| Отрадные известия! Проявление патриотических чувств в школах. Из отчета о ревизии церковных школ в Грузинском экзархате 45 Посылает Бог испытания, дает и утешение. Я недавно возвратился из второклассной женской учительской школы, что при Бодбийском женском монастыре близ Сигнаха. В школе учатся 120 девочек, будущих учительниц, здесь вместе живут русские, грузинки, осетинки, гречанки, сванки, ингилойки, сиро-халдейки, пшавки, православные армянки... Какое патриотическое воодушевление в среде учащихся! И в церкви, и в классах слышится молитва о Царе и народе; каждый урок начинается и заканчивается пением «Спаси, Господи, люди Твоя». С усердием, в горячности чувств, дети в это время становятся на колени, полагают земные поклоны. Все это передалось детям от сестер обители, от учащего персонала – игуменьи, духовенства и учительниц. В школе поставили кружку на Красный Крест... «А можно опускать туда копейку»? – спрашивают маленькие ученицы приготовительного класса. Шьют белье в школе и в монастырях, готовят одежду для солдат. Монахини, трудившиеся над вышиванием богатой, стоящей до 500 руб. плащаницы, изъявили готовность, вырученную от продажи сумму всю полностью отдать на Красный Крест. Не откликнется ли какой-либо богатый собор? Все готовы идти в сестры милосердия, за монахинями вслед изъявляют такое же желание и ученицы... Окончилась ревизия школы, предлагаем угощение детям: отказываются от лакомств, просят переслать деньги за них по полкам, на флот и на Красный Крест. Собираются служащие при школе числом семь человек и заявляют о решении своем отчислять ежемесячно процент из небогатого жалованья. Игуменья Ювеналия от имени обители и служащих при школе вручает мне сто рублей на флот и на Красный Крест. Возвращаюсь в Тифлис и получаю донесение из Караургана, с пограничного с Турцией греческого селения Карсской области, где имеется двухклассная церковная школа. Вот что пишет учитель г. Орнитопуло: «2-го сего февраля, после божественной литургии, у нас было совершено молебствие о даровании победы русскому оружию на Дальнем Востоке. Перед молебствием наведывающий школой о. Харитов сказал прочувствованную речь, в которой указал, как верующий в Ветхом Завете израильский народ силою Божиею побеждал сильных врагов, как Давид, ревнуя о славе Бога Израилева, победил Голиафа. Не первое это испытание для России, – продолжал он; – вспомнил турецкие войны XVIII века, в которых Россия была одинока, но силой веры и упования всегда выходила из них победительницей. Долг каждого из нас непрестанно пламенно молиться о даровании победы Благочестивейшему Государю нашему и Его христолюбивому победоносному воинству над врагами. Молебен был совершен так умилительно, каждое слово так ясно и отчетливо звучало в ушах, что многие, стоявшие в церкви, прослезились, а иные плакали. В конце молебна провозглашено было многолетие, и певчие с особенной радостью громко грянули «многая лета». |
| Но вот в школу назначается новый учитель, бывший прежде псаломщиком в православном приходе. Новый учитель завел и новые порядки в школе. Теперь, вместо седмипоклонного начала, в школе читались молитвы: «Царю Небесный» и «Достойно есть»; пению учитель стал обучать по православному напеву: молитвы заучивались по тексту исправленных книг, напр., в молитве «Богородице, Дево, радуйся» читалось уже не «обрадованная Марие», а «благодатная Марие»: креститься детям двуперстно хотя и не воспрещалось, но при этом замечалось учителем, что православное перстосложение не двуперстное, а троеперстное. И вот, благодаря всем этим переменам, раскольники перестали пускать в школу своих детей, говоря: в ней учат по никониански, – она нам не нужна! «Едва ли такую школу можно назвать помощницею миссии среди раскола», восклицает о. Кутепов. И на основании примера этой школы он в заключение своей статьи высказывает следующие соображения. «Если мы желаем, чтобы церковная школа привилась в раскольническом населении, необходимо в школе терпеть обряды, излюбленные расколом. Пользуясь же пребыванием детей в школе, незаметно для них самих и для их родителей, напитывать их православными понятии о Церкви и таинствах, о праве Церкви по благословным причинам исправлять обряды». «Пусть дети раскольников, посещая церковную школу, исполняют свои, дорогие их сердцу обряды; не стесняйте их в этом отношении и не обличайте неправоты вероучений мнимых старообрядцев, но незаметно для их отцов напитывайте детей раскольнических в школах церковных истинными понятиями о необходимости каждому христианину принадлежать к истинной Церкви Христовой для получения спасения, о том, что Христос установил седмь таинств для нашего спасения, что право на совершение этих таинств Христос даль апостолам и продолжателям их служения – епископам, а с благословения последних и пресвитерам с диаконами. Пусть все эти понятия с важнейшими ссылками на места св. Писания будут усвоены детьми в школе, – и можно надеяться, что, по молитвам святой Церкви, благодать Божия со временем, когда дети станут мужами, возрастит в их душах семена православного учения и расположит их оставить раскол, перейти в православную Церковь Христову». |
| Увы, далеко не все директора школ столь мудры, как персонаж из сказочной книжки Григория Остера " Ужасный задачник " : " В одной школе во время летних каникул, пока в здании никого не было, завелись черти. Когда наступило первое сентября, черти повесили на школе плакат " Добро пожаловать в ад " и не пустили в школу учителей, а ученикам, наоборот, предложили заходить в классы и учиться, только не чтению и математике, а всякому чародейству и колдовству. Некоторые старшеклассники, несмотря на то что учителя и директор запретили им даже близко подходить к дверям школы, поверили чертям и зашли внутрь. Но тут же об этом горько пожалели, потому что черти захватили их в заложники, завалили двери школы учительскими столами и потребовали, чтобы все остальные ученики вместе с родителями, учителями и директором сложили букеты цветок в кучу и отошли от школы на двести метров. А иначе – сейчас будет взрыв или что—нибудь еще хуже. Некоторые родители, особенно те, которые привели в школу первоклассников, стали советовать директору школы вызвать специальный милицейский отряд, который умеет освобождать заложников, но директор сказал, что милиция со своими автоматами только окна перебьет, а сделать все равно ничего не сможет. В таких случаях, сказал директор, надо не автоматчиков вызывать, а священника из ближайшей церкви. Чтобы он школу перекрестил. Три раза. Вот этого черти на самом деле боятся. К счастью, ближайшая церковь оказалась совсем недалеко. Когда черти увидели, что к школе подходит священник, они высунулись из окон и закричали, что это не честно, потому что в нашей стране церковь отделена от государства, а школа от церкви, и священников к школам подпускать нельзя. Но священник не стал слушать чертей, подошел к школе вплотную, поднял руку и перекрестил ее. Трижды. И в ту же самую секунду плакат " Добро пожаловать в ад " свалился со школы, а черти, высунувшиеся из окон, стали лопаться и исчезать. Один за другим. Пока не кончились. Все до одного. Когда входные двери школы удалось освободить от учительских столов, ученики вместе с учителями смогли войти в здание и начать занятия. Но тех старшеклассников, которые поверили чертям и попались к ним в заложники, в школе так и не нашли. Сколько ни искали. Несчастные родители пропавших школьников осмотрели все классы и туалеты, учительскую, кабинет директора. Заглянули в каждый укромный уголок, спускались в подвал, даже на чердак залезали. Но все безрезультатно. Видимо, черти, когда исчезали, забрали всех этих старшеклассников с собой " . |
| Воробьев Иван. Поступил 1770 г. В 1775 г. просился в диакона в с. Замостье, Зарецкой десятины, но при испытании архиереем оказался слабым в латинском языке, и ему было отказано (Арх. Суз. кон. 1775 г., 339). Воробьев Ксенофонт Осип. Поступил 1763 г. в 1764г. исключён «за неспособностью». В ведомости 1764 г. о нём значится: «за частыми побегами худой надежды». Воронцов Лука. В 1779 г. из семинарии в приказные служители Ковровскаго уездного суда (Арх. Суз. кон. 1770 г., 232 и 333). Воронцов Никифор Яковлевич. 1788 г. из синтаксимы определён сторожем Суздальской семинарии (Арх. Суз. кон. 1788 г., 646). Воскресенский Андрей. В 1763 г. обучался в школе синтаксимы и в том же году вышел из семинарии. Воскресенский Василий. В 1788 г. обучался в школе информатории. В 1789 г. из инфимы дьячкомъ в с. Осановець, Юрьев. окр. (Арх, Суз. кон. 1789 г., 438). Воскресенский Стефан. 1771 г. обучался в аналогии. Воскресенский Яков Матв. 1766 г. обучался в инфиме. Вошенский Алексей. 1784 г. определён из риторики в Суздальскую консисторию в приказные (Арх. Суз. кон. 1784 г., Вошенский Михаил Петрович. 1788 г. из риторики определён в с. Вошню диаконом (Арх. Суз. кон, 1788 г., Вошенский Пётр. В 1788 г. обучался в инфиме, Вошинский Фёдор. В 1788 г. обучался в инфиме. 1793 г. из риторики диаконом в с. Цикуль, Мелен, уез. (Арх. Влад. коп. 1793 г., 45). Вошинский Андрей. В 1788 г. обучался в школе аналогии. Вышеславский Иван. В 1788 г. обучался в философии. В 1789 г. отправлен в Александро-Невскую семинарию; 1791 г. учитель синтаксимы в Суздальской семинарии; 1798 г. – священ. Юрьевского собора (см. подробнее Владимирской дух. семинарии. Вып, 1, стр. 157–58). _________________________ Гавриловский Пётр Васил. 1764 г. исключён из класса аналогии „за неспособностью» (Арх. Суз, кон. 1704 г., 225). Гаврилов Александр. В 1771 г. обучался в школе аналогии. Гаврилов Пётр. В 1771 г. обучался в школе аналогии. Иван Алексеев. В 1768 г. взят в семинарию и вскоре отсюда вышел «за побегом» . См. выше, стр, 137. |
| При этом сельская школа, школа для сельских жителей, должна быть неразрывно связана с Церковью. Только при этом условии может быть осуществлена задача умственного, нравственного и духовного воспитания молодёжи в сельской школе. Уважение к народным традициям и к русской культуре – базовая установка, общая и для К.П. Победоносцева , и для С.А. Рачинского. Ни в коем случае нельзя, говорит С.А. Рачинский, «порывать связь с прошлым», которое есть основа национальной памяти, позволяющая нам «плодотворно работать для будущего» 527 . Из выпускников сельских церковно-приходских школ, получивших национально-религиозное умственное, духовное и нравственное воспитание, будут, по мнению С.А. Рачинского, формировать кадры для российского учительства и духовенства. Сельские учителя и священники, получившие образование в церковно-приходской школе, знающие крестьянскую жизнь и среду не понаслышке, сформировавшиеся в этой среде духовно и нравственно, смогут преодолеть «роковой разрыв» в русском обществе. «Роковой разрыв», который составляет «суть нашей внутренней жизни нового времени» 528 , может и должен быть преодолён в России именно таким путём. Так продолжает С.А. Рачинский мысли Ф.М. Достоевского о разрыве интеллигенции с народом (с «почвой»). Как видно, идея «почвенничества» Достоевского находит конкретное решение в педагогической концепции Рачинского. В России два источника формирования духовности и нравственности в народе: Церковь и книга. Слово, прежде всего слово Священного Писания, – могучий источник воспитания народа. В сфере выбора методики для преподавания в сельской школе С.А. Рачинский отдаёт предпочтение идеям К.Д. Ушинского и Л.Н. Толстого. О «Родном слове» К.Д. Ушинского С.А. Рачинский отзывается так: «Книга замечательная и единственная в своём роде в нашей литературе». Её единственный недостаток: «Родное слово» сориентировано, в первую очередь, на детей городских, тогда как в церковно-приходской школе обучаются дети деревенские. Таким образом, описания сельской природы, данные в книге К.Д. Ушинского , вряд ли уместны для детей, знающих воочию эту природу. Однако обучение родному языку в церковно-приходской школе С.А. Рачинского строилось в русле педагогической концепции К.Д. Ушинского : первый год дети изучали части речи: существительные, глаголы, предлоги; второй год – остальные части речи русского языка; третий год – этимология (история и происхождение слов); четвёртый – синтаксис и пунктуация. Выдающимся вкладом в русскую педагогическую мысль С.А. Рачинский называет произведения Л.Н. Толстого: «Книга для чтения» и «Новая азбука». С.А. Рачинский и Л.Н. Толстой состояли в активной переписке. Разделяя многие взгляды татевского педагога, Л.Н. Толстой писал ему: «Главное условие, по-моему, необходимое для сельского учителя, это уважение к той среде, из которой вышли его ученики, другое условие – сознание всей важности ответственности, которую берет на себя воспитатель», – писал Л.Н. Толстой С.А. Рачинскому 529 . |
| Такие порядки искони господствовали во всякой благочестивой иудейской семье. Но семейное воспитание впоследствии стало мало помалу уступать место школе. Школы сначала заведены были лишь для воспитания и образования сирот, которые не имели возможности получать домашнего образования; но впоследствии в школы стали посылать своих детей и сами родители, и школьное дело ко времени рождества Христова получило среди иудеев широкое развитие. Каждый город обязательно должен был иметь свою школу, так как «город, – говорит Талмуд, – не имеющий своей школы, должен погибнуть». «Иерусалим погиб из-за того, что пренебрегал воспитанием своих детей» 92 . Иосиф Флавий не раз с гордостью говорит о той заботливости, с которой иудеи относились к воспитанию своих детей. «О воспитании своих детей, – говорит он, – мы заботимся более, чем о чем-либо другом, и соблюдение законов и внушаемых ими правил благочестия мы считаем важнейшим делом всей жизни» 93 . Те навлекали на себя позорное название «амгаарец» – «людей земли», кто, имея детей, не давали им надлежащего познания в законе Божьем посредством обучения дома или в школе. Раввины точно определяли начало школьного обучения. «Не начинай учить мальчика (в школе), – говорил одному учителю ученый раввин Рабба, – до шестилетнего возраста; а с этого года возьми его и учи, как ты учишь вола, который изо дня в день носит все более тяжелую кладь». Даже число учеников точно определялось для учителя. Учитель мог иметь в школе двадцать пять учеников; а если их оказывалось пятьдесят, то требовалось иметь двоих учителей, если же сорок, то одного учителя с помощником, которому должен был платить отчасти главный учитель, отчасти приход. Начальник школы обыкновенно был хазан, т. е. начальник ближайшей синагоги, да и сама школа в большинстве случаев помещалась в синагоге, В школе дети, сообразно со своим возрастом, сидели на полу, как это бывает еще и теперь на востоке 94 , причем учитель занимал место на особом возвышенном сиденье. Младшие дети имели у себя под руками в качестве учебников небольшие выписки из Библии 95 , так как книг в нашем смысле тогда еще не существовало. |
| Более понятны для дитяти сказки, басни, шутки, легкие рассказы и т.п. А потому-то непонятные псалмы и начали заменяться баснями и сказками. Но ведь вместе с тем школа утратила прежний строго церковный характер и перестала воспитывать в духе благочестия – ослабела живая непосредственная вера, ослабела и прежняя строгость жизни и нравов 3 . Только в недавнее время – с царствования покойного Государя Александра III дело начало несколько изменяться. И это совпало с тысячелетием со дня смерти святого Мефодия, просветителя славян. Чтение Псалтири опять вводится в школе. Сочувствие этому направлению некоторых русских педагогов и писателей Из современных нам педагогов, посвятивших себя просвещению народа, особенно С. А. Рачинский считает необходимым по примеру древней русской школы возможно более читать в ней Псалтирь (см. соч. «Сельская Школа», статью в «Русск. Обозр.» и выдержки из нее в «Церк. Прих. Школе» за март 1897 г.) С. А. Рачинский считает неосновательным то мнение, будто удобнее в школе оставить Псалтирь с славянским непонятным текстом и заменить ее Евангелием, которое более доступно разумению детей; будто удобнее ознакомить детей только с особенностями славянского языка и упражнять в славянском чтении по Евангелию, Псалтирь же изучать не по славянскому, а по более понятному русскому переводу. По словам Рачинского, ни одна книга, не исключая даже Евангелия, не положила такой неизгладимой печати на христианское чувство и сознание, как Псалтирь. Поэтому-то она продолжает жить и составлять насущный хлеб как для темных масс народа, так даже и для стоящих на вершине знания. Хотя церковнославянский перевод Псалтири совсем непонятен детям, но он красотою своею затмевает все другие переводы, и потому нужно читать Псалтирь в школе на языке церковнославянском. Притом чтение Псалтири может быть постоянно сопровождаемо объяснениями темных для детей мест в псалмах. Многие псалмы понятны и без объяснений. Сочувственно отзывается о направлении древней русской школы не один Рачинский, но и другие педагоги и писатели. |
| Но в еще более плохом положении находилось преподавание богословия в той же школе. Мы, конечно, не должны упускать из внимания того обстоятельства, что наши сведения о рассматриваемой школе скудны; но и при всей скудности сведений мы могли бы знать о преподавании богословия хоть столько же, сколько знаем об изучении здесь риторики и философии, а на поверку выходит, что наши сведения в данном случае сводятся чуть не к нулю. Отчего это так? Уж не оттого ли, что богословие здесь процветало еще менее, чем прочие науки? На основании заметок Барского позволительно допускать, что богословское обучение в Патмосской школе сводилось к простым собеседованиям учителя с учениками на религиозные темы. По крайней мере, наш наблюдательный путешественник богословским учением называет именно такого рода беседы; так, рассказывая о последних днях жизни Макария Патмосского, он пишет: «Се чудно, яко до последняго издыхания со многим рассуждением и говением некая высокая богословствовавше». 84 К этим богословским собеседованиям присоединялось еще самостоятельное чтение учениками некоторых богословских произведений древности; например, более любознательные и смышленые прилежали «Точному изложению Православной веры» Иоанна Дамаскина. 85 Но, по–видимому, таких любителей серьезной богословской литературы встречалось немного между учениками даже Макария. — Нельзя отвергать и того, что большим подспорьем для изучения богословия было слушание и чтение многочисленных проповедей Макария, который, как можно догадываться, произносил до сотни поучений в год. После сейчас сказанного о преподавании богословия в школе Макария едва ли нужно добавлять, что это преподавание столь важного предмета не находилось на высоте своей задачи. По какому педагогическому методу велось преподавание наук в Патмосской школе времен Макария? Задать этот вопрос нас побудило то обстоятельство, что рассматриваемая школа очень мало походила на стройно организованные школы не только нашего, но и своего времени. Барский пишет о Макарии Патмосском: «Многих хитрости грамматической, иных же философии, иных же богословии, иных же мусекийского искусного церковного пения изучи» (научил). |
| Во-вторых, Досифей требовал, чтобы в московской школе совсем не учили латинскому языку. Но решительное изгнание из школы латинского языка было такой крайностью, на какую не решались даже и самые горячие поклонники у нас греческого учения, и они допускали изучение в школе латинского языка с тем лишь только условием, чтобы ученики наперед обучились греческому языку, а потом уже переходили к изучению латинского языка. Так именно и поступали Лихуды, сообразуя свое преподавание с требованиями и нуждами русского общества. Они хотя и преподавали в московской школе латинский язык, но главное и преимущественное значение в ней усвояли греческому языку, который был господствующим языком школы, почему она и носила при Лихудах, с этой стороны, строго греческий характер. Но мало того что Лихуды были убежденными сторонниками греческого языка, они, как мы видели, были решительными, энергичными и авторитетными противниками латинствующей у нас партии, смелыми обличителями ее неправославных тенденций, так что преподавание Лихудами в московской школе латинского языка никак не вредило и не могло вредить Православию русских, наоборот, в молодой русской школе, благодаря Лихудам, насаждалось и крепло именно греческое, строго православное направление. Четвертое обвинение против Лихудов состояло в том, что они вместо того, чтобы «учити грамматику и иныя учения, забавляются около физики и философии». Нужно заметить, что Досифей был врагом светского образования и сторонником образования исключительно церковно-религиозного. В своем окружном послании к членам Южнорусской Церкви в 1678 году он решительно восстает против всякой философии, против всякого знания, не основанного прямо на Священном Писании и церковном Предании. «Философия, – пишет он, – великий вред, егда писанию святому смешается... Аще убо братие от философии начнем глаголати вам – испразднение есть кресту.. Якоже братия моя занеже от премудрости и философии мира сего аще писати вам будем слово утешения, есть истощания, тожде реши: запрение креста Господня, и паче раззорение, нежели зидание от отец» 134 . |
| В 1745 году, как лучший ученик, он был принят в одно из самых известных в то время учебных заведений Османской империи - " Евангельскую школу " города Смирны. После семилетнего обучения здесь, в 1752-м году он отправился на Святую Гору, где записался в Афонскую богословскую школу, так называемую " Афониаду " . В то время во главе школы стоял Неофит Кавсокаливит (предположит. 1713-1784) - один из первых колливадов. Неофит преподавал здесь грамматику, а другой выдающийся ученый и богослов эпохи - Евгений Вулгарис - философию. В этой школе Афанасий тоже был первым учеником. Проучившись три года, он остался здесь преподавать. Между тем, в Солунской народной школе освободилось место директора, и ему было предложено занять эту должность. В то время он был уже диаконом. Должность директора Солунской школы он занимал на протяжении двух лет - с 1757-го по 1758-й годы. В 1760-ом году он переехал на остров Керкира, где преподавал в школе известного богослова, философа и натурфилософа Никифора Феотокиса . Однако это продолжалось недолго. Близкий друг Афанасия и коллега по преподаванию в Афонской школе, Панайот Палама (1722-1803) , основатель так называемой " паламитской школы " в Мессолонге, предложил ему стать преподавателем в его школе. Афанасий принял его предложение, однако и в Мессолонге ему не удалось обосноваться надолго, потому что в 1767-м году он переехал опять в Салоники. В 1771-м году Константинопольский патриарх Феодосий II (1769-1773) назначил его ректором Афонской богословской школы. Тогда св. Макарием Нотарасом он был рукоположен в сан священника. На Афоне Афанасий принял активное участие в движении колливадов, за что через некоторое время был изгнан со Святой Горы. Однако, его признанный уже авторитет в области образования вновь не позволил ему остаться не у дел, и ему тут же была предложена должность директора народной школы в Салониках, которую он уже занимал. На этой должности он пробыл с 1776-го по 1786-й год. После этого патриарх Гавриил IV (1780-1785) попросил его стать ректором Патриаршей Академии в Константинополе - самого авторитетного на то время греческого учебного заведения . Тогда же ему была предложена хиротония в епископы. Он отказался и от первого, и от второго предложения. На это время приходится пик его писательской активности. |
|
|
