| Это положение было излюбленным тезисом Ф. И. Успенского, который красной нитью проходит через всю его многолетнюю работу исследователя. Уже в 1875 г., начиная свой курс по всеобщей истории в Новороссийском университете в Одессе, Ф. И. Успенский указывал, что западная и, особенно, немецкая историческая наука «предвосхищает первичную культурную роль в средней и новой истории почти исключительно в пользу немецкого племени ... Между тем соседний с ним (германо-романским миром. – Б. Г.) восточноевропейский или греко-славянский мир не только в силу давности на Европейском материке, но и по своеобразной культуре, историческому назначению, важной роли во всех европейских событиях – заслуживает по меньшей мере столь же усердного изучения, как и романо-германский мир; без тщательного изучения этого мира событиям средневековой истории по необходимости придаётся ложный свет и неверное толкование» 47 . Подобными высказываниями о роли славян полны многие произведения Ф. И. Успенского. Укажем ещё на одно из них, когда в своём большом синтетическом труде, в котором он как бы подводил итоги своей научной деятельности, Ф. И. Успенский говорит: «И по своему безотносительному значению и по продолжительности воздействия на все стороны жизни византийского государства и, наконец, по взаимодействию государственных, правовых и культурных начал – славяне занимали большое место в истории Византии...» 48 Обоснованию этих положений посвящены многие произведения Ф. И. Успенского, к ним он постоянно возвращался на протяжении всей своей научной деятельности. Мы видели уже выше, что первым научным трудом Ф. И. Успенского, написанным ещё в студенческие годы, было исследование, представленное им на соискание Кирилловской премии по конкурсу, объявленному Петербургским славянским благотворительным комитетом, на лучшее сочинение на тему „О трёх первых попытках государственного объединения западных славян». Оно было глубоко научным трудом, написанным на основе исчерпывающего изучения летописей, хроник, грамот, в нём излагались судьбы государства Само, Великой Моравии до появления угров и разложения Моравской державы, западных славян „под чешскими князьями», Польши при Болеславе Храбром. |
| В 1575 г. иезуиты выпросили у папы Григория XIII цензуру книг и перечистку библиотек. Юрий Радзивил, вступив после Протасевича в управление виленской епархией, начал свое служение торжественным сожжением запрещенных книг. В 1581 г. целые костры книг сожигаемы были на площади пред Свентоянским костелом рукой палача. Николай Сиротка истратил более 5000 червонцев на то, чтобы скупить экземпляры Библии , изданной отцом его и предать их пламени. 161 В то же время иезуиты уничтожали православные и реформатские храмы или обращали их в свою собственность. 162 VII. Образование в Польско-Литовском государстве до иезуитов и при иезуитах Первые школы в Польше, после распространения в ней христианства западного исповедания, были, как на всем западе, монастырские и кафедральные (при епископских кафедрах). Монастырские учреждались при монастырях бенедиктинцев – первого монашеского ордена, вызванного в Польшу еще при Болеславе Храбром в первой половине XI века. Кроме монастырских школ, были школы при епископских кафедрах. В XI–XII в. были такие школы в Познани, в Гнезне, в Тынце у бенедиктинцев, 163 в Смогоржеве и Кракове. В XIII в. было уже несколько таких школ. С XIII в., с введения в Польше города магдебургского права, появились школы местные или приходские (парохиальные). Кроме предметов, обозначавшихся техническими названиями trivium и quadrivium, в них преподавались катехизис и латинская обрядность. Преподавание шло на латинском языке, а в местных школах обучали, сверх того, уже в XIV в. языкам польскому и немецкому. Не нужно прибавлять, что высшее управление и наблюдение над школами принадлежало духовенству. С XIII в. молодежь польская начала посещать заграничные академии и университеты – парижский и итальянские – боннский и падуанский. В половине XIV в. основана была в Польше собственная академия. Краковская академия. – В 1364 г. Казимир Великий основал академию в Кракове, по образцу Пражской в Богемии, учрежденной императором Карлом IV в 1347 г. Папа Урбан V утвердил основание этого училища, наименовав краковского епископа постоянным его канцлером. Король построил для академии великолепные здания, дал важные преимущества как профессорам, так и студентам, и обеспечил содержание этого рассадника просвещения. Но преемник его, Лудовик Угорский, не поддержал юного училища, а невежество со всех сторон ставило ему преграды. Академия быстро склонялась к упадку и лучшие из молодежи направились, по-прежнему, в заграничные университеты. Честь возобновления академии принадлежит внучке Казимира Великого, королеве Ядвиге. В 1397 г. она выпросила у папы Бонифация XI подтверждение прав академии; обеспечила ее содержанием и на собственные бриллианты купила для нее дом и исходатайствовала у короля – супруга привилегию новому университету. Ягайло подарил ему значительные имения и пригласил в него профессоров – Иеронима из Праги и других преподавателей. С той поры краковская академия стала во главе образования в Польше и великом княжестве Литовском. 164 |
| Святополк, убивший Бориса и Глеба, а несколько позже и Святослава, князя древлянского, намеревался перебить и всех остальных своих братьев. «Перебью всех братьев», – говорил он, по свидетельству летописца, – «и приму один всю власть на Руси». Но этот злой умысел его был разрушен Ярославом, князем новгородским. Когда печальная весть об убиении Бориса и Глеба Святополком пришла в Новгород, Ярослав пошел войною против Святополка. Войска Святополка были разбиты и сам он бежал в Польшу, к своему тестю польскому королю Болеславу Храброму. Польский король дал помощь своему зятю. Святополк, при помощи польских войск, в свою очередь, разбил Ярослава и выгнал его из Киева. Ярослав бежал в Новгород. Он думал уже совсем удалиться из русской земли за море, боясь мщения со стороны Святополка и страшной участи братьев. Новгородцы пожалели своего князя и предложили ему идти против Святополка, который стал еще более ненавистен русским за то, что призвал поляков на русскую землю. Святополк между тем успел поссориться с Болеславом Храбрым, который отказался помогать ему в борьбе с Ярославом. Святополк выступил против Ярослава, пришедшего с новгородцами, один, имея небольшую дружину и призванных им на помощь печенегов. Войска братьев сошлись на берегах р. Альты,, где был некогда убит св. Борис. Войско Святополка было разбито совершенно. Сам Святополк должен был бежать снова в Польшу. Там он и погиб без вести. А Ярослав тогда беспрепятственно занял великокняжеский киевский престол. После смерти брата его Мстислава и успокоения остальных своих родичей – князей, Ярослав сделался единодержавным правителем всей русской земли. С того времени все заботы его были устремлены на внутреннее устройство государства. Ярослав мудро управлял русским народом, который и прозвал его за то Мудрым князем. Заботы Ярослава о распространении и утверждении христианства и книжного просвещения на Руси. Особенно замечательны были заботы Ярослава Мудрого о распространении христианской веры и просвещения среди русского народа, В этом отношении он был истинным сыном и продолжателем великого дела своего отца. |
| Не видя лучшего средства, Ярослав прибегнул к великодушию оскорбленного им народа, собрал граждан на Вече и сказал: «Вчера умертвил я, безрассудный, верных слуг своих; теперь хотел бы купить их всем золотом казны моей...» Народ безмолвствовал. Ярослав отер слезы и продолжал: «Друзья! Отец мой скончался, Святополк овладел престолом его и хочет погубить братьев». Тогда добрые Новогородцы, забыв все, единодушно ответствовали ему: «Государь! Ты убил собственных наших братьев, но мы готовы идти на врагов твоих». – Ярослав еще более воспламенил их усердие известием о новых убийствах Святополковых; набрал 40000 Россиян, 1000 Варягов, и сказав: да скончается злоба нечестивого! выступил в поле. г.] Святополк, узнав о том, собрал также многочисленное войско, призвал Печенегов и на берегах Днепра, у Любеча, сошелся с Ярославом. Долго стояли они друг против друга без всякого действия, не смея в виду неприятеля переправляться чрез глубокую реку, которая была между ими. Уже наступила осень... Наконец Воевода Святополков обидными и грубыми насмешками вывел Новогородцев из терпения. Он ездил берегом и кричал им: «Зачем вы пришли сюда с хромым Князем своим? (Ибо Ярослав имел от природы сей недостаток.) Ваше дело плотничать, а не сражаться». Завтра, сказали воины Новогородские, мы будем на другой стороне Днепра; а кто не захочет идти с нами, того убьем как изменника. Один из Вельмож Святополковых был в согласии с Ярославом и ручался ему за успех ночного быстрого нападения. Между тем как Святополк, нимало не опасаясь врагов, пил с дружиною, воины Князя Новогородского до света переехали чрез Днепр, оттолкнули лодки от берега, желая победить или умереть, и напали на беспечных Киевлян, обвязав себе головы платками, чтобы различать своих и неприятелей. Святополк оборонялся храбро; но Печенеги, отделенные от его стана озером, не могли приспеть к нему вовремя. Дружина Киевская, чтобы соединиться с ними, вступила на тонкий лед сего озера и вся обрушилась. Ярослав победил, а Святополк искал спасения в бегстве. Первый вошел с торжеством в Киев; наградил щедро своих мужественных воинов – дав каждому чиновнику и Новогородцу 10 гривен, а другим по гривне – и, надеясь княжить мирно, отпустил их в домы. Но Святополк еще не думал уступить ему престола, окровавленного тремя братоубийствами, и прибегнул к защите Болеслава. Сей Король, справедливо названный Храбрым, был готов отмстить за своего зятя и желал возвратить Польше города Червенские, отнятые Владимиром у Мечислава: имея тогда войну с Генриком II, Императором Немецким, он хотел кончить оную, чтобы тем свободнее действовать против России. Епископ Мерзебургский, Дитмар, лично знакомый с Генриком II, говорит в своей летописи, что Император вошел в сношение с Ярославом, убеждая его предупредить общего их врага, и что Князь Российский, дав ему слово быть союзником, осадил Польский город, но более не причинил никакого вреда Болеславу. |
| Россияне победили, взяв или истребив суда Греческие. Адмирал Мономахов был убит, и Владимир пришел в Киев со множеством пленных... Великодушный, но несчастный Вышата сразился в Болгарии, у города Варны, с сильным Греческим войском: большая часть его дружины легла на месте. В Константинополь привели 800 окованных Россиян и самого Вышату; Император велел их ослепить! Сия война предков наших с Грециею была последнею. С того времени Константинополь не видал уже их страшных флотов в Воспоре: ибо Россия, терзаемая междоусобием, скоро утратила свое величие и силу. Иначе могло бы исполниться древнее предсказание, неизвестно кем написанное в Х или XI веке под истуканом Беллерофона (который стоял на Таврской площади в Цареграде), что «Россияне должны овладеть столицею Империи Восточной»: столь имя их ужасало Греков! – Чрез три года Великий Князь заключил мир с Империею, и пленники Российские, бесчеловечно лишенные зрения, возвратились в Киев. Около сего времени Ярослав вошел в свойство со многими знаменитыми Государями Европы. В Польше царствовал тогда Казимир, внук Болеслава Храброго: изгнанный в детстве из отечества вместе с материю, он удалился (как рассказывают Историки Польские) во Францию и, не имея надежды быть Королем, сделался Монахом. Наконец Вельможи Польские, видя мятеж в Государстве, прибегнули к его великодушию: освобожденный Папою от уз духовного обета, Казимир возвратился из кельи в чертоги Царские. Желая пользоваться дружбою могущественного Ярослава, он женился на сестре его, дочери Св. Владимира. Польские Историки говорят, что брачное торжество совершилось в Кракове; что добродетельная и любезная Мария, названная Доброгневою, приняла Веру Латинскую и что Король их взял за супругою великое богатство, множество серебряных и золотых сосудов, также драгоценных конских и других украшений. Собственный Летописец наш сказывает, что Казимир дал Ярославу за вено – то есть за невесту свою – 800 человек: вероятно, Россиян, плененных в 1018 году Болеславом. Сей союз, одобренный здравою Политикою обоих Государств, утвердил за Россиею города Червенские; а Ярослав, как искренный друг своего зятя, помог ему смирить мятежника смелого и хитрого, именем Моислава, который овладел Мазовиею и хотел быть Государем независимым. |
| Н. Бестужева-Рюмина и В. И. Ламанского и напечатанное в 1872 г. под заглавием «Первые славянские монархии на северо-западе». Но это студенческое сочинение представляет собой целую книгу в 266 стр., серьезный научный труд, написанный не только на основании литературы вопроса, но и источников-летописей, хроник, даже грамот, обнаруживающий критическое отношение автора к свидетельствам и к авторитетам, прекрасно изложенный, местами ярко, красочно. Ф. И. говорит об Аварах и державе Само, о Великой Моравии до появления угров и разложения Моравской державы, об объединении западных славян «под чешскими князьями», о Польше и Болеславе Храбром. В общем сочинение охватывает период жизни славян от VII до XI в., при чем центр тяжести падает на IX и X стол. По мнению В. Г. Васильевского , 9 это «лучшее историческое обозрение судеб Польского и Чешского государств». «Если бы мы», говорит он, «имели десяток один-другой таких книг по славянской истории, то и образованная публика не могла бы жаловаться на недостаток доступных для нее общих сочинений по этому предмету, и публицистика не имела бы основания упрекать русских ученых в невнимании к потребностям общества». Серия трудов Ф. И. по византийской истории начинается с исследования из области источниковедения и вместе с тем входящего в область истории византийской образованности. Это магистерская диссертация: «Византийский писатель Никита Акоминат из Хон», СПб., 1874. О Никите Акоминате, историке и современнике Четвертого крестового похода и основания Латинской империи в Константинополе, до тех пор ни в одной исторической литературе не было отдельной монографии. Между тем Никита, говорит Ф. И., «уже по тому одному заслуживает изучения, что в своей истории занимается важнейшей эпохой средних веков, когда враждебные отношения Запада к Востоку достигли самой высокой степени напряжения, разразившись крестовым походом и основанием Латинской империи в Цареграде». «Его воззрения на западных крестоносцев и на взаимные отношения Востока к Западу», по мнению автора, отличаются глубокой правдой и тонким историческим смыслом, какого не представляют и лучшие памятники западной средневековой литературы. |
| Т.Н. Джаксон, И.Г. Коновалова, А.В. Подосинова 8. Грамота польского князя Мéшка I папскому престолу («Dagome iudex») (около 990 г.) Этой грамотой (которую в литературе принято именовать по первым словам «Dagome iudex») польский князь Мéшко I передает под покровительство римских пап большую часть своих владений. Причины и цели этого акта остаются в науке предметом дискуссий. Вероятнее всего, Мешко хотел тем самым обезопасить уделы своих сыновей от второго брака, упоминаемых в документе, от притязаний их старшего брата Болеслава, будущего польского князя Болеслава I Храброго, о котором грамота молчит и Краковский удел которого в очерченные грамотой пределы не включен. Что такие опасения были отнюдь не беспочвенны, показали события после смерти Мéшка в 992 г., когда Болеслав изгнал из страны мачеху, и братьев (Labuda 1988. S. 250–263). Считают также, что польский князь мог искать поддержки Рима для организации собственной архиепископии на подвластных ему землях и против обострившихся в 990-е гг. претензий Магдебургской архиепископии на церковную юрисдикцию над территорией польского епископства с центром в Познани (Краковская земля, только что отторгнутая от Чехии, возможно, продолжала входить в состав Пражской епископии) (owmiaski 5. S. 603–605; Warnke 1980. S. 127–177). Но зачем тогда в грамоте поименованы супруга князя и его младшие дети? О проблеме в целом см.: Kürbisówna 1962. S. 363–423; Labuda 1988. S. 240–250. Для историка Руси памятник ценен тем, что является одним из наиболее ранних свидетельств (наряду с сообщением Ибрахима Ибн Йа‘куба, о котором см. в т. III настоящей Хрестоматии) о существовании мазовецкого участка русско-польской границы. Грамота сохранилась в качестве регеста в шести списках (все – XII в.) сборника документов об универсалистских правах папского престола («Collectio canonum»), который был составлен римским кардиналом Деусдедитом для пап Григория VII и его преемника Виктора III и закончен в 1086/7 г. (von Glanvell 1905). В отношении языка памятник весьма небезупречен, что делает перевод местами условным. Славянская топонимия сильно искажена. |
| При этом только один из корней украинской катастрофы питается духом С. Бандеры. Другие корни уходят в историю. Достаточно напомнить, что Киев входил в XIV веке в состав Великого Литовского княжества и долгое время находился под влиянием Польши. А началось все значительно раньше, когда князь Святополк в 1018 году, призвав на помощь своего тестя - польского князя Болеслава I Храброго, занял Киев. Это была первая попытка поляков овладеть Русью. В дальнейшем на протяжении веков поляки неоднократно повторяли эти попытки, и порой им удавалось подолгу владеть русскими землями. В конечном итоге, всегда побеждали русские. Тем не менее, это «западенство» отложило глубокий отпечаток на культуру Западной Украины, которая сейчас выскакивает, как «черт из табакерки», из голов и умов тех, кто считает себя её носителями. В Крыму, очевидно, таких носителей оказалось недостаточно, поэтому крымчане воспользовались своим правом территориальной автономии, подкрепленным целым международных правовых актов . Все разговоры о вмешательстве России в этот процесс не имеют ничего общего с действительностью. Народ Крыма просто влился в близкую ему по духу культурную среду. И это лишний раз подтверждает на практике, что все «теории заговоров» - полуправда. Сейчас в век единого информационного пространства каждый народ готов биться за свою культурную принадлежность, в какой бы форме она не проявлялась - федеративной, автономной и т.п. И именно об этом говорил Владимир Путин , выступая в Георгиевском зале Кремля 18 марта 2014 года. А народ, не имеющий национального самосознания, по меткому выражению П.А.Столыпина, - навоз, на котором произрастают другие народы. Кому же хочется быть навозом. Есть и прагматическая сторона вопроса - такой народ не хочет размножаться. Как убедительно показано в выпуске ТРМ-10 по теме «Демография и этносоциология», именно попытки поместить русский народ в инокультурную среду главным образом обусловили демографический кризис в России 90-х - нулевых годов. + + + Направленность политики - это и есть государственная идеология, которой, в соответствии с Конституцией, не должно быть. По сути, это запрет на развитие политической культуры. Отсутствие идеологии, и даже самого понимания ее необходимости - это едва ли ни главная отличительная черта и властной вертикали, и современных оппозиционных течений. Нечто боле-менее стройное и похожее на идеологию наблюдается лишь у КПРФ. Но совершенно очевидно, что приход к власти сколько-нибудь последовательных коммунистов обернется колоссальными социальными потрясениями и, вполне возможно, в очередной раз зальет Россию реками крови, поскольку следствием очередного тотального передела может быть только гражданская война. Сейчас добровольно идти в «загон для скота» с неминуемой перспективой попасть на бойню никто не захочет. Время - не то. |
| Адальберта Пражского. Эти тексты, равно как и биографические данные, характеризуют Б. К. не только как деятельного миссионера-практика неразделенной Церкви, но и как видного церковного идеолога, к-рый ратовал за сотрудничество христ. государей в деле проповеди среди язычников (Б. К. резко упрекал Генриха II за военный союз с языческим слав. племенным союзом лютичей против христианина Болеслава I). Позиция Б. К. в отношении церковной организации недавно христианизированных земель к востоку от Германской империи не до конца ясна. Похоже, что он был сторонником политики имп. Оттона I , направленной на включение их в церковную юрисдикцию империи, и потому сдержанно относился к политической программе Оттона III «renovatio imperii Romanorum» (возрождения Римской империи), приведшей к учреждению в 1000 г. самостоятельной Гнезненской архиепископии в Польше. Соч.: Monumenta Poloniae Historica: N. S. Warsz., 1969. T. 4. Pars 2; 1973. T. 4. Pars 3; Гильфердинг А. Ф. Неизданное свидетельство современника о Владимире Святом и Болеславе Храбром//Рус. беседа. М., 1856. Кн. 1: Науки. С. 1-34 [рус. пер. послания к Генриху II; новый пер. «русского» фрагмента послания см.: Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 1999. С. 314-315]. Ист.: Wibert. Historia de predicatione episcopi Brunonis cum suis capellanis in Prussia et martyrio eorum// Kolberg A. Der hl. Bruno von Querfurt, zweiter Apostel von Preussen//Zschr. für Geschichte und Altertumskunde des Ermlandes. 1884. Bd. 8. S. 105-108; Ad é mar de Chabannes. Chronique. III 37/Ed. J. Chavanon. P., 1897. P. 152-153. Not. f.; Vita et passio S. Brunonis episcopi et martyris Querfordensis/Ed. H. Kauffmann//MGH. SS. 1934. T. 30/2. P. 1350-1367; Die Chronik des Bischofs Thietmar von Merseburg und ihre Korveier Überarbeitung. VI 94-95/Hrsg. R. Holtzmann. B., 1935. P. 386-388; Petri Damiani Vita beati Romualdi. 26-28/A cura di G. Tabacco. R., 1957. P. 54-64. Лит.: Voigt H. G. Brun von Querfurt, Mönch, Eremit, Erzbischof der Heiden und Märtyrer. |
| Наиболее значительными событиями последнего периода правления Б. X. явились поход летом 1018 г. на Русь, где польск. князь посадил на киевский стол своего зятя киевского кн. Святополка Владимировича (1015-1016, 1018-1019), а также коронация королевским венцом, к-рую Б. X. смог предпринять только после смерти Генриха II. Исключительная военно-политическая активность Б. X. привела к перенапряжению сил молодого древнепольского гос-ва, что имело следствием кризис последнего, обозначившийся уже в правление сына Б. X. кор. Мéшко II (1025-1034, с перерывом) и приведший к временному распаду гос-ва после 1034 г., к-рый сопровождался тотальной языческой реакцией. Ист.: Die Chronik des Bischofs Thietmar von Merseburg und inre Korveier Überarbeitung/Hrsg. R. Holtzmann. B., 1935. (MGH. Script. Rer. Germ. N. S. T. 9); Anonymi Galli Chronicae et gesta ducum sive principum Polonoram/Ed. K. Maleczyski. Krakow, 1952 (рус. пер.: Галл Аноним. Хроника и деяния князей или правителей польских/Пер. Л. М. Поповой. М., 1961). Лит.: Zakrzewski S. Bolesaw Chrobry Wieiki. Lwów, 1925; Gansiniec R. Nagrobek Bolesawa Wielkiego//Przegld Zachodni. 1951. R. 7. S. 359-537; Wojciechowski Z. Studia historyczne. Warsz., 1955. S. 78-121; Silnicki T. Pocztki organizacji kocioa w Polsce za Mieszka I i Bolesawa Chrobrego//Pocztkl Pastwa Polskiego. Pozna, 1962. T. 1. S. 319-362; Grabski A. F. Bolesaw Chrobry. Warsz., 1966; Ludat H. An Elbe und Oder um das Jahr 1000. Köln, 1971. Weimar; Köln; W., 1995r; Fried J. Otto III und Boleslaw Chrobry: Das Widmingsexemplar des Aachener Evangeliars, der «Akt von Gnezen» und das frühe polnische und ungarische Königtum. Stuttg., 1989; Labuda G. Zjazd gnieznieski w owietlieniu ikonograficznym//Kwartalnik Historyczny. 1991. N 2; Pleszczy ski A. Bolesaw Chrobry konfratrem eremitów w. Romualda w Midzyrzeczu//Ibid. 1996. N 1; Флоря Б. Н. Христианство в Польше времени Болеслава Храброго//Христианство в странах Вост., Юго-Вост. и Центр. Европы на пороге 2-го тысячелетия. М., 2002. С. 230-255. |
|
|
