| Кроме этого, сохранилось свидетельство так называемой надписи Аверкия, в которой говорится о широко распространённом влиянии этого движения в сирийских общинах. Несмотря на всё это, известные нам усилия епископов по охранению ортодоксии и борьбе с маркионитской церковью несравнимы с тем успехом, который был достигнут маркионитским движением в сироязычных областях. Среди этих сироговорящих общин маркионитская пропаганда нашла исключительно восприимчивую почву – в Месопотамии её семена росли и распространялись очень быстро. Имеются также данные по поводу успехов маркионитства в Осроене. Ближе к концу II века в Эдессе жил и учил Бардесан. Этот занимательный человек, который составил захватывающие гимны и многогранные рассуждения, был вынужден написать диалоги против Маркиона (на сирийском языке). От них ничего не сохранилось, несмотря на то что они были известны не только на сирийском языке, – ученики Бардесана переводили их и на греческий. Замечания, сделанные по поводу этих сочинений Евсевием, позволяют предположить, что Бардесан рассматривал маркионитское движение как величайшую еретическую опасность в Месопотамии того времени. Анафемы, провозглашённые христианскими общинами, вызвали ответные анафемы маркионитов. Эхо от этого противостояния продолжало звучать ещё длительное время. Несколько источников демонстрируют картину, отображающую масштаб распространения маркионитства, которое представляло собой серьёзную опасность для небольшой группы ортодоксальных христиан, отчаянно боровшейся за жизнь. Феодорит Кирский говорит, что его область была заражена маркионитством ещё в конце IV века. В отношении Осроены значительное количество сведений содержится в писаниях Ефрема Сирина . Мы читаем о том, как мысль этого бесстрашного поборника веры была постоянно смущаема той ситуацией, с которой не было возможности справиться. По этой причине Ефрем был убеждён, что борьбу с этим противником следует вести не только посредством полемических писаний, которые он составлял как в прозе, так и в стихах, но также с помощью комментария на Евангелие. |
| Вряд ли можно считать случайным, что схожие представления обнаруживаются и у современника Псевдо-Мелитона – Бардесана. В «Книге законов стран» говорится о мудрых царях-законодателях, изменяющих в лучшую сторону обычаи целых народов. Вот одно из высказываний Бардесана: «Тот, кто властвует над самим собою, повинуется закону, который положен для него другим, который тоже обладает властью над собою» 411 . Однако нужно признать, что в Псевдо-Мелитоновом «Слове» те же мысли относительно роли царя в избрании народом веры и образа жизни высказаны с гораздо большей четкостью. И если принять предположение, что сочинение это действительно писалось для Абгара VIII, придется признать, что правление этого монарха (о котором до сих пор спорят, был ли он христианином, сочувствующим христианству или иудействующим 412 ), дало сильный толчок христианской политической мысли, предвосхитивший многое из того, что вышло на поверхность лишь столетие спустя (сюда же можно отнести и возникновение легенды об Абгаре, которая дошла до нас в редакции конца IV – начала V в.). Вместе с тем следует заметить, что почва для появления подобных взглядов была на Ближнем Востоке весьма благоприятной. Представления о религиозной функции царя как спасителя своего народа прослеживаются с III тысячелетия до P. X., они были присущи и эллинистической политической философии (вспомним титул θωτρ). Поэтому особого внимания заслуживает фраза о царе, который «спасает (nprq) народ, что под рукою его» (29, 9–10). Ведь корень PRQ (спасать, искупать) в позднейшей сирийской литературе в подавляющем большинстве случаев означает сотериологическую миссию Христа (особенно существительные parq, parq, прилагательное paruqaya). Не исключено, что и в начале Ш века у него могли быть сильные религиозные коннотации. И все же у Псевдо-Мелитона, нам кажется, такого рода воззрения присутствуют лишь в «снятом» виде. Дело в том, что никакой сакрализации царской персоны в «Слове» нет, более того, завершающая фраза гласит, что даже если собеседник Псевдо-Мелитона исполнит все, что тот ему советует, Бог не почтит его больше, чем других праведников. |
| - вопрошает хор. И басы отвечают: «Господи, помилуй!» Известно, что наместник Александро-Невской лавры Назарий (Лавриненко) многое делает для развития современного духовного творчества. Так, в лавре уже третий год проводится конкурс композиторов «300-летию Свято-Троицкой Александро-Невской лавры посвящается». Сочинения победителей конкурса неизменно включаются в репертуар хора. А в 2009 г. с благословения епископа Назария был выпущен сборник «Отзвуки Небес», который на сегодняшний день, по мнению специалистов, является наиболее серьезной попыткой систематизировать современную духовную поэзию. Интересно было услышать хоровую версию чрезвычайно «личного» романса Б. Шереметева на известные стихи А. Пушкина «Я вас любил». Романс графа Шереметьева неслучайно попал в репертуар хора: в 2007 г. В. Рязанов организовал коллектив именно при Шереметевском дворце. Также прозвучал романс «Живи, мечта». Это тот нечастый случай, когда сначала была создана музыка - знаменитейший «Романс» из «Метели» Г. Свиридова, а уже затем на нее были написаны слова. Известно, что композитор неоднократно отвергал «подтекстовки», написанные разными поэтами, и только текст Геннадия Пасько показался Георгию Васильевичу достаточно созвучным его произведению. «Пусть звучит с моей музыкой. Здесь и любовь, и разлука, и встреча, и отчаяние». Затем хор исполнил «Песню Варяжского гостя» из оперы «Садко» Н. Римского-Корсакова и «Славься» из оперы М. Глинки «Жизнь за Царя» («Иван Сусанин»). Завершающим номером основной программы стала песня православной бардессы Г. Лупандиной «Княже Александре», посвященная покровителю Александро-Невской лавры святому благоверному князю Александру. Ой, веди нас, княже, Пусть в бою поляжем, Станем вместе, как один, Русь врагу не отдадим. В. Рязанов признался, что это любимое песнопение коллектива, посвященное Александру Невскому. И процитировал иеромонаха Романа: «И покуда у нас так пред Богом поют, на Руси ничего не случится». Затем прозвучали песни-«подарки» для украинских слушателей. Духоподъемный, в равной степени близкий и русскому и малороссу - выдающийся шедевр 1941 года «Песня о Днепре» М. Фрадкина на слова Е. Долматовского, посвященный воинам, павшим в боях за Днепр в начале Великой Отечественной войны, напомнил собравшимся в харьковском Успенском соборе также о том, что нынешний год - 70-летия начала освобождения УССР от немецко-фашистских захватчиков, в том числе и освобождения Киева. Солировал - проникновенный бас Иван Новоселов. Враг напал на нас, мы с Днепра ушли. Смертный бой гремел, как гроза. Ой, Днипро, Днипро, ты течешь вдали, И волна твоя как слеза... Из твоих стремнин ворог воду пьет, Захлебнется он той водой. Славный день настал, мы идем вперед И увидимся вновь с тобой. |
| (7) От него осталось множество сочинений; многие упоминают, как самое знаменитое, слово «К эллинам», в котором, вспоминая времена древнейшие, он заявляет, что Моисей и еврейские пророки старше всех, кто прославлен у эллинов. Это произведение, кажется, самое лучшее и самое полезное из всех его трудов. Вот что касается этого человека. 30 При этом же императоре ереси в Месопотамии умножились, и некий Бардесан, человек очень даровитый и прекрасно владевший сирийским языком, составил и написал на родном языке и родным шрифтом диалоги против последователей Маркиона и прочих ересиархов. Было у него много и других произведений. Ученики его (их было много, ибо он был сильным диалектиком) перевели их с сирийского на греческий. (2) Среди этих произведений есть очень убедительный диалог с Антонином о судьбе; говорят, есть и другие сочинения, написанные по поводу тогдашнего гонения. (3) Бардесан принадлежал раньше к школе Валентина, но, отдав себе отчет во множестве его выдумок и опровергнув их, он решил, что сам он вернулся к мыслям правоверным. Целиком, однако, он не счистил грязь старой ереси. КНИГА ПЯТАЯ Епископ Римской Церкви Сотер скончался на восьмом году своего епископства. Преемником его стал Елевферий, двенадцатый, считая от апостолов, епископ. Шел семнадцатый год царствования императора Антонина Вера, когда в некоторых областях вспыхнуло страшное гонение на нас: по городам поднялся на нас народ. Что мучеников было неисчислимое множество, об этом можно догадаться по событиям, случившимся в одном народе; потомству сообщено о них в записи, и они воистину достойны остаться незабвенными. (2) Сочинение, в котором они полностью изложены, мы целиком поместили в «Сборнике о мучениках», целью которого был не только рассказ, но и поучение. Теперь же я выберу оттуда то, что имеет отношение к нынешнему труду. (3) Другие в своих исторических повествованиях обязательно пишут о воинских победах, о трофеях, о подвигах военачальников и доблести воинов, запятнанных кровью и убийствами, совершенными ради своих детей, родины и всякого богатства. Наше слово, повествующее о том, как жить в Боге, запишет на вечных скрижалях тех, кто вел мирную войну за мир своей души и мужественно сражался за истину, а не за родину, за веру, а не за близких. Оно возгласит непреходящую память о сопротивлении борцов за веру, об их многострадальном мужестве, о победе над демонами и незримыми противниками и о венцах, за всё это полученных. 1 |
| Занятия по церковному и духовному пению не имели планомерного характера. Был образован четырехголосный смешанный хор, который спел несколько молебнов и панихид, два всенощных бдения и несколько пьес на Рождественском вечере. Было разучено несколько песнопений на греческом языке, музыка для которых вновь была написана П. П. Мироносицким . По необязательному латинскому языку после занятий в младшей группе по материалу книги Михайловского переводили и комментировали Лактанция и гимны Амвросия Медиоланского с попутными сведениями из грамматики. Наставники, сосредотачивая свое внимание на учебном деле, так же, как и в предыдущем учебном году, широко занимались церковно-просветительной деятельностью вне института. Почти все читали лекции на религиозные, нравственные и церковно-исторические темы в церквах, подворьях, братствах и других местах Петрограда, проводили там внебогослужебные беседы и особенно часто проповедовали с церковной кафедры. И. И. Соколов принимал участие в организации богослужений на греческом языке в петроградском греческом храме св. Димитрия Солунского. П. П. Мироносицкий вел занятия по церковному пению с детьми при шести церквах, со взрослыми при двух церквах и руководил классами пения при церкви Экспедиции заготовления ценных бумаг и при Эстонской церкви. В. Б. Шкловский был заведующим «Бюро деятелей Петроградской церковной частной миссии», секретарем епархиального миссионерского Совета и различных приходских советов. Наконец, несмотря на крайне неблагоприятные условия для ученых занятий, большинство наставников продолжало свою учебную деятельность. Некоторые из них состояли членами или научными сотрудниками Российской Академии наук, другие – членами Палестинского, Славянского обществ, Коллегии востоковедов, Комиссии «Константин Порфирородный». Неоднократно они делали свои доклады и сообщения там. Многие из преподавателей работали над интересующими их темами. Так, например, протоиерей П. П. Аникиев изучал вопросы об отношении мистики к теософии, о почитании имени Божия, об отношении мистики восточной к мистике западной. А. П. Алявдин перевел с сирийского языка «Книгу о законах стран», вышедшую из школы гностика Бардесана, а также некоторые новозаветные апокрифы и сказания. С. С. Безобразов изучал материалы, объясняющие происхождение пелагианского движения. М. Н. Соколов занимался средневековой еврейско-арабской литературой, библейскими комментариями и извлекал из состава древнееврейского языка слова без фонетических эквивалентов в других семитических языках и классифицировал их по семантическим признакам с сообщением существенных опытов их толкования. |
| Памятники II–III вв. свидетельствуют о том, что различные экстраординарные выходки эллинских псевдохаризматиков находились в определенной связи с индийской религиозностью. Самым знаменитым среди таких эллинов был Перегрин Протей, который сжег себя на большом сборище в Олимпии в 165 г. Прыгая в костер, он повернулся лицом к югу (сторона смерти у индийцев) и обратился «по индийскому образцу» к предкам. Эксцентричная одежда Аполлония Тианского, который, согласно Филострату, побывал и в Индии, его вегетарианство, появление и исчезновение в толпе напоминают действия среднего индийского «святого» (vairagin). Наконец, с брахманами соотносились в позднеантичных текстах и опыты коллег знаменитого Симона Мага, специализировавшихся по левитации. Марселлин сообщает, что некий Максимиан подражал в этом брахманам: сходные опыты приписываются Епифанием Скифиану и Теревинфу, которые уже начиная с трактата Архелая ассоциировались с индийцами. Более серьезное знакомство с индийскими религиями демонстрирует известнейший гностик Бардесан, который, согласно Порфирию, встретил в Эдессе посольство индийцев к римскому императору. Хотя многие его характеристики «горных» и «речных» философов еще вполне соответствуют описаниям индийских софистов участниками Александрова похода и Мегасфеном (см. гл. 9), его способ изложения практики саманеев предполагает, что он действительно что-то узнал о буддийских монахах – их распорядке дня (регулируемом звоном колокольчика) и их взаимоотношениях со светской властью (см. Порфирий. О воздержании от животной пищи IV. 17; ср. версию Стобея). Данные Бардесана не оставляют сомнений, что при получении этих сведений он узнал что-то совершенно новое. Отдельные попытки усмотреть влияние буддизма на ведущих учителей гностицизма вплоть до Валентина или Василида, предпринимавшиеся еще с середины XIX в., обнаруживают явную недооценку параллелей гностического мышления – параллелей, позволяющих чисто типологически сближать пифагорейцев, ведантистов и даосов вне всяких выходов на проблему заимствования. На более твердой почве мы оказываемся в связи с буддийскими сведениями о яванах (йонах), как именовали индийцы представителей эллинской культуры, в том числе пришедших в сангху (ср. Yonaka-Dhammarakkhita). Но здесь идет речь о греческих «колониях», которые были в контактах с той средой, где формировались апокрифические памятники. |
| Говорится об О. и в финикийской истории Филона Библского, пространный фрагмент к-рой цитируется в трактате Евсевия Кесарийского «Praeparatio Evangelica» ( Euseb. Praep. evang. I 10. 33). Филон Библский, как он сам утверждает, использовал более древний источник - сочинение финикийского жреца Санхуниатона. На основании этих вторичных и третичных источников (немногочисленных и друг от друга независимых) исследователи делают вывод, что у финикийцев в I тыс. до Р. Х. О. было общепринятой практикой. Аналогично на основе вторичных и третичных источников можно заключить, что по меньшей мере некоторые этнические группы Аравийского п-ова, а именно доисламские арабы, практиковали О. К тексту Иер 9. 24-25 можно добавить косвенные свидетельства из Ios. Flav. Antiq. I 10. 5 (I в. по Р. Х.), из раннехрист. послания Варнавы ( Barnaba. Ep. 9. 6) и отрывки из сочинения Бардесана, ученого-гностика из Эдессы, жившего примерно в 150-220 гг. по Р. Х. Т. о., не только в Египте, но и в Леванте (исключая пока Израиль) обычай О. засвидетельствован с глубокой древности. Остается неясным, насколько этот обычай был распространен в Леванте. На севере Сирии сообщения об О. отсутствуют (исключение составляет Телль-Джудайда на равнине Амук), кроме того, слово «необрезанные» употреблялось в качестве прозвища филистимлян (см., напр.: 1 Цар 18. 25). Согласно Быт 34, необрезанными слыли и неизраильские жители среднепалестинского г. Сихем (Шехем). Позитивные свидетельства об употреблении обряда преобладают в юж. районах, скорее всего находившихся под влиянием населения Аравийского п-ова. Хронологически практика О. подтверждается в I тыс. до Р. Х., а муж. статуэтки из Телль-Джудайды и, возможно, модель фаллоса из Гезера указывают даже на II тыс. до Р. Х. В отличие от обряда О. в Египте О. в форме продольного разреза в Леванте не обнаружено. Практически все археологические находки в Сирии-Палестине свидетельствует о круговом О. Но ряд важных вопросов (в каком возрасте совершалось О., была ли это публичная акция или семейное событие, существовало ли жен. О. и т. п.) и по поводу концептуальной подоплеки обряда едва ли можно сказать что-то определенное ( Ruwe. 2014. S. 86). Критическая экзегеза Ветхого Завета о традиции О. в Древнем Израиле |
| Хотя многие его характеристики “горных” и “речных” философов еще вполне соответствуют описаниям индийских софистов участниками Александрова похода и Мегасфеном, его способ изложения практики саманеев предполагает, что он действительно что-то узнал о буддийских монахах, их распорядке дня (регулируемом звоном колокольчика) и их взаимоотношениях со светской властью (см. Порфирий. О воздержании от животной пищи IV.17; ср. версию Стобея). Данные Бардесана не оставляют сомнений, что, получая эти сведения, он узнал что-то совершенно новое. Отдельные попытки усмотреть влияние буддизма на учителей гностицизма вплоть до Валентина или Василида, предпринимавшиеся еще с середины XIX в., обнаруживают явную недооценку параллелей гностического мышления — параллелей, позволяющих чисто типологически сближать пифагорейцев, ведантистов и даосов вне всяких связей с проблемой заимствования. На более твердой почве мы оказываемся в связи с буддийскими сведениями о яванах (йонах), как именовали индийцы представителей эллинской культуры, в том числе пришедших в сангху (ср. Yonaka-Dhammarakkhita). Но здесь идет речь о греческих “колониях”, которые не были в контактах с той средой, где формировались апокрифические памятники. 62 Речь идет прежде всего о том, что для гностиков, к которым восходят рассматриваемые апокрифические тексты, акценты на “только божественном” рождении и детстве Учителя имели более актуальное значение, чем для буддистов и индуистов, которым не с кем было по этому вопросу спорить. О связях “Евангелия детства” с гностической докетической сектой Марка — ученика Валентина см. Альбов М. Апокрифические евангелия. М., 1872. — Сс. 41–47. 63 Аватара, земное воплощение божества, — ввиду того, что тело человека и его душевная структура рассматриваются как субстрат трансмиграции (сансара), освобождение от которой составляет цель любой индийской сотериологии, — есть его вынужденное “снижение” (ср. avat — ‘спуск’, ‘движение вниз’). Очевидно, что при таком понимании воплощения речь идет лишь о “наложении” божества на человеческое тело, а не о соединении двух природ (ср. |
| От эпохи, предшествующей прп. Ефрему, сохранились по крайней мере 2 древних сирийских гимна, имеющих признаки изосиллабизма,- «Песнь невесты» и «Песнь о жемчужине», включенные в текст «Деяний апостола Фомы» (III в.). Иногда их связывают со школой Бардесана. Исследователи склоняются к тому, что «Песнь невесты» (греч. δ; сир. ) исполнялась на мелодию, возможно под аккомпанемент флейты, тем не менее она скорее всего не является М. или отрывком из М., т. к. в ней отсутствуют четкая строфическая структура и рефрен; изосиллабизм неустойчив. «Песнь о жемчужине» вероятнее всего была написана в конце парфянского или в начале сасанидского периода; последние исследования показывают, что ее автор был родом из Юж. Вавилонии, а оригинальным языком, судя по грамматическим особенностям текста, по-видимому, был не классический сирийский, но один из диалектов арам. языка, распространенных в Вавилонии (см.: Beyer K. Das syrische Perlenlied: Ein Erlösungsmythos als Märchengedicht//ZDMG. 1990. Bd. 140. S. 234-259). В сирийской версии песнь несколько раз прямо названа (в греч. версии - ψαλμς) и имеет изосиллабическую структуру; ряд признаков позволяют предположить, что она произносилась, а не пелась ( McVey. 1999. P. 196-198). Прп. Ефрем упоминает, что М. составлял Мани , при этом отсутствует к.-л. указание на мелодии ( Ephraem Syr. Contr. haer. I 16. 3). Остается открытым вопрос, являлись ли гимны Мани и его учеников действительно М., поскольку сохранившиеся манихейские псалмы более похожи на сир. гимны, написанные в др. жанре - или напр. «Оды Соломона». Богослужебное использование М. прп. Ефрема, по-видимому, предполагали хоровое исполнение женщинами, как об этом свидетельствует Иаков Саругский в мемре, посвященной прп. Ефрему ( Jacob of Sarug. A Metrical Homily on Holy Mar Ephrem/Ed. J. P. Amar. Turnhout, 1995. P. 34-35. (PO; T. 47. Fasc. 1)). Впосл. жанр вошел в литургическую практику Церквей как восточносирийского обряда , так и западносирийского обряда . Основная функция М. в богослужении сирийцев обеих традиций - заполнить временной интервал между службами. Примерно с кон. VII в. в обычай вошло фрагментарное использование М.: сирийские литургические рукописи VIII-XIII вв. (список см.: Brock. 1997. P. 494) содержат не полный текст, а лишь несколько строф тех или иных М. (иногда в неправильной последовательности, часто с неверной атрибуцией). При этом строфы нек-рых М. прп. Ефрема, вырванные из текста, включались в состав более поздних М. Многочисленные М. содержатся в богослужебных книгах 2 сирийских традиций: западносир. «Фенкито» и в меньшей степени в восточносир. «Худре» (см.: Ibid. P. 497-503). Два издания «Фенкито», используемые в настоящее время, содержат разные по объему части М.: в сиро-яковитском издании (Пампакуда, 1962-1963; в 3 т.) количество строф, как правило, гораздо меньше, чем в сиро-католическом (Мосул, 1886-1896; в 7 т.), однако оно содержит выдержки из очень мн. М., к-рые не представлены в сиро-католич. издании. |
| В годину бедствий рука Его воздвигала ему и там достойных защитников от злобы врагов. И это блистательно доказывается историей знаменитой царицы Есфири. Промежуток от возвращения пленных иудеев в землю обетованную в 536 году, до окончания храма в 516 году, был весьма знаменательным в истории мира. В 529 году Кир бесславно пал во время одной отдаленной войны и ему наследовал его сын Камбиз, царствование которого с самого начала ознаменовалось тайным умерщвлением им своего брата Бардеса, а в конце – умерщвлением одной из его сестер, которая была также и его женой, за то, что она осмелилась плакать о судьбе своего брата. Решившись вновь покорить Египет, свое царствование он главным образом провел на берегах Нила, пока во время своего обратного похода на восток в 522 году сам не убил себя в припадке отчаяния в Сирии, так как угрызения совести за умерщвление своей сестры и брата, неожиданные мятежи подчиненных народов и тревоги, испытанные им во время египетских походов и неудач, расстроили его дух 395 . Во время его царствования иудейские поселенцы в Иерусалиме должны были постоянно находиться в тревоге, вследствие постоянного передвижения войск вдоль берега и военных смятений. Дарий Гистасп, следовавший за ним после того краткого промежутка, когда был низвергнут ложный Бардес или лже-Смердис, захвативший престол, провел свое царствование почти в постоянных войнах, имевших своею целью подавлять восстание одной провинции за другой на громадном пространстве от Герата до Греческого архипелага. В тот самый год, когда закончен был храм (516 год), одному персидскому военачальнику приходилось отнимать Вавилон у захватившего его армянского государя, причем сам царь находился в это время в Египте. Царствование Дария однако же особенно замечательно тем, что в течение его в действительности решена была великая борьба между азиатским варварством и западной цивилизацией, – борьба, продолжавшаяся в течение целых поколений. У него, как и у Кира, была мысль покорить греков, в руках которых в то время находилась судьба мира, и его торжество в этом отношении распространило бы восточный деспотизм и на Европу, и таким образом загорающаяся свобода и прогресс человечества были бы подавлены и уничтожены. |
|
|
