| 2001. P. 33-34). Высказывалось мнение, что в основу общего источника было положено повествование о диспуте ап. Петра и Симона, созданное на рубеже II и III вв.; позднее к нему добавили историю К. и его семьи (возможно, это была христ. обработка иудео-эллинистического романа). Получившийся текст, авторство которого приписывалось К., дважды подвергся обработке; результатом этого было появление «Гомилий» и «Рекогниций» ( Wehnert. 2004. P. 176-178). Согласно Б. Пудрону, в лит. истории Псевдоклиментин можно выделить 6 этапов. Приблизительно в нач. II в. светский лит. сюжет, основанный на узнавании и воссоединении потерянных родственников, был положен неким грекоязычным иудеем в основу романа, героем которого стал Климент (прототипом героя послужил консул Флавий Климент). В нач. III в. роман был обработан в духе иудеохристианства; главного героя отождествили с К., учеником ап. Петра, согласно церковной традиции, 4-м Римским епископом. Тогда же была введена 2-я сюжетная линия (противостояние ап. Петра и Симона) и добавлено изложение христ. учения, вложенное в уста апостола. Впосл. текст снова подвергся лит. обработке; затем возникли 2 редакции - «Гомилии», в которых лучше сохранилась первоначальная структура романа, и «Рекогниции». На последнем этапе истории текста Руфин Аквилейский подготовил отредактированный лат. перевод «Рекогниций» ( Pouderon. 2012). Псевдоклиментины были составлены не ранее III в., т. к. в «Рекогнициях» содержится цитата из сочинения Бардесана († 222) «Книга законов стран» ( Ps.-Clem. Recogn. IX 19-29). Самое раннее свидетельство о «Гомилиях» принадлежит Евсевию Кесарийскому, к-рый упоминал о «пространных и многословных» сочинениях К., среди к-рых были «диалоги с Петром и с Апионом» ( Euseb. Hist. eccl. III 38. 5); т. о., ныне существующий текст «Гомилий» возник не позднее 325 г. Древнейшая цитата из утраченного греческого текста «Рекогниций» встречается в «Толковании на Книгу Бытие» Оригена (ap. Basil. Magn. Philoc. 23. 21-22). Вероятно, окончательная редакция романа была создана во 2-й пол. |
| Страбон уделяет внимание различным частям индийского региона (в частности, и Тапробане – Шри-Ланке), их флоре и фауне. Он критически оценивает сведения более древних авторов, например известного сподвижника Александра – Онесикрита, специально останавливаясь на истории греко-индийских связей. С последней тематикой соотносятся и его экскурсы в область индийского культа Диониса. Индийские разделы «Натуральной истории» Плиния (I в.) содержат сведения по Индии и Шри-Ланке, этнографии и государственному устройству этих регионов и греко-индийским контактам. Облик древнеиндийских мудрецов получает литературную канонизацию в записях гностика Бардесана (III в.), восстанавливаемых по сочинению неоплатоника Порфирия «О воздержании от животной пищи» (конец II в.) и из «Физики» Стобея (VI в.), и оказавших влияние на трактовку образа брахманов в средневековье. Бардесан описывает местожительство индийских софистов, их аскетическую и культовую практику, мировоззрение и мироощущение (о его сведениях по буддизму см. гл. 1, примеч. 31). Индийские мудрецы получили специальное освещение и в другом популярном в средневековом мире памятнике – «Жизни Аполлония Тианского» Филострата (III в.), сообщавшем помимо этого о древнеиндийских богатствах и городах. Кроме этих памятников – прямых источников средневекового «индоведения» – в формировании индийских средневековых реалий косвенным образом участвовали и некоторые другие эллинские сочинения. К ним относится анонимный «Перипл Эритрейского моря» (I в.),. составитель которого перечисляет порты Красного моря до Индийского побережья с точным указанием промыслов и предметов торговли «индийских стран». Второй задачей исследователя средневекового образа Индии. является систематизация древнеиндийских реалий конкретной (в нашем случае русской) культуры, систематизация, которую целесообразно провести по принципу современного страноведения (включающего описание Индии в плане географии, этнографии, политической истории и т. д.). Она значима и для выявления «удельного веса» древнеиндийских реалий в самой: воспринимающей культуре. |
| До нас дошло даже имя епископа Палюта, рукоположенного в сан Серапионом Антиохийским 100 . Аггаия, его преемник, принял смерть мученика 101 . Как бы то ни было, к концу II века Евангелие широко распространилось по стране, возникли многочисленные христианские общины 102 . Если верно то, что царь Абгар IX (179–214), современник Септима Севера, обратился в христианство, то далекая Осроэна подарила Церкви первое правящее христианское семейство, облегчив тем самым распространение Евангелия. Есть еще два свидетельства о жизненной силе новой религии в Месопотамии – одно принадлежит Татиану, а другое Бардесану. Литературная значимость обоих доказывает, что Евангелие отныне с успехом проповедовалось мудрецам и философам на обширных пространствах вплоть до берегов Тигра. В своей «Речи против эллинов» Татиан признается: «Я родился в стране ассирийцев и поначалу был обучен вашим доктринам. Потом я обратился в христианство и познакомился с учением, которое исповедую и по сей день» 103 . Место рождения Татиана следует искать к востоку от Тигра. Его родители, вероятно, говорили по-сирийски. Поиски мудрости привели его, как и многих других, с окраин цивилизованного мира через Грецию в Рим, где он обратился в христианство и стал учеником Юстина Философа, имевшего там свою школу. После смерти учителя Татиан написал «Речь против эллинов», подхватив ригористические тезисы гностических сект, а затем возвратился в родные края, где и были созданы его произведения «Гармония четырех Евангелий» и «Диатессарон», долгое время использовавшиеся сирийской церковью; фрагмент этих сочинений был найден в 1933 году в Дура Европос на берегу Евфрата. Другой автор из Эдессы, Бардесан, родился в 156 году и с детских лет был другом царя Абгара IX. Он одним из первых поэтов стал сочинять литургические гимны на сирийском языке. Находясь в месте стечения различных культур и народов, он, вероятно, попытался осуществить синтез христианской веры и науки 104 . Эдесса с конца II века стала очагом интенсивной литературной и духовной деятельности, где ковался язык христианской сирийской литературы и находилась отправная точка распространения христианства в восточной части римской провинции Азии, в Армении и Персии. |
| к. не строго хронологически, а лишь как общее указание на время после Воплощения. Др. ученые отмечают, что опираться при датировке М. к. на приводимые в нем сведения о Ерме вообще не имеет смысла, т. к. Ерма был не историческим лицом, а вымышленным лит. персонажем, от лица к-рого ведется повествование в кн. «Пастырь». Др. распространенный критерий датировки - упоминание в М. к. еретиков, среди к-рых однозначно определяются лишь Валентин, Маркион, Василид и «катафригийцы» (монтанисты). Имена др. еретиков сильно искажены в рукописи. Под Арсиноем (если только это не указание на местность в Египте), возможно, имеется в виду еретик Бардесан († 222), поскольку его имя часто упоминается вместе с именами Маркиона и Валентина (напр., у Епифания Кипрского и Феодорита). Имя Митиад в рукописи может быть искажением имени Мильтиад (вероятно, это монтанист Алкивиад, называемый также Мильтиадом ( Euseb. Hist. eccl. V 16. 3), но может быть и правосл. апологет, боровшийся с гностиками, к-рого упоминает Тертуллиан ( Tertull. Adv. Val. 5)). В М. к. сообщается о том, что он составил «новую книгу псалмов для Маркиона». Это несомненно ошибочно и говорит либо о повреждении текста, либо о том, что автор М. к. был плохо знаком с перечисляемыми им ересями. Также ошибочно Василид связывается с Асией, а не с Александрией. Наименование «катафригийцы» (Catafrycum) впервые встречается у свт. Кирилла Иерусалимского ( Cyr. Hieros. Catech. 16. 8; ср.: Epiph. Adv. haer. 48. 12. 4). В более ранних источниках в отношении монтанистов (см. ст. Монтанизм ) употребляется только слово «фригийцы». Однако авторы IV в. вполне могли воспроизводить более ранние источники ( Hill. 1995), так что рассматривать слово «катафригийцы» как указание на позднее время составления М. к. нельзя, хотя этот аргумент используют сторонники датировки М. к. IV в. Версию поздней датировки впервые предложил А. К. Сандберг в 1965 г. (наиболее полно его аргументы представлены в ст.: Sundberg. 1973). Он не только отнес памятник к IV в., но и локализовал его на Востоке. |
| 4, 4). Ужели ты не слыхалъ еще изреченія, въ которомъ сказано, что подобаетъ тленному сему облещися въ нетленіе, и мертвенному сему облещися въ безсмертіе (1 Кор. 15, 53)? Или не убеждаетъ тебя пророкъ Исаія, который говоритъ: и воскреснутъ мертвіи, и востанутъ, иже во гробехъ (Ис. 26, 19)? А также и Самъ Спаситель, Который говоритъ: и востанутъ сіи въ животъ вечный, а те въ муку вечную (Матф. 25, 46)? Или не помнишь ты о посмертной беседе Авеля къ Богу, о которой сказано, что не душа, но кровь обращается съ мольбою и вопіетъ къ Богу (Быт. 4, 10)? А кровь не душа, но въ крови душа. Ибо кровь есть тело видимое; а душа, какъ невидимая, имеетъ пребываніе въ крови. И всемъ изобличается твое, Вардисіанъ, зловеріе, опровергаемое самою истиною. 1. После Бардесиана, не за много лет пред этим, но лет за сто тридцать до нашего времени (больше или меньше) восстал еще другой еретик по имени Ноэт (Νητος), уроженец Асийский из города Эфеса. Увлекаемый чуждым духом, он захотел сам от себя говорить и учить, чего не говорили пророки и апостолы и чего изначала не содержала экклесия и не имела в мысли. Сам по себе превознесшись безумным превозношением, дерзнул он говорить, будто пострадал Отец. А возносясь еще большим каким–то надмением и сумасбродством, о себе говорил, что он Моисей, а о брате своем — что он Аарон. Но между тем, после того, как это разгласилось о Ноэте, блаженные пресвитеры церковные, вызвав его, допрашивали обо всем этом и о том, предлагал ли он эту самую хулу об Отце. Но он, быв приведен пред собрание пресвитеров, сперва отрицался, ибо до него никто не изрыгал этой страшной и погибельной горечи. Впоследствии же, когда, так сказать, нагрузил других бешенством, которое в нем было, и привлек к себе около десяти мужей, то, превознесшись еще большим надмением и дерзостью, сделался дерзок и стал уже открыто учить своей ереси. Опять те же самые пресвитеры вызвали его и людей, растлившихся вместе с ним, и спрашивали опять о том же. А он вместе с введенными им в заблуждение с бесстыдным лицом стал уже открыто прекословить, говоря: «что худого делаю я тем, что одного Бога славлю, одного Бога знаю и кроме Его не знаю иного Бога, родившегося, пострадавшего, умершего?» Поэтому, ввиду того что он остался при этом, его вместе с обученными им своему догмату извергли из экклесии. |
| Мы считаем доказанным тот факт, что офитство имело свой исходный пункт в вавилонской и персидской религиях. Отсюда вытекают дальнейшие следствия. Значит, офитство есть начало гностицизма, первая гностическая секта. Виновниками гностицизма были вавилонские маги, решавшие тяжелую проблему об избавлении человеческой души от страданий. Из вавилонской страны гностическое движение направилось на запад и северо-запад. В Сирии, но особенно в Самарии оно встретило наиболее благоприятную почву. Здесь выступили также маги, отношение которых к вавилонским нет данных определить. Но деятельность их, как представителей гностицизма, была настолько значительна, что они не только произвели большое впечатление на своих современников, но и на потомков. К ним, как к конкретным, исторически-засвидетельствованным личностям, христианские ересеологи приурочили происхождение всего христианского гностицизма. Конечно, они и действительно были в числе «духовных отцов» христианского гностицизма. Однако гностицизм вторгся в христианство не только в чисто языческой форме, а и в иудейской, и в смешанной. Очевидно, некоторые струи гностического течения проникли в иудейство и приняли от него сильную окраску, о чем свидетельствуют особенно системы Иринея (I, XXIX – XXXI, 2). Значит, офитский гностицизм лежит в основе всего гностицизма. Вот почему чрезвычайно трудно разграничить офитские секты от остальных восточных сект. Если мы гностическими сектами в узком смысл считаем такие, в которых почитался змей, или играл более или менее значительную роль; то гностическими в широком смысле можно назвать и называют 235 и учение Симона мага, и Саторнила, и Бардесана 236 . Офитский гностицизм не только обошел всю М. Азию (о связи офитства с фригийскими, финикийскими, сирийскими культами – свидетельствуют наасены Ипполита), но проник и в Египет. Об этом говорят гностические системы Аскевианского и Брукианского кодекса. Эти офитские системы показывают уже вырождение, упадков офитского гностицизма, «дикий синкретизм» 237 . Наконец, офитство лежит в основе не только восточного гностицизма, но и западного. Св. Ириней Лионский производит валентинианство от офитских сект (I, XXXI, 3) и, как покажет сравнение систем, он имел на это полное право. |
| В отношении того, какое место аскетизм занимал в других аспектах жизни валентиниан, нам приходится довольствоваться лишь очень общими утверждениями. Климент Александрийский сохранил некоторые сведения об отношении к жизни в духовной сфере. В соответствии с тем источником, который использовал Климент, суть этой духовной жизни состоит в освобождении от материи и в отделении от низшего мира. Таким образом, мы можем сделать вывод, что совершенные христиане-валентиниане были готовы умертвить свою плоть и заниматься её подавлением настолько, насколько это возможно. В дошедшем до нас фрагменте гомилии валентинианского происхождения автор обращается к христианам именно в этом смысле: «вы господствуете над творением и над всякой порочностью». К сожалению, на основании доступных нам источников нельзя сделать вывод о том, какую роль это движение играло в религиозной жизни Месопотамии того времени. Мы не знаем также, смогло ли это движение, которое Ириней сравнивал с Лернейской гидрой, повлиять на возникновение других гностических ответвлений, от которых сохранились лишь их тайные наименования. Единственный такой случай, который мы можем исследовать, даёт отрицательный ответ: движение Бардесана не является ответвлением валентинианства. Известно утверждение жития Бардесана о том, что валентиниане склонили его на свою сторону. Оно повторяется во многих других источниках, так что общим местом стала идея о том, что Бардесан принадлежал к валентинианскому гностицизму. Проблема, однако, заключается в том, что из доступных нам текстов Бардесана ни один не содержит ничего хотя бы напоминающего систему валентиниан. Более того, в области этики это утверждение можно даже полностью опровергнуть. На первый взгляд, некоторые подлинные фрагменты Бардесана, в которых говорится о космогонии, могут создать впечатление о близости к учению валентиниан. Один из гимнов Бардесана говорит о смешении как о следствии творения и о том, как душа должна пройти очищение и освобождение от тьмы. Однако этот текст лишь внешне похож на богословское обоснование аскетического подхода к жизни. |
| Е. С. использует материал из различных культурных традиций и соединяет его в тщательно продуманные рассуждения о смысле жизни и об отношении человека с Богом. Сочинения Е. С. писал как поэтические произведения, так и прозу, причем каждую из этих частей его наследия можно разделить на 2 жанра: собственно проза и художественная проза; строфическая поэзия (мадраши, гимны, которые пелись) и нестрофическая (мемры, поучения, к-рые декламировались). К прозаическим работам Е. С. принадлежат комментарии и «прозаические опровержения»; комментарии представляют собой важнейшие памятники ранней сир. экзегезы, в то время как «опровержения» содержат ценные сведения о системах Маркиона , Бардесана и Мани . Комментарии на книги Бытие и Исход, а также «прозаические опровержения» являются безусловно подлинными произведениями Е. С., в то время как комментарий на Диатессарон в дошедшем до наст. времени виде, вероятно, включает в себя какую-то часть более позднего материала. Небольшое количество работ написано в виде ритмической художественной прозы; из них наиболее важными являются «Слово о Господе нашем» (Sermo de Domino nostro) и «Послание к Публию» ( Brock. 1976). Е. С. известен в первую очередь поэтическими сочинениями, в особенности мадрашами. Уже к кон. V в. из его мадрашей сформировались отдельные собрания с тематическими заглавиями; возможно, эта организация поэтических текстов восходит к самому Е. С. Самые ранние из дошедших рукописей датируются кон. V - нач. VI в. Скорее всего большинство мадрашей, опубликованных Э. Беком в серии CSCO, являются подлинными, хотя, возможно, имеются и интерполяции. В собраниях мадрашей о Богоявлении, об аскетах Аврааме и Юлиане Сабе и об исповедниках подлинные тексты Е. С. чередуются с более поздними сочинениями. Из каталога в рукописи Sinait. Syr. 10 известно, что мн. мадраши, в т. ч. целые собрания, были утеряны; предположительно, фрагменты из них сохранились в средневек. рукописях, где, впрочем, вообще все мадраши обычно приписываются Е. С. Уже в самых ранних манускриптах имеются указания на рефрен ( ) для каждого мадраша и название мелодии ( ), на к-рую он должен был петься. В некоторых случаях совпадала с начальными словами одного из сохранившихся мадрашей Е. С. (напр., « » представляет собой первые слова мадраша на Рождество). Е. С. использует в мадрашах ок. 50 различных силлабических размеров, причем названий мелодий дошло почти вдвое больше (для одного и того же мадраша в различных рукописях приводятся различные ). |
| Во время войны фашисты говорили - русские - швайн (моя мама помнила), теперь, собственно, нам с Вами сказано то же самое. Неужели будем слушать врагов и им верить? Татьяна 14 мая 2015, 08:11 Что касается размещенного в инете фото с плакатами в мусорке... Удивилась бы, если бы фото не разместили - против нас ведут войну совсем не глупцы, да и война не фантик (надо отдавать себе в этом реальный отчет). Если вы были на улицах 9 мая, ясно, что на глазах у прохожих засунуть георгиевскую ленту (не говоря о фото ветерана)в мусор просто не получилось бы " по тихому " , да еще и сфотографировать это. Могли и морду набить за такое. Для меня нет вопроса - постановочное фото или т.п. А если я не права, то надо вспомнить хорошее выражение: " Если вы сомневаетесь, что вы русский, не сомневайтесь - вы не русский " . Короче, главное, что в любом случае,- это сделал враг. Предлагаю ответить врагу " по старому российскому рецепту " - гордиться предками, гордиться собой и делать сильнее нашу Россию. Любить и работать изо всех сил. Те, чьи фото несли 9 Мая, так и жили. Верю, что и нам не слабо! р.Б.Анастасия 13 мая 2015, 22:56 Подписываюсь под каждым словом Максима Сколова! Как бы ни старались либеральные прогрессисты во главе с " дождливым эхом " и прочими бардессами убедить и-нет пространство, что " все было подстроено и куплено " , День Нашей Победы был и он был настоящий! А еще довелось слышать, как некоторые высказывались, что, мол нечего праздновать, эта дата не праздник, а день памяти и скорби. Мы скорбим. Скорбим о погибших братьях, не пожалевших себя " за други своя " . А празднуем мы то, что страшная война с Божьей помощью закончилась! И вернулись отцы и сыновья, и воссоединились семьи, и продолжилась жизнь, и до сих пор под небом есть Россия! Так что 9 мая для нас не просто " дата окончания второй мировой войны " . Это наш общий день рождения! Вот его мы и праздновали, а те, кто нам его отвоевал, были с нами, потому что у Господа все живы! валерия 13 мая 2015, 14:12 В интернете увидела фото:выброшенные портреты воинов,смятая георгиевская ленточка-все это в мусорке!И хочется кричать от возмущения: " НЕ ВЕРЮ!!! " Какое же должно быть сердце у людей сделавших это или его совсем нет?Не верю,что народ,испытавший все ужасы войны может так поступать;не верю,что вся эта акция сводиться к простой обязаловке,как хотелось бы некоторым: " добровольно-принудительно все это " .У нас хотят забрать Победу,принизить вклад России в освобождении мира от фашизма,надругаться над нашими святынями...Я верю в наш народ!Есть вещи,которые сплачивают людей и зачем кому-то осквернять это светлое, доброе чувство.Да люди со слезами шли,с трепетом в сердце...Неужели ничего святого не осталось?АХ,как не хочется верить в это! |
| В своем главном произведении – «Церковной истории» – Евсевий не употребляет греческие понятия τχη, εμαρμνη, χρεν, μορα и пр. Слово εμαρμνη встречается только один раз (IV, 3, 2), причем не самостоятельно, а в названии сочинения автора II века, в заглавии диалога Бардесана с Антонином «О судьбе» ( Περεμαχρμνης). Два раза в тексте «Церковной истории» Евсевия встречаются слова с корнем μορα, однако в значении этих слов нет ничего напоминающего о Судьбе слово μοιρος (V, 1,49) имеет смысл «лишенный чего-либо», «обделенный», а слово μορα (X, 5, 21) переводится как «партия», «враждебная сторона». Таким образом, Евсевий словно избегает употребления тех слов, которые традиционно связывались с понятием Судьбы. В других сочинениях (Praeparatio Evangelica, например) Евсевий специально опровергает традиционную концепцию Судьбы. Интересно, что при этом он приводит не богословские, собственно христианские доводы, а воспроизводит аргументы Аристотеля, киников, эпикурейцев. Он выступает против жесткого детерминизма и фатализма, ссылаясь на так называемый «ленивый» аргумент или, как его еще называют, аргумент «марафонского бегуна со сломанной ногой» (РЕ 6 6 8–12 (234ad), Eus, Contra Hier , 39 5). Суть этого аргумента состоит в том, что если принять за истину, что все события заранее предопределены Судьбой и ничто не может изменить заданный ход событий, то мы вынуждены будем признать и абсурдные следствия «Если человеку предопределено быть лучшим стрелком, то он всегда попадет в цель, даже если ослепнет на оба глаза», или «если человеку написано на роду быть победителем Олимпийских игр в беге, то он обязательно придет к финишу первым, даже если сломает ногу». Второй довод против Судьбы, используемый Евсевием, условно может быть назван «моральным» аргументом. Согласно его логике, если человеческое решение было определено силой, находящейся вне человеческого контроля, то на этого человека не может быть возложена вина или ответственность за его последствия. В то же время Евсевий активно использует термины νγκη и δκη, которые также могли ассоциироваться с Судьбой. Надо сказать, что в греческом языке существует несколько понятий, так или иначе связанных с пониманием Судьбы. Однако для Евсевия они не являются равнозначными. Одни понятия он активно использует, несмотря на их языческое происхождение, другие же не употребляет ни разу. Очевидно, что такая избирательность христианского историка неслучайна. За каждым из этих понятий стоит целый комплекс образов, ассоциаций и представлений. |
|
|
