| См.: Садов А. И. Профессор Евграф Иванович Ловягин. С. 1151–1152, 1158–1161. См.: Там же. С. 1155–1156. См.: Там же. С. 1157. См.: Там же. С. 1161. См.: Сове Б. И. Проблема исправления богослужебных книг в России в XIX–XX веках//Богословские труды. М., 1970. Сб. 5. С. 36. См.: Там же. С. 37. Богослужебные каноны на греческом, славянском и русском языках. Кн. 1. СПб., 1855. С. I. Богослужебные каноны на греческом, славянском и русском языках. Кн. 3. СПб., 1856. С. 3. Там же. С. 4. ВК 1:18 «Не возгнушáйся менé…», ВК 1:19 «Вóльная, Спáсе…», ВК 5:18 «Кровоточи´вую подражáй…». См.: Сове Б. И. Проблема исправления… С. 36. Богослужебные каноны на греческом, славянском и русском языках/пер. проф. СПбДА Е. И. Ловягина. 2-е, исправ. изд. СПб., 1861. С. 237. Там же. С. 238–242. Богослужебные каноны на греческом, славянском и русском языках. СПб., 1861. С. 237. Богослужебные каноны на славянском и русском языках, изданные профессором Санкт-Петербургской духовной академии Евграфом Ловягиным. СПб., 1861. IV, 296 с. Богослужебные каноны на греческом, славянском и русском языках, переведенные на русский язык ординарным профессором Санкт-Петербургской Духовной Академии Евграфом Ловягиным. СПб., 1875. III, 242 с. См.: Богослужебные каноны на греческом, славянском и русском языках. М., 2015. С. I. См.: Там же. См.: Богослужебные каноны на греческом, славянском и русском языках. С. II. См.: Котт В. К. История переводов… С. 52. См.: Покровский М., свящ. Великий канон св. Андрея Критского//Тульские ЕВ. 1866. 3. С. 100–111. См.: Покровский М., свящ. Стихиры Великого канона//Тульские ЕВ. 1868. 4. С. 134–140. Канон Великий. Творение святого отца нашего Андрея Критского, на славянском и русском языках/объясн. и прим. В. Дьяконова. М., 1889. С. 4. См.: Рейтблат А. И. Извольский Сергей Петрович//Русские писатели, 1800–1917: биографический словарь/гл. ред. П. А. Николаев. Т. 2: Г–К. М., 1992. С. 401. См.: Песни покаяния или Великий канон св. Андрея Критского, с приложением жизнеописаний угодников Божиих: Андрея Критского и Марии Египетской, в стихах/сост. С. Извольский. М., 1871. С. 19. |
| 2) в дополнение к изменениям, объявленным в указе Святейшего Синода от 8-го сего марта за 4 и применяемым во всех богослужебных книгах в тех местах, где упоминаются имена императора и царствовавшего дома, напечатать на отдельных листах следующие необходимые изменения в тексте богослужебных книг: [...]. 54 Обсудив приведенный рапорт преосвященного Финляндского и признавая предположенные Комиссией по исправлению богослужебных книг изменения в богослужебных книгах и молитвословиях правильными, Святейший Синод ОПРЕДЕЛЯЕТ: поручить Синодальным типографиям напечатать для каждой из упомянутых выше богослужебных книг соответствующие изменения на отдельных листах, каковые листы и вкладывать в продаваемые книги, при напечатании же вновь упоминаемых выше богослужебных книг принять к руководству намеченные Комиссией изменения; 55 вместе с сим, для объявления об указанных выше изменениях по духовному ведомству, напечатать настоящее определение в журнале «Церковные Ведомости». 56 РГИА. Ф. 796.Оп. 209. Д. 2833. Л. 707Зоб. Машинопись, подлинник; ЦВ. 1917. 1617. С. 8386. Приложение I к 10 Из определении Св. синода 28 «О возносимом на великой ектений прошении об утверждении мира в земле нашей» 57 12 января 1905 г. ПРИКАЗАЛИ: На основании бывших рассуждений, Святейший Синод ОПРЕДЕЛЯЕТ: 1) восстановить возношение на великой ектений прошений, установленных указом святейшего Синода от 8-го мая 1881 года («Церковный вестник» за 1881 г., 22). 58 ЦВ. СПб., 1905. 3. С. 3132. Приложение II к 10 Из распоряжения высшей московской епархиальной власти 59 Опубликовано 16 октября 1905 г. В воскресенье, 16 октября, во всех храмах Москвы во время литургии следовало читать следующие прошения 60 : 1) На Великой ектений после [прошения] «О плавающих»: О еже 61 услышати глас молитвы нас недостойных рабов твоих, и простите нам вся 62 прегрешения, ими же раздражихом, ярость же и негодование Его на ся воздвигохом, 63 Господу помолимся. О еже отвратити весь гнев ярости Своея, праведно на ны 64 движимый, и милостиву и благоуветливу 65 быти нам недостойным, Господу помолимся. |
| и, постепенно распространяясь, сделалось господствующим только в XVI столетии. А потому, конечно, отдал бы предпочтение первому чтению пред последним. Нет сомнения, что недостаточность меры, указанной Стоглавым Собором для исправления богослужебных книг, сознавали уже и в то время. Вследствие этого, лишь только царю Ивану Васильевичу было донесено, что почти все купленные на торжищах по его приказанию книги для церквей оказались «растленными» от переписчиков, царь начал помышлять, как бы завести на Руси вместо рукописных печатные книги по примеру греков и других народов. Он открыл свою мысль митрополиту Макарию. Святитель весьма обрадовался и, воздав благодарение Богу, сказал царю, что Сам Бог внушил ему эту мысль и она есть дар, ниспосланный свыше. Вслед за тем по повелению царя и благословению митрополита и открылась в Москве первая типография. Новая мера, бесспорно, была несравненно лучше прежних. Чрез печатание можно было достигнуть разом двух целей: во-первых, уничтожить разнообразие богослужебных книг и ввести во все церкви книги одинаковые, а во-вторых, предотвратить дальнейшую порчу книг, дальнейшие ошибки со стороны писцов. Но уничтожить прежние ошибки, уже существовавшие в книгах, печатание не могло само собою. Для этого требовались люди, которые сумели бы еще до печатания сличить славянские книги с греческими и исправить со всею точностию испорченный перевод по тексту подлинному. А таких-то людей у нас тогда и не было. И вот все три книги, какие только успели у нас выйти из типографии в настоящий период, Апостол, Часослов и Псалтирь, были напечатаны без всякого сличения с греческим текстом, прямо со списков славянских, которые, быть может, показались печатавшим сравнительно лучшими, но не были свободными от погрешностей и ошибок, в чем при чтении этих книг и сличении с подлинником легко убедиться. В таком же виде перешло дело печатания богослужебных книг и в последующий период. Много было погрешностей и разностей в наших богослужебных книгах, но допускались еще у нас погрешности при самом совершении богослужения и в том, что относится к богослужению, существовали разности в самих священнодействиях и обрядах, зависевшие не от книг, а от людей. |
| 3. Перевод ветхозаветных книг совершён разными лицами, в разные времена и даже с разных языков. Так: а) Пятокнижие Моисеево представляет в переводе следы глубокой древности и с вероятностью должно быть отнесено к остаткам первоначального перевода Св. Писания на славянский язык. b) Книги Иисуса Навина, Судей и Руфь принадлежат так же к числу древних переводов. Но текст четырёх книг Царств менее представляет следов древности и менее точен в переводе. Книга Псалмов, несомненно, дошла до нас в древнейшем переводе. Не столько сохранилось следов древности в переводе Притчей Соломона. Книга Екклесиаст переведена строже, но представляется новее по языку, равно, как и Книга премудрости Иисуса сына Сирахова. с) Все исчисленные книги вошли в состав полных списков Библии из рукописей, содержащих в себе один их текст. Но книга Иова, Песнь песней и 16 книг пророческих извлечены собирателями из переводов, заключавших в себе священный текст с толкованием. Это доказывают уцелевшие по местам посторонние слова толкователей, опущения и перестановки текста и самые списки толкований, из коих толкование на книги пророков известно было в России ещё в первой половине XI столетия. В этом виде книги пророков и другие скорее могли попасться в руки собирателей, нежели их отдельный перевод, совершенный вначале, потому что, когда существовали сии книги в переводе с толкованием, любители Слова Божия, без сомнения, чаще читали и списывали его с объяснениями свв. отцов, нежели без объяснений. Таким образом, отдельный перевод сих книг мог легко утратиться. d) Кроме книг, переведённых с греческого языка, в полных списках славянской Библии (и в первопечатной Острожской Библии) содержатся переводы и с других языков: именно книга Есфирь переведена с еврейского, а две книги Паралипоменон, три Ездры, также книги Товита, Иудифь, Премудрости Соломона и две книги Маккавейские переведены с латинского. Переводы с латинского значительно уступают в достоинстве переводам с греческого и принадлежать к концу XV столетия 93 . Таким образом, кроме книг канонических, переведённых Кириллом и Мефодием, в Библию Острожскую вошли, также, и книги апокрифические, чем установлен был состав нашей Библии, согласный с текстом греческой Библии 70 толковников. Во всех последующих изданиях славянской Библии перепечатывался текст Острожской Библии, лишь с большими или меньшими поправками его. |
| По вопросу, об отношении старопечатных книг к новопечатным Феофилакт выяснил и решил все существенные и второстепенные стороны и недоумения, вызванные исправлением книг при патр. Никоне и возражениями автора «Пом. Отв.». Вопрос о необходимости исправления церковно-богослужебных и учительных книг согласно с оригинальным греческим и древнеславянским текстом, как и самый факт исправления книг при патр. Никоне, породивший раскол, были предметом обсуждения и защиты со стороны церковной власти и полемистов, авторов «Жезла», «Увета» и «Пращицы». Между указанными сочинениями существует в этом отношении, как и в некоторых других, преемство, зависимость и улучшение. 14-й ответ «Пращицы» Питирима представляет обстоятельное, детальное, посредством сравнения разновременных исправлений богослужебных книг, рассмотрение вопроса об отношении новопечатных книг к старопечатным. Феофилакту оставалось только воспользоваться трудами своего предшественника, что он и сделал, представив дело с большей полнотой и обобщением. К серьёзному и обширному рассмотрению вопроса о книжном исправлении побуждали Феофилакта резкость и пристрастие, заметные в изображениях Денисова против новоисправленных книг. Указав на неоднократные, но неудачные попытки церковно-гражданской власти к исправлению книг в деятельности преп. Максима Грека († 1551 г.), Стоглавого Собора (1551 г.), четырёх первых патриархов (1589–1652 гг.) Иова, Филарета, Иоасафа и Иосифа, представив примеры грубых важных ошибок и искажений смысла в древне-письменных и старо-печатных книгах с объяснением препятствий к успешному исправлению, Феофилакт смотрит на дело патр. Никона в этом отношении, как необходимое, своевременное, полезное и законное, совершённое не единолично, но соборно, по всем правилам обще-каноническим и местно-административным, в духе любви и согласия с восточной церковью, «а не от умышления своего», как утверждал Денисов 137 . Возражения Денисова по вопросу об исправлении книг при патр. Никоне можно разделить на частные и общие. Первые касаются тех отдельных слов и выражений новоисправленных книг, какие представлялись Денисову менее удачными в сравнении с прежними, бывшими в старопечатных книгах Филаретовского и Иосифовского издания. |
| —305— гими согласуясь, и обыкновенно или, по крайней мере, большею частью дело понимается так, будто Никоново исправление богослужебных книг состояло в точном и настоящем воспроизведении древних греческих и славянских рукописей или было не чем иным, как этим точным воспроизведением. Такое понимание дела, основанное на ошибочном толковании недостаточно определённых слов предисловия к служебнику, есть понимание совершенно неправильное, ибо представляемое в подобном виде поправление богослужебных книг было делом вовсе невозможным и было бы со стороны Никона делом, лишённым смысла. В минуту принятия нами христианства от греков, о чём мы отчасти говорили выше, богослужение у них ещё вовсе не достигло конца своего образования и ещё вовсе не приходило к совершенному единообразию, напротив оно продолжало образовываться и продолжало сохранять большее или меньшое разнообразие относительно частностей весьма долгое время и после принятии нами христианства. Всё то новое, что по мере течения времени являлось в богослужении у греков, было заимствуемо от них и нами, и почти всё то разнообразие, которое, несмотря на течение времени, оставалось в греческих богослужебных книгах, перешло —306— из этих последних книг и в наши славянские книги 131 . А по сей причине древние греческие и древние славянские рукописи богослужебных книг, разумея в них «всё» не в особенном и частном смысле, как это разумеется в предисловии к служебнику и о чём ниже, а в смысле обыкновенном и общем, не только не представляют совершенного согласия между собой, а напротив представляют такое разногласие, что, говоря без преувеличения, трудно найти две рукописи, которые были бы совершенно между собой согласны 132 . При сейчас указанном положении дела с древними рукописями греческими и славянскими, каким образом возможно было бы такое исправление по ним книг, которое составило бы точное и настоящее их воспроизведение? Тут возможно было бы одно из двух: или чтобы взята была в качестве оригинала какая-либо одна греческая либо славянская рукопись или чтобы из многих рукописей сделан был свод. Но в первом случае – какими бы основаниями мог руководиться Никон, чтобы остановить свой выбор на известной рукописи, а во втором случае – какими бы основаниями мог он руководиться, чтобы брать в свой свод из рукописей одно и не брать другого? Но положим, что невозможное было возможным. Древние рукописи греческие и славянские представляют богослужение в том виде, в каком оно существовало во времена написания каждой из них; но позд- |
| Одним словом, дело преп. Дионисия могло ослабить поклонение мертвой букве, освященной стариною, – и в этом смысле оно было продолжением дела Максима Грека , отличаясь от послед- него тем, что оно ослабляло поклоненье букве печатной. Г. Благовещенский говорит, что Дионисий, открыто огласив ереси в печатных богослужебных книгах. тем самым повредил делу, возбудив против него народ (см. Тр. Киев. Дух. Акад. 1866, 1 стр. 506). Но мы с этим не вполне согласны. Нам кажется, что Дионисий повредил этим не делу, а только себе, подвергнув себя жестоким преследованиям со стороны народа; а самое дело от этого выиграло: из него стало много виднее действительное состояние тогдашних богослужебных книг, а след., стало много яснее и то, как нужно вести дело их исправления и издания. Собственно говоря, из дела преп. Дионисия ясно обнаружились два условия, какие необходимо было соблюдать при дальнейшем издании богослужебных книг: во 1-х сделалось ясно, что необходимо при исправлении книг производить сличение наиболее древних списков их, потому что в новых изданиях вкрались грубые ошибки, и во 2-х нужно было при такой работе соблюдать крайнюю внимательность и осторожность в виду возможности новых народных волнений по поводу книжной справы. Что касается первого условия, то для выполнения его патр. Филарет сделал то, что велел собирать из разных городов и монастырей «книги харатейныя добрых переводов, чтобы от тех древних харатейных книг божественных писаний стихословие исправляти». Об этом распоряжении патриарха говорится в послесловиях требников, изданных в 1624 и 1633 гг. Распоряженье это показывает, что Филаретом была сознана мысль о необходимости пред печатанием книги сличать ее с древними харатейными списками. Это, думаем, главная заслуга Филарета в деле исправления богослужебных книг. Но для осуществления этой мысли нужны более хорошие и способные исполнители, выбором которых и озаботился патриарх. В звании типографских справщиков при Филарете являются люди передовые, представители тогдашней учености, каковы известные нам Арсений Глухой, Иван Наседка, Антоний Крылов, затем Богоявленский игумен Илья и светское лицо Григорий Онисимов. |
| Но в отношении к службам собственно монашеским приходские церкви в Греции и до настоящего времени принимают монастырский устав не вполне: всякий слыхал, что в Греции вовсе не читают часов перед обедней. Со стороны монастырей и монахов это есть злоупотребление, а в приложении к приходским церквам и мирским священникам это значит то, что они не исполняют в этом случае монастырского устава (которого никто не делал для них обязательным). Когда приходские церкви в Греции усвоили монастырский устав в указанном первом отношении, остаётся неизвестным; но, во всяком случае, уже после Симеона Солунского († 1480), который ещё ясно говорит об особом уставе приходских церквей именно в этом отношении 708 , а основываясь на примере нашей церкви нужно думать, что только в позднейшие времена после распространения печатных книг (в которых принято было печатать вечерню и утреню непременно в объёме монастырского устава). Представлялось бы, что сейчас указанное разнообразие служб, существовавшее в Греции, не должно было иметь места у нас. Мы Русские не составляли служб, а заимствовали их готовые. Поэтому, казалось бы, что мы приняли их сначала и потом принимали являвшиеся после нашего крещения дополнения к ним в одном известном виде, и таким образом, казалось бы, что у нас господствовало в службах совершенное единообразие. Обращаясь к нашим рукописям, мы, однако же, вовсе подобного единообразия не находим, а напротив находим, что и у нас службы отличались, если не таким же, как у Греков, то во всяком случае весьма большим разнообразием 709 . Ясно из этого, что после Константина философа, который перевёл с греческого языка на славянский, конечно, одну известную редакции богослужебных книг, были переводимы и многие другие. Так как мы Русские и в древнее и в позднейшее время весьма мало трудились над переводами с греческого языка, которого не знали 710 ; то необходимо думать, что указанные переводы разных редакций богослужебных книг были делаемы Болгарами, и что мы со своей стороны заимствовали их от этих последних. Мы уже несколько раз говорили выше, что заслуга Константина философа вовсе не в том, что он перевёл книги, а в том, что он подал мысль об этом переводе, что он провозгласил право быть этому переводу. Самый же перевод был делом вовсе не трудным. Если бы мы не имели положительного свидетельства черноризца Храбра, что у Болгар был перевод богослужебных книг Константинов, т. е. что они заимствовали этот перевод от Моравов, то весьма можно было бы предполагать, что они вовсе и не делали такого заимствования, а по примеру и подобию Константина сами перевели книги. Как бы то ни было, но несомненно, что Болгары, заимствовав от Моравов перевод Константинов, не только продолжали его в отношении к тому, что явилось в Греческой церкви после этого перевода, но весьма много дополнили и в отношении к тому, что было прежде, и что таким то образом разности греческих богослужебных книг и воспроизвелись в большей или меньшей мере и в наших славянских. |
| Исправление богослужебных книг. Самым замечательным делом п. Никона в пользу русской Церкви было исправление богослужебных книг. В наши церковно-богослужебные книги ко времени п. Никона вкрались многие неисправности и ошибки. Происхождение их было таково. До XVI в. церковно-богослужебные книги употреблялись у нас только в рукописном виде. Они переписывались разными лицами, иногда совсем неподготовленными к тому и даже прямо невежественными. Иное эти переписчики не разбирали в старинных рукописях, а иного просто не понимали, а потому и писали так, как им казалось лучше и вернее. Последующие переписчики повторяли прежде допущенные ошибки или извращения. Так уже в половине XVI в. в наших, церковно-богослужебных книгах явилось много ошибок и неисправностей. Лучшие русские люди, и особенно более просвещенные из среды нашего духовенства, сознавали эти ошибки и необходимость их исправления еще в XVI веке. Так уже на Стоглавом соборе (1551 г.) рассуждали об этом и о мерах к исправлению замеченных ошибок. Самый верный путь к прекращению дальнейшей порчи богослужебных книг был указан собором в книгопечатании. Действительно, со второй половины XVI в. некоторые богослужебные книги у нас начали печататься. Но, к сожалению, рукописи, с которых печатались наши первые богослужебные книги, не были предварительно исправлены. Поэтому ошибки и неисправности, бывшие в рукописях, перешли и в печатные наши церковно-богослужебные книги и еще быстрее стали распространяться повсюду. На основании этих ошибок и неисправностей в богослужебных книгах, в нашей Церкви стали употребляться и обряды неправильные и несогласные с обрядами православной Церкви, в частности, греческой. Некоторые из русских сами сознавали это. При патриархе Филарете Никитиче приступили было к исправлению богослужебных книг, но, за отсутствием опытных и образованных справщиков, дело это остановилось. Между тем в Москву начали часто приезжать за сбором милостыни греческие архиереи. Они замечали некоторые неправильные обряды, употреблявшиеся в русской Церкви, и неисправности в церковно-богослужебных наших книгах, и обращали на это внимание русских, между прочим, и патриарха Никона . |
| Уже этими первыми статьями, напечатанными Хойнацким на академической скамье, определился отчасти характер его литературной деятельности, как исследователя родной ближайшей святыни и местных явлений религиозно-народной жизни. Но еще более этот характер определился с поступлением его на службу, говоря по-тогдашнему, профессором своей «almae matris» Волынской семинарии в г. Кременце. Как уроженец Волынской губернии, Андрей Феодорович, здесь, в г. Кременце получил первоначальное образование сначала в уездном училище (с 1848 г.); здесь учился в Семинарии (с 1853 по 1859 г.); отсюда же поступил в Академию (в 1859 году), – и здесь же, как в центре духовного образования на Волыни, всего более он стал находить материалы для своих литературных занятий и исследований по предмету исторических судеб и других сторон религиозно-нравственной жизни западного края России. В скором времени вниманию Хойнацкого тут же представился и соответствующий вопрос сосредоточивший на себе его силы, почти на четыре года его первоначальной службы в семинарии. То был вопрос об униатских богослужебных книгах и об отношении их к книгам православным и Римско-католическим. От того, после кратких статеек: «Должна ли Псалтирь употребляться в качестве народного учебника» напечатанной в Воскресном чтении 1864 года и «об отношении простого народа к Библии », напечатанной в Руководстве для Сельских Пастырей 1865 года, относящихся к специальности автора, как преподавателя «Священного Писания в Семинарии, он в том же 1865 году поместил в Руководстве для Сельских Пастырей первую статейку по избранной специальности, под заглавием: «Порча Православных Богослужебных книг у униатов». – Засим с 1866 года следуют уже настоящие строго ученые исследования Хойнацкого по обозрению униатских богослужебных книг, как то: 1) «Краткий исторический очерк униатского Богослужения и униатских богослужебных книг», напечатанный в «Христианском чтении» 1866 года. 2) «Сравнение униатской литургии с православною и отношение ее к литургии римско-католической» – там же; и 3) «Униатские Понтификалы или служебники святительские», – там же. С 1867 года свои труды по обозрению униатских богослужебных книг Хойнацкий переносит в «Труды Киевской Духовной Академии», и здесь в том же году печатает: 1) «Западнорусские униатские требники сравнительно с требниками православными и римско-католическими», 2) «Западнорусские униатские трефологиолы, триоди, месячные минеи, октоихи, уставы и часословы»; и 3) «Западнорусские униатские Апостолы, Евангелия, Ирмологионы, молитвословы и акафисты». |
|
|
