| Выставка «Сотворение мира» работает в Музее им. Рублева Цель проекта – показать восточнохристианское понимание процесса сотворения мира и человека через художественные образы МОСКВА. Выставка «Сотворение мира. Произведения религиозного искусства XV – начала XX вв.» работает в Центральном музее древнерусского искусства им. Андрея Рублева (ЦМИАР). Масштабный проект посвящен одной из центральных тем во всех мировых религиях, его цель – показать восточнохристианское понимание процесса сотворения мира и человека через художественные образы. Кураторы выставки – сотрудники отдела экспертизы и искусствоведческих заключений ЦМИАР Жанна Белик и Ольга Никольская. Как и каждая тематическая выставка последних лет, экспозиция раскрывает тему через художественные произведения разных периодов (от последней четверти XV до начала XX вв.) и разные виды искусства: здесь представлены иконы, эскизы к храмовым росписям, гравюры, книжные миниатюры, предметы декоративно-прикладного искусства из музейных и частных собраний, всего более 60 произведений. Выставка представляет памятники, иллюстрирующие процесс сотворения мира. Непосредственно этой теме посвящен целый зал, в котором можно увидеть «чудом сохранившиеся», по выражению О. Никольской, авторские картоны-эскизы к росписям сводов боковых нефов Владимирского собора в Киеве, выполненные художниками В.А. Котарбинским и П.А. Сведомским в 1887–1895 годах. Здесь, а также на некоторых поздних иконах можно последовательно рассматривать изображения всех семи дней творения. «И почил Бог в день седьмый» – так называются две небольших иконы последней четверти XVI в. Как рассказала Ж. Белик, впервые подобное изображение появилось как клеймо в четырехчастной иконе 1547 г. из Благовещенского собора Московского Кремля, которая оказалась в центре дискуссии своего времени о новых иконах, в частности – о богословском обосновании изображения Бога-Отца в образе старца, а Христа – в виде ангела с крыльями. На иконах, представленных на выставке, «День седьмый» – это самостоятельный сюжет, здесь можно рассмотреть эти пререкаемые изображения. На одной из них есть интересная деталь, которой не найти в прообразе, – персонификация Земли в виде женщины, которая кормит грудью зверей. |
| Рис. 17. Черневые энколпионы малые с закруглёнными концами и миниатюрные прямоконечные Рис. 18. Энколпионы, украшенные перегородчато-выемчатой эмалью – гр. V. Скандинавский исследователь Вл. Дучко рассматривает ортодоксальные элементы в шведской материальной культуре поздней викингской эпохи как «манифестацию высокого престижа Византийской империи на Севере», а конкретно кресты-энколпионы не как прямое свидетельство миссионерской деятельности, но как указание на стремление местной знати упрочить свой статус ношением предметов столь высокой значимости 406 . Древняя Русь в первые века своей христианской истории (до начала XIII века) не даёт нам примеров ни повторения в серебре моделей меднолитых энколпионов, ни создания оригинальных серебряных нагрудных крестов-реликвариев. И это на фоне множества древнерусских кладов, содержавших драгоценные предметы личного убора светского характера (а вместе с ними иногда и меднолитые кресты). Очевидно, ценность их в православном сознании той эпохи была очень высока уже сама по себе. Показательна в этом отношении и находка древнерусского энколпиона с обращением «святая Богородица, помогай», происходящая из раскопок 1926–1931 годов кафедрального собора в Гнезно (Польша), обнаруженная, но, к сожалению, не задокументированная одновременно с вещами из разрушенных епископских погребений (навершиями посохов, перстнями и др.) 407 . Самые ранние древнерусские воспроизведения в серебре моделей меднолитых энколпионов относятся, как уже упоминалось, по-видимому, к началу XIII века 408 , а самые ранние серебряные кресты-мощевики, чаше всего квадрифолийные, – к концу XIII началу XIV века 409 . Их появление совпадает с затуханием киевской линии развития древнерусского художественного ремесла и знаменует собой начало нового этапа, отмеченного также существенным уменьшением общего количества меднолитых крестов-мощевиков, представленных уже новыми иконографическими типами и формами. Большинство в общем немногочисленных драгоценных наперсных крестов-мощевиков, по наблюдению их исследователей, дошло до нас в составе иконного приклада (будучи фамильными святынями, они нередко подвешивались с молением к наиболее чтимым храмовым иконам) 410 . Так происходило постепенное перераспределение реликвий – перемещение из частного владения в храмы. Часть новых крестов представляли собой оправу для древнего меднолитого энколпиона или даже для его части, как правило, содержавших высокочтимые святыни (таковы отдельные кресты из Троице-Сергиевой Лавры и Благовещенского собора Московского Кремля) 411 . Иногда для хранения меднолитых энколпионов XI – начала XIII веков специально изготавливались в XV–XVI веках великолепные драгоценные футляры 412 , в которых они пребывают и сегодня. |
| Символизированный художественный мир образов византийского и древнерусского искусства включал в себя архитектуру и живопись, пластику и песнопения, объединенные литургическим действием. Значение одного и того же изображения менялось в зависимости от его местоположения в рукописи, на стене храма. Само пространство храма становилось особо значимым художественным символом Вселенной. Иконографический канон отражал также жанровую структуру средневекового искусства. В композиционной схеме фиксировались признаки и атрибуты изображения в зависимости от его предназначения. Скажем, изображение Иисуса Христа в повествовательном евангельском цикле заметно отличалось от трактовки его образа в репрезентативно-догматическом изображении из деисусного ряда иконостаса. Определенные иконографические схемы, или изводы, как их называли на Руси, отражали не только общехристианские традиции, но и местные особенности, свойственные определенным художественным школам и центрам. Несмотря на вековую устойчивость и консерватизм, иконографические изводы претерпевали исторические изменения. Их интерпретация всегда опосредованным образом отражала ход реальной истории, ее конкретных событий, интересы идейного, политического и культурного порядка. Например, в строго каноничном составе деисусной композиции в одной из псковских церквей могли появиться изображения почитаемых местных князей, а в деисусе Благовещенского собора Московского кремля – образы святых покровителей князей Московского дома. Сравнительный анализ изводов позволяет раскрыть закодированный в них живой исторический смысл, подобно тому как знание языка жестов помогает постичь значение и красоту танца. Таким образом, канон является не только закономерным следствием духовного символизма византийского и древнерусского искусства, но и сам оказывается принципом конструирования некоторого множества произведений, принципом культуры, ориентированной на соблюдение правил. Источники христианской иконографии Даже самое краткое знакомство с основами византийской эстетики убеждает нас в том, что каноничность изображений в средневековом искусстве была важным структурным принципом. Устойчивые типы изображений, сам их состав начинают формироваться в раннехристианский период на всей территории христианского мира. Особое значение приобретают Константинополь и малоазийские провинции Византии. Однако канонические схемы начинают складываться в период IX–X веков, после окончательной победы иконопочитания. Почти двухсотлетняя полемика с иконоборцами способствовала очищению изобразительного искусства от всего случайного, субъективного, не соответствующего церковным представлениям и догматам. |
| Еще один мастер – тот, кто работал над деисусом Благовещенского собора Московского Кремля в конце XIV века. Этого мастера долго пытались отождествить с Феофаном Греком, но абсолютно убедительных доказательств для этого приведено не было. В целом эпоха конца XIV- начала XV века в византийском мире была удивительна. С одной стороны, это эпоха глубокого политического и экономического кризиса. Византийская империя распадается. Константинополь дышит на ладан. Он просуществовал еще примерно полвека, но это были полвека умирания византийской столицы. Именно в эту эпоху возникает целое созвездие великих мастеров, которые работают в самых разных странах мира. Группа византийских мастеров, в их числе, конечно, Феофан Грек, пришла на Русь. Рядом с ними появляются их очень талантливые, можно даже сказать, гениальные русские ученики и вот они все вместе создают великое искусство рубежа XIV-XV веков. Остатки этого искусств мы можем видеть и сегодня: основная часть созданного тогда погибла. Мы собираем эту поразительную и выдающуюся историю русского искусства конца XIV, начала XV века буквально по крупицам. Но из этого не следует, что мы все, хоть сколько-нибудь значительное в этом искусстве должны приписать одному или двум художникам. Конечно, проще, когда мы находим выдающуюся работу, которая скорее всего относится к этой эпохе, объявить ее кисти Андрея Рублева, ведь мы знаем, что это был прославленный художник своего времени. В этом и была логика Игоря Эммануиловича Грабаря, который, обнаружив потрясающие иконы Звенигородского чина, сделал простой вывод: если у них выдающееся художественное качество, то написать их мог только Андрей Рублев. Видимо, ему тогда в голову не приходило, что помимо Андрея Рублева и Феофана Грека было еще несколько, а может быть и не менее десяти выдающихся художников, которые работали на Руси, как византийских, так и русских. И это все самостоятельные и очень яркие художественные личности. Мы это видим по иконам. Работа по установлению подлинной истории русского искусства — очень серьезная и в сторону этого сделан огромный шаг. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Изданы Приходо-расходные книги Соловецкого монастыря 1571–1600 гг. 12.12.2013 В издательстве «Альянс-Архео» увидело свет издание «Приходо-расходные книги Соловецкого монастыря 1571–1600 гг.». Составитель 688-страничного сборника —Е.Б. Французова, научный сотрудник Института российской истории РАН. В издании вводится в научный оборот корпус известных на сегодняшний день приходо-расходных книг Соловецкого монастыря, одного из крупнейших в Русском государстве. Приходо-расходные книги русских монастырей XVI–XVII вв. как исторический источник уже неоднократно исследовались, однако комплекс приходо-расходных книг Соловецкого монастыря до сих пор не был издан, хотя их данные широко использовались исследователями. В сборник включены все известные на сегодняшний день приходо-расходные книги Соловецкого монастыря последней трети XVI в. Первый, наиболее объемный раздел публикации, составили приходо-расходные книги казначеев Соловецкого монастыря 1571–1600 гг. (документы 1–14). Важной частью соловецкого хозяйственного архива были книги приказчиков вологодской службы (документы 15–18). Публикуется и единственная известная пока книга старцев московского Соловецкого подворья (документ 19). Приходо-расходные книги казначеев Соловецкого монастыря существенно расширяют источниковую базу для исследований социально-экономической жизни средневековой России. В частности, имеет важное значение содержащаяся в них информация о размерах налогообложения монастырских крестьян и их повинностях, ссудных операциях монастыря, о крестьянской аренде и др. Не меньшую ценность представляют и данные о повседневной внутренней жизни обители – крупнейшем центре культуры Русского государства XVI–XVII вв. Приходо-расходные книги позволяют уточнить информацию о конкретных лицах, связанных с историей Соловецкого монастыря. В частности, о преп. Феодорите Кольском, книжнике, переводчике Священного Писания, просветителе лопарей и создателе их письменности. Не менее известной личностью был старец Спиридон, бывший священник Благовещенского собора Московского Кремля Сильвестр, видный политический деятель середины XVI в. Содержание приходо-расходных книг казначеев Соловецкого монастыря расширяет наши представления и о политической истории России. |
| В монастырском хозяйстве не существует профессиональной ограниченности, которую так осуждал К. Маркс: монах может исполнять самые различные виды работ, зачастую независимо от специальности, которую он получил в миру. Постоянной и неизменной остается только цель монашеской жизни - спасение, очищение своего сердца - которая позволяет избежать обожествления как самой материальной деятельности, так и ее результатов. Хозяйственная этика «Домостроя» Примером влияния монастырского уклада на народную нравственность является памятник средневековой литературы - «Домосторой», посвященный наилучшему ведению хозяйства. Книга, которая представляет собой поучение попа Сильвестра (священника Благовещенского собора Московского Кремля) единственному сыну Анфиму, содержит в себе три части. Эти части последовательно излагают правила общежития в отношении «духовного строения» (религиозные наставления, главы 1-15), «мирского строения» (о семейных отношениях, главы 16-29) и «домового строения» (хозяйственные рекомендации, главы 30-63). Само содержание показывает нам, что хозяйственная деятельность не воспринимается автором в качестве самостоятельной сферы, существующей по собственным экономическим законам, а является одной из сторон человеческой жизни, подчиненной высшим идеалам. Автор поучения обращает достаточное внимание на хозяйственное устроение жизни, все его рекомендации направлены на то, чтобы не терпеть убытков, а во всяком деле иметь выгоду. Но начинается книга с поучения о том «Како християном веровати во Святую Троицу и Пречистую Богородицу и Кресту Христову и святым Небесным силам и всем святым и честным и святым мощем и поклонятися им». По мысли автора, все бытовые заботы должны служить нравственному совершенствованию. Не случайно, в Домострое неоднократно подчеркивается, что главное в любом деле - сохранять спокойной совесть, что краше жить в праведной бедности, чем в богатстве Современное значение древнего наследия В наши дни материальный успех и материальное благополучие стали признаком успешности отдельных людей и целых народов. Не только производственные технологии, но и мировоззрение в целом, и даже религия должны служить, по мысли некоторых наших современников, достижению экономического процветания. Поэтому часто возникает вопрос, сама постановка которого показалась бы дикой нашим предкам: а не мешает ли Православие развитию экономики в нашей стране? |
| Все эти предложения содержательны и по-своему разумны, но они никак не отвечают на запоздалый вопрос: что делать с двумя миллионами турок, которые уже живут в Германии, имеют гражданство и по-своему встроены в немецкую жизнь? Высказываются предложения ввести исламское образование на немецком языке, чтобы имамы потом преподавали некую цивилизованную, мягкую версию ислама в согласии с демократической европейской культурой. Между тем исследования, проведенные Фондом имени Фридриха Эберта, указывают на растущие ультраправые настроения немцев (см. справку на стр….) И это притом что в Германии пока нет ни одного ультраправого в парламенте. В современной Европе, кстати, это становится весьма редким явлением. В Швейцарии они составляют почти треть депутатов парламента, в Норвегии — четверть. Это уже правящие партии своих стран. В Голландии и Дании они имеют около 15%, в Италии, Португалии, Австрии и Бельгии — около 10%. А ведь в половине этих стран доля мусульман в населении меньше, чем в Германии. Проблема начинает приобретать остроту даже в устах брюссельских «общеевропейских» чиновников и политиков. Зампред Европарламента Сильвана Кох-Мехрин высказалась за запрет на ношение паранджи в Евросоюзе, подобрав метафору, не допускающую двоякого толкования: «Паранджа является наступлением на права женщин, это — мобильная тюрьма». Полный запрет на ношение паранджи в общественных местах в Бельгии или запрет на возведение минаретов в Швейцарии могут стать первыми решительными шагами европейских обществ в сторону от лежащего в основе общеевропейского проекта принципа толерантности и либерального космополитизма. Это у России есть 500-летний опыт сосуществования с живущими внутри нее мусульманами, символом которого может быть и касимовский минарет XVbeka в 250 километрах от Московского Кремля и несколько десятков метров асфальта и брусчатки, отделяющие белоснежно-голубую мечеть Кул-Шариф от белоснежно-голубого Благовещенского собора в Кремле казанском. Это пять столетий долгого и извилистого пути — неуверенных проб, тяжелых ошибок, мудрых компромиссов и блестящих решений. Среди них такие новации, как приравнивание знати исламских народов империи к российскому дворянству, запись кочевников-мусульман в казачество, приглашение горцев-мусульман в царскую охрану, специально модифицированные для исповедующих ислам солдат и офицеров русские военные ордена и превращение предводителя антироссийского восстания поволжских мусульман Салавата Юлаева в официально признанного руководством страны национального героя. |
| Слава Богу, этот дотошный " исследователь " не обнаружил ничего крамольного в изображении казанской мечети Марджани, на следующей " татарской " серебряной монете 1999 года из серии " Памятники архитектуры России " . Хотя, минарет у кажись, поменьше будет, чем он есть на самом деле. Правда, откуда это знать Айнуру Сибгатуллину - он ведь татарин-то московский... А вот мимо монет, вышедших в 2001 году в географической серии " Освоение и исследование Сибири, XVI - XVII вв. " , его пытливый ум не смог пройти " физически " . Не зная, видимо, просто, что сказать от возмущения (на приводимом им согласно описанию, изображены " река с притоком " , " всадник на коне " , " всадник на олене, держащий колчан со стрелами " , " соболь " и прочие космополитические безобразия), Айнур Сибгатуллин порекомендовал своим читателям просто взглянуть на эти монеты, памятуя о том, что " там речь о сибирском ханстве " . Впрочем, здесь дотошный " нумизмат " явно просмотрел одну важную для укрепления татарского национального самосознания деталь, а именно - изображение на серебряной монете из того же выпуска, помимо Ермака, ладьи и скалистого берега, некоего городка, описанного как " укрепление на крутом берегу, у подножия - 4 лучника в лодках " целят они в сторону русской ладьи). При большом желании сию картину можно описать как " эпизод героического сопротивления сибирских татар под руководством бесстрашного хана Кучума кровожадным русским захватчикам " . Внимательнее надо быть, товарищ " руководитель проекта " ! Досталось от Айнура Сибгатуллина и двум биметаллическим монетам из серии " Древние города России " 2003 и 2005 годов выпуска, соответственно, городам Касимову и Казани. По поводу первой из них он сетует на то, что в описании " нет ни слова про Касимовское ханство и на самой монете вы не касимовской мечети " . Похоже " вздыхает " он и по поводу второй: " Мечети Кул-Шариф на ней нет... " . видимо, московскому татарину, что эта " новодельная " мечеть значительно отстоит от на монете древних " знаковых " построек Казанского Кремля (башни Сююмбике, Благовещенского собора и других) и " втиснуть " в маленький монетный кружок, не портя общую панораму, технически весьма и весьма затруднительно. К счастью, " нумизмат " с " Tatarlar.ru " не разглядел другого " идеологического " подвоха - креста, над куполом бывшей дворцовой церкви, которого там на самом деле давно уже нет, и устанавливать сей главный христианский символ на ней никто не торопиться, дабы " не оскорблять чувства мусульман " , считающих, что храм этот был на развалинах разрушенной мечети в непосредственной близости от усыпальницы казанских ханов. Вот такая вот " нумизматика " ... |
| 20–23). Важно отметить, что прямоконечные энколпионы преобладают в IV группе с черневыми изображениями и в V группе с перегородчато-выемчатыми эмалями (рис. 14–18). По размерам древнерусские энколпионы подразделены Г. Ф. Корзухиной на большие, средние, малые и миниатюрные. Абсолютные размеры крестов внутри каждой группы заметно варьируются, тем не менее можно уверенно говорить об определённой стандартизации размеров в изготовлении энколпионов сразу нескольких технологических групп: рельефных (II гр.), рельефно-черневых (III гр.) и отчасти черневых (IV гр.). В остальных группах энколпионы каждого иконографического типа имеют свои стандартные размеры, не повторяющиеся серийно в других типах и группах, за редкими исключениями. Большие энколпионы среди великого множества древнерусских складней единичны и ни разу не встречены в археологическом контексте. Они представлены во II, III и IV группах, объединённых едиными стандартами, а также в VIII группе (рис. 7, 8, 13, 23). Большие энколпионы II–IV групп являются либо прямым увеличенным повторением энколпионов средних размеров, либо их увеличенным иконографическим вариантом. Единственный в VIII группе большой энколпион из собрания Благовещенского собора Московского Кремля прямых аналогий не имеет. Большие энколпионы, по-видимому, изготавливались только по индивидуальному заказу церковных иерархов. Средние, малые и миниатюрные энколпионы в Древней Руси были в полом массовой продукцией, предназначавшейся для различных слоёв населения, но в первую очередь, по-видимому, для священнослужителей, монахов, состоятельных людей из княжеско-боярской среды, воинов и отправлявшихся в долгий путь купцов и паломников. К византийским энколпионам деление на большие, средние, малые и миниатюрные тоже вполне применимо, но по-настоящему «работает» оно только в группе прямоконечных энколпионов с рельефными изображениями самого распространённого (основного) в восточно-христианском мире иконографического типа (Распятие с предстоящими – Богоматерь Оранта и 4 евангелиста), представленного главным образом энколпионами среднего размера. |
| 24 ноября 1702 г. случился в Московском Кремле пожар («на Розряде горело»), от которого пострадал и Посольский приказ: «от того пожару на государственном Посольском и Малороссийском приказех на трех полатах деревянные кровли и потоки выгорели и от того пожару стены во многих местех попортились и поразвалились». Здания были осмотрены и им «учинен чертеж». По осмотру оказалось нужным: 1) стену, «что от Москвы реки», разобрать до пола и сделать ее вновь (с 8-ю окнами на ней); 2) в " приказной полате», посреди ее, сделать каменный столб толщиною в 2 аршина (вышина в палате 8 аршин); 3) в «Большой» и «Малороссийской приказной полатах» сделать своды. «Да над теми же тремя полатами и кладовою податою своды обутя и покрыть лещедью аршинною в закрой и смазать известью с маслом и против столбов сделать жолобы железные». Кроме того решено было «на сенной стене на семи саженях и на верхнем крыльце поверх гзымсу (карниза) поставить болясы каменные точеные, длиною по аршину, толщиною по 5 вершков; против крыльца сделать шпренгиль по чертежу, вышиною 9 аршин, и в том шпренгиле вырезать орла, а около того орла в резном каменном клейме сделать крест, а под ним поставить глобоз, какой пристойно, посторонь того орла поставить пушки на станках готовые». «Над нижним рундуком сделать с осмериком и круг осмерика резьба фруктовая и розверстка на том осмерике против чертежа». «Все то каменное и резное дело делать самым добрым мастерством и размером против архитектуры». Дошедшая до нас одна гравюра начала XVIII века изображает все помещения приказов со стороны, Москвы-реки, а в том числе и Посольского приказа: двухэтажное здание около Ивановской колокольни с 8 окнами и украшением на крыше, вероятно, и есть этот приказ. (См. рисунок на стр. 63 82 ). 78 См. на плане Московского Кремля в начале XVII в., помещенном выше на стр. 27, здание около Благовещенского собора – Казенный двор, и в конце большого здания, построенного покоем, небольшую избу недалеко от Ивановской колокольни – Посольский приказ. |
|
|
