| Через сто лет после Адама явился другой географ, Гельмольд; в своей хронике Славян он обнимает события от 1066 до 1171 года, значит, продолжает известия Адама. Географические его сведения не идут дальше Адамовых; продолжая историю церкви, начатую Адамом и доведенную им до 1066 года, Гельмольд в географических указаниях, в определении местностей и имен, рабски следует Адаму, повторяя и его ошибки. О странах славянских за Одрой знает он также мало, как и Адам, упоминает о подчинении Болеславом польским всей славянской земли, не вдаваясь об этом ни в какие подробности. 567 Польский летописец, Мартын Галл, объясняет, почему Польша так долго не была описана и вообще мало была известна. Польша, говорит он, находится в стороне от больших проезжих дорог, и известна, разве только немногим, проезжающим для торговли в Русь. Польша составляет северную часть славянской земли, граничит на востоке с Русью, на юге с Угрией, к юго-западу с Моравией и Чехией, к западу с Данией и Саксонией. К северному морю соседит с тремя языческими народами: Селенками т. е. Лютичами, Поморянами и Пруссами. Страна эта весьма богата лесом, золотом и серебром, хлебом и мясом, обильна рыбой и медом; но особенно потому достойна внимания, что, окруженная столькими народами христианскими и языческими, подвергавшаяся нападениям и всех их вместе и в частности некоторых из них, никогда ни кем не бывала совершенно подчинена. Страна эта имеет здоровый воздух, почву плодородную; в лесах её много меду, реки кишат рыбами; воины в ней храбры, земледельцы трудолюбивы, лошади крепки, быки приучены к плугу, коровы дают хороший удой, овцы длинную шерсть... 568 Гораздо скорее и полнее распространялись сведения о народах, населяющих западные славянские земли. Этнографическими указаниями богаты и Гельмольд, и Адам Бременский, и Эйнгард и другие. Еще в конце IX в. была составлена весьма полная таблица славянских народов, живших на север от Дуная до самого Балтийского моря. 569 Имея целью указать, какие славянские народы вошли в состав державы Болеслава Храброго, мы должны сделать оговорку, что в известиях IX, X, XI вв. и далее приходится встречать неодинакие народные названия в одних и тех же местностях; что некоторые народные имена совершенно теряются, уступая место другим именам; что являются обобщающие названия для целого союза народов или колен, из которых каждый ранее мог встречаться под своим родовым именем; между родовыми названиями берут перевес названия более численного и сильного колена или народа, подавляя имена малочисленных и слабейших колен В собственной Польше времени Болеслава одно колено обнаружило решительный перевес, почему старые названия других колен, образовавших народ польский, уже мало стали известны. Племенное имя Славяне в этом периоде еще не всеми равно принято для обозначения всех ветвей славянского племени, хотя и заметно большее, сравнительно с прежним временем, употребление его. |
| Литература: Кроме вступлений к указанным изданиям и переводам, см. библиографию: RFHMAe 3. Р. 416–417; Щавелева 1990. С. 38–42. 1. I, введение. [Автор намерен описать славные деяния правителей Польши, в особенности же – князя Болеслава III.] Но поскольку Польская земля (regio Polonorum) удалена от путей странствующих 788 и известна разве что немногим направляющимся на Русь (Rusia) 789 для торговли 790 , то никому пусть не покажется странным, если я вкратце расскажу о ней, и пусть никто не сочтет обременительным, если при описании вместо части будет представлено целое. Итак, от аквилона 791 Польша (Polonia) является северной частью Славянин (Sclauonia), имея в качестве соседей с востока Русь, от австра 792 ;– Венгрию (Vngaria), с юго-запада – Моравию (Morauia) и Чехию (Bohemia), с запада – Данию (Dacia) и Саксонию (Saxonia). [С севера – поморяне и пруссы, с которыми польский князь постоянно воюет 793 .] (Gall. 1952. Р. 6–7) 2. [I, 6. Очерк главных деяний польского князя Болеслава I: подчинения Моравии и Чехии, укрощения саксов, помощи св. Адальберту в прусской миссии и выкупа у пруссов тела мученика, встречи с германским императором Оттоном III, прибывшим поклониться мощам св. Адальберта, и получения от него королевского венца 794 . После этого Болеслав снова обращается против врагов.] 7. Итак, прежде всего надо включить в последовательность [рассказа], с какой славою и блеском он отомстил за свою обиду, [нанесенную] королем Руси (Rutheni) 795 , который отказался дать ему в жены свою сестру 796 . Король Болеслав (Bolezlauus) 797 , сочтя это позором, с неукротимой храбростью напал на королевство Руси и, когда они поначалу собрались было сопротивляться вооруженною рукою, [но так и] не осмелились вступить в сражение, обратил их в бегство пред лицом своим, как ветер – прах 798 . Он не мешкал то и дело в пути, как обычно делает враг, захватывая города или собирая богатства, а поспешил к столице королевства Киеву (Chyou), дабы овладеть одновременно и твердыней королевства, и королем. |
| Т.Н. Джаксон, И.Г. Коновалова, А.В. Подосинова 41. «Анналы монастыря Святого Креста» («Свентокшиский рочник») (первая половина XII в.) Под этим условным названием (по имени краковского Свентокшиского монастыря, где была найдена рукопись) известны наиболее ранние из сохранившихся польских анналов, в части от начала (948 г.) до 1119 г. включительно восходящие, как считается, к древнейшим краковским анналам – общему протографу для «Анналов монастыря Святого Креста» и «Анналов краковского капитула» 61); в древнейшей части польская анналистика питается единым корнем, итог исследованиям которого подведен в работе: Labuda 1971. S. 804–831. «Анналы» сохранились в единственном списке XII в. (Warszawa, Bibl. Narodowa 3312), в котором имеется и продолжение другим почерком – за период с 1122 по 1136 г. Издания: МРН. 1872. Т. 2/A. Belowski. Р. 773–774 (под названием «Древнего Свентокшиского рочника» – «Rocznik wtokrzyski dawni»); МРН NS. 1978. Т. 5/Z. Kozowska-Budkowa. P. 3–17 (под названием «Древнего рочника» – «Rocznik Dawny»). Литература: Semkowicz 1910. S. 241–294; Dbrowski 1954. S. 381–384; RFHMAe 2. P. 270–271; важнейшую литературу вопроса см. также: Щавелева 1990. С. 145–146. 1. 1018. Болеслав (Bolezlaus) победил Русь (Ruzia) 977 . (МРН NS. Т. 5. Р 8) 2. 1088. Мешко (Mysko) женился 978 . (MPH NS. Т. 5. Р. 11) 3. 1103. Болеслав Третий женился 979 . (MPH NS. Т. 5. Р. 12) 977 Речь идет о походе на Киев польского князя Болеслава I Храброго, отразившемся и в других источниках, подробнее же всего – в современной событиям «Хронике» Титмара Мерзебургского 11/8; здесь см. и подробный комментарий). 978 Мешко – единственный сын польского князя Болеслава II. Как удостоверяет Аноним Галл 29, примеч. 831), Мешко был оженен своим дядей, польским князем Владиславом I, на русской княжне, ни имени которой, ни происхождения хронист, однако, не сообщает. Известие «Анналов» ценно тем, что уточняет дату брака. 979 На Сбыславе, дочери киевского князя Святополка Изяславича 29, примеч. 837). Летописная датировка – ноябрь 1102 г. – относится к отправлению Святополковны в Польшу и потому вполне согласуется с анналистической датировкой свадьбы 1103 г. Читать далее Источник: Древняя Русь в свете зарубежных источников: Хрестоматия/Под ред. Т.Н. Джаксон, И.Г. Коноваловой и А.В. Подосинова. Том IV: Западноевропейские источники. Сост. пер. и коммент. А.В. Назаренко. — М: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2010. — 512 с. ISBN 978-5-91244-013-7 Поделиться ссылкой на выделенное |
| Об этом можно судить по тексту его сочинения 1416 . Будучи по происхождению и положению типичным представителем немецких феодалов, Титмар отразил в своей «Хронике» их внутри- и внешнеполитические устремления, что нашло выражение, в частности, в одобрении им экспансии на славянские территории 1417 . Этим, очевидно, можно объяснить правдивость (за исключением некоторых деталей) его сведений и о таком сравнительно далеком от Германии славянском государстве, как Русь. Ценность сообщений Титмара о Руси начала XI b. не вызывает сомнений у исследователей 1418 . Немецкий хронист последовательно называет великих князей Владимира Святославича (кн. 4, гл. 58; кн. 7, гл. 72) и Ярослава Владимировича (кн. 7, гл. 65; кн. 8, гл. 31) «королями» (rex) 1419 . Князья-короли в его изображении – это государи единой страны-королевства (regnum), столицей (caput) которого является Киев (Kitava) (кн. 8, гл. 324) 1420 . Польского князя Болеслава Храброго Титмар называет герцогом (dux) 1421 . М. Хельман, занимавшийся в последнее время изучением известий Титмара о Руси, справедливо отмечает, что Брунон Кверфуртский и Титмар согласны друг с другом в определении Древнерусского государства как королевства (regnum). Заслуживает внимания и вывод западногерманского историка о том, что критерием при наименовании государей (король или герцог) служило для Титмара отношение к германскому императору: зависимого от империи Болеслава хронист называл герцогом, а самостоятельных государей Руси и Венгрии – королями 1422 . В глазах западных авторов древняя Русь была единым государством (а не конгломератом маленьких государств), равным по своему политическому весу другим европейским державам. Об этом можно судить по тому обстоятельству, что после Адальберта, Брунона Кверфуртского и Титмара Мерзебургского, располагавших довольно точными сведениями о Руси с ее столицей Киевом, в западной латинской литературе наименование Руси королевством, а ее правителей – королями стало традиционным. В «Житии св. Ромуальда», составленном в 1040 г. |
| Небольшой отряд, защищавший местечко Цинниц, 751 делал на Немцев отважные нападения, но весьма сильно пострадал от них. Направляясь к Одре, император послал к Мечиславу, сидевшему в Кросне, почетное посольство, чтобы напомнить ему о рыцарской верности; послы убеждали его сдать город и говорили, что в противном случае он привлечет на их голову гнев императора, так как они главным образом выхлопотали ему свободу. Мечислав так отвечал послам: «Я знаю, что по милости императора получил свободу и вам присягал в верности; я охотно бы выполнил эту присягу, если бы был самостоятелен. Но теперь, как вы знаете, я подданный государя – отца моего; и так как я должен исполнять его приказания, и воины его, здесь находящиеся, не допустили бы меня исполнить ваше желание, то, поневоле я должен предоставить делам их теперешнее течение. Я буду, по мере сил моих, защищать против вас отечество до прибытия сюда отца, а тогда постараюсь примирить его с вами». В начале августа предположено было переправиться за Одру; в то время и Болеслав подоспел сюда и укрепился на этой реке. В виду неприятеля переправа через реку была довольно трудна для Немцев; «какое бы направление ни приняли наши суда, – говорит Титмар, 752 – и Болеслав во весь опор скакал туда со своими. Но наконец, быстро подняв паруса, наши плыли целый день, и враги не могли поспеть за нами; тогда безопасно наши причалили к желаемому берегу и стали жечь ближайшие селения». При переправе была значительная сшибка между Немцами и Поляками, последних пало до шестисот, а из немецкого войска убиты были молодые графы: Годо и Сигфрид; они подозреваемы были императором в сношениях с польским королем, и в этот день, желая доказать свою невинность, делали чудеса храбрости и за то поплатились жизнью. Император чувствовал себя слишком слабым, чтобы двинуться в глубь страны, ожидал известий о действиях отдельных отрядов и желал от них подкрепления. Саксонский герцог Бернгард должен был напасть на Польшу с севера; на Одре он встретился с Болеславом, нашел его совершенно готовым к обороне и не посмел переправиться за реку. |
| За несколько месяцев до того времени страшный пожар обратил в пепел большую часть Киева: Ярослав, озабоченный, может быть, старанием утешить жителей и загладить следы сего несчастия, едва успел изготовиться к обороне. Польские Историки пишут, что он никак не ожидал Болеславова нападения и беспечно удил рыбу в Днепре, когда гонец привез ему весть о сей опасности; что Князь Российский в ту же минуту бросил уду на землю и сказав: не время думать о забаве; время спасать отечество, вышел в поле, с Варягами и Россиянами. Король стоял на одной стороне Буга, Ярослав на другой; первый велел наводить мосты, а второй ожидал битвы с нетерпением – и час ее настал скорее, нежели он думал. Воевода и пестун Ярославов, Будый, вздумал, стоя за рекою, шутить над тучностию Болеслава и хвалился проткнуть ему брюхо острым копьем своим. Король Польский в самом деле едва мог двигаться от необыкновенной толщины, но имел дух пылкий и бодрость Героя. Оскорбленный сею дерзостию, он сказал воинам: «Отмстим, или я погибну!» – сел на коня и бросился в реку; за ним все воины. Изумленные таким скорым нападением, Россияне были приведены в беспорядок. Ярослав уступил победу храброму неприятелю, и только с четырьмя воинами ушел в Новгород. Южные города Российские, оставленные без защиты, не смели противиться и высылали дары победителю. Один из них не сдавался: Король, взяв крепость приступом, осудил жителей на рабство или вечный плен. Лучше других укрепленный, Киев хотел обороняться: Болеслав осадил его. Наконец утесненные граждане отворили ворота – и Епископ Киевский, провождаемый духовенством в ризах служебных, с крестами встретил Болеслава и Святополка, которые 14 Августа въехали торжествуя в нашу столицу, где были сестры Ярославовы. Народ снова признал Святополка Государем, а Болеслав удовольствовался именем великодушного покровителя и славою храбрости. Дитмар повествует, что Король тогда же отправил Киевского Епископа к Ярославу с предложением возвратить ему сестер, ежели он пришлет к нему дочь его, жену Святополкову (вероятно, заключенную в Новогородской или другой северной области). |
| Для сокрытия морщин на лице, Домбровка всегда носила девичий венец, как повествуют Косьма и позднейшие польские летописцы. Уговорив мужа к отречению от обычаев, противных христианству, она родила ему сына Болеслава Храброго, и, следовательно, должна была быть моложе, нежели обыкновенно утверждают, назначая временем выхода её замуж 965 год. Тогда она имела бы 55 лет и не могла бы родить, за исключением сверхъестественного явления в природе, которого не должно допускать в истории, если есть возможность разгадать сущность дела другим правдоподобнейшим образом. Одна древняя летопись 262 говорит, что Домбровка вышла замуж за Мечислава в 955 году; а время это соответствует числу лет, которое она себе считала, и эпохе распространения в Польше христианства. Но теперь предстоит новое затруднение, которое надобно устранить прежде нежели мы пойдем далее, тем более что в истории, по мере возможности, все должно быть объяснено правдоподобным образом. Весьма натурально могут нас спросить: зачем сластолюбивый и сильный мужчина, каким был Мечислав, женился на «старой бабе», когда мог взять в супружество женщину моложе Домбровки? Вероятно, это обстоятельство имели в виду позднейшие летописцы, называя Домбровку не сестрою Вацлава, но племянницею его, то есть дочерью Болеслава I. По этой же самой причине Добнер, 263 исправляя Косьму, уверяет, что он ошибся и налгал на Домбровку, приписав ей то, что должно отнесши к Оде, второй жене Мечислава. Но современные этого происшествия и близкие к нему по времени свидетели, которых я привел выше, называют Домбровку сестрою Вацлава, а не племянницею его, и потому не следует по собственному произволу переиначивать события, или, оправдывая одного, невыгодно отзываться о другом. Добнер, желая показать, что Домбровка не была «старою бабою», снял морщины с её лица и передал их Оде, тогда как, по всем соображениям, Ода была моложе Домбровки, она родила трех сыновей и находилась постоянно в большой милости у своего мужа, даже до его смерти. 264 Впрочем, нельзя разгадать, по какой причине Мечислав женился на престарелой женщине, и мы удовольствуемся заключением, что он должен был иметь в том свои расчеты, быв сам не в цвете молодости во время женитьбы на богемской княжне, 265 однако, бодрый и сильный, когда по смерти её вступил во второй брак и прижил в нем трех сыновей. |
| И потому я думаю, что уже при первых польских королях было учреждено в Кракове архиепископство, которое вероятно усиливалось распространить свое влияние даже на Русь, но по мере прекращения своего влияния оно из архиепископства сделалось только епископством. С точностью известно, что Краков издавна был христианским городом, но какой пастырь управлял здесь церковными делами и какое духовенство, белое ли или монашеское, имело здесь перевес, о том мы ничего достоверно не знаем, даже до времен Болеслава Храброго. Позднейшие летописцы, именно переводчик Кадлубка (1434 г.) и другие, услышавши что-то о раннем христианстве в Кракове, утверждали, что Иордан, Познаньский епископ, был назначен пробетом в Краков уже при Мечиславе, но это явная ложь. Несправедливо также и то, что, со времени Нарушевича, пишут писатели польской истории о святокрестовской церкви, построенной монахами греко-славянского исповедания в начале X века, 343 потому что Гозий, на которого ссылаются, говорит только о монахах греко-славянского исповедания, отправлявших во время Владислава Ягеллы в Кракове на предместье богослужение на славянском языке. 344 Дитмар, современник Болеслава Храброго (стр. 92), свидетельствует, что король сей учредил краковское епископство, Галл (с. 62) и Кадлубек повествуют, что при нем были в Польше два архиепископства с подведомственными им епископствами. Объясняя это, Нарушевич 345 утверждает, что одно из сих архиепископств есть магдебургское, по причине подвластного ему познаньского епископства. Но он ошибается, потому что чужеземного, лежащего за границами Польши, архиепископства магдебургского нельзя принимать за свое, а Галл именно говорит, что оба эти архиепископства находились в Польше. Так как не подлежит сомнению, что первое архиепископство в Польше было учреждено в древней столице государства, то есть в Гнезне, то очень вероятно, что второе архиепископство учредил Болеслав Храбрый во втором главном городе тогдашней Польши, то есть в Кракове, куда королевская резиденция перенесена из Гнезна. Кажется, он основал краковское архиепископство после киевского похода, потому что столь далеко распространенная, по-видимому, епархиальная власть римско-католической церкви требовала сановника, который, бодрствуя над ново-учрежденным на Руси епископством, исправлял бы в этой части Полыни архиепископскую должность. |
| 383 2) Обзор политических и церковных отношений в Чехии до смерти Вячеслава. 895 – 935 гг Чешская история X в. имеет совершенно иной характер, чем моравская история IX в. В военной силе и личной храбрости моравские князья находили средства к борьбе с Немцами; для сохранения политической независимости страны, они порвали церковный союз с римскою церковью; для успешнейшего исхода предприятий заключали политические союзы с северными и восточными соседями. С запада приставали к Моравии люди партии, недовольной немецкими королями, лишенные должностей графы, недовольные полученными уделами королевские сыновья. Вообще, на образование славянской державы, зерном которой была Моравия, главным образом влияла необходимость постоянной и упорной борьбы с Немцами; великоморавская монархия и выдержала этот характер до самого падения своего. Не такова была политика князей чешских. Не было и у них недостатка в личной храбрости, в военных средствах; но у Чехов незаметно такой ожесточенной и неутомимой вражды к Немцам. Напротив, в союзе и соглашении с Немцами, Чехи стремятся к равным политическим правам с ними, постепенно стирают резкое различие между Немцем и Славянином, и достигают того, что в конце X века летописец не называет уже Чехов варварами, как называет он других Славян. И духовное, и светское просвещение Чехия охотно заимствует у Немцев; заодно с ними вооружается против Угров, своих прежних союзников, втягивается в общественную жизнь и окрашивается цивилизацией Немцев. И когда северные соседи Чехов, полабские Славяне, изнемогли в неравной, геройской войне, потерявши свою свободу и национальность; – Чехам угрожала та же участь, если бы они не развили у себя культуры и учреждений, поставивших их на один уровень с соседями. Чешские князья должны были иметь дело с могущественными императорами саксонской династии, когда домашняя их работа – ослабление политической власти колен – не была еще кончена, когда рядом с властью земских князей, существовала другая почти самостоятельная власть, дом Славниковцев, родственный немецкой королевской фамилии, могший всегда вызвать грозу на земских князей. |
| О внешнеполитической деятельности Владимира Святославича после Крещения имеются лишь разрозненные сведения. Они создают впечатление, что на смену чрезвычайной военной активности Владимира Святославича языческого периода приходит политика, направленная больше на удержание и стабилизацию достигнутого. Надо полагать, что Крещение и женитьба Владимира Святославича на сестре правивших императоров повели к максимальному повышению статуса киевского князя и Руси в идеальной визант. иерархии государей и гос-в: от нейтрального, внеположного по отношению к этой иерархии титула «князь и т. п.» (arcwn) до включения Владимира Святославича в число «духовных» (pneumatikoi) родичей визант. василевсов. Однако полной ясности в этом вопросе нет из-за отсутствия прямых указаний на этот счет в источниках. Несомненно неблагоприятный для Руси договор с Византией, который был вынужден подписать Святослав после своего поражения в 971 г., при Владимире Святославиче был пересмотрен, хотя текст нового договора в отличие от более ранних не сохранился. Ясно лишь, что к Руси перешла непосредственная власть над Керченским проливом и прилегающими землями (Тмутараканское княжество). Союз Владимира Святославича с Византией обусловил, по свидетельству анонимного визант. тактикона того времени, участие рус. войск в болгаро-визант. войне в 90-х гг. X в. (Traité de tactique, connu sur le titre «Traite de castrametation redige a ce qu " on croit»/Ed. A. Martin. P., 1898. P. 29, 39, 51), a также, вероятно, какие-то перемены в положении и численности рус. наемного корпуса на визант. службе, действия которого источники фиксируют в 999 г. в Сирии (Розен. Имп. Василий Болгаробойца. С. 40), а в 1000 г.- в Армении (Всеобщая история Стефаноса Таронеци. С. 200-201). Поход Владимира Святославича в 992 г. к русско-польск. пограничью, который кроме ПВЛ упоминается также в нем. Хильдесхаймских анналах (Annales Hildesheimenses/Ed. G. Waitz. Hannover, 1878. P. 25), закреплял в связи со вступлением на польск. трон нового кн. Болеслава I Храброго приобретения Руси, сделанные здесь ок. 980 г. |
|
|
