| И с теми людьми со работными: И заметывай ты неводы в Ильмень-озеро. И будет тебе Божья милость. Это, между прочим, указывает, что рыбная торговля считалась вообще промыслом выгодным, приносившим скорое обогащение купцу. Как приказал Садку Ильмень-озеро, так и сделал Садко. Первый раз закинули нанятые работники невода, – вытащили много рыбы мелкой; второй раз закинули – вытащили много рыбы красной; третей раз закинули – вытащили рыбу белую. Сложил Садко свою рыбку в погреб на гостином дворе; через три дня он вошел в погреб. Где была рыба мелкая – деньги дробные; где рыба красная, там червонцы; где белая рыба, там серебряные монеты. Садко, и прежде богатый, теперь уже стал несметно, в другой раз, облагодетельствовал его добрый дух озера. Но мало быть богатым: – одним богатством в Новгороде обойтись недостаточно. Нужно еще и уменье жить, обращаться с Новгородцами: народ своевольный, капризный; богатство ему нипочем: – только пусть богатый зазнается: и богатство его прахом пойдет, с ним богач головы не снесет. И вот Садко идет опять к Ильмень-озеру, просить, чтобы научило его благодетельное существо, как жить ему в Новгороде с людьми новгородскими. А и тут ему говорит Ильмень-озеро: А и гой еси удалой-добрый молодец! Поводись ты со людьми со таможенными, А и только про них ты обед доспей, Позови молодцов посадских людей, И станут те знать и ведати. Садко сделал пир. – Этого мало. Надобно еще богатому человеку побрататься с простыми небогатыми; иначе подумают, что он считает себя выше других, угощает других с высока, хочет, чтобы они ему были за хлеб-соль благодарны, а сам в ровню с ними себя не ставить. Вот он приходит в братчину-никольщину, покланяется, бьет челом Новгородским мужикам, просит, чтобы его приняли в братчину. Так – в одном варианте песни; в другом – дело происходит не в братчине, а в почестном пиру, который задал Новгородцам Садко: на пиру этом сидели и двое начальствующих лиц, называемых в песне настоятельми новгородскими; один Фома Назарьевич другой, Лука Зиновьев; должно думать, что в древнейших вариантах нашей песни это были посадник и тысячский. По русскому праву (в Новгороде, вероятно, сильнее, чем где-нибудь) был обычай: как на пиру в голову молодцам войдет хмель, так молодцы начинают хвалиться, хвастаться, величаться. Вот как эта похвальба выражается в песне. |
| Ловля тонями с одной стороны отнимала у рубных ловцов очень много времени; с другой она одна была достаточна для того, чтобы дать средства ловцам. Вот почему мы и видим, что при больших реках и озерах живет весьма много рыбных ловцов, пашни не имеющих. В г. Кореле рыболовы делились даже на лучших и молодых, составляя значительную часть городского населения (XII, 1–4). 34 рыбных ловца жили в Сванском волочке (XII, 7). Непашенные ловцы упоминаются еще: XI, 46, 34 (6+17 дворов), 89, 90, 281. Что же касается многочисленных рек и речек, озер и озерков, находившихся там и здесь на пространстве пятины. – то рыболовство, не составляя главного занятия новгородца, видимо все-таки было большим подспорьем в жизни крестьянина. Ловят неводами, колят колы (заколы), ловят бродцами, сетями, удами, котцами; ловят летом и зимой, ловят осенью «по первому льду», ловят от весны до Петрова дня. Лососи, щуки, окуни-остреци, всякая рыба белая, – вот что попадает новгородцу в реках и озерах. Однако, приладожским крестьянам известны «снетенные» невода (снетки?), а прифинским ерши и курва (не корюшка ли?). Последних новгородец мерит тысячами и лыками (вероятно вяленых? которые могли нанизываться на лыко). Все это мы говорим на основании Писцовой книги: III, 36, 48, 118, 288, 825, 299, 306, 311, 353, 197, 201, 232, 507, 510, 515, 550, 561, 570, 700, 763, 775, 889, 914, 921, 928, 925 – 6, 930; XI, 183, 197, 202, 361; XII, 78, 84. Переведя цифры столбцов и страниц Писцовой книги на тексты, каждый легко – может найти, в каком озере, в какой реке, каким способом и какая рыба ловилась в 1500 году. Рыба для новгородца часто служит и предметом, которым он уплачивает доход своему землехозяину. Что касается других промыслов, то о существовании их говорят случайные отметки относительно того или другого крестьянина и рода его занятий. И прежде всего, – существовало ткачество. Указаний прямых на него как будто и нет. Но когда мы при перечислении доходов получаемых от деревень, видим пасмы пряжи (III, 127, 170), убрусы, утиральники (677), локти полотна, попоны, – существование ткачества сомнению не подлежит. |
| В Нангасаки снег падает всегда хлопьями, которые при падении издают звук и не пристают к платью. Снег этот покрывает горы перламутровою пеленою; тогда бывает весьма холодно. Кроме этого времени в Нангасаки вообще тепло. Дожди там падают безвременно; всякий раз за дождем следует восточный ветер. Припоминаю стих из классической книги Ши-цзин; «Не успели пройти дожди, как на высоком небе показалось солнце». Этот стих как будто указывает на здешнюю страну. Я слышал, что японцы во время траура не употребляют мяса и не пьют вина. Теперь же я сам видел, что они вообще едят мяса очень мало: они любят употреблять в пищу постные блюда, и всегда из свежих овощей. Утки у них жирны, но курицы тощи; свиньи и бараны походят на китайских, только тощее; оленье мясо слабо. Тамошние горы изобилуют очень хорошими птицами, которых родов также много. Из огородных растений родится там белая и зеленая капуста, пэн-хао-цай (chrysanthemus corenanarium), шпинат, лебеда, горчица, редька, лук, чеснок, (цзю-цай) лук полевой и имбирь. Вообще овощи, какие есть в Китае, находятся и в Японии. Тамошняя редька считается превосходною. Из рыб водятся там зинь-сы-юй, хуань-шан-юй попугай рыба, лещ, окунь, ма-цзяо-юй камбала, у-цзэ-юй, (нежная рыбка), белуга, хань-цзы (особый род устриц), чо-ао (большие морские раки), устрицы, дань-цай (продолговатые морские устрицы, черепашьи лапы), лун-ся (особый род морских раков), каракатицы, акулины перья, морская капуста, ши-хуа (dianthus) и многие другие. Все они рождаются и водятся в морской соленой воде. Из них, как товар, привозятся в Китай следующие: каракатицы, акулины перья, белуга, Хай-дай (водоросль), нежная рыбка и ню-мао-цай. Есть также знаменитая рыба цзя-цзы-юй, которую разрезывают на части и сушат. Она составляет также статью торговли. В небольших реках и горных протоках водятся караси, угри, черепахи, малые белые рыбки (сяо-бо-юй) и различного вида большие раки. Все эти произведения ни сколько не отличаются от китайских. Маленькая белая рыбка носить также название юй-дин-юй (нефритовый гвоздь). Она длиною не более дюйма, тоненькая, но жирная, сладкая и вкусная до такой степени, что во рту тает. Выводится она в 11 луне (в декабре), а после весенней поры её уже нельзя употреблять в пищу. Название рыбки нефритовым гвоздем недавнее; поэтому я для памяти и помещаю его здесь. |
| Запеканка, плакия и баница с лукумом. Постные рецепты из Болгарии Новые блюда к Вербному воскресенью 24 апреля, 2021 Новые блюда к Вербному воскресенью Болгарская постная кухня — это множество овощей и бобовых. В сочетании с крупами получаются вкусные, сытные блюда, разгадать состав которых не всегда удается даже искушенным постникам. «Правмир» снова публикует необычные рецепты из Болгарии. Приятного аппетита! Плакúя с тимьяном на Вербное воскресенье Фото: freepik.com Рыба (скумбрия, форель, любая белая рыба и т.д.) — 800 г, растительное масло — 5 ст. л., лук репчатый — 4-5 шт., морковь — 1-2 шт., корень сельдерея — 0,5 шт., чеснок — 1 головка (7-8 зубчиков), помидоры — 3-4 шт., горячая вода — 1,5 ст., лимон — 1 шт., черные маслины без косточек, тимьян, черный перец («горошек»), лавровый лист, петрушка свежая — 0,5 пучка, соль по вкусу. Очищенные морковь и сельдерей режем кубиками и вместе с мелко нарезанным луком тушим 10 минут. Добавляем бóльшую часть очищенных нарезанных помидоров, бóльшую часть петрушки, чеснок и соль. Заливаем водой. Добавляем тимьян, лавровый лист и 3-4 горошинки перца. Тушим на медленном огне еще 10 минут. Получившуюся смесь выкладываем в емкость для запекания. Сверху помещаем вымытую и очищенную рыбу, на которую выкладываем маслины, оставшиеся дольки помидоров, а также кусочки очищенного лимона. Посыпаем оставшейся петрушкой. Выпекаем 20-30 минут. Подаем на стол в холодном виде. Фасоль с квашеной капустой в духовке Квашеная капуста — примерно 900 г, фасоль белая консервированная — 500 г, лук репчатый — 1 шт., томатная паста — 1 ст.л., чеснок — 3-4 зубчика. Растительное масло, соль, чýбрица ( готовая балканская приправа из ароматной перечной травы, не путать с чабрецом — прим. перевод. ), перец черный «горошком», красный перец, лавровый лист (5-6 шт.) Капусту промыть, мелко нарезать и варить 10-15 минут. В отдельной емкости потушить лук. Добавить капусту, черный и красный перец, лавровый лист. Через 10-15 минут добавить фасоль, томатную пасту, соль и немного чубрицы. Тушить всё вместе 5 минут. |
| С туманной равнины к горам накатывается белый прибой облаков. Странно смотреть на облака сверху. Пенистые гряды взволнованных облаков накатываются на горный кряж. Они затопили предгорья, вливаются в заливы — ущелья, окружают невысокие вершины, превращая их в острова. Клубясь и дымясь, они упорно ползут всё выше и выше по склонам и, обессилев, откатываются назад. И тогда в зазор у чёрного кряжа видна сумрачная подоблачная глубина. Прилив и отлив. Багровое солнце — золотая летучая рыба — медленно падает в облачную пелену, окунается в неё с головой, и белое море пенистых облаков вдруг становится красным! Огненная рыба накалила облака докрасна! От чёрных гор до мутного горизонта красная зыбкая равнина. И теперь уже красные валы накатываются на крутые берега, красные заливы вклиниваются в ущелья, из красного моря торчат чёрные острова. И, протыкая его снизу вверх, словно играющие чёрные рыбы, взлетают из красных волн чёрные грифы. Спиралью завинчиваются они в густо-синее небо на неподвижных крыльях-ладонях с растопыренными пальцами, а потом тяжело машут ими, направляясь к «берегу» на ночлег. Красное море колышется тише и тише и наконец засыпает, Тёплый живой его свет начинает потихонечку меркнуть. И вот уже снегом, морозом и льдом потянуло от потемневшей и посиневшей равнины. И уже это больше не море, а белая тундра в полярную ночь. Облачные сугробы и торосы, тёмные бездонные полыньи. Зимняя морозная ночь. Луна нестерпимо лазоревая и заиндевелая. Звёзды большущие и звонкие, как ледышки. Хвост Большой Медведицы увяз в облаках, как в снегу. Тишина. И только глубоко внизу, в подоблачной глубине, слышен нестихающий гул подоблачных водопадов. Мы дышим на пальцы, и зелёный пар клубится у глаз, словно мы надуваем и никак не можем надуть зелёные резиновые шары. Сырые плащи на нас задубели, они скрежещут и громыхают, как кровельное железо. И на сгибах цинково светятся инеем, Сидеть и дрожать нам до самого рассвета. А утром солнце снова зажжёт снега вершин. Заколышутся на лету полотнища летучего огня. И день начнёт не спеша спускаться с вершин в долину. |
| Промысла здешних жителей, хотя и более нежели всех других разнообразны; но количество их не очень велико, которое можно положить средним числом: лисиц 120 разных, в числе коих чернобурых не более 20; выдр 50; норок 10; бобров партовых 20; и кости моржовой до 75 пудов. Все эти промысла получаются с разных мест; собственно же с Унги получаются одни только лисицы, до 20 штук, и несколько выдр. В последнее время лисицы на Унге весьма уменьшились, и для того, чтобы расплодить их, промысел был остановлен. Жители этого селения, прежде особенно, много терпели от кидьякцев; и до иеромонаха Макария здесь было несколько крещенных. 2-й) Поповский осетров лежит подле Унги с ПО-ой стороны; он невысок, но горист; от него к Унге вытягивается тонкий мыс, далее половины пролива. Хотя этот осетров величиной своей гораздо менее Унги, но изобильнее периодической рыбой: на северной стороне, в вытекающую из озера речку, идет красная рыба и горбуша; на восточной, в текущие с гор речки, – горбуша; особенно изобильна рыбою речка, вытекающая из озера и впадающая на SW сторону, в нее идет всякая периодическая рыба, в большом количестве; тут делают запасы на зиму. Из животных на этом остроге водятся мыши, норки, выдры (отчасти) и олени, переселившиеся здесь в недавнее время; также видали здесь одного медведя, вероятно, перешедшего с Аляксы по льдам. Из минералов примечательны: красная охра, белая глина, кварц и халцедон. В прежние времена на этом острове было селение, и водились чернобурые лисицы, но ныне нет ни того, ни другого. В проливе, между этим островом и Унгою, находятся три маленькие островка, покрытые травою; на них плодятся чайки. 3-й) Коровинский остров находится подле Поповского, с северной стороны, и недалеко от Унги. Длина его от S к N. На обоих концах его две отдельные горы, а между ними два озера, из которых вытекают две речки, довольно небедные pыбoq. Из животных на нем водятся: лебеди, куропатки, нерпы и несколько выдр. Прежде на нем были красные лисицы, но ныне нет ни одной. На восточной стороне острова находят красную краску. |
| Хлеб с маслом был очень кстати, ведь пообедать нам удавалось не всегда. Я тогда работала инженером-сметчиком в строительном управлении, и мне часто приходилось целый день ездить по объектам, находящимся в основном за пределами Москвы. А про Людочку и говорить нечего: санитарка, койко-место в общежитии, суп из свежемороженой селедки (тогда это была самая доступная рыба), которую Людочка, пока не ушла из «общаги», нередко варила с такими же, как она, девчонками на кухне, где тесно стояли облупившиеся тумбочки, а на подоконнике выживали как могли забытые растения. И вдруг на столе появилось что-то невообразимое: дорогая рыба, икра, зелень, и еще, и еще. Весь стол уставил, да так быстро. И ведь все было постное! Это даже нам удалось заметить и оценить. И вот что удивительно: нам это почему-то понравилось. Неужели верующий?! А что, вполне может быть: вот и икона висит. А мы – мы так от всего этого далеки! И мы приходим в восторг, не от икры, конечно, а от игры («хлеб с маслом!»). Было такое чувство, что без нас он только сидел и скучал, пребывая в каком-то безнадежном одиночестве. И это его одиночество мы ощущали почти всегда, когда встречались с ним. Но ведь все было совсем не так. Однажды облачком проплыла вдалеке белая голубушка . – Моя мама, – сказал он. И жена доброжелательно сказала как-то: – Проходите, ради Бога. И разные люди постоянно заходили. И были, несомненно, близкие друзья. Например, Зиновий Гердт, Зяма, с которым ему так приятно было посидеть наедине, без суетной дамы , то есть без женщин. Но приглашал он нас чаще всего, когда был один. Поэтому-то и чувство такое было, что ждал целыми днями только нас и что только мы и были у него: так умел дарить радость встреч, устраивать настоящий праздник, обладая даром общения, даром простоты и искренности: Умел дарить радость встреч, обладая даром общения, даром простоты и искренности – Я люблю вести разговор на равных, – сказал он однажды. Щедрость нескольких вечеров. Поистине бесценный тогда для нас дар. Как яблоко под яблоней, как кружка молока, |
| Какое-то время смешанно, кучей покоится в котле рыба, чуть только пошевеливает ее из-под низу и нет-нет вышибет наверх блестку жира. Поначалу россыпью катаются кругляшки жира по просторам котла начищенными копейками, но варево со дна пошевеливает и тревожит все сильнее, все напряженней. Вот уж один-другой кусок плавкой нельмы с крылом или жировым плавником приподняло, перевернуло; уха начала мутнеть, облачком кружиться, наливаться горячей силой — блестки жира в пятаки величиной, в рубли, расплавленным золотом сплошь уже покрыли варево, и в посудине даже что-то тонко позванивало, словно выплавленные капли золота падали на звонкое чугунное дно артельного котла. Первым наверх выбило широкий, крылатый хвост нельмы, трепыхнула плавником пелядка и тут же сваренно уронила его. Всплыл, выгнулся дугой таймененок с сонно распахнутым ртом и занырнул обратно; выбросило, закружило стерляжьи остроносые головы. И пошел рыбий хоровод! Куски рыбы, белые, красноватые, с прожелтью, с плавниками и без плавников метались по котлу, переворачивались, выпрыгивали пробками и оседали на дно. Лишь матово отливающий хвост нельмы стойко еще держался над котлом, но и он завядал, сворачивался. Варево подбрасывало нагоревшим огнем, вертело, гоняло бурунами, и сам котел и крюк над ним содрогались, будто вскачь неслись, позвякивали железом, и бодрое клокотанье возбуждало, веселило и подгоняло артельный люд, занятый колотухой. Кипит работа на берегу! Лишь собаки лежат в стороне. Глянет кто на них — они хвостами повинно шевельнут, что, дескать, поделаешь, нам никакой работы покудова нету, а есть тоже хочется. Сортная, несортная, белая, черная — разбрасывает Аким с парнишками рыбу по ящикам и носилкам, споро работает, аж вспотеет весь и, незаметно от людей, нет-нет да и кинет какой-либо собачонке прелую сорожину, чебака, щуренка, окунишку иль налима, разжульканного сапогом. Собака лапой прижмет подачку, покажет зубы налево и направо — не зарьтесь, мне дадено, и, стараясь негромко хрустеть, пожирает рыбу. |
| Религия не укладывается в рамки логизма, она не обнаруживается в эксперименте и не развивается по схемам эволюции. Поэтому рационализм вступает в борьбу с религией не на жизнь, а на смерть. Вернее, здесь образуются две религии: одна – вера в абсолютный, божественный Дух, другая – вера в человеческий разум, который ткет, как паук паутину, сеть собственных суждений и умозаключений. Рационализм выступает против христианства в союзе с наукой, с театром или же с кем-либо еще. Во времена революции были попытки создать религию человеческого разума с ритуалами, представляющими осмеяние христианских ритуалов и таинств. Вся библейская критика и антирелигиозная литература были написаны с позиций рационализма и пестрели такими словами, как просвещение, прогресс, цивилизация и наука. Итак, под натиском нигилизма гуманизм отступает с позиций романтизма. Следующей его опорной площадкой оказывается рационализм. Здесь его русло разделяется на два потока: оккультизм и атеизм. Наша интеллигенция имеет внутреннее тяготение к оккультизму и легко бросается, как рыба на удочку с червями, на любые оккультные системы. В чем тайное очарование оккультизма? Мы видим три фактора. Оккультизм не обязывает человека бороться со своими чувственными и интеллектуальными страстями. Христианство предъявляет человеку нравственные требования, относящиеся не только к общественной этике, но и к внутреннему состоянию сердца. Оккультизм, напротив, ничего не требуя от человека, обещает ему дать средства, как некий талисман, при помощи которых человек сможет воздействовать на окружающий мир в соответствии со своими желаниями. Основа христианской аскезы – это борьба с гордыней. Оккультизм, напротив, развивает человеческую гордыню до необъятных размеров. Человек, занимающийся оккультизмом, становится похожим на демона. Оккультизм обещает человеку власть над людьми посредством определенных манипуляций. Христианство учит: кто хочет быть первым, пусть будет последним, а интеллигент хочет быть первым везде. В глубине души он понимает всю ложь, порочность, гибельность этого мира духовного насилия, но успокаивает себя тем, что существуют белая и черная магия, которые находятся в антагонизме друг с другом. Белая магия – это обращение не к бесам, а к каким-то неведомым космическим духам; при ее помощи можно совершать много добрых дел. Удивительно легко наш интеллигент становится суеверным, тем более если сравнить, как трудно ему стать верующим христианином. Он доверяет шарлатанам, которые именуют себя иллюминатами 231 и розенкрейцерами 232 , подобно тому, как крестьяне 20-х годов XX в. верили, что революция и войны ведутся только для того, чтобы дать им землю. |
| мыльня - баня нагольные шубы - не покрытые тканью, состоящие из одного меха накрачеи - литаврщики (накры - литавры) наузы - гадальные книги: это слово обозначало такж и завороженный от исчистой силы амулет ногавицы - узкие брюки или род обуви, сшитой наподобие голенишь обычно ярко раскрашенные ноугородки золочены - серебряный новгородский рубль по стоимости и весу был в то время вдвое дороже московского ночвы - неглубокое деревянное корыто овощи - все вообще плоды: и овощи, и фрукты одры страдные - рабочие повозки со скамьями ожерелье - пристяжной вышитый стоячий воротник рубахи или зипуна ометюк - обметенный край платья или покрывала опашница - короткая мантия свободного покроя из богатой ткани опресноки - пресные хлебцы, употребляемые в церковном ритуале отжени - отгони охабень, охобень - распашное платье из шелка или легкого сукна с ожерельем и с нечетным числом пуговиц; охабнем назывался также тяжелый плащ внакидку на ферязь панагия - нагрудное украшение с изображением Богородицы патока белая - самотеком стекающая с медовых сотов " медовая слеза " - чистый свежий мед пачеленки - суставы пачеси - см. изгреби перевара сыченая - пиво и мед домашнего изготовления перепечи - ритуальные угощения на свадьбе - всякого рода печение пласти - пластовые куски рыбы, вычищенные и высушенные плюсеное - грязное, заброшенное, всякая " дрянь " поволока - см. приволоки подклеть - помещение в фундаменте дома, служившее для разных хозяйственных нужд поезд - поезжане на свадьбе (седячие - также свидетели на свадьбе, но с другой стороны - жениха или невесты) полтевое мясо (от полть, полотки) - разделанная вдоль на две части тушка птицы постав - ткацкий стан, на котором ткут законченный кусок сукна или холста потворные бабы - колдуньи потиральце - полотенце похва - подхвостник у лошади приволока (собирательно) - богатый праздничный наряд причелина - висячие резные доски, покрывающие торцы бревен у сруба и по краям кровли (от чело - лицо) прутовая рыба - вычищенная, слегка просоленная и затем провяленная на прутьях рыба высших сортов |
|
|
