| 25 Гьали буса магъа кёмекге деп, сиз мени яныма йиберип гелген иман къардашым Эпафродитни де сизин яныгъызгъа къайтарып йибермеге герекли гёрдюм. О мени булан ишлей туруп, Сююнч Хабарны якълап турду. 26 Эпафродит сизин гёрмеге бек сюе. Оьзю авруй деп, сизге етишген хабарлар ону къайгъырта. 27 Гертилей де, о бек авругъан эди ва гьатта оьлю гьалына да етишген эди. Амма огъар, янгыз огъар да тюгюл, магъа да Аллагьны рагьмусу болду ва къайгъыма къайгъы къошулмай къалды. 28 Шо саялы да мен ону сизин яныгъызгъа йибермеге бек сюемен. Ону гёргенде, сизге къуванчыгъыз къайтып гележек ва мени башымдан бир къайгъы таяжакъ. 29 Ону, Раббибизге иман салгъанда йимик, бек къуванчлы кюйде къаршылагъыз. Ону йимик адамлагъа гьюрмет этигиз. 30 Неге тюгюл де, о Месигьге къуллукъ этмек учун, оьлмей аз къалды, жанын аямай иш юрютдю ва магъа сиз оьз заманыгъызда этип болмагъан кёмекни этди. 3 Гьакъ герти муъминлик 1 Ахырда да, къардашларым, Раббибиз булан бирликде сююнюп къалыгъыз! Сизге шону гьакъында бирдагъы ва бирдагъы керен язмагъа магъа къыйын тюгюл, неге десе, о сизге къоркъунчдан къутулмагъа кёмек этежек. 2 Шо итлерден сакъ болугъуз, яманлыкъ этеген адамлардан сакъ болугъуз, сюннетни талап этегенлерден сакъ болугъуз. 3 Герти сюннет этилгенлер бизбиз. Неге тюгюл де, Аллагьгъа Ону Ругьундан таба ибадат этебиз. Бизге этген ишлери саялы Иса Месигь булан оьктем болабыз, тышдан гёрюнеген затлагъа да аркъа таямайбыз. 4 Буса да мен тышдан гёрюнеген затлагъа аркъа таяп болур эдим. Эгер бирев шогъар оьзюню себеплери бар деп ойлаша буса, мени шолай себеплерим кёп. 5 Мен тувуп, сегизинчи гюн сюннет этилгенмен, исрайыл халкъындан, Бенияминни наслусундан чыкъгъанман. Мен ягьудилени де ягьудисимен, Къанунну кютмекге гелгенде буса, мен фарисеймен. 6 Мен Исагъа иман салгъанланы бек къасткъылып гьызарладым. Къанунгъа асаслангъан муъминликге гёре чи мен сёз табып болмасдай эдим. 7 Амма шо заман мен уьстюнлюк деп гьисап этген затланы гьали, Месигь себепли болуп, бош ва пайдасыз затлар деп гьисап этемен. 8-9 Раббим Иса Месигьни танымакълыкъны агьамиятлылыгъы булан тенглешдиргенде, олар барысы да гьеч затлардыр! Месигьге тюшюнмек учун ва Ону булан бирликде болмакъ учун, мен бары да затны гери урдум ва бары да затны мен бир пайдасыз чёпден артыкъ гёрмеймен. Къанунгъа гёре юрюйген муъминлигим тюгюл, Аллагь мени Месигьге иман салгъаным саялы къабул этди. Аллагьны къабул этегени бизин иманыбыздан асылы бола. 10-11 Месигьни ва Ону оьлюмден тирилтген гючню танымагъа сюемен. Мен де оьлюмден тириливге етмесми экенмен деп, О чекген азаплагъа ортакъчы болмагъа ва Ону оьлюмюнде Огъар ошама сюемен. |
| 199–312.yzantiner. Wege zu seinem Verständnis//Sitzungsberichte der österreichischen Akademie der Wissenschaften, phil. -hist. Klasse, 294, H. 4. Wien, 1974; Hunger H. Stilstufen in der Geschichtsschreibung des 12. Jahrhunderts: Anna Komnene und Michael Glykas//Byzantine Studies, 5.1978. P. 139–170; Sevcenko I. Levels of Style in Byzantine Prose… P. 199–312.yzantine Studies, 5.1978. P. 139–170; Sevcenko I. Levels of Style in Byzantine Prose… P. 199–312.yzantine Prose… P. 199–312. Cp.:.: Beck H. G. Byzantinistik heute. Berlin; N. Y., 1977. S. 30–33. Говоря о Византии, Бек решается довольно энергично переосмыслить понятие декаданса. «Слово „декаданс“, если сообщить ему должную толику иронии, будет едва ли чем-нибудь иным, чем синонимом слова „история“. Но история – действительный мир человека» (Там же. С. 32).eck H. G..:.: Beck H. G. Byzantinistik heute. Berlin; N. Y., 1977. S. 30–33. Говоря о Византии, Бек решается довольно энергично переосмыслить понятие декаданса. «Слово „декаданс“, если сообщить ему должную толику иронии, будет едва ли чем-нибудь иным, чем синонимом слова „история“. Но история – действительный мир человека» (Там же. С. 32).eck H. G. Byzantinistik heute. Berlin; N. Y., 1977. S. 30–33. Говоря о Византии, Бек решается довольно энергично переосмыслить понятие декаданса. «Слово „декаданс“, если сообщить ему должную толику иронии, будет едва ли чем-нибудь иным, чем синонимом слова „история“. Но история – действительный мир человека» (Там же. С. 32).yzantinistik heute..:.: Beck H. G. Byzantinistik heute. Berlin; N. Y., 1977. S. 30–33. Говоря о Византии, Бек решается довольно энергично переосмыслить понятие декаданса. «Слово „декаданс“, если сообщить ему должную толику иронии, будет едва ли чем-нибудь иным, чем синонимом слова „история“. Но история – действительный мир человека» (Там же. С. 32).eck H. G..:.: Beck H. G. Byzantinistik heute. Berlin; N. Y., 1977. S. 30–33. Говоря о Византии, Бек решается довольно энергично переосмыслить понятие декаданса. «Слово „декаданс“, если сообщить ему должную толику иронии, будет едва ли чем-нибудь иным, чем синонимом слова „история“. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > «Узнав о том, что Бунин не принял нашу посылку, я ревела» Сильва Казем-Бек о Бунине, Куприне и Рощине 02.12.2020 776 Время на чтение 20 минут Источник: Православие.Ru Сильва Борисовна Казем-Бек , вдова Александра Львовича Казем-Бек, – филолог, переводчик, автор нескольких книг. Она была знакома с Львом Гумилевым, дружила с Галиной Александровной Куприной... В сегодняшней беседе на примере личной семейной истории Сильва Борисовна пытается анализировать, почему Иван Алексеевич Бунин, так любивший Россию, не смог разглядеть за всеми ужасами большевистского переворота горькие последствия смуты – не только в отношении к побежденным, многие из которых вынуждены были покинуть Родину, но и к самим «победителям», обманутому и истерзанному, униженному и угнетенному русскому народу. Кто победил в братоубийственной войне, и осталась ли Россия? Почему Бунин так и не поверил в Россию, не вернулся на Родину? Родственные связи Сильва Борисовна Казем-Бек – В России в этом году вспоминают 150-летие И. А. Бунина. Мы встретились с Сильвой Борисовной Казем-Бек у нее дома, чтобы поговорить об Иване Алексеевиче Бунине, тем более что она сама некоторым образом причастна судьбе писателя и его окружения. – Я, наверное, должна начать с того, чтобы объяснить читателям, почему Иван Алексеевич Бунин является для меня едва ли не членом семьи. И хотя лично я его не знала, но судьба сложилась так, что моим отчимом был Лев Дмитриевич Любимов. Это был эмигрант, который вернулся в Россию, личность уникальная и незаурядная. Он был сыном камергера Двора Ее Величества, вице-губернатора Царства Польского, губернатора Виленского. А главное – его родители были прототипами «Гранатового браслета» Куприна, отец и мать. С Куприным Лев Дмитриевич был лично знаком, знакомы были и его родители. А что касается работы Льва Дмитриевича – он был постоянным корреспондентом и сотрудником газеты «Возрождение» в Париже. Газета эта тоже была совершенно уникальная, монархическая, очень правая и очень, естественно, антибольшевистская. Лев Дмитриевич был долгие годы ее постоянным сотрудником. Там печаталась практически вся русская эмиграция. Она печаталась и в «Возрождении», и отчасти в «Последних новостях» у Милюкова. Если у Милюкова была либеральная газета, то это была монархическая, очень правая. Хозяином ее был нефтяной магнат Букасов, а главным редактором – Семенов. |
| Минута — и она ударила бы меня, если бы я не увернулась. Ловким движением я отскочила к порогу, отбросила край ковра и… отступила, обескураженная неожиданной встречей. Передо мной стоял второй мой дедушка, наиб аула Бестуди, — старый бек-Мешедзе. Глава восьмая ДЕДУШКА НАИБ. ПРИМИРЕНИЕ Он был высок, строен, с умным и важным породистым лицом. Праздничный бешмет, обшитый золотым позументом, как нельзя лучше подходил его гордой осанке. Дедушка Мешедзе наибствовал более двадцати лет в своем ауле, и все жители слушались его, как дети слушаются любимого отца. Я видела его издалека — с кровли сакли дедушки Магомета, когда наиб, преисполненный достоинства, ехал верхом по улице аула. У дедушки Магомета он никогда не бывал, поскольку подозревал, что тот способствовал принятию христианства моими родителями. Но это было неправдой, потому что дедушка Магомет, сам будучи ярым фанатиком, никогда не одобрял подобного поступка, хотя и простил дочерей. Дедушка Мешедзе молча разглядывал меня проницательным, острым взглядом из-под нависших бровей. Лицо его оставалось непроницаемым и невозмутимым, как у бронзовой статуи. Он внимательно рассматривал, казалось, каждую черточку моего лица. Это длилось с минуту, показавшуюся мне, однако, целой вечностью. Я не вынесла напряжения и заговорила первая, нарушая обычай страны, где младшие никогда не начинают разговора в присутствии старших. — Дедушка Мешедзе, ты не узнаешь меня? Я твоя внучка, Нина бек-Израэл-оглы-Мешедзе! Здравствуй, дедушка-наиб! Я говорила нарочито спокойным голосом, бесстрашно глядя в глаза старого бека. Уже не глядя на меня, старик произнес, нахмурясь: — У старого бека нет внучек среди детей урусов. Я не знаю никакой внучки, ступай своей дорогой, девочка. Бек-Мешедзе не знает тебя. — Но разве бек-Мешедзе не знает адата (обычая) кавказских племен, не знает, что сам Магомет заповедал гостеприимство правоверным? — смело возразила я. Он еще строже нахмурился и сказал сурово: — Не было случая на веку бека-Мешедзе, — а старый бек живет долго, очень долго, — чтобы дети учили взрослых, как поступать. Если ты пришла как гостья, войди, женщины угостят тебя бараниной и хинкалом… Тогда будь тиха и не напоминай о том, что неприятно слышать ушам старого бека-Мешедзе. |
| Ближайшим образом против этого говорят найденные в труде профессора разные искусственности. Относительно последней из них мы бы держались того мнения, что в Евангелии нет такого примера, который бы представлял хорошую аналогию рационализму в крайних его выражениях. Но что касается до предшествующих этому случаев, то мы должны были и могли показать, что в самом же Евангелии Бек нашел бы гораздо более подходящие посылки из пастырства Христова к тем практически поучительным выводам, которые ему желательно было получать из менее твердых. Только посылки эти находятся вне – далее тех глав, которыми он ограничился в своем исследовании. Было бы весьма смело предполагать, что такие данные были ему неизвестны, невидны, или он не видел, что они лучше обосновывают сделанный им вывод, чем те, из которых он сделал последний. Поэтому выходит или то, что Бек впадает в ошибку приверженцев решительно отрицаемого им способа, или труд его надо ценить как-нибудь иначе. С другой стороны, в объеме избранного он делает опущения, которые кажутся непонятными, если предположить, что задачей своей он поставил только исправить вопиющее пренебрежение к исследовательной стороне, какое замечается у приверженцев примерного способа. Одно из таких опущений касается второй части нагорной проповеди , о которой сам же Бек высказывает 58 однако, что это часть наиважнейшая. Относительно опущения Х-й главы Бек, правда, объясняется тем, что он не хочет снова повторять сказанное им в его «Христианских Проповедях» 59 . Но здесь означенная глава изъясняется так, что будь у него мысль только дать лучший примерный способ; и тогда ничто не могло мешать ему снова сказать, что он сказал в другом своем труде 60 . Опять, опуская такое громадное богатство содержания, какое находится за пределами избранных им глав, Бек в то же время прибавляет толкование первых глав Деяний Апостольских; и как это объяснить из требований примерного способа? Не будем повторять того, что автор, правда, делает выводы для современной пастырской практики, но так скупо и ненарочито, что они по истине являются не только не главной целью, но чисто случайными, просто попутными. |
| Точная дата начала поездки Л. во Францию неизвестна. В жизнеописании сообщается, что он с группой друзей и учеников навсегда покинул Павию, переправился через Альпы и направился «в пределы Галлии» в правление франц. кор. Генриха I (1031-1060) и Вильгельма II, герц. Нормандии (1035-1087), который впоследствии стал англ. кор. Вильгельмом I Завоевателем (1066-1087); т. о., странствия Л. по франц. и нормандским землям могут быть приблизительно датированы 2-й пол. 30-х - нач. 40-х гг. XI в. (см.: Gibson. 1993. P. 668). Возможно, во время поездки по Франции Л. побывал в Туре и в Шартре, к-рые славились мон-рями и школами; в течение некоторого времени он жил и преподавал свободные искусства в г. Авранш в Н. Нормандии; не исключено, что он посещал также находившийся близ этого города мон-рь Мон-Сен-Мишель. Др. подробности о жизни Л. в Нормандии до возникновения у него намерения стать монахом и приезда в мон-рь Бек неизвестны (ср.: Cowdrey. 2003. P. 9-10). Л. в монастырях Бек (1042-1063) и Сент-Этьен (1063-1070) Содержащиеся в жизнеописании Л. сведения о его обращении к монашеской жизни повторяют нек-рые распространенные агиографические шаблоны, вслед. чего среди исследователей нет единства в вопросе о том, насколько эти сведения соответствуют действительным событиям (ср.: Ibid. P. 11-12). Согласно автору жизнеописания, Л. начал тяготиться суетными знаниями, мирской славой и почитанием от учеников; он принял решение поселиться в отдаленной монашеской обители, где бы о нем никто ничего не знал. Отправившись с неизвестными целями в Руан, бывший в то время одним из важнейших городов Нормандии, Л. около р. Риль был схвачен разбойниками, ограблен и оставлен связанным в лесу. В жизнеописании приводится молитва, с к-рой Л. обратился к Богу; в ней Л. с горечью отмечал, что он, изучив всю мирскую науку, не научился тому, как надлежит молиться Богу. Прося избавить его от неминуемой смерти, Л. обещал посвятить себя исправлению собственной жизни и наставлению других в служении Богу. Утром Л. нашли местные жители; в ответ на просьбу Л. указать наиболее простой из близлежащих мон-рей, они посоветовали ему направиться в мон-рь Бек, незадолго до этого основанный аббатом Эрлуином († 1078). Прибыв в мон-рь, Л. встретил аббата Эрлуина, который собственными руками строил хлев для скота. Придя в восхищение от простоты и строгости жизни в мон-ре, Л. решил остаться в нем; после надлежащих испытаний и наставлений в монашеском уставе он был принят в число братии (см.: Gibson. 1993. P. 669-670). Точная дата прибытия Л. в мон-рь Бек не установлена, однако на основании дальнейших событий его жизни исследователи предлагают в качестве наиболее вероятной приблизительной даты 1042 г. (см.: Cowdrey. 2003. P. 12). В сохранившемся средневек. порядковом списке всех монахов, приносивших обеты (professio) в мон-ре Бек, имя Л. стоит на 35-м месте ( Por é e A. A. Histoire de l " abbaye du Bec. Évreux, 1901. T. 2. P. 629). |
| Николай 17 июня 2021, 19:13 Очень интересно и с большой любовью к своим предкам изложено повествование. Ждём продолжения. Natalie 15 июня 2021, 12:42 СпасиБо Елена О! С нетерпением жду продолжения. Мне очень нравятся статьи Ольги Рожнёвой, особенно те, что связаны с визитом в Америку. Я недавно подарила своей маме её книгу. Я думаю, что в тексте правильнее было бы добавить слово «маминого « папы, если, конечно, они не родственники. Александр Долгов 15 июня 2021, 01:24 Спасибо за столь интересный рассказ. Знание истории семьи, рода, фамилии - это то чего большинству из нас так не хватает. Елена О. 14 июня 2021, 13:49 Natalie14 июня 2021, 01:34 Про папу Марии Котар рассказ ещё впереди. Возможно он был родственником мамы. В истории дворянства России такое случалось. Впрочем, и в романах Дюма тоже). Natalie 14 июня 2021, 01:34 Ольга, СпасиБо за ответ, но Вы меня не поняли, к сожалению. Мне всё понятно, что написано о бабушке и дедушке по маминой линии. Мой вопрос был о родственниках матушки Марии Котар по её папиной линии. Вот цитата из одного подзаголовка в Вашей статье/интервью «Мои прадедушка и дедушка со стороны папы«. Мой прадедушка со стороны папы, Иван Иванович Исаев, был дворянин...» О каком папе речь? По логике должно быть о папе матушки Марии. Но ничего не сказано о родных матушки Марии по её папиной линии. Вот такой puzzle получился для меня. Но на самом деле, согласно тексту речь идёт о папе её мамы, значит её дедушки по маминой линии. Мне нравится в родословных разбираться с детства. :) Простите. Ольга 13 июня 2021, 22:08 Natalie - Бабушка Лидия Владимировна Казем-Бек вышла замуж за дедушку Олега Ивановича Исаева. У них родилась дочка Евгения Олеговна Исаева.(Это мама матушки Марии Котар). По материнской линии предки Евгении Олеговны - Казем Бек, по отцовской линии предки Евгении Олеговны - Исаевы. Natalie 13 июня 2021, 13:00 “Моя бабушка, Лидия Владимировна Казем-Бек рассказывала своей дочери – моей маме”- значит эта бабушка по маминой линии. Но почему эта же бабушка упоминается и по папиной линии? Ведь такого не может быть? Один дедушка и по маминой, и по папиной линии одновременно. Явно, что автор запутался. Поправьте, если я не права. «Мой прадедушка со стороны папы, Иван Иванович Исаев.» Это цитаты из статьи. «Моя бабушка Лидия Владимировна Исаева, урожденная Казем-Бек«. Исаева- это фамилия папы, согласно содержанию. .«У деда Олега Ивановича Исаева и бабушки Лидии Владимировны Казем-Бек-Исаевой родилась дочка – моя мама, Евгения«. Хотелось бы разъяснения. Мне интересно. СпасиБо! |
| Известно, что в 1945 г. Мун был в Пхеньяне, где познакомился с религиозной общиной спиритически-харизматического толка. Люди там общались с духами, говорили на разных неизвестных языках и всячески бесчинствовали. В 1946 г. Мун вступил уже в другую религиозную группу – мессианского толка. В конце войны такие группы были очень распространены в Корее. Все они ждали нового мессию, который придет из страны Востока, и в воздухе носились ожидания того, что именно Корея должна произвести его на свет. Группа, в которую вступил наш герой, была основана его однофамильцем – человеком по имени Мун Бек Ким (или, по-европейски, Ким Бек Мун). Бек Ким был учеником некоего Хван Гук Ю, мессианиста и эзотерика, утверждавшего, что он обменялся с Христом головой, кровью и сердцем. Ким Бек к тому же был автором книги «Основные принципы христианства» (1948 г.), обнаруживающей сходство с появившимся позднее в окружении Муна «Божественным Принципом». Будучи членом этой группы, Мун поддерживал контакт и с другими мессианскими спиритическими группами в Корее. Именно тогда он переменил свое имя Ян на Сан. Потом он вернулся в Пхеньян, где в 1948 г. был изгнан из пресвитерианской церкви (и это единственное свидетельство того, что Мун вообще когда-либо был членом какой-либо церкви). В феврале 1948 г. Мун получил тюремный срок от коммунистического правительства Северной Кореи за сексуальные отклонения и нарушение общественного порядка. Через некоторое время его арестовали вторично и приговорили к пяти годам заключения за двоеженство. Мун был помещен в исправительно-трудовой лагерь, где заработал награду за ударный труд. Сейчас муниты рассказывают всякие ужасы про пытки, которые довелось пережить Муну, и про то, как он делил свою пайку пополам с товарищем, а ту половину, которая оставалась у него, еще раз делил пополам и т.д., и как он все время молился. С похвальной скромностью и похвальной правдивостью Мун пишет о себе в те времена: Что касается Учителя, то в течение первых трех лет моего общественного служения, также как и Иисус, я прошел через жестокие лишения, достигшие кульминации в пытке тюремной жизни, которая была для меня больше, чем крест для Иисуса 283 . |
| Здесь не время и не место вдаваться в подробный разбор этого учебника, что должно составить совершенно отдельную работу. Но необходимо сказать, что в число статей этого учебника весьма разнообразного содержания вошла также статья ученика четвёртого отделения того же училища Али Машан Хусейн-Заде, озаглавленная „гигиена», в которой, в популярном и общедоступном для детского понимания виде, излагаются „основные положения непреложной истины: здравый ум в здравом теле“. Вот как далеко пошло уже дело в новометодных мектебах!!! Учебник написан не на азербайджанском, а на обще-тюркском языке и это весьма понятно, так как директором училища „Саадат“ состоит известный Кавказский националист Али-Бек Хусейн-Заде, бывший редактором издававшегося в Баку 1907 г. – на Истамбульском наречии журнала „Феюзат“, на страницах которого он печатно доказывал необходимость объединения мусульманских народностей под знаменем общетюркского языка. Уместно будет также отметить, что биографии как названного уже Бакинского мусульманского деятеля Али-Бека Хусейн-Заде, так и другого ныне покойного националиста Хасана Бека Меликова помещены на страницах с 115–119 уже упомянутого учебника, изданного Балаханским мусульманским обществом: Биография Хасана-Бека Меликова принадлежит перу учителя Правительственного городского шести-классного в гор. Баку училища Али Искандира Джафарова, который почтил память этого национального мусульманского героя, выпустивши в свет 10 марта 1908 года выпуск 9 журнала „Дебистан» (Школа), всецело посвящённый деятельности усопшего вожака Кавказских мусульман. На первых страницах этого выпуска сообщается прежде всего биография Меликова, затем происходившие торжественные похороны. Стр. 5–16 названного сборника посвящены подробному описанию деятельности Хасана Бека Меликова, а именно: Заслуги Меликова перед Тюркской нацией и в частности: что представлял из себя Меликов для мусульманского общества? – Хасан Бек Меликов, как учитель. Хасан Бек Меликов, как основатель мусульманского театра. Хасан Бек Меликов, как организатор мусульманского благотворительного общества. Деятельность Хасана Бека Меликова, как редактора и основателя газеты. Мнение Хасана Бека Меликова о языке. |
| — Ей-богу же! У всех у них, говорит, не лошади, а какие-то гитары, шкапы — с запалом, хромые, кривоглазые, опоенные. А дашь ему приказание — знай себе жарит, куда попало, во весь карьер. Забор — так забор, овраг — так овраг. Через кусты валяет. Поводья упустил, стремена растерял, шапка к черту! Лихие ездоки! — Что слышно нового, Бек? — спросил Веткин. — Что нового? Ничего нового. Сейчас, вот только что, застал полковой командир в собрании подполковника Леха. Разорался на него так, что на соборной площади было слышно. А Лех пьян, как змий, не может папу-маму выговорить. Стоит на месте и качается, руки за спину заложил. А Шульгович как рявкнет на него: «Когда разговариваете с полковым командиром, извольте руки на заднице не держать!» И прислуга здесь же была. — Крепко завинчено! — сказал Веткин с усмешкой — не то иронической, не то поощрительной. — В четвертой роте он вчера, говорят, кричал: «Что вы мне устав в нос тычете? Я — для вас устав, и никаких больше разговоров! Я здесь царь и бог!» Лбов вдруг опять засмеялся своим мыслям. — А вот еще, господа, был случай с адъютантом в Пском полку… — Заткнитесь, Лбов, — серьезно заметил ему Веткин. — Эко вас прорвало сегодня. — Есть и еще новость, — продолжал Бек-Агамалов; Он снова повернул лошадь передом ко Лбову и, шутя, стал наезжать на него. Лошадь мотала головой и фыркала, разбрасывая вокруг себя пену. — Есть и еще новость. Командир во всех ротах требует от офицеров рубку чучел. В девятой роте такого холоду нагнал, что ужас. Епифанова закатал под арест за то, что шашка оказалась не отточена… Чего ты трусишь, фендрик! — крикнул вдруг Бек-Агамалов на подпрапорщика. — Привыкай. Сам ведь будешь когда-нибудь адъютантом. Будешь сидеть на лошади, как жареный воробей на блюде. — Ну ты, азиат!.. Убирайся со своим одром дохлым, — отмахивался Лбов от лошадиной морды. — Ты слыхал, Бек, как в Пском полку один адъютант купил лошадь из цирка? Выехал на ней на смотр, а она вдруг перед самим командующим войсками начала испанским шагом парадировать. Знаешь, так: ноги вверх и этак с боку на бок. Врезался, наконец, в головную роту — суматоха, крик, безобразие. А лошадь — никакого внимания, знай себе испанским шагом разделывает. Так Драгомиров сделал рупор — вот так вот — и кричит: «Поручи-ик, тем же аллюром на гауптвахту, на двадцать один день, ма-арш!..» |
|
|
