| Для этого ему пришлось арендовать целую деревню. А когда 24 июня 1847 г. в сопровождении своего юного друга и ассистента Ормузда Рассама он покинул Мосул, почти весь город пришёл с ним проститься. В этот момент Лэйярд вспомнил всю проделанную работу в Ассирии. Всего за несколько лет до его приезда в Мосул мир не знал ни одного ассирийского монумента. Теперь же он доказал, что Ниневия – город античного языческого мира, неоднократно упомянутый в Библии чрез пророков, не был мифом. Своему успеху в Ассирии и в том, что он находил всё что искал, Лэйярд во многом был обязан своим друзьям. Это был поистине счастливый случай, который свёл между собой француза Поль Эмиль Ботта (1802–1870), халдейского армянина-христианина родившегося в Мосуле Ормузда Рассама (1826–1910) и англичанина Генри Кресвик Раулинсона (1810–1895). Каждый из них проявлял силу в тех местах, где другой испытывал слабость. Это явилось полезным симбиозом для зарождающейся ассириологии. Если Лэйярд отличался крепким здоровьем и был очень энергичным, способным совершать далёкие путешествия, то Раулинсон по натуре был высокоинтеллигентным, образованным и книжным человеком, постоянно занимавшимся своим самообразованием. Он свободно владел многими иностранными языками и был одержим клинописью. Если Лэйярд горел желанием разгадать загадку Нимруда, то Раулинсон видел свою задачу в раскрытии тайны клинописной письменности, разгадка которой явилась одной из самых значительных достижений века. Ключевой фигурой на раннем этапе изучения клинописи явился именно Раулинсон, который в чине майора Британской армии состоял на службе у персидского шаха и имел уникальную возможность познакомиться со многими древними памятниками этой страны. Особенно заинтересовали его многочисленные клинописные надписи, рассеянные по территории всей Персии. Военный, дипломат, политик, член британского парламента Раулинсон стал учёным скорее по призванию, чем по профессии. В 1843 году, через год после начала П.Э. Боттой поисков Ниневии, Раулинсон принялся в Багдаде за дешифровку Бехистунской надписи (Б. |
| 202 В этих словах часто видят свидетельство имущественного неравенства в скифском обществе, что говорит о развитом институте частной собственности (см.: Хазанов 1975. С. 92). 203 Аристотель считал, что эта болезнь была распространена среди скифских царей (Arist. Eth. Nic. VII, 7, 6; ср. Clem. Alex. Protrep. II, 24 о скифском царевиче Анахарсисе, который «сам сделался женоподобным в Элладе и стал учителем женской болезни для прочих скифов»). 204 Возможно, это – свидетельство наличия у скифов обнищавших кочевников, потерявших возможность заниматься кочевым скотоводством, что бывает во всех кочевых обществах. 206 О приготовлении молочных продуктов из молока кобылиц (возможно, кумыса) рассказывает также Геродот (IV, 2): «Выдоенное молоко скифы сливают в глубокие деревянные сосуды и, расставив вокруг сосудов слепцов, велят им взбалтывать молоко; поднимающиеся при этом на поверхность сливки снимаются и считаются более ценными, а остающееся внизу считается худшим сортом». 208 От греч. ππος «лошадь». Гиппаку как пищу скифов упоминают также Эсхил (см. у Strabo, VII, 3, 7), Теопомп (см. у Hesych. s.v. и Теофраст (Hist, plant. IX, 13, 2). О молочной пище скифов см. подробнее: Гаврилюк 1987. С. 28–29. 210 Геродот ничего не сообщает об этом походе Ариарамна в Скифию. Некоторые исследователи предполагают, что данное известие Ктесия отражает некую акцию персидских властей, связанную с покорением Боспора Киммерийского (см.: Кошеленко 1999. С. 139–140). 211 Поскольку такого имени не дает ни один другой источник, предполагают, что Ктесий по ошибке образовал имя собственное Скифарб из слова «скифарх» (σκυθρχης), т. е. «начальник скифов». У Геродота в диалог с Дарием вступает скифский царь Идантирс (см. выше Her. IV, 126–127). 212 Такое же число воинов Дария называет Диодор Сицилийский (II, 5, 5), следуя здесь, очевидно, Ктесию. Геродот (IV, 8) называет 700 000 воинов (так же Iustin. II, 5 и Oros. II, 8). 213 По Ктесию, таким образом, набег Ариарамна на Скифию предшествовал походу Дария, описанному Геродотом. Существует также точка зрения, что описанный Ктесием поход Ариарамна – отражение в искаженной форме похода Дария в 517 г. до н. э. на закаспийских саков-массагетов, о покорении которых говорится в Бехистунской и других надписях (см.: Струве 1968. С. 51–66, 103–114). Тогда и имя царского брата Марсагет может быть интерпретировано как искаженное Массагет. |
| п. Рассказы Геродота, восходящие к семейным традициям Гарпагидов, имеют под собою некоторую реальную почву. Происхождение мидийского государства возводится к Дейоку; действительно, ассирийские летописи говорят не только о воевавшем с Саргоном маннее Даиукку, но и о стране Бит-Даиукку, названной вероятно по имени его деда, соответствующей Мидии и локализуемой у Эльвенда. Сын Дейока и отец Киаксара у Геродота назван Фраортом. Имя Фравартис носил индийский самозванец при Дарий I, объявивший себя Кшатритой из рода Хувакшатры (Киаксара). Отсюда заключают, что источник Геродота, забыв настоящее имя отца Киаксара, воспользовался известным из Бехистунской надписи, но принял при этом частное имя за царское. Вероятно, как полагает Хюзинг, Кшатрита и было его настоящее имя; может быть, однако, он принял это имя в память древнего Каштариты, современника Асархаддона. Что касается имен индийских царей, сообщаемых Ктесиеи, то многие из них также найдены в клинописной передаче: Саргон в числе своих данников упоминает и Арбака, и Артика, и Машдака; таким образом, это были не члены одной династии, а одновременные князья различных индийских племен. Около 626 г. Передняя Азия видела ужасы нового скифского нашествия. Царь Вана Сардур IV дружит с Ассурбанипалом, чтобы в союзе с ним сохранить свою страну, которая сильно пострадала, когда скифы прошли опустошительным потоком на юг. Иудейские пророки (Иеремия I, 14, IV, 7 и т. п.) оставили нам поэтические картины нашествия варваров, Геродот прибавляет к этому, что скифы сожгли Аскалон, а новый фараон Псаметих, вступивший в Сирию в качестве завоевателя, должен был уйти, откупившись дарами от неожиданных пришельцев. При таких условиях все пришло в движение, изменилась этнографическая карта, и на место ванских халдов двигаются современные индо-европейские армяне, прибывшие из Фракии и Фригии чрез долгое пребывание в хеттской Каппадокии. В Араратской области они были арийцами и завоевателями, что запечатлелось в грузинском языке, на котором «эри» означает – «воин». Пред напором армян халды отступали на север, в бассейн Куры и область Армавира, где найден, между прочим, кирпич с надписью, обнаруживающей позднее происхождение. Последними царями, сидевшими еще в Ване, были Эримена и Руса III, который жертвовал еще в местный храм дошедшие до нас бронзовые щиты. Он царствовал, вероятно, уже в начале VI в. |
| Это был язык персидской канцелярии, на котором даже издавались для запада царские указы (например, сохраненные в книге Ездры) и на котором сносились с правительством даже персидские гарнизоны (страсбургский папирус) в Египте. Очевидно, персидская клинопись была только монументальным письмом и не годилась для скорописи; и действительно, впоследствии арамейский шрифт был приспособлен к пехлевийскому языку и распространился до Средней Азии и Монголии. Эта блестящая судьба его объясняется тем, что фактически он был общеупотребителен в Ассирии и Вавилонии еще в ассирийские времена; завоевания ассирийских царей и Навуходоносора, в связи с вавилонским пленом, еще более содействовали его распространению, и иудеи, вернувшись из плена, уже говорят, а частью и пишут по-арамейски. Язык этот заступил место клинописи в международных сношениях; он употреблялся даже на монетах малоазиатских сатрапов персидского царя. Громадное государство нуждалось в средствах сообщения, необходимых и для контроля центральной власти над местными чиновниками. Много говорят о прекрасных персидских дорогах, описанных так обстоятельно и Геродотом и Ксенофонтом в рассказе о походе Кира и при перечислении остановок и расстояний; итинерарий Исидора Харакского по Парфии (σταδμοι παρδιοι) также, вероятно, дает право заключать о персидских временах. Эти дороги следующие: так наз. «Царская» от Ефеса на Сарды и Сузы чрез Евфрат, Армению и Ассирию вдоль Тигра; от Вавилонии чрез Загр мимо Бехистунской скалы на Экбатану, а отсюда к бактрийской и индийской границе; от Исского залива к Синопу поперек Малой Азии и др. Эти дороги едва ли были всецело созданием персов; большинство их существовало уже в ассирийское и даже более раннее время. Равным образом и хеттское царство, расположившись в Малой Азии на рубеже европейского и восточного миров, вероятно, положило начало той «Царской» дороге, которая была главной артерией персидской монархии. Уже в древности Сарды были соединены с Птерией, откуда дорога шла к Евфрату и пересекалась поперечным путем из Тарса к Синопу. |
| Такой отвлеченный характер носят все персидские барельефы, что и понятно, так как они все служат выражением идеи величия царской власти вообще, а не частного проявления ее в каком-либо определенном случае или событии. Надо признать, что искусство Ахеменидов с успехом выполнило свою задачу. Наиболее блестящее развитие его падает на время Дария I и Ксеркса, когда создавались памятники Персеполя; предшествующими стадиями являются Кировы Пасаргады с высокой гробницей, эламскими воспоминаниями более примитивной формы Ападаны с хеттскими ортосттами. Далее следуют бехистунский рельеф, а также рустамские гробницы. Несомненный упадок обнаруживают рельефы дворца Артаксеркса III в Персеполе. Мы рассмотрели все доступные нашему изучению стороны жизни и культуры народа Ахеменидов и их государства. Мы видели, что оно было последним словом древне-восточной государственности и отчасти религии. Прославленные слабость и распадение Персии, однако, не помешали ей, накануне краха, вызванного совершенно исключительными условиями, снова войти в пределы своего наибольшего распространения и предписывать законы миру; варварства азиатизма не помешали многим грекам смотреть с уважением на персидские порядки. Вообще, это интересное историческое явление представляет еще много загадочного, как и вообще необычайные судьбы персидского народа. Весьма интересно и то обстоятельство, что Ахемениды, постоянно пользуясь культурными и военными услугами греков, будучи не раз разбиты ими в войнах, все-таки смотрели сверху вниз на этих «ионян материка и моря», как на мелких политиканов. Они не были филэллинами, в противоположность саисским фараонам, лидийцам и своим преемникам, парфянским арсакидам. Лучшим общим обзором государственного строя персидского царства все еще остается -замечательная глава в III томе Geschichte d. Altertums Э д. Мейера. На ней отчасти основано и наше изложение. Сведения о персидской религии из классических писателей собраны Rapp " ом, Die Religion der Perser und ubrigen Iranier nach d. |
| В Вавилоне Бардию, или Барзию, признали царем сразу же, как пришла весть о перевороте, хотя Камбиз тогда был еще жив. Так же быстро и легко Бардию признали остальные покоренные народы. Это объясняется во многом непопулярностью Камбиза и тем, что Бардия немедленно после захвата власти разослал по всем странам указ об освобождении подданных на три года от военной службы. Но 29 сентября 522 г. Бардия – Гаумата был убит персидскими аристократами, которые избрали царем одного из участников заговора, Дария, сына Гистаспа, принадлежавшего к царскому роду Ахеменидов. Немедленно многие народы Персидской империи, включая самих персов, восстали против Дария, на стороне которого остались только персидская аристократия и армия. Началась длительная гражданская война. Вавилон восстал при первом же известии об убийстве Барзии. Датировки деловых документов показывают, что еще 20 сентября 522 г. вавилоняне признавали царем Вавилона Барзию, а уже через четыре дня после его убийства царем у них был Навуходоносор III – самый ранний из известных документ, датированный по нему, составлен 3 октября 522 г. О вавилонском восстании существует два рассказа: один, основанный на устных преданиях вавилонян, принадлежит Геродоту; другой, подтверждаемый датировками вавилонских документов, содержится в Бехистунской надписи самого царя Дария. Рассказ Геродота вкратце таков. Как только маг – самозванец Смердис (Гаумата) захватил власть в Персии, вавилоняне начали готовиться к восстанию и неизбежно связанной с ним осаде Вавилона персами. Чтобы сберечь на возможно более долгий срок запасы провианта, они сами перебили всех своих женщин, кроме матерей и жен. Восстание вспыхнуло сразу же после убийства Смердиса и воцарения Дария. Персы не замедлили осадить Вавилон. Чувствуя себя в полной безопасности, вавилоняне с высоты своих стен дразнили их: «Зачем, персы, вы праздно сидите здесь и не уходите? Ведь вы овладеете нами лишь тогда, когда ожеребится мул!» Так прошли год и семь месяцев. Дарий не мог взять Вавилон. Но на 20–м месяце осады у Зопира, сына Мегабиза, одного из семи персов, участвовавших в убийстве Смердиса, неожиданно ожеребилась мулица. Зопир вспомнил издевательства вавилонян и решил, что теперь Вавилон должен пасть. Он отрезал себе нос, уши, остриг волосы в кружок, исполосовал свое тело бичом и в таком виде предстал перед Дарием. Тот ужаснулся, но Зопир успокоил царя и изложил ему свой план взятия Вавилона. Договорившись с Дарием о деталях, он приступил к делу. |
| В кон. VIII в. до Р. Х. начинается упадок Урарту. Несмотря на поражение от ассир. царя Саргона II в 714 г. до Р. Х., страна нек-рое время еще продолжала развиваться и осваивать новые земли в Закавказье вплоть до Каспия. Однако постоянная необходимость сдерживать натиск Ассирийской державы, вторжения киммерийцев, скифов, мидян, а также внутренние факторы - интенсивное распространение арм. племен и их языка в вост. половине Армянского нагорья - способствовали ослаблению гос-ва Урарту. Первые арм. гос-ва. Правление Ахеменидов (VII-III вв. до Р. Х.). На рубеже VII и VI вв. до Р. Х. на территории Урарту впервые появляются фрако-фригийские племена, к-рых месопотамские источники именуют «мушку». На смену распавшемуся гос-ву Урарту пришло сложившееся уже на основе армяноязычной этнической общности гос-во Оронтидов (Ервандидов), находившееся под протекторатом Мидийской державы. Арм. этнос сложился в результате сближения и слияния мн. этнических групп, как местных хурритских, так и индоевропейских (лувийцев, фригийцев-мушков). Важную роль в истории образования древнеарм. государственности сыграли племенные союзы, населявшие зап. часть Армянского нагорья, в частности Арме-Шуприа (XII-VII вв. до Р. Х.). В 520 г. до Р. Х. царство было завоевано персами и оставалось в составе державы Ахеменидов . Слово «А.» для обозначения страны впервые упоминается в Бехистунской надписи персид. царя Дария I , высеченной на 3 языках в 521 г. до Р. Х. А. была известна мн. древним народам. Она изображена в числе 6 стран на звездообразной вавилонской карте, высеченной на глиняной плите в V в. до Р. Х. О ней писали древнегреч. историки Геродот (V в. до Р. Х.) и Ксенофонт (V-IV вв. до Р. Х.), называвший армян «миролюбивым, богатым, гостеприимным народом». Т. о., с кон. VI в. до Р. Х. А. испытывала сильное иран. политическое и культурное влияние. Широкое развитие в тот период получили ремесленное производство и строительная техника. Большим достижением было введение в А. в сер. V в. до Р. Х. нового лунно-солнечного календаря, к-рый использовался до нач. XIV в. |
| Над их изображением помещено изображение Ахурамазды и в заключении сказано: «Что я сделал, то сделал милостью Ахурамазды... О, ты, который после меня будешь царём, более всего остерегайся лжи». Восстания 522–521 гг. показали всю непрочность державы Ахеменидов. Поэтому Дарию I нужны были реформы для создания устойчивой системы государственного управления и контроля над завоёванными странами. Осуществлению этих реформ и были посвящены последующие годы, ведь не так просто было управлять огромным пространством (ок. 6 млн. кв. км. с населением 60–80 млн.) империи персов, в которой даже гонцам, чтобы добраться от столицы до окраины, требовалось полгода. В этих целях царь разделил своё государство на административные области, которые назывались сатрапиями. Список сатрапий содержится в Бехистунской и других др.-персидских надписях. В них перечислены 23 области-сатрапии. Во главе этих новых административных образований стояли сатрапы («отцы народа») – правители областей. Их задачей было – немедленное выполнение царских указов, исправно собирать налоги и отправлять их в царскую казну. Обычно сатрапами были знатные персы, обладавшие неограниченной властью и жестоко грабившие подчинённые им области, причём взимали налоги не только для царя, но и для себя. У каждого сатрапа был свой придворный штат, в точности скопированный с царского и не менее пышный, с такими же придворными должностями и чинами. Слово «сатрап» сохранилось до наших дней. В переносном смысле так называют любого всевластного человека или наместника, злоупотребляющего своим положением. Промежуточным звеном между сатрапами и царской администрацией были чиновники, чьей обязанностью было охранять безопасность царя посредством тайного надзора над всем, что происходило в государстве. Чиновники эти были известны как «глаза и уши царя» и, разумеется, не имели никаких внешних знаков отличия своей должности. По первому подозрению они могли схватить и даже казнить любого, даже сатрапа. По свидетельству Геродота, «в царствовании Кира, а затем Камбиза в Персии определённой подати не существовало вовсе, но подданные приносили подарки». |
| Именно поэтому уже при Данииле городские строения отстроены были заново, а следов периода древних царств почти не осталось. Огромным подспорьем к пониманию многих археологических находок стала расшифровка вавилонского языка, начатая в 1835 году офицером армии Великобритании Генри Роулинсоном. На одной из Бехистунских гор он обнаружил перпендикулярный обрыв более ста метров и имеющий гладкую поверхность. Эта поверхность пестрела изображениями и надписями на трех языках: персидском, эламском и вавилонском. Выбита она была при мидо-персидском царе Дapuй I, правившем в 521–485 годах, и повествовала о его победах. Зная основы персидского языка, Роулинсон начал расшифровку надписей, полагая, что на всех трех языках содержится один и тот же текст и что методом сопоставления известных персидских слов с неизвестными вавилонскими письменами можно узнать этот неведомый язык. К 1894 году работа была в целом закончена, в результате чего мир узнал вавилонский язык. Вавилонская башня Одним из наиболее любимых объектов критики было место в Библии, повествующее о сооружении вавилонской башни. «И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли», книга Бытие 11:4. Но каково же было удивление археологов, когда на одной из вавилонских дощечек они прочитали слова Набополассара, отца Навуходоносора, основателя Нововавилонского царства: «К этому времени повелел мне Мардук Вавилонскую башню, которая до меня ослаблена была и доведена до падения, воздвигнуть, фундамент ее установив на груди подземного мира, а вершина ее чтобы уходила в поднебесья». Спустя несколько лет уже его сын, Навуходоносор, писал: «Я приложил руку к тому, чтобы достроить вершину Этеменанки так, чтобы поспорить она могла с небом». Как видим, эти отрывки поразительно идентичны, что полностью подтверждает библейский текст. Итак, вавилонская башня-зиккурат носила название Этеменанки (храм краеугольного камня неба и земли) и входила в огромный храмовый комплекс Эсагила (дом поднятия головы), центр мирового жречества. |
| «В семь раз сильнее» – это не более чем эмфаза, фигура речи. В зависимости от надобности, температура в печи могла поддерживаться между 900° и 1100° по Цельсию. 3:25. Сын богов. Это выражение ( а не «Сын Божий», как в русском переводе) исходит из уст Навуходоносора, поэтому не следует думать, что он испытал божественное озарение или пришел к глубокому богословскому умозаключению. «Сын богов» – обычное семитское выражение, обозначающее сверхъестественное существо. 3– 4:1–37 Болезнь царя 3:31. Заявление царя. Такого рода декларации обычно помещались на стеле и выставлялись на видном месте. Иногда для распространения таких заявлений они копировались, как было, например, с Бехистунской надписью. Многие элементы этой декларации характерны для царских надписей и арамейских писем, хотя подобная чувствительность необычна для царя. 4:7–9. Мировое дерево. Представление о «мировом дереве» встречается во всех мифологиях древнего Ближнего Востока. Этот символ используется и в Иез. 31 . Корни этого дерева питаются водами великого подземного океана, а его вершина сливается с облаками, связывая, таким образом, небо, землю и подземный мир. В «Мифе об Эрре и И шуме» Мардук говорит о дереве meshu, корни которого проникают через океан до преисподней, а вершина поднимается выше небес. В шумерском эпосе «Лугальбанда и Энмеркар» аналогичную роль играет «дерево-орел». Тема священного дерева нашла отражение и в ассирийской культуре, в том числе в рельефах. Одни называли его «деревом жизни», другие – «мировым деревом». Рядом с ним часто изображались животные и антропоморфные персонажи, возможно, божества. Над вершиной, строго по центральной оси, обычно располагается крылатый диск. Считается, что «мировое дерево» символизирует божественный порядок в мире, однако письменных материалов об этом недостаточно. 4:10. Бодрствующие. «Бодрствующие» («стражи») представляют категорию сверхъестественных существ, часто встречающихся в обширной и разнообразной литературе периода между двумя заветами, особенно в Книге Еноха и в свитках Мертвого моря. |
|
|
