нибудь из поляков с крестьянином найти брод где-нибудь вправо на расстоянии версты. Посланные пробыли дольше, чем этого хотелось императору, он скомандовал: «На коней!», и мы двинулись к городу. Поляку был дан приказ исследовать дорогу и в случае удачи один раз выстрелить из пистолета, но оказалось, что он упал в воду и пистолеты его подмокли, вот почему он не мог выполнить данного ему приказа. Император вышел из экипажа и принялся с нами болтать как ни в чем не бывало. Там, где мы стояли, видны были позиции, занятые русскими по ту сторону моста; их положение было господствующим. Нам пришлось расположиться в пригороде, и они нас могли там прекрасно накрыть, но ночь прошла спокойно. |
| Император, маршалы и много генералов стояли у самого моста для поддержания порядка; но, несмотря на их присутствие и все их усилия, люди бросались с таким неистовством на мост, что он много раз ломался, что сильно замедляло переправу. Мы расположились биваками при входе в лес, на пригорке, среди болот; ночь была одна из самых скверных. 28-го утром началось Борисовское сражение, французская армия покрыла себя славой; кавалерийская атака расстроила ряды русского войска, которое поспешило удалиться в город. Мы захватили большое количество пленных. Почти в тот же момент был ранен маршал Удино. Вечером мы стали биваками на том же самом месте, где провели прошлую ночь; выпало огромное количество снега, а ветер был такой сильный, что тушил огонь и разметывал дрова. Все, что только можно себе вообразить, мы перестрадали в эту тяжелую ночь. Переход через Березину является одним из самых необычайных событий, о которых сохраняется память в истории. Армия, утомленная продолжительностью похода, обессилевшая от лишений и голода, измученная холодами, хотя и существовала еще физически, – морально была уже разбита. При всякой новой опасности нашего положения каждый заботился только о личном самосохранении; узы дисциплины ослабели окончательно; порядка больше не существовало; чтобы добраться до моста, сильный опрокидывал слабого и шагал через его труп. Гурьбой бросались к переправе, поэтому, прежде чем войти на мост, приходилось карабкаться через груду тел и обломков; многих раненых, больных солдат, женщин, сопровождавших армию, валили на землю и топтали ногами; сотни людей были задавлены пушками. Толпа спешивших переправиться огромной массой покрывала обширное пространство, напоминая своими движениями морские волны. При малейшем колебании люди, недостаточно сильные, чтобы сопротивляться толчкам, падали на землю и раздавливались толпой. Когда приближалась русская армия, несколько ядер и гранат упало в середину этой груды несчастных; ужас овладел всеми. Многие пытались переправиться вплавь на лошадях – удалось это некоторым, большинство же утонуло: льдины их уносили или разрезали на части при столкновении. Можно было видеть, как, стиснутые льдинами, не будучи в состоянии освободиться, они гибли, взывая о помощи к товарищам. Польской дивизии, оставшейся на левом берегу Березины, оттиснутой русскими, было особенно трудно пробираться через массу обломков и карабкаться через груды трупов; когда же она достигла правого берега реки, непрерывно преследуемая русскими, то подожгла мост, оставив неприятелю более 20 000 солдат и прислуги, 200 пушек и 1000 повозок 349 . Некоторые из этих несчастных попытались еще раз перейти мост, несмотря на огонь, но погибли все, либо сгорев, либо попадав в воду. |
| А в Отеческую — я на тракторе. В Отеческую мужа забрали, а у меня трое: Мария, Клавдя и Таиска. Три девки на руках осталось. А Федот Алексеич наш не пришел. Спокинул нас, под городом Борисовском. Вот и справка у меня есть… А я осталася, на руках трое, Маруся, Клавдя и Таиска. Всю Отеческую на тракторе… А потом я при лошадях работала. На Рубежном всяк скажет, сроду я не баглайничала. Да и трое девокг их прокормить да поднять надо. И я не упустила, образование дала. Старшая, Маруся, в швейном работает. Вторая, Клавдя, в санитарках, при больнице. А Таиска — в почтальонах. У нее и мужик там. Вместе они на почте работают. Когда она разом двоих родила, пришлось ехать, куда же деваться. На хуторе одной мне много ли надо? А здесь навалилась страсть божия. Детвора эта, и сама дочеря моя не в силах. А по дому-то все сделать надо: и сготовить, и убраться, и постирать. И ты не подумай, вот она бумага, в ней чисточко все понаписано. Я как приехала, сразу нанялась в сторожа и печи топить при детском саде. Восемь печей, мыслимое ли дело? А уголь в сарае лежит, крыша худая, протекает, он смерзнется весь. Хоть криком кричи, а делать надо. Восемь печей. На кухне, да в прихожей, да в двух игровых, да в двух спаленках, в горшечной, в канцелярии. Каждую выгрести надо, дров наносить. Да, милое моё дите, это я с трех часов зачинаю топить и до утра. А потом домой бегу. Тама меня дела ждут. Для своих надо работать. И так каждый божий день. Сам посуди, мне на хуторе разве не лучше было? Одной, для себя… А они говорят, в собесе-то, почему уехала, не дождалася, своих годов не выработала. За то, мол, и пенсия тебе такая, двенадцать рублей. Закон, дескать, гласит. А я, милое дите, сроду в работе. Это меня еще мама научала. И я смальства… В Рубежном тебе всякий скажет… — она говорит и говорит. — А в Отеческую… Вот они грамоты… Федот Алексеич смертью храбрых… Маруся, Клавдя и Таиска… Восемь печей, на кухне… в двух спаленках да в горшечной… — она говорит и говорит. Третий раз уже за лето приходит. Видно, добрые люди подсказали. Что делать… Сижу слушаю. Птицы Божьи |
| Там выявлены случаи заражения диких птиц 18 мая. ПРАВМИР. Мэр столицы Сергей Собянин распорядился ввести карантин в нескольких районах Москвы из-за птичьего гриппа, сообщает РБК. Там обнаружены зараженные инфекцией дикие птицы. «Очаги распространения вируса — западная часть Борисовского пруда и участок рядом с Бесединским шоссе. В районах проведут карантинные мероприятия. В частности, в список вошли Братеево, Капотня, Марьино, Люблино, Печатники, Нагатинский затон, Нагатино-Садовники, Москворечье-Сабурово, Царицыно, Бирюлево Восточное и Западное, Орехово-Борисово Северное и Южное, Зябликово, Чертаново Северное и Центральное», — следует из документа На время действия карантина жителям столицы запретят посещать указанные районы. Также нельзя будет ввозить и вывозить из них птиц и яйца, снимать перья с упавших особей, проводить ярмарки. Птичий грипп опасен тем, что может передаваться от птиц к людям и вызывать повышение температуры тела, кашель и даже пневмонию. Заражение происходит при контакте с больной птицей. От человека к человеку птичий грипп пока что не передается. Однако, по мнению экспертов, в будущем вирус может мутировать и приобрести такую способность. Это чревато еще одной пандемией. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 7 апреля, 2024 4 апреля, 2024 1 марта, 2024 7 февраля, 2024 6 февраля, 2024 21 ноября, 2023 17 октября, 2023 29 сентября, 2023 20 сентября, 2023 Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. |
|
|
