| Впяток кчасом благовест во свое время вмакарьевской колокол, трезвон квечерни во вся безбольших, и поют по уставу. Кнавечерни благовест во свое время, вмакарьевской колокол; звон един вдва колокола. На навечерни ирмосы и канон поют по клиросом. Всуботу кзаутрени благовест за д часа дни, вболшой колокол, трезвон во вся безбольших. И утреню поют по уставу, канон «а» творец поют по клиросом, а второй творец, конарх глаголет на налоге, -я песни ирмос иерей запевает волтаре, вместо богородицу матерь божию, чистую и славную почтем. Благовест кобедни вначале г-го часа дни, и поют по уставу. И того же дни, приказывают ключари старостам поповским ходить сокресты от всех церквей после заутрени ко входу иерусалима на празник. А на обедни поп, да диякон чередные благословляются у святителя кпразнику и поют вечерню вблаговест софейской; а за утреню после соборной заутрени, а обедню после святительского крестного ходу служат. Всуботу же после литоргии устрояют ключари вбогослове стол и покрывают его наволокою, и на нем уставляют вербу, и которая ветвь поднести святителю и ту выше поставят всех. Да боярину и воеводе и диаком, вербу изрядную же приготовят и поставят приметно. Да изготовят святительской ставик, и на нем поставят свечю тройную, и поставят его вбольшом олтари, совсем готову и стройну. Благовест квечерни, за д часа ночи. А квечерни и кзаутрени и кобедни, кцеркви и от церкви провожают святителя подияки все и скельи и вкелию всветлом облачении, со свечами и спением по чину. А кцеркви идучи поют стих: «днесь благодать», а от церкви идучи поют: «имеяй престол небо». Вечерню начинают протопоп спротодиаконом, и поют певцы. На вечерни святитель облачается кмолебну, сак вседневной. На молебне канон поют цветоносию, задостойно поют ирмос -я песни «Бог Господь и явися нам». И после молебна навечерню поют по уставу. Благовест кзаутрени до часов дни, полунощницу поют молебном, со статьями по обычаю. На утрени святитель облачается ккажению сак большие круги. И после второй кафизмы и статьи, бывает кажение на величании со свечами по чину; свечи от ключарей. |
| Второе условие успешнаго развития миссии есть материальныя средства. Ведь и люди призвания не могут физически посвящать себя миссионерству без известного minimum’a обезпечения. А сколько надобно различных вспомогательных средств, которыя требуют денег. Миссионеры нуждаются в образовании и подготовке, миссия требует священнослужителей, храмов, богослужебных принадлежностей; борьба с исламом и необходимость утверждения в христианстве новокрещаемых выставляет нужду в многочисленных просветительных организациях, апологетических изданиях и журналах и т.п. На все это нужен «презренный металл». А где взять его в необходимом количестве? До сих пор средства миссии были весьма ограничены. Те мероприятия, какия сейчас намечаются, риходили, конечно, и раньше на мысль миссионерским деятелям; но осуществить их было невозможно из-за недостатка миссионерскаго бюджета. Надет-ли съезд выход из этого положения и изобретет ли новые источники поступлений в миссионерскую кассу? На государственное пособие рассчитывать здесь, повидимому, трудно. Специальныя церковныя средства едва удовлетворяют установленные расходы. Новыя церковныя обложения почти невозможны, за налоговой обремененностью церковных учреждений. Остается одна надежда на поддержку церковнаго общества. Судя по примеру миссий заподных, отсюда, действительно, должны бы почерпаться самые обильные рессурсы. Но, к сожалению, условия нашей церковной жизни не обещают здесь для нас такого же успеха и пока рассчитывать на общественную помощь еще более проблематично, чем на казну. Для того, чтобы подобные расчеты осуществились, надобно именно выполнение третьяго условия, какое нам представляется необходимым для успеха миссионерскаго дела. Это условие – привлечение к миссионерству самого православного общества, превращение миссии в дело общецерковное, всенародное, которым бы заинтересовались, которому бы действительно сочувствовали все члены церкви. На заподе дело именно так и обстоит. Там на миссионерском поприще трудятся тысячи добровольцев, существуют сотни миссионерских обществ с десятками тысяч членов, располагающие миллионными собственными средствами. И это, конечно, потому, что там все церковное общество живет церковными интересами, что там нет резкой грани, отделяющей мирскую и иерархическую части церкви. Будучи делом общецерковным, западная миссия стоит прочно, развивает широкую и успешную деятельность, не нуждаясь ни в какой внешней поддержке. Не иначе должно быть и у нас, если мы действительно хотим правильно поставить миссионерския организации. Надо заинтересовать в них широкие круги церковнаго общества; тогда будут и деньги, будут и люди и необходимыя духовныя средства. Но достигнуть этого, разумеется, невозможно без преобразования вообще наших церковно-общественных отношений, без возрождения вообще внутренней церковной жизни. А таковое возрождение есть сложная проблема всего переживаемаго нами момента, над разрешением которой многие работают, но до сих пор без осязательных результатов. |
| Известно довольно много портретов Д.С. Бортнянского – и в его молодости, и в зрелых годах, и незадолго до его смерти; портреты эти находятся в разных изданиях по истории русской музыки. Д.С. Бортнянский родился на Украине в Глухове и семи лет был взят в подготовительную для капеллы школу в Глухове, откуда – в Петербург в капеллу за свой превосходный голос (дискант) 486 и за свою музыкальность. То обстоятельство, что Бортнянский родился на Украине, дало основание считать его крупнейшим украинским композитором, хотя всю свою жизнь (исключая годы, проведенные им для учения в Италии) Бортнянский провел в Петербурге в Придворной капелле и при дворе и скончался в Петербурге в возрасте 74 лет в чине действительного статского советника. В капелле, будучи еще мальчиком, Бортнянский выступал в женских партиях в итальянской опере 487 . Для обучения музыке он был дан придворному капельмейстеру, известному итальянскому композитору Бальдазаре Галуппи; уроками его он пользовался до 1768 г., когда Галуппи был в Петербурге. По желанию Екатерины II в 1769 г. Бортнянский был отправлен для завершения музыкального образования в Венецию к Галуппи, у которого и совершенствовался в композиции. Бортнянский был не единственным русским, посланным для получения или завершения музыкального образования в Италию 488 . В 1779 г. Бортнянский был вызван обратно в Петербург, пробыв в Италии (и вообще за границей) 10 лет. Н. Финдейзен 489 приводит следующее письмо тогдашнего директора придворных театров И.П. Елагина к Бортнянскому, из которого видно, что придворные круги весьма интересовались Бортнянским и покровительствовали ему (Бортнянскому тогда было 28 лет): «Господин Бортнянский. Как уже десять лет прошло бытности вашей в Италии, и вы, опытами доказав успехи вашего искусства, не отстали уже от мастера, то теперь время возвратиться и вам в отечество, для чего и рекомендую вам как можно скорее отправиться, взяв с собою все ваши сочинения. На жалование ваше при сем прилагается вексель в 200 червонцев; а на поезд 150 черв. Получите от маркиза Маруцея. Ежели же вам надобно будет впредь для нового вкуса еще побывать в Италии, то можете надеяться, что отпущены будете. Я вас повторительно прошу, немедля нисколько, приехать; первое, что в вас настоятельная нужда; второе, что сие послужит непременному вашему счастию и в основании счастия вашего всегда; впрочем, будте уверены, что я ваш охотливый слуга Иван Елагин. 10 апреля 1779 г.». |
| Итак, в первую очередь абсолютно самообъективна повествовательная доминанта церковнославянских текстов. в них одно событие активно, калейдоскопически сменяется другим, для них характерны временные и географические переключения. Самым ярким примером служат, разумеется, евангельские тексты, хронотопная и фабульная конфигурация которых впечатляет. Но даже при поверхностном анализе исключительную динамичность обнаруживает большинство молитвословий. Многим приведенная трактовка покажется слишком обобщающей, противоречащей самой сути церковнославянского языка как языка неспешного – описательного, сосредоточенного на духовных «деталях», метафорах и символах, и абстрактно-рассудочного, уводящего в умозрительные и душеполезные области. Но достаточно прочитать, например, «Отче наш», чтобы обнаружить там пульсирующий динамизм и напряженное действие. Второй тип литургического нарратива закономерно связан с определенной периодичностью и континуальностью церковного года, богослужения которого делятся на соответствующие круги (суточный, седмичный, годовой). Этот вид повествования, помимо огромного количества текстов, вбирает в свою цельную орбиту пение, обряды, священнодействия. Все они – по отдельности и вкупе – имеют глубокий богословский смысл. Литургическое повествование, проверенное многие веками, позволяет верующим, среди прочего, одномоментно побывать в разных временах и осознать неслучайность их переклички. Так, например, отрывки из ветхозаветной Книги Иова читаются на страстной седмице: описание бедствий – параллельно с воспоминаниями о последних земных днях Христа, встреча и примирение Иова с Богом в богослужебном континууме сопрягается с Тайной вечерей и страстями Господа. Именно там и тогда Иов (и все человечество) получает ответ на мучавшие его вопросы. свойством подвижности характеризуется, наконец, и восприятие церковнославянских текстов. На его интенсивность, градус, переменчивость оказывают влияние различные факторы: степень знакомства с молитвословием, внутренняя настроенность человека – сиюминутная или укорененная и др. |
| Западные христиане, перешедшие на Григорианский календарь, этим пунктом пренебрегли, хотя он закреплен в апостольских правилах. Новостильники, кроме Финской Православной Церкви, т. е. те православные, которые перешли на Новоюлианский календарь, Пасхалию рассчитывают так же как это делали и делают сейчас те православные, которые используют Юлианский календарь и Александрийскую Пасхалию, но празднование Рождества они перенесли на 25 декабря и зафиксировали его на этой астрономической дате путем перехода на календарь, предложенный Миланковичем, в котором исключается возможность убегания календарного дня зимнего солнцестояния. В Юлианском календаре этот день сместился на 13 суток ( в сравнении с 4-м веком ), а в 2100 года он сместится на 14 суток, т.е. Рождество по Юлианскому календарю православные будут праздновать 8 января по новому стилю, а у новостильников и у Западных христиан оно останется на дате 25 декабря по новому стилю. Здесь будет уместно вспомнить о тех смещениях в сторону женского начала, о которых я писал своем предыдущем комментарии. В Юлианском календаре неподвижный праздник Рождества отклонился от астрономической даты на 13 суток, а переходный праздник Пасхи в среднем отклонился не на 13 суток, а на значительно меньший отрезок времени ( в усредненном виде приблизительно на 7 суток ), т.е. в результате неточности Юлианского календаря период времени между Пасхой и Рождеством увеличился, а между Рождеством и следующей Пасхой сократился в сравнении с датами празднования этих праздников первые века христианства. У новостильников, т.к. они Пасху празднуют вместе со старостильниками, а Рождество они празднуют 25 декабря по новому стилю, временная дистанция между Пасхой и Рождеством сократилась даже в сравнении с тем, как их праздновали христиане в 4-м веке и в Средние века, а между Рождеством и следующей Пасхой эта дистанция увеличилась. Сделали они это в 20-м веке, когда богослужебные круги были уже давно полностью сформированными. Праздник Рождества – это не просто воспоминание об историческом событии. |
| Оставаясь христианами, они по-своему считали время. Одна из самых больших революций в сознании средневекового человека произошла в тот момент, когда «время Церкви» начало бороться со «временем купцов». Человек еще считал дни и месяцы в привычном богослужебном круге, но уже появились часы, которые показывали время с точностью до одного часа. Потом на циферблате стала описывать круги минутная стрелка, и эпоха Средневековья начала медленно клониться к закату. Время стало линейным. Еще в детстве Ле Гофф любил разбираться в деталях. В автобиографическом очерке «Аппетит к истории» ученый говорил, что размышлял над сказками и легендами не как над красивыми историями, а как над проблемой, загадкой или механизмом, где есть своя структура. Это внимание к деталям осталось у него навсегда. Еще студентом считал, что историк не может ограничиваться изучением лишь своей науки. Чтобы понять эпоху, специалист должен изучать смежные дисциплины. Все это помогло ему развить концепцию «тотальной истории», основоположниками которой были Марк Блок и Люсьен Февр. Ле Гофф считал, что историк должен изучить любые памятники прошлого: от надписи на камне, до средневековых хроник, от указов императора до записки крестьянина, от богослужебного гимна до скабрезного анекдота. При этом ученый не должен слепо следовать за источником. Подобно сыщику, ведущему расследование, он задает вопросы, анализирует те следы, которые дошли до нас из прошлого. Задача историка – найти такие подходы к материалу, чтобы тот рассказал о своих тайнах. Такой подход совершил настоящую революцию в исторической науке. Теперь не существовало источников важных и второстепенных – все могло помочь человеку услышать голоса людей из прошлого, раскрыть их тайны. Все эти методы Ле Гофф – специалист по XIII веку, автор книг, посвященных Франциску Ассизскому и Людовику Святому, использовал при написании «Цивилизации средневекового Запада». Когда я будучи аспирантом открыл эту книгу, то почти сразу понял, что все мои представления об истории — это жалкое младенчество, по сравнению с тем миром, который открывался в работах Ле Гоффа. |
| Отдельно обсуждается вопрос о частоте совершения Евхаристии согласно «Д.». В 14-й гл. «Д.» предписывается преломлять хлеб и благодарить (εχαριστσατε) в День Господень. Если здесь имеется в виду воскресенье, то речь идет о еженедельной Евхаристии ( Rordorf. 1997). Ряд авторов настаивают на ежегодном характере обряда - на Пасху ( Dugmore. 1962) или в Судный день ( Tidwell. 1999). Однако увещевание в Didache. 16. 2 «собираться часто» для достижения совершенства и по причине приближающегося Второго пришествия делает эти гипотезы крайне сомнительными. В 9-10-й главах «Д.», подобно литургико-каноническим памятникам, речь, вероятно, идет не о рядовом богослужении, а о службе, связанной с Крещением ( Kraft. 1965), что тем не менее не исключает более частого совершения Евхаристии. Покаяние Участие в евхаристической жизни предполагает помимо принятия таинства Крещения (Didache. 9. 5) еще и следование нравственным заповедям, чистоту совести, святость («кто свят, пусть приступает, кто не свят, пусть кается» - Didache. 10. 6). Предписывается не приступать к «преломлению хлеба» (т. е. к Евхаристии) и к молитве с лукавой совестью, но исповедоваться в своих согрешениях в церкви, т. е. в общине (Didache. 4. 14), чтобы «жертва была чиста» (14. 1). Тот, кто имеет спор с братом, должен примириться до участия в общих молитвах и Евхаристии (Didache. 14. 2). При этом обличение грешников должно происходить не во гневе и без презрения (Didache. 15. 3). Церковная иерархия В «Д.» упоминаются такие церковные чины: апостолы, пророки, учители (дидаскалы), епископы и диаконы. 3 первых служения отличаются тем, что не являются выборными, а связаны с наличием у их исполнителей духовных Даров (ср.: 1 Кор 12. 28-29; Еф 4. 11; 1 Тим 2. 7). Апостолы, пророки и, вероятно, учители не принадлежат к какой-то конкретной общине, но перемещаются от одной общины к другой, не имея дозволения задерживаться надолго в одном месте. Пророки и учители называются архиереями (Didache. 13. 3). Основная их задача - проповедовать и учить (пророки помимо этого участвуют в совершении Евхаристии). Упоминания о странствующих христ. пророках и апостолах встречаются в источниках до нач. III в. (ср.: Мф 7. 15-23; 10. 5-15, 40-42; 24. 11, 24; Herma. Pastor. 11. 7, 16; Lucian. De morte Peregrini. 11-13. 16; Ps. -Clem. Ad virg.; Acta Thomae. 79). Отличие пророков от апостолов состояло, видимо, в их аудитории: пророки обращались к христианам, а апостолы - к тем, кто еще не приняли Крещение. Учители же занимались подготовкой тех, кто уже твердо решили стать христианами. Епископов и диаконов избирает (χειροτονσατε) вся община (Didache. 15. 1). Кандидаты должны быть кроткими, несребролюбивыми и испытанными. Их служение в чем-то заменяет служение пророков и учителей (Didache. 15. 1-2). Богослужебные круги |
| В Московском Успенском соборе имеется собственный устав относительно цвета облачений. Предписывается следующий порядок: Здесь можно заметить, что священник и диакон должны придерживаться общепринятых правил о ношении облачения, соответственно совершаемому богослужению. В приходских храмах вечерню, повечерие, полунощницу и утреню священник совершает в рясе. Крест носится поверх облачения. Литургия всегда совершается в полном облачении, т.е. в подризнике, епитрахили, поясе, поручах и фелони, а имеющие на то благословение надевают также набедренник и палицу. О каждении в храме Каждение перед святыми иконами выражает наше благоговение к святым, изображенным на иконах, а каждение, обращенное к верующим, выражает желание, чтобы они исполнились Духа Святого и благоухали пред Господом своими добрыми делами, подобно фимиаму. Дым кадильный, обнимающий собою молящихся, символизирует благодать Божию, которая нас окружает. Для каждения употребляется кадило на цепочках, ручное кадило, называемое кация, сосуд для ладана — ладоница, и еще особые сосуды, которые иногда устанавливаются в определенных местах храма для наполнения его благовонием. Не следует к цепочкам кадила приделывать бубенцов, ибо их звон отвлекает богомольцев от молитвы. «Каждение дается вначале очень трудно. Красиво кадить умеют немногие» ( Протоиерей Алексий Остапов ). Это действительно так: то кадилом трясут, поддергивая его вверх, то сильно отставляют в сторону локоть, то кланяются невпопад… Некоторые священнослужители, стараясь кадить крестообразно, выписывают кадилом широкие, размашистые круги, что вносит суету. Между тем, существует древний способ, который использовался при обучении правильному каждению ещё с незапамятных времён. Вот как упоминает о нём Архимандрит Киприан (Керн) : «Помню один совет митрополита Антония (Храповицкого) насчет каждения, который и мне очень помог, а потом через меня и другим облегчивший это движение. ‘Возьми, – сказал мне митрополит, – вот эту книгу под мышку правой руки и валяй, братец.’ Он мне подал толстейшую Постную Триодь. Сразу стало ясно, что не надо при каждении махать всей рукой, а только частью от кисти до локтя; плечо должно быть совершенно неподвижно». |
| Этот столп, образуемый чередованием восьми гласов, и является мелодическим аналогом круга, образуемого молитвенными текстами. Мелодический континуум воспроизводит кругообразную структуру текстового континуума, и именно этим – и только этим – обеспечивается соответствие слова и мелодии в богослужебной певческой системе. Однако осмогласие не просто воспроизводит циклическую структуру, образуемую текстами, но вносит в нее принципиально новое качество. Если текстовой континуум представляет собой ряд богослужебных кругов, соотнесенных с конкретными календарными реалиями дня, недели и года, то мелодический континуум состоит из одного-единственного круга. Причем круг этот никак не связан ни с астрономическими, ни с календарными периодами, но представляет собой выход за пределы времени и выражает состояние пребывания вне каких-либо периодов и сроков. Число восемь в православной традиции есть число вечности и будущего века, и поэтому восьминедельный период, в который осуществляется полный цикл восьми гласов, символизирует собой вечное, вневременное круговращение Иисусовой молитвы. Осмогласный мелодический круг образует как бы купол вечности, осеняющий собой календарно-астрономические круги молитвенных текстов. Таким образом, в едином молитвенном континууме слово и мелодическая структура выполняют различные функции и заключают в себе различные аспекты единого смысла. Текстовой континуум заключает в себе имманентный аспект смысла, мелодический же континуум заключает в себе трансцендентный аспект смысла. Соединение трансцендентного и имманентного аспектов единого смысла и является сущностью соединения слова и мелодии в богослужебной певческой системе. Являясь взаимодополняющими аспектами единого смысла, текстовой и мелодический континуумы представляют собой абсолютно равнозначные и равноправные величины, однако, с точки зрения процесса эманации Иисусовой молитвы, текстовой континуум предшествует мелодическому континууму и до некоторой степени может рассматриваться как причина последнего. |
| —466— их жизни, своеобразия их опыта и их мышления, отношения этих законов, этого опыта, этого мышления к обычным, свойственным грешному человеку, – разве это не познание плодов того жизнепонимания, над изучением которого призвана трудиться Академия? Жизненность аскетики, а следовательно – и всего христианства, ибо аскетика – путь к осуществлению его, – познаётся в агиологии. Малое внимание к изучению святых не может не отразиться разлагающим образом на всей системе православного богословского образования, ибо так пренебрегается живое осуществление и наглядное явление духовной жизни. Без агиологии аскетика может казаться, и кажется нередко, рядом требований, не могущих реализоваться, а христианство – отвлечённой идеей, не способной без урезок и принижений раскрыться в действительности. Агиология же есть опытное исследование христианства как силы жизненной, а не только красивой мечты. И вместе с тем агиология уясняет самые глубины христианства, ибо предметом её служит не то, что говорили христиане, хотя бы и святые, но применительно к испытанию и задачам других, не святых, и по внешним выводам, а то, чем были они, чего они достигли своим подвигом, – самые высшие и притом реальные достижения человечества. Если задача духовных академий – уяснение церковного сознания, то нельзя забывать, что по церковному же разумению святые – стержень церковной жизни и носители церковного сознания. Пренебрегать изучением их – значило бы, забывая о бесспорно христианских и высших явлениях духовной жизни, искать лучей духовности в явлениях тусклых и не получивших себе одобрения от Церкви. Понятно, что всё должно освещаться опытом святых и разумением святых, а не опыт и разумение святых постигаться в тусклом понимании и опыте грешного мира. Однако невнимание к агиологии часто ведёт к последнему. Важнейшая сторона церковной жизни и средоточие её – богослужение. Но что такое богослужебные круги, как не ряды —467— памятей святых, поясняемые чтением житий. И что такое места богослужения, как не собрание икон тех же святых, наглядно являющих молящимся их просветлённые лики. Пренебрежение агиологией не может не ослабить понимания церковности и любви к богослужению. И если мы вспомним, что для древнего благочестия, да и ныне для простого, но крепкого верой, народа, понятие христианства почти сливалось и сливается с понятием святости, то легко возникает мысль, не скрывается ли один из сильнейших деятелей по разрушению церковности именно в теоретической недооценке житий святых в богословской науке и в происходящем отсюда практическом пренебрежении – в почти полном уничтожении житийных уставных чтений. |
|
|
