| L. d " Achéry. P., 1723. Vol. 1. P. 641-703; PL. 149. Col. 635-778). Поэтому 2-я книга труда Ульриха имеет подзаголовок «Об образовании новициев» (De disciplina noviciorum - Paris. lat. 18353 (II). Fol. 36v). Согласно Ульриху, новицию предстояло провести только 1 ночь в гостинице для паломников, после чего он должен был присоединиться к братии. Его главным внешним отличием от облатов и от тех, кто уже принесли обеты, было отсутствие кукуля (cucullus). В «Монашеских установлениях» (Constitutiones), составленных Ланфранком , архиеп. Кентерберийским (1070-1089), на основе тех обычаев, к-рые были собраны мон. Бернардом, говорится, что желавшего вступить в мон-рь сразу принимал начальник гостиницы, а затем новиций представал перед аббатом и капитулом. Получив тонзуру и монашеские одеяния (кроме кукуля), он участвовал в богослужении и в общей трапезе, но везде находился на особом месте, спал в отдельном помещении (cella novitiorum) или в общем дормитории. Им руководил магистр новициев. Этот период продолжался неопределенное количество дней, пока наконец не совершалось окончательное принесение обетов (Decreta Lanfranci monachis Cantuariensibus transmissa/Ed. D. Knowles. Siegburg, 1967. P. 85-89). В «Статутах» Петра Достопочтенного (1146/47) было введено ограничение на прием облатов в мон-ри Клюнийской конгрегации и определен срок Н.- 1 мес., к-рого, по мнению составителя, было достаточно для испытания намерений того, кто хотел стать монахом (Statuta Petri Venerabilis Abbatis Cluniacensis IX (1146/47)/Ed. G. Constable//Consuetudines Benedictinae Variae (saec. XI - saec. XIV). Siegburg, 1975. P. 71-72). В XIII-XIV вв. в бенедиктинских источниках больше внимания уделяется возрасту и уровню образования желавших вступить в мон-рь. Напр., магистры искусств (т. е. выпускники ун-тов) и католич. священники, которые решали стать членами бенедиктинского ордена, фактически освобождались от Н. (Documents Illustrating the Activities of the General and Provincial Chapters of the English Black Monks, 1215-1540/Ed. |
| А два века спустя видный теоретик социализма бенедиктинский монах Дешан мечтал в своем трактате «Истина, или достоверная система» о построении такого общества, где «дети не принадлежали бы в отдельности тем или иным мужчинам и женщинам», а «женщины, способные кормить грудью и небеременные, без разбору давали бы детям свою грудь». И все при этом были бы счастливы и довольны, не видя в разлучении с матерью никакой трагедии. «Но как же, – возразят мне, – неужели матери не оставляли бы при себе своих собственных детей?». Нет! «К чему эта собственность?» – восклицал Дешан, явно гордясь столь непривычным, «прогрессивным» по тем временам, альтруизмом за чужой счет. Увы, как показала история, он был отнюдь не одинок в утопических мечтаниях. Уничтожение семьи, подытоживает исследование Шафаревич, «прокламируется большинством социалистических учений. В других учениях, а также в некоторых социалистических государствах, это положение не провозглашается столь радикально, но тот же принцип проявляется как уменьшение роли семьи, ослабление семейных связей, уничтожение некоторых функций семьи… Как положительное утверждение определенного типа отношений полов или детей с родителями он (этот принцип. – Т.Ш.) представляется в нескольких видах: как полное разрушение семьи, общность жен и уничтожение всех связей детей с родителями, вплоть до того, что они не знают друг друга; как расшатывание и ослабление семейных связей; как превращение семьи в ячейку бюрократического государства, подчиненную его целям и контролю». Последний вариант, похоже, и воплощает на данный момент ювенальная юстиция западного образца. Это может показаться странным: причем тут социализм? Мы же привыкли считать Запад капиталистическим. Не буду вдаваться в обществоведческие тонкости, не относящиеся к теме нашего разговора, а лишь процитирую одного из самых известных американских публицистов консервативно-христианского направления Джозефа Собрана. «Уже множество людей, – написал он в начале 1980-х в очерке «Абортная культура», – привыкли с презрением относиться к трем институтам, которые являются всегдашними мишенями социалистов: к семье, к собственности и к религии. |
| для Б. странах - Италии, Франции, Германии, Англии,- они закрепляются в X в. в Испании, Чехии, Польше, Венгрии, Далмации, в XI - нач. XII в. в Скандинавии, Византии (близ К-поля и на Афоне) и Св. земле (их первый мон-рь был основан там уже ок. 800). Ок. 1150 г. выходцами из ирланд. мон-ря Б. в Вене при нем. колонии в Киеве была основана обитель, позднее разрушенная татарами (1241). Особенное влияние в Италии и Германии в XI в. получают мон-рь Клюни и его аббаты. Выведенные из-под власти местных епископов клюнийские мон-ри образовывали своего рода суверенное монашеское гос-во, главу к-рого, аббата, позднее получившего из Рима знаки епископского сана, современники нередко называли «королем монахов» (rex monachorum). В кон. XI в. аббат Клюни играл роль посредника в конфликте между папой Григорием VII и герм. имп. Генрихом IV. В то же время рост городов и развитие экономических отношений постепенно приводили к коренному изменению социальной структуры общества в Зап. Европе, что стало причиной нового комплексного кризиса Б. Жизнь богатых мон-рей, владевших землей, крестьянами и т. п., все дальше уходила от идеалов первоначального монашества - бедности и подражания Христу, что в свою очередь вызывало критическое отношение к монахам в обществе. В кон. XI - 1-й пол. XII в. между монахами и канониками велась оживленная полемика о монашеских идеалах и роли монашества в обществе. Стремление преодолеть кризисные явления приводит к активному участию мн. монахов и настоятелей общин в жизни Церкви (напр., Бернард Клервоский ) и, с др. стороны,- к поиску путей расширения духовного мистического опыта ( Хильдегарда Бингенская ). Иной монашеский идеал развивало переживавшее расцвет на фоне религ. подъема X-XI вв. отшельничество ; в историографии принято говорить даже о «кризисе» общежительного монашества (Ж. Леклерк), что верно лишь отчасти, поскольку большинство отшельников (поначалу, во 2-й пол. X в., особенно многочисленных в Италии, где было сильно влияние греч. монашества) пыталось соединить принцип строгой аскезы в «пустыни», вне сложившейся инфраструктуры старых мон-рей, с бенедиктинским уставом. |
| Спор о первенстве между кафедрами Й. и Кентербери вновь возник в мае 1108 г., когда новоизбранный архиеп. Томас II (1108-1114), племянник Томаса I, отказался дать письменную присягу архиеп. Ансельму Кентерберийскому и признать его первенство. Ансельм в свою очередь отказался рукоположить Томаса II без выполнения этих условий. Конфликт удалось урегулировать лишь летом 1109 г., после вмешательства кор. Генриха I (1100-1135). Томас II подписал присягу верности не названному по имени архиепископу Кентерберийскому (архиеп. Ансельм к тому моменту умер, а его преемник еще не был избран) и был рукоположен 6 епископами. В авг. 1109 г. архиеп. Томас II был вынужден рукоположить без принятия присяги Тургота, еп. Сент-Андруса (Шотландия), однако в дальнейшем он смог добиться присяги от епископов Глазго, Оркнейских и Гебридских островов (возможно, нек-рые из них были титулярными епископами). Наиболее острый характер спор о первенстве между Кентербери и Й. принял при преемнике Томаса II, архиеп. Турстане (избран в 1114), который отказался приносить присягу архиепископу Кентерберийскому и в 1119 г. добился, чтобы дело было рассмотрено папой Римским Каллистом II . Папа принял сторону Йоркского архиепископа и лично рукоположил Турстана. Это вызвало недовольство кор. Англии Генриха I, к-рый лишь в 1121 г. позволил Турстану вернуться в Англию и занять кафедру. В 1123 и 1125 гг. для решения спора Турстан обращался в Римскую курию и сумел в итоге отстоять равенство кафедр Й. и Кентербери (сохранялось до XIV в.). Борьба за независимость от Кентербери способствовала развитию самостоятельной историографической традиции в Й.: ок. 1130 г. архикантор кафедрального собора Гуго написал «Историю церкви Йорка», охватывавшую период с 1070 по 1127 г. ( Hugh the Chanter. 1990). Несмотря на поддержку Римского папы, Турстан не смог распространить свою юрисдикцию над шотл. диоцезами (за исключением диоцеза Галловей с кафедрой в Уитхорне, восстановленного ок. 1128), однако в 1133 г. на отвоеванной у Шотландии территории был создан диоцез с кафедрой в Карлайле, ставший частью церковной провинции Й. Архиеп. Турстан оказывал покровительство мон-рям, при его поддержке в Йоркшире были основаны цистерцианские аббатства Фаунтинс (1132/33; братия в основном состояла из монахов бенедиктинского аббатства Девы Марии в Й., недовольных недостаточно жестким соблюдением устава) и Риво (1132/33), женские монастыри св. Климента в Й. (ок. 1130) и в Хендейле (1133), он также способствовал расширению привилегий монастырей Уитби и Девы Марии в Й. В 1138 г. архиеп. Турстан руководил формированием ополчения североанглийских баронов, отразивших вторжение шотл. кор. Давида I (1124-1153) в «битве штандартов» (1138). |
| «Если бы не было в псалмах неких таких пророчеств, которые не подходят к делам и людям тех времен, когда эти псалмы были написаны, многие могли бы счесть, что в псалмах ничего не говорится духовно, и думали бы, что мы выискиваем ложные утверждения и измышленные толкования, благодаря которым хотим сделать вид, что поняли нечто более глубокое и высокое, чем разумение других, и далее, что мы скорее подлаживаем к нашему разумению то, что написано, чем стремимся найти смысл, открываемый более тщательным и прилежным пониманием» (Hilar. in ps.125, 1, CSEL 22). Вывод, который Иларий сообщает читателю, таков: «В этом псалме возвещается только радость души, возвращающейся из плена у пороков на свободу познания Бога» (§ 3). У этой концепции есть точка соприкосновения с толкованием Августина: приоритет духовного понимания псалма. Но в то время как Иларий отрицает возможность связи описываемой в псалме ситуации с вавилонским пленом, Августин просто отодвигает ее на дальний план, оправдывая суждение, высказанное о его толкованиях на псалмы бенедиктинским издателем: «Подобно тому, как невозможно нам дойти до того духовного смысла, если прежде не будем ясно представлять себе буквальный, так и буквальный будет излишним, если мы не приложим усилий к том у, чтобы постичь духовный. По этой причине святой Предстоятель (Августин), опустив буквальный смысл всюду, где почитал его достаточно открытым и понятным, устремлялся прямо к духовному» 7 . Впрочем, оба толкователя сходятся еще в том, что касается объяснения временной перспективы стиха Пс.125:4 : для автора псалма, по их мнению, conuersio captiuitatis – дело будущего, а прошедшее время первого стиха – особенность пророческого употребления (perfectum propheticum). Вот объяснение Илария: «И так как Пророк говорил о радости будущей надежды, он мог, по обычаю Писания, радоваться как бы о прошедшем, однако в последующей молитве показывает, что речь идет не о его времени: Обрати, Господи, пленение наше. Если он был словно утешенный, когда было отвращено пленение Сиона, как же это теперь он молит, чтобы оно был о отвращено от него теперь? Дел о в том, что выше приводилась речь пророческого знания, возвещающая радость будущих событий как бы уже прошлых, теперь же – совместное моление о том, что нужно отвратить, и Пророк присоединяется к нему, как если бы и сам он был в плену и слов но он признает, что он все еще среди них же» (§ 10). |
| Свобода епархий и их пастырей со дня на день слабела перед престолом древней всемирной столицы. В тиши готовились псевдо-исидоровы декреталии; в Захарии и ему подобных владыках пробивались уже Николаи и Гильдебрандты. Монашество бенедиктинское было призвано на службу папству и двинулось могучей, почти непобедимой дружиной под его знаменем. Вся западная Европа охватилась почти мгновенно обитателями этой духовной дружины. Со дня на день возрастало число монастырей, их богатство, нравственная и политическая их сила. Новообращённая Германия и особенно север её наполнились бенедиктинскими колониями, которых власть, права и влияние, независимые от местного духовенства, служили везде орудием римского владычества. Внешней их силой приготовлялось поле для учения; самое учение росло и крепло в их тихих недрах неутомимыми трудами и односторонней учёностью отшельников от мира, его незаметными завоевателями. Бенедиктинство перешло в Англию. На новой почве, в обществе, не прожившем той жизни, которая созидала мало-помалу юридический мир западно-церковного государства, бенедиктинцы, его представители, встретили сильное сопротивление в духовенстве, воспитанном свободой кельтской церкви, в народе, не привыкшем к вмешательству духовенства в мирские дела, и в общем настроении мысли, чуждой римской формальности и римской централизации. С другой стороны, они нашли и ревностных помощников во всех тех духовных стихиях, которые издавна получали своё воспитание из Рима, глубоко сочувствовали ему (как видно из союза проповедников саксонских в Германии с папской властью) и стремились более или менее сознательно к одной цели со всем западным просвещением. Эти стихии, всегда готовые сомкнуться для совокупного действия в форму церковных дружин и подчинять свои стройные и могущественные движения одному знамени и одному правлению, находили постоянное сочувствие во всех склонностях непросвещённого ума к суеверию и к вещественному пониманию веры или к воплощению её в видимые и осязаемые образы. В этом отношении они имели большое преимущество перед началами свободы духовной, неспособными к условной совокупности в действии и к союзу с грубо-вещественными требованиями тёмного суеверия. |
| 1869 «Reliquiae Pelagianorum». Так Проспер называет их в своем послании к Августину. Он считает их «переодетыми», а поэтому более опасными пелагианами. 1870 Не путать с Иларием, епископом Арелатским, в отличие от которого его называют Hilarius Prosperi. Иларий называет себя мирянином (послания Августина, Ер. 226, §9). См. также бенедиктинское издание, tom. x, f. 785; Wiggers, ii, 187. 1871 Виггерс рассказывает о нем подробно и много в вышеупомянутой монографии, vol. ii, pp. 7–136. Ошибочно его считали скифом. Имя и свободное владение латинским языком предполагают его западное происхождение. Но он также учился в Вифлееме и Константинополе и провел семь лет среди отшельников в Египте. Даже на закате своей жизни он упоминает об Иоанне Златоусте с благодарным почтением (De incarn., vii, 30 sq.). «Тому, что я написал, – говорит он, – меня научил Иоанн, поэтому рассказ этот не столько мой, сколько его. Ибо ручей происходит из источника, и то, что приписывается ученику, должно полностью воздаваться чести учителя». О жизни и писаниях Кассиана см. также Schönemann, Bibliotheca, vol. ii (репринт в Migne, vol. i). 1873 Он называет учение Пелагия о врожденных достоинствах человека «profanam opinio–nem» (Coll., xiii, 16, Migne ed., tom. i, p. 942) и даже говорит: Pelagiuni paene omnes impietate [вероятно, здесь эквивалент «презрительного отношения к благодати», как объясняет это Виггерс, ii, 20] et amentia vicisse (De incarn. Dom., v. 2, tom. ii, 101). 1874 «Nonnumquam, – говорит он, – etiam inviti trahimur ad salutem». De institut, coeno, b. xii, 18 (Opera, vol. ii, p. 456, ed. Migne). Но это для Кассиана – редкое исключение. Общая разница между полупелагианством и синергизмом Меланхтока в том, что в первом инициатива в обращении приписывается человеческой воле, во втором – Божьей благодати, а это приводит также и к разной оценке важности предваряющей благодати, gratia praeveniens или praeparans. 1876 Есть в трудах Проспера, Париж, 1711 г. (tom. Ii, в Migne, Patrol.), а также в Appendix to the Opera Augustini (tom. x, 171–198, ed. Bened.), под заглавием Pro Augustino, liber contra Collatorem. См. также Wiggers, ii, p. 138 ff. |
| 1877 Carmen de ingratis. Он обвиняет полупелагиан в неблагодарности к Августину и его великим заслугам в деле веры. 1878 Responsiones Prosperi Aquitani ad capitula calumniantium Gallorum и Ad capitula objecmi–onum Vincentianorum (Викентия Леринского) также присутствуют в приложении к десятому бенедиктинскому изданию трудов Августина, f. 198 sqq. и f. 207 sqq. Среди порочащих Викентия утверждений, например, приводятся следующие: 3. Quia Deus majo rem partem generis humani ad hoc creet, ut illam perdat in aeternum. 4. Quia major pars generis humani ad hoc creetur a Deo, ut non Dei, sed diaboli faciat voluntatem. 10. Quia adulteria et corruptelae virginum sacrarum ideo contingant, quia illas Deus ad hoc praedestinavit ut caderent. 1879 См. выше, §118; также Wiggers, ii, p. 208 ff., и Baur, I. c, p. 185 ff., которые также обвиняют Commonitorium в полупелагианской тенденции. Она вне сомнений, если Викентий был автором вышеупомянутых возражений Objectiones Vincentisanae. Возможно, вторая часть Commonitorium, которая утрачена, кроме заключительных глав, была специально направлена против августиновского учения о предопределении и поэтому была уничтожена, в то время как первая часть приобрела почти канонический авторитет в Католической церкви. 1880 De gratia Dei et humanae mentis libero arbitrio (в Biblioth. maxima Patrum, tom. viii). Этот труд считается наиболее умелой полупелагианской защитой, написанной в ту эпоху. См. о нем: Wiggers, ii, p. 224 ff. 1881 De viris illustr., с. 38, где в остальных отношениях он хвалит Августина. Он ссылается на отрывок из Prou., x, 19: «In multiloquio non fugies peccatum». См. о нем в Wiggers, ii, 350 ff., и Neander, Dogmengeschichte, i, p. 406. Его труды есть в Migne, Patrol., vol. 58. 1882 Ero Commentarius in Psalmos, написанный около 460 г., особенно на Ps. cxxvii: «Nisi Dominus aedificaverit domum». Некоторые, вслед за Сирмондом, считают его автором упомянутого далее трактата Praedestinatus, но без веских на то оснований. См. Wiggers, ii, p. 348 f. |
| Что Христос не предусмотрел всех отдельных обстоятельств, это не должно смущать нас и сбивать с толку. Он имел в виду только великое, целое, а не отдельные части. Вот почему Он и сказал, например, что всё равно, где покланяться, на горе ли Мориа или Гаризине, только бы это совершалось в духе и истине ( Ин.4:21–24 ). Так же точно Христос нигде, например, не обличает самоубийства; но неужели мы поэтому стали бы обвинять Его в том, что Он дозволяет самоубийство? Равным образом Он никогда не порицал рабства – должны ли и мы поэтому симпатизировать рабству и стоять за него? Нет, мы должны скорее поступать по смыслу Его слов: люби ближнего своего, как самого себя! и: не введи нас во искушение! Если теперь мы попросим в этом смысле чистосердечного ответа на вопрос, может ли Священное Писание, которое стремится к совершенству, одобрять употребление такого, как достоверно известно, отуманивающего, приводящего в бесчувственное состояние средства, как вино, – то ответ, несомненно, будет отрицательный. Кто осмелился бы назван, идеальной личностью того, кто, став во главе какого-нибудь общества, стал бы содействовать его опьянению? Мы решительно утверждаем поэтому: если бы Христос жил сейчас между нами, то Он не так объяснил бы различным книжникам смысл слова Божия, как им нравится, как они объясняют, но прежде всего выгнал защитников пива и вина – хотя бы они имели и приличную одежду – из их храмов, чтобы затем легче было справиться с диаволом алкоголя и его дружиной. Он не сделался бы при этом помощником католическим аббатам в производстве «Бенедиктинского ликера», равно как не стал бы монашествующей братии содействовать в пивоварении; Он не стал бы размахивать пивною кружкою и при роскошных обедах чокаться стаканами вина или бокалом шампанского... Один из католических энергичных борцов за абстиненцию в Швейцарии (епископ Августин Еггер) говорил: «Не случайно произошло то, что Божественный Промысл сделал абстинентом того мужа, который должен был приготовить путь для Господа. Это – прототип для того времени, в которое является необходимость поддержать опускающееся и снова поднять опустившееся поколение. Слова научают, а примеры увлекают». |
| Как бы ни относиться к высказываемым в этой статье А.А.Спасского взглядам и научным тезисам, нельзя не видеть, что – несмотря на те скромные задачи, какие ставит здесь себе автор – они представляют собой настоящий научный этюд, с которым должны будут считаться все последующие исследователи истории египетского киновитского монашества и его источников. В том же 1908 г. А.А.Спасский напечатал в майской книжке «Богословского Вестника» библиографическую заметку 100 о вышедшем в 1907 г. 1-м выпуске «Лекций по истории древней Церкви» В.В.Болотова . Довольно обстоятельная заметка эта, значительная часть которой посвящена защите бенедиктинцев, как издателей творений св. отцев, против неодобрительного отзыва о них у В.В.Болотова , вызвала появление в «Христианском Чтении» (1908 г. Октябрь) заметки проф. А.И.Бриллиантова «К вопросу о бенедиктинском издании св. отцев» 101 . Последовавшая 14 июля 1908 г. кончина профессора А.П.Лебедева вызвала появление посвящённой его характеристике, как церковного историка, большой статьи А.А.Спасского «Профессор А.П.Лебедев . Учёно-литературная деятельность его и заслуги в области церковно-исторической науки. Характеристика его личности как профессора и человека» 102 , вышедшей потом и отдельным изданием. Посвящённая памяти только что почившего учителя статья эта естественно выдвигает на первый план самые лучшие стороны в многочисленных сочинениях А.П.Лебедева . Однако, А.А.Спасский даже и здесь не прячет совсем своей собственной индивидуальности. Излагая довольно подробно содержание важнейших работ А.П.Лебедева , он делает местами и свои критические замечания к ним. Например, упомянув о том, что «особые симпатии» А.П.Лебедева вызывала «личность первого христианского императора» Константина Великого и «защите идеальных качеств его характера он посвятил целый ряд статей» 103 , которые и перечисляются в примечании, А.А.Спасский считает нужным заметить в этом же примечании: «Против идеализации Константина Великого , конечно, можно много спорить». |
|
|
