| - Но людей-то всё равно прочипировали, загнали в человейники и теперь зомбируют, превращая в скот! Что теперь толку разводить базар про чекистов-патриотов и аскетов-капиталистов! Монах помолчал и продолжил: - Народ сам выбрал себе образ, наиболее соответствующий внутреннему его состоянию. Ты сам-то можешь про себя сказать, что тебе так уж чужды похоть плоти, похоть очес и гордость житейская? Не скажешь. И я сам о себе такого не скажу. Антон поёрзал было, но ничего не ответил. - А чекисты, по крайней мере, что-то пытаются делать. Как-то ставят палки в колёса этому катку содомскому. Хотя их палки – это, чаще всего, не палки, а соломинки. Да и у катка спицы не предусмотрены. Потому своими способами они не особенно повлияют на сроки воцарения великого лжеца. Антон усилием заставил себя не тереть кончик носа, чтобы не демонстрировать столь явно своего недоверия к словам монаха. - Но ведь пытаются. И пытаясь, приближают свои души к очищению. Хотя и могут подзаблудиться. Вот ты и подскажи: что к чему. Ты же грамотный. Иеромонах решил, видимо, что пора закругляться: - Ты пойми: чекисты эти не хуже нас с тобой, брат. У нас самих грехов хватает. А мировоззрение, модусы вивенди всякие – это дело наживное. Ты вот человек, видимо, грамотный, вот ты и подскажи. Но слова твои должны быть полновесными. А как они станут полновесными, когда у тебя самого-то большие проблемы с самым главным. Со стержнем. Да я, в общем-то, и сам такой… никчёмный. На милость Божию только и уповаю. Он один нам опора. А мы не впускаем Его в свою душу. Откуда же взяться силам? Откуда взяться стержню? Антон не спорил, сидел совсем уж тихохонько. - Ну да ладно. Служба была долгая, а вечерняя ещё впереди. Надо немного передохнуть. Но ты же сюда к нам приехал не на экскурсию? Верно? Пошли, поисповедуешься. 8. Как Любовь Шевченко стала Василисой без фамилии Василиса тем временем гуляла по монастырскому кладбищу. Гуляние это по старинным кладбищам неизменно умиротворяли её. Так было и сейчас. Василиса, ещё в бытность свою Любой, сразу же после окончания училища культуры подалась в столицу – штурмовать бастионы высших заведений. Ни в одно из заведений не прошла, ни в актрисы, ни в театроведы, ни даже в культурологи. Один господин из комиссии по приёму в киноведы не принял её по простейшей совершенно житейской причине: питал он слабость к маленьким женщинам, которые являли собою воплощение истерического надрыва и прочих печатей декаданса. Люба была девушкой крепко скроенной и полной жизненных сил. |
| В дальнем углу послышались какие-то переговоры, а потом оттуда поднялась и двинулась к нам высокая фигура в белом, женская, как мне показалось издали. Когда же она приблизилась к нам широким шагом, я увидела загорелые руки с крутыми бицепсами и поняла, что это юноша. – Что здесь случилось, сестры и братья? – спросил он. – Айно, взгляни, пожалуйста, на эту монашку, – сказала тощая старуха, – у нее с ногой что-то скверное. Раздуло, будто змея ужалила. Айно склонился надо мной и стал пристально глядеть мне в глаза. – Да нога, нога у нее не в порядке! – крикнул старик поивший меня водой. – Не мешай, Клаус! – одернула его старуха. – Айно знает что делает, не учи вора, в каком кармане кошелек искать. Вся камера затихла и с интересом наблюдала за нами. Айно выпрямился и сказал глубоким звучным голосом: – Нога сломана. Два часа назад на мою сестру упал белый лебедь. Очень большой лебедь, тяжелый, как лошадь. Но сломана лишь одна из двух костей-сестер, на второй кости только трещина. Дайте мне палки и длинный кусок ткани. – У нашего Айно даже кости – сестры, – почтительно заметил Клаус. – Это две кости, которые живут рядом в ноге каждого человека, поэтому я зову их сестрами, – сказал Айно и протянул руку к другому старику стоявшему рядом, опираясь на палку: – Дай мне свою палку, брат Поль. – С чего это я свою палку буду отдавать?! – заворчал старик, протягивая ему палку. – А ходить без нее как? – Тебе не надо так много ходить, брат Поль. Ты посидишь и подумаешь о жизни, пока у нашей сестры срастается кость в ноге. Айно взмахнул протянутой рукой, и старик послушно и сердито отдал ему свою палку. – Не сломай только, – буркнул он. – Обязательно сломаю, ведь мне нужны две палки. Можно? – Можно, если нужно… А что ты дашь за это бедному старому Полю? Может, все-таки скажешь, есть в этом замке клад или нет? – Когда ты научишься просто отдавать, бедный старый брат Поль? Ладно, ты получишь свою награду, и она будет дороже клада, все равно скоро золото потеряет свою магическую цену. Вот тебе награда, брат Поль, ты сможешь отныне ходить совсем без палки. |
| Однажды я имел счастье позабавить императора самым необыкновенным образом. Я попросил достать несколько палок длиною в два фута и толщиной в обыкновенную трость; его величество приказал главному лесничему сделать соответствующие распоряжения, и на следующее утро семь лесников привезли требуемое на семи телегах, из которых каждая была запряжена восемью лошадьми. Я взял девять палок и крепко вбил их в землю в виде квадрата, каждая сторона которого была длиною в два с половиной фута; на высоте около двух футов я привязал к четырем углам этого квадрата другие четыре палки параллельно земле; затем на девяти кольях я натянул носовой платок туго, как барабан; четыре горизонтальные палки, возвышаясь над платком приблизительно на пять дюймов, образовали с каждой стороны нечто вроде перил. Окончив эти приготовления, я попросил императора отрядить двадцать четыре лучших кавалериста для упражнений на устроенной мною площадке. Его величество одобрил мое предложение, и, когда кавалеристы прибыли, я поднял их поочередно на лошадях и в полном вооружении вместе с офицерами, которые ими командовали. Построившись, они разделились на два отряда и начали маневры: пускали друг в друга тупые стрелы, бросались друг на друга с обнаженными саблями, то обращаясь в бегство, то преследуя, то ведя атаку, то отступая, — словом, показывая лучшую военную выучку, какую мне когда-либо доводилось видеть. Горизонтальные палки не позволяли всадникам и их лошадям упасть с площадки. Император пришел в такой восторг, что заставил меня повторить это развлечение несколько дней сряду и однажды соизволил сам подняться на площадку и лично командовать маневрами . Хотя и с большим трудом, ему удалось убедить императрицу разрешить мне подержать ее в закрытом кресле на расстоянии двух ярдов от площадки, так что она могла хорошо видеть все представление. К счастью для меня, все эти упражнения прошли благополучно; раз только горячая лошадь одного из офицеров пробила копытом дыру в моем носовом платке и, споткнувшись, упала и опрокинула своего седока, но я немедленно выручил обоих и, прикрыв одной рукой дыру, спустил другой рукой всю кавалерию на землю тем же способом, каким поднял ее. Упавшая лошадь вывихнула левую переднюю ногу, но всадник не пострадал. Я тщательно починил платок, но с тех пор перестал доверять его прочности в подобных опасных упражнениях. |
| И уж ни в коем случае она не повернет назад потому, что передумала. — Тем не менее она повернула, — возразил Финз, — и возвратилась к нам без палки. — Без палки она возвратилась по весьма существенной причине, — ответил священник. — Она не смогла ее найти и поэтому завыла. Кстати, собаки воют именно в таких случаях. Они свято чтут ритуалы. Собаки так же придирчиво требуют соблюдения правил игры, как дети требуют повторения всех подробностей сказки. На этот раз в игре что–то нарушилось. И собака вернулась к вам, чтобы пожаловаться на палку, с ней никогда еще ничего подобного не случалось. Впервые в жизни уважаемый и достойный пес потерпел такую обиду от никудышной старой палки. — Что же натворила эта палка? — спросил Финз. — Утонула, — сказал отец Браун. Финз молча и недоуменно глядел на отца Брауна, и тот продолжил: — Палка утонула, потому что это была собственно не палка, а остроконечный стальной клинок, скрытый в тростниковой палке. Иными словами, трость с выдвижной шпагой. Наверно, ни одному убийце не доводилось так естественно спрятать орудие убийства — забросить его в море, играя с собакой. — Кажется, я вас понял, — немного оживился Финз. — Но пусть даже это трость со шпагой, мне совершенно не ясно, как убийца мог ею воспользоваться. — У меня забрезжила одна догадка, — сказал отец Браун, — в самом начале вашего рассказа, когда вы произнесли слово «беседка». И еще больше все прояснилось, когда вы упомянули, что полковник носил белый френч. То, что пришло мне в голову, конечно, просто неосуществимо, если полковника закололи кинжалом, но если мы допустим, что убийца действовал длинным орудием, вроде рапиры, это не так уж невозможно. Отец Браун откинулся на спинку кресла, устремил взгляд в потолок и начал излагать давно уже, по–видимому, обдуманные и тщательно выношенные соображения. — Все эти загадочные случаи вроде истории с Желтой комнатой1, когда труп находят в помещении, куда никто не мог проникнуть, не похожи на наш, поскольку дело происходило в беседке. Говоря о Желтой комнате и о любой другой, мы всегда исходим из того, что ее стены однородны и непроницаемы. |
| На подоконнике рядом со мной стоял аквариум. За ним горела лампа, согревавшая рыбок. Я вывернул лампу, помочил палец в воде, зажмурился и всунул его в патрон. Меня трясануло так, что я чуть не вылетел из-за парты. — Вот ты чем на уроках занимаешься, Рыжиков! Сейчас же иди отвечать! Набравшись тока, я смело вышел к доске. Ленча усиленно зашевелила губами. Я молчал, уставившись на нее, и наконец уныло сказал: — Мичурин… — Ну, ну, продолжай… Положи лампу на стол. — Мичурин… он… — В голове моей опять-таки не появилось ни одной мысли даже на тройку. — Он… сначала родился… в Мичуринске… — Допустим. Дальше. Я вроде Ленчи вспомнил на секунду моего отца и маму, но и это не помогло. — Он очень любил яблоки и многие другие фрукты и овощи… Он потом захотел помочь… — Кому? — Народу, конечно. — Я разозлился и выпалил: — Кандиль с китайкой он скрещивал… Сам товарищ Калинин за опыты орден Ленина ему вручил. За научные открытия тоже. Ленча схватилась за голову. — Садись. Очень плохо. Это неудивительно при такой дисциплине. Я пошел на место, согнувшись от горя. За два дня нахватал замечаний и двоек, проиграл Петьке бамбуковые палки, а опыт не вышел. Я с надеждой написал Ленче записку. «Может, ты все выучила тогда? Вова». Ленча ответила мне на синей промокашке: «Я на всякий случай выучила. Лена». Я, выходя из себя от ярости, написал: «Марковь пареная!!! Что же ты не сказала!!!» Ленча ответила: «Не марковь, а морковь. Ты и не спрашивал». А после уроков ко мне пристал Петька: — Пошли к тебе. Я заберу палки. Отдашь? Мне, конечно, было жалко их отдавать. Я сказал: — Отдам. Только, чур, уговор. Если ученые докажут, что мысли все-таки передаются, ты мне вернешь палки. Идет? — Идет! И значок японский в придачу, — на радостях пообещал Петька. — Ну пошли! — Пошли, пошли, — сказал я. И подумал: «А что дома бу-у-дет?..» Петька — тайный корреспондент Вчера перед самым концом сбора наш вожатый Слава сказал: — Так вот: и вам и мне надоело занимать третье место по сбору металлолома. Надо сделать рывок и выйти на первое. Летний автопоход по области — не шуточная премия. Очень не шуточная. Ну как, даем рывок? |
| Играют 5-6 ребят. Они становятся в одну шеренгу у черты. У каждого из них должна быть палка длиной 60-70 см. По сигналу ведущего игроки один за другим начинают бросать свои палки, стараясь, чтобы они залетели как можно дальше (но в одном направлении). Тот, чья палка упадет ближе всех, должен побежать вперед, собрать все брошенные палки и принести их обратно, но при этом он должен непрерывно повторять: «Чут-гут», «Чут-гут» (до тех пор, пока все палки не будут возвращены их хозяевам). Затем игра повторяется. Тот, кто 3 раза подряд окажется самым неловким, и чья палка окажется ближе всех, выбывает из игры. В эту игру лучше играть большим мячом. Игроки становятся в круг и перебрасывают мяч друг другу. Кто не поймал мяч, получает наказание: ему придется продолжать игру стоя на одной ноге. Если в такой позе ему удастся поймать мяч, то наказание снимается. Если же он опять пропустит мяч, то ему придется встать на одно колено и попытаться поймать мяч в таком положении. При третьей ошибке неудачливый игрок опускается на оба колена. Если сумеет поймать мяч — прощается все. При четвертой ошибке игрок выходит из игры. Это очень подвижная игра. Она развивает у ребенка быструю реакцию и глазомер. Кроме того, игра имеет познавательное значение. Дети тренируются в счете, развивают память, запоминают названия городов. На земле чертят большой круг. Все встают в круг. Каждый выбирает себе название города. Ведущий подкидывает мячик кверху и называет какой-нибудь город. Игрок, чей город он назвал, должен поймать мячик. Если он поймал его, то, в свою очередь, тоже может подкинуть мячик вверх и назвать любой город. А если он не поймал, то все игроки разбегаются в разные стороны, пока он догоняет мяч. Когда игрок схватит мяч, он кричит: «Стоп!» И тут все «города» замирают на месте. Игрок с мячом выбирает любой «город» и определяет на глаз, сколько до него километров. Каждый километр — это шаг. Идет до него и считает шаги. Если после названного количества шагов он может достать до игрока рукой, он становится «городом», а игрок ведущим. Игра снова начинается из круга. |
| Особенно важно защитить от непогоды ослабевших участников группы, раненых, детей, женщин. Очень распространена ошибка, когда крепкие, сильные, хорошо экипированные мужчины, недооценивая климатические опасности, слишком поздно вспоминают о нуждающихся в их помощи и опеке людях. Именно поэтому, повторю еще раз, первое, что должны сделать люди, покинувшие опасную зону, — это соорудить простейшее ветро-снего-солнцезащитное убежище, вне зависимости от субъективной оценки состояния погоды. В холодную, ветреную погоду наряду с временным нужно начать строительство капитального убежища типа пещеры, иглу, домика. Проще и быстрее всего соорудить ветрозащитную стенку-навес, для чего между двумя глубоко воткнутыми в снег или грунт под углом 45 — 70° к земле лыжами, лыжными палками или жердинами растянуть кусок полиэтиленовой пленки, ткани, в крайнем случае спальный мешок или одеяло. Из трех-пяти и более палок можно сделать навес треугольной формы, направленный острым углом на ветер. Такое убежище лучше противостоит ветру, и в нем теплее. При штормовом ветре навес делается более низким, а стойки закрепляются с помощью привязанных к ним двух-трех оттяжек. Чтобы ветер не задирал ткань, ее нижний край можно прижать камнями, рюкзаками или, просто подвернув край, посадить на него людей. Более прочно закрепить навес можно, проткнув его нижний край в нескольких местах острием лыжной палки или заостренной жердью с выступающим в сторону сучком. Кольцо лыжной палки или выступающий сучок накрепко прижмут нижний край навеса к земле. Соответственно верхний край материала привязывается к темляку лыжной палки или комелю жерди. Оттяжки стоек закрепляются на земле с помощью вбитых в грунт колышков, камней или привязываются к веткам кустов, собранной в пучок траве (рис. 1). В пустыне солнцезащитный навес-тент сооружается из любого светлого непрозрачного материала, растянутого между кустами или над естественным углублением в грунте. Оттяжки тента привязываются к кустам или к песчаным якорям — вкопанным в песок на глубину нескольких десятков сантиметров мешочкам, носкам или частям одежды, плотно набитым грунтом (рис. 2). |
| Мы тоже одеты кто как. На Ире меховая шуба с маминого плеча. На Маше — тоже. Во взрослых шубах они похожи на пингвинов. Галка — хрупкая, невысокая. Отцовского офицерского кителя (отец вернулся с фронта без ноги) вполне хватило на зимнее пальто, а для подкладки использовали Галкино детское одеяльце. У нас с Наташей пальто, которые мы носили в четвертом классе. А так как мы уже в восьмом, то эти пальто и надставляли и расставляли, и чем больше мы становились, тем меньше было в них красоты и изящества. Я стою на макушке горы, заглядываю вниз и знаю, что с этой горы не съеду. Все равно что с парашютной вышки — без парашюта. Спуститься как-то надо, хотя бы до нижних горок, но лыжи приросли к горе. С трудом двигаю их назад — вдруг толкнут. Мимо со свистом врезываясь в воздух, проносится лыжник. Фигура согнута, палки и лыжи параллельны. Взлетает на трамплине, летит по воздуху, скрывается в снежной пыли. — Сухой трамплин! Девчонка на Сухом трамплине! — орут вокруг нас мальчишки. — Во, чешет! Ну, дает! Откуда-то снизу, из-под нависшей кручи, из-за сугроба показывается Наташа, в одной руке — палки, в другой — лыжи. Сует валенки в ремни, лезет к нам. Одна щека вся в крови. На вершине горы поворачивается, нагибается, палки назад… — Правее! Левее! — орут мальчишки. — Там снег сдуло под гребнем! Сугроб обвалился! Сухой трамплин! Наташа летит с горы, отталкивается палками на трамплине, очень долго летит под горой, где-то далеко внизу ее лыжи опускаются на снег. Обгоняя прочих лыжников, лезет вверх то лесенкой, то елочкой. Пока она поднимается, мальчишки — один за другим — пытаются взять Сухой трамплин, но в решающий миг позорно сворачивают вправо или влево. Наташу встречают в молчании. Она становится на вершину, сильно отталкивается палками и снова летит, как птица, чуть не до середины горы, плавно опускается на снег, в этот раз едет по берегу Яузы. И опять лезет вверх и скатывается с Сухого трамплина, самого высокого в этих горах. Мальчишки, избравшие этот спуск, почти все бултыхаются в снегу неподалеку от своих лыж. Но даже те, кто благополучно спустился однажды, в следующий раз объезжают Сухой трамплин справа или слева. |
| — Смотри, — зловещим шёпотом произнёс Алексей Иванович. У меня аж мурашки пробежали, настолько у него естественно получилось передать состояние страха, но, ей-Богу, ничего, кроме палки, стоящей в углу, я не увидел. — Встань на моё место. Встал. И когда немного сместился угол, увидел тень, которую отбрасывал сучковатый верх палки — это была змея, раздувшая щёки и готовая прыгнуть на нас. Мурашки снова пробежали по телу. Я попробовал взять себя в руки — всё-таки перед нами всего лишь палка, но кто его знает, как оно бывает тут, на Афоне. Возомнили — то Богородица с нами молится, то причащаться лезем чуть ли не каждый день… — Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, грешных! Алексей Иванович опустился на кровать и обхватил голову руками, казалось, он вот-вот заплачет. — Ну, что я за идиот! — стонал он. — Ведь говорил же мне батюшка, говорил: ничего без благословения не делай на Афоне, даже палки не поднимай. Я же всё видел. Всё знал. Ведь предупредил же специально, а я что? Идиот! — И подскочил: — Её надо вернуть на место. Срочно. Пойдём со мной! — Даже мурашки перестали бегать по телу и в ужасе замерли. — Ладно, сам схожу, — пожалел Алексей Иванович. — Где у тебя фонарик? — Да куда ты пойдёшь? Ворота уже закрыли. Алексей Иванович снова сел на кровать и растерянно развёл руками: — Так что же делать? — и я на этот раз не оскорбился вопросом. — Дальше последование читать. — А с этой как быть? — Не обращай внимания. Мы взяли молитвословы, но прежнего лада не было. — Не могу я так, — сказал через некоторое время Алексей Иванович. — У меня такое чувство, что она на меня вот-вот кинется. Мне самому было тревожно. — Ну, положи её на пол. — А ты не положишь? А то я что-то того… нехорошо мне от неё. Я покосился на палку. — Сам приволок — сам и разбирайся. — Вот всегда так, — заворчал Алексей Иванович, — нет, чтобы помочь товарищу. Он бочком подошёл к палке, словно к оголённому проводу, быстро перекрестился и схватил вытянутыми руками, словно это и впрямь была змея, под горло и ближе к хвосту. |
| Toggle main menu visibility Вы используете устаревший браузер. Этот и другие сайты могут отображаться в нём некорректно. Вам необходимо обновить браузер или попробовать использовать другой . Лыжню, лыжню! У нас в городе лыжный спорт — один из самых популярных. Неплохую лыжню можно найти в конце каждого района города. Бегают все, и взрослые, и дети, и весёлая молодёжь, и серьёзные старички. Мне тоже захотелось, чтобы мой сын как можно раньше освоил этот полезный вид спорта, тем более, что во всех наших школах ходьба на лыжах включена в программу зимних уроков физкультуры. А пока сыночек подрастает, я принялась собирать нужную информацию по этому вопросу — как научить, на что обратить внимание, как правильно выбрать экипировку. Мой племянник хорошо освоил лыжи в 2,5 года, поэтому я поинтересовалась у сестры, как это у него получилось. Она рассказала мне, что изначально Ваня стал тренироваться не на улице, а... дома! Ребёнку нужно привыкнуть к размерам лыж, к новой походке. А дома, как известно, «и стены помогают». Лыжи для Вани были куплены по его росту, палки шли в комплекте, но в принципе, таким маленьким детям палки не нужны. Спустя несколько дней моя сестра вывела ребёнка на лыжню. Вернее, просто выбрала подходящее ровное место возле дома и сама проложила лыжню. Выходить заниматься лыжным спортом с ребёнком нужно не в сильный мороз, но и не по теплу, иначе на лыжах будет трудно передвигаться. На улице тогда было примерно -6-8 градусов. Поначалу ребёнок не будет быстро двигаться, поэтому его можно одеть так же, как и для обычной прогулки во дворе. Главное, чтобы одёжка была непромокаемая и с резинками по рукавам и штанинам. Прежде чем научиться скользить, малыш непременно будет падать, и снег не должен набиваться ему под одежду. Итак, моя сестра вывела ребёнка на лыжню и предложила ему просто идти, как сможет, потом Ваня пытался подпрыгнуть на каждой лыже поочерёдно и на обеих вместе, попереступать лыжами вбок. Такие простые занятия продолжались несколько дней, буквально по 10-15 минут. |
|
|
