| Здесь приступила к делу и знаменитая семья корабельных мастеров Афанасьевых, Иван Афанасьевич и Семен Афанасьевич, во всю силу заработали подмастерья корабельные Осип Матвеевич Матвеев, Петр Иванович Пешев, Василий Петрович Петров. Однако не хватало леса подходящего. Коллегия предписывала «осмотреть» Борисоглебские, Шиповые леса, не могут ли там отыскаться подходящие деревья для мачт, обшивки, днища «новоизобретенных» кораблей. В экспедиции посылались офицеры, корабельные подмастерья, купцы. «Все на наших старых донских верфях приходилось вновь переделывать и перестраивать... для всех новых судов приходилось свозить отовсюду строительный материал и всевозможные их принадлежности и строить вновь для них шлюпки и собирать артиллерию...» (История Севастополя). По Дону на праме Для северян такое жаркое мартовское солнце было в диковинку, грелись как мухи, размаривало, даже сидевшие на веслах пытались дремать. — Гляде-еть вперед! — все покрикивал командир Ушаков. Да, то было первое, подчиненное ему судно, — прам 5. Он на нем уже плавал под началом Апраксина, стоял под началом капитана 1-го ранга Пущина в устье Дона, оберегая Азов от турок. Но вот командует, капитанствует впервые. Прам ткнулся носом в песок, солдаты, что ныне в морских служителей превращались, попадали: кто на скамьи, кто на борт привалился, а стоящий у кормы и, наверное, задремавший часовой вывалился в воду и закричал благим матом. Хороша командочка. Ушаков, чтобы привести в чувство, объединить, резко и пронзительно скомандовал: — Якорь отдать! Весла сушить! Кормовой, брось конец утопающему, а то захлебнется в луже. Еще две-три команды, и кутерьма на праме как-то улеглась, все успокоились. Якорь плюхнулся в песок, небольшой трапик лег почти у берега, и Ушаков, опустившись на берег, приказал боцману: — Раскладывать невдалеке костры, — благо несколько бревен выловили по дороге, — готовить пищу. Он же пошел доложиться прибывшему в Новопавловск вице-адмиралу. Небольшую шлюпочку командующего несуществующим флотом хорошо знали в Таврове, Павловске и в Икорце, да и по всему Дону, ибо она появлялась без предупреждения там, где стопорилось дело, не хватало леса, рабочих, не могли разобраться в чертежах, не хватало продовольствия, ссорились между собой военные и морские начальники, кричали друг на друга строители. Тут-то и появлялся Алексей Наумович. Быстро всех мирил, передвигая сроки, конечно, в сторону уменьшения, наказывая нерадивых, поощряя старательных и всех заражая целью — построить южный флот России. |
| От раскольников рождающихся детей крестить православным и представлять оных от семи лет к церкви и чтобы от них дань для священнослужителей приходских была определена. Раскольников на правоверных не венчать, пока они не обратятся в правоверие, ни под каким видом. У многих военнослужащих на прежних жилищах, откуда они в военную службу взяты, остаются жены, и будучи они в службе, женятся от живых жен на других, а жены их первые, оставшиеся на прежних жилищах, взаимно от живых же мужей выходят за других в замужество, и тем как мужья так и жены заповедь Господа разоряют. В пресечие сего учредить следует, чтобы кои взяты будут в службу женатые, о тех что жены у них остались на прежних жилищах, из оных мест, где они станут приниматься, давать знать в военную коллегию, а из коллегии в полки, в коих они будут находиться. Когда же они будучи в полках, где умрут, то из полков в военную коллегию, что померли, присылать рапорты, а из военной коллегии давать знать в Святейший Синод, из Синода же посылать при указах для известия, в епархии, откуда они в службу взяты были. А о женах, оставшихся на прежних жилищах, когда они помрут, прислать в Синод из епархии ведомости, кои из Синода за известие сообщить в военную коллегию. Торжкам и ярмонкам по воскресным, высокоторжественным и дванадесятопраздничным дням не быть и казенных питейных домов и лавок не отворять, разве после обеден, и работ в те дни не работать никому. У определенных по монастырям служителей постоев никаких не ставить, так как у солдат, и в полицейские должности никакие не наряжать, тоже и на подворьях архиерейских и монастырских. Сверх консисторий архиерейских для управления духовных дел имеются по городам, а в другом месте по обширности места и по уездам духовные правления, где как присутствующим, так и приказным служителям без жалования прожить трудно. Того ради, чтобы оным всем, так же и на расход канцелярский, чем довольствоваться был предел учинен. 3 II. Синодального члена Афанасия, епископа Ростовского и Ярославскогоя |
| Личный состав такой конторы мог бы быть образован из чинов упраздняемой канцелярии. С своей стороны и Московская духовная дикастерия, указывая на затруднительность возложенного на нее Синодом поручения взимать штраф с неисповедывавшихся, писала Синоду о неудобствах произведенной перемены, но затруднения дикастерии были устранены тем, что по распоряжению Сената ведомости о неисповедывавшихся из посадских людей должны быть представляемы в магистрат, а о других – к воеводам и камерирам, исключая военных людей и крестьян. Не остался безмолвным и бывший судья упраздняемой канцелярии Топильский, который доношением от 7 марта 1727 г., спрашивал Св. Синод как повелено будет поступить с составом приказных, равно со всеми вершенными и невершенными делами, отобранными от раскольников образами и рукописями 286 и т. п. Синод, обсудив дело, постановил: «оставшиеся в розыскной раскольнических дел канцелярии вершенные и невершенные дела, и кроме тех, по которым противные иконы и раскольнические мнимые тайны и прочее, что в духовном правлении быть надлежит, отдать в обретающуюся в Москве раскольническую контору стольнику Афанасию Савелову, а приходные и расходные и поданные Московских шести сороков от приходских попов о исповедовавшихся и неисповедывавшихся людях книги, для случающихся впредь по ним справок, также иконы и рухлядь, и раскольнические таинства, и тетрадки, и письма, приличные к расколу, взнесть с описью в Московскую синодальную канцелярию, где и хранить по обыкновению». При этом Св. Синод сделал постановление о секретаре и приказных упраздняемой канцелярии, предоставив коллегии экономии синодального правления, разобрав их, по усмотрению потребных определить к делам, а прочих отослать к стольнику Савелову. 287 Образование этого приказа надлежит отнести к началу существования инквизиторской должности. Всем содержанием Духовного регламента внушалось духовной коллегии, чтобы она имела строгое, неусыпное и неослабное смотрение за всем, что касается «Духовного действия». Вследствие этого Святейший Синод в одном из первых своих заседаний, как бы по наперед уже обдуманному и предрешенному предначертанию, 1 марта 1721 г. |
| Мысль о присутствии выборных из областей при составлении Уложения не была покинута, и вслед за приведенным указом Сенат распорядился, чтоб дворян, которые по указу 1729 года выбраны в губерниях для сочинения Уложения, достойные по выбору тамошнего шляхетства, тех выслать в Москву непременно к 1 сентября 1730 года, а где еще не выбраны, там выбирать и высылать к тому же сроку. Сенат воспользовался поднятием дела об Уложении, чтоб возбудить вопрос о майорате; в июле сенаторы рассуждали: «Если ее императорское величество даст позволение, чтоб о наследствах поступать по прежним указам и Уложенью, то в сочинении нового Уложенья вотчинной главы труд очень уменьшится, потому что многие пункты прежнего Уложенья достаточны будут». Но надобно было немедленно исполнять указ об окончании нового Уложения. Мы видели, что это дело было поручено Ивану Познякову и секретарю Сверчкову. Они были призваны в Сенат и спрошены, что делают. Отвечали, что сведена глава о богохульниках, которую и представили. Потом сенаторы начали рассуждать, что первому титулу о законодателе быть не надобно, что надлежащую до духовности главу надобно рассматривать Синоду или определить с светскими некоторых духовных персон. Рассмотревши форму главы о богохульниках, приказали Познякову и Сверчкову, чтоб сводили по той форме только, что касается из Кормчей книги до гражданства, того также не выписывали бы и шли б по оглавлениям, и титул по титуле, на основании прежнего Уложения, разнося по приличности глав. Сочли необходимым прибавить работников и приказали быть у сочиненья Уложения: Григорью Ергольскому, Степану Колычеву, Семену Карпову, Ивану Кожину, Петру Лобкову. Приехали выборные из областей, но Сенат убедился, что они не могут принести никакой пользы делу, и потому в конце 1730 года определил отпустить их по домам, новых не вызывать, а увеличить число знающих людей: в декабре приказали у сочинения и окончания Уложенья быть сверх прежде определенных тайному советнику Феодору Наумову; действительным статским советникам: Алексею Зыбину, Алексею Баскакову, бригадиру Петру Засецкому; статским советникам: Афанасью Савелову, Ивану Вельяминову, советнику Дмитрию Потемкину, Ивану Алмазову, Василью Высоцкому – и для скорого сочинения и окончания Уложенья присутствовать из членов прав. Сената по одной персоне с переменою понедельно; а как будут сочиняться надлежащие до Юстиц – и Вотчинной коллегий главы, в то время быть при том тех коллегий членам. |
| О св. Петре, епископе александрийском, тот же св. Афанасий замечает, что он низложил Мелентия, ликопольского епископа в Фиваиде, вместе с общим собором епископов 258 , а по словам св. Епифания управлял делами по всему Египту, Фиванде, Ливии и Петнаполю 259 . О св. Еприане, епископе карфагенском, св. Григорий Богослов замечает, что он был вселенским епископом, предстательствовал не только в карфагенской церкви, но и в других пределах вселенной 260 . Собственные письма этого отца показывают, что он пользовался авторитетом не только между карфагенскими, но и нумидийскими и мавритинскими епископами, собирал их на соборы и препровождал определения последних к исполнению. Подобными же преимуществами пользовались в своих местах епископы: римский, антиохийский, ефесский, кесарийский. Вот в каких очевидных фактах заявляет себя нашему наблюдению идеал древней первенствующей церкви до союза ее с государством, отмеченный и в ее положительном каноническом законодательстве. Основные черты этого идеала, при дальнейшем поступательном его развитии, послужили главным каноническим базисом митрополичьей, экзаршей и патриаршей форм церковного управления, сознанных, одаренных и завещанных древней вселенской неразделенной церковью-церквям последующего времени, в том числе и нашей русской отечественной. В виду вышеприведенной справки оказывается, что автор статьи «о нашем высшем церковном управлении» высказывает неправду, когда полагает, что «составитель Духовного Регламента, при начертании последнего, соображался с идеалом первенствующей церкви, до союза последней с государством». Приведенная справка указывает , что творец учредительного акта Духовной Коллегии не только не имел перед глазами идеала первенствующей церкви-чтобы подражать ему; напротив в своих предначертаниях прямо отстранялся от него Вопреки этому идеалу он вводил в состав Духовной Коллегии членов различных церковных степеней, оделяя каждого из них, с нарушением иерархического порядка подчиненности, одинаковым значением и отличая совершенно не церковными наименованиями: президента, вице-президентов, советников и асессоров. |
| п. Наконец, Докукин в письме своем к народу жалуется на то, что слова и звания нашего славянского языка изменит, и упрекает современное, петровское поколение, в лестных учениях. Это, прежде всего нападки на иностранные, немецкие названия чинов при Петре, а потом и вообще на тогдашнюю порчу русского языка немецкими и латинскими словами и оборотами. На русский слух в самом деле, дико звучали все эти берг-коллегии, мануфактур-коллегии, ратгаузы, магистраты, регламенты, табели о рангах, губернии с провинциями и губернаторами, ланд-рентмейстер, оберкоменданты, оберланд-рихтеры, камергеры, ландраты, ланд-секретари, бухгалтеры, вальдмейстеры, ланд-рентмейстер, ланд- и обер-фискалы, ланд-мейцы, профоссы, ланд-шрейберы, кирхшпильфохты, и т. д. Кроме того, самый язык указов Петра – словно копия или перевод с немецкого – тяжел, темен, совершенно отличен от языка не только живого народного, но и от языка грамот и указов XVI и XVII столетий: то был язык точный, выразительный. Недаром при Петре и автор «Триязычного Лексикона», Поликарпов, жаловался на примесь к славяно-русскому языку множества иностранных слов. А что касается до вопля Докукина против лестных учений, то это нападки на то учение, к которому Петр Первый принуждал некоторые классы народа. Это нападки не одного Докукина, а большей части народа. От ученья при Петре и дворяне многие бежали в раскол. Весьма важно, однако же, узнать причины, почему народ не сочувствовал самому главному благу, какое хотел ему дать Петр – учению, просвещению. Народу, кроме свободных прав ничто так не нужно было, как ученье, просвещенье. По причине отсутствия науки, просвещения, разумной сознательности в древней России, и многие жизненнонародные, плодотворные, зиждительные зачатки земского строенья не получали рациональной, определенной организации, просвещенной, сознательной осмысленности, выясненности и выражались в грубых формах. Таковы, например, принципы вечей, мирских сходов, земских советов, земских соборов, земских училищ, земского значения вопросов религиозных, областной автономии и федерации, общинно-областной гласности, писцовой окладной системы, излюбленного выборного самоуправления и самосуда, круговой поруки, суда в присутствии судных мужей и выборных от мира, и т. п. Выразивши такой самородно-зиждительный архитектонический такт в земском строеньи земский мир, народ – нуждался в научном просвещении и осмыслении своего непосредственно-натурального жизненного творчества. А вот он бежит в раскол от науки Петра. Почему же, однако? Взглянем, хоть бегло, на школы Петра. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла И. И. Мелиссино. Портрет. 1795 г. Неизвестный художник Иван Иванович (1718, Рига - 23.03.1795, Москва), обер-прокурор Синода, гос. и лит. деятель. Происходил из старинного греч. рода из Византии, представители к-рого в XII в. переселились на о-в Крит и жили в пределах Венецианской республики. Его отец, врач Иван Афанасьевич († 1758), прибыл в Россию при имп. Петре I, служил в Курляндии, являлся вице-президентом Коммерц-коллегии (1740-1745) и Мануфактур-коллегии (1745-1752). Брат, генерал от артиллерии П. И. Мелиссино (1726-1797/98), был инспектором артиллерии, директором Имп. сухопутного шляхетного кадетского корпуса (1783-1797). 17 февр. 1732 г. М. поступил в Сухопутный шляхетский корпус, учился вместе с А. П. Сумароковым . 20 апр. 1740 г. выпущен в чине прапорщика, поступил на статскую службу в Юстиц-коллегию (1740-1745). В 1745 г. был членом комиссии, ревизовавшей Кунсткамеру и б-ку Академии наук. С 1746 г. служил в Ревельской генерал-губернаторской канцелярии в чине надворного советника при губернаторах герц. П. А. Ф. Гольштейн-Бекском и кн. В. П. Долгорукове. По инициативе гр. И. И. Шувалова, куратора Московского ун-та, указом Сената от 24 апр. 1757 г. определен директором ун-та с чином канцелярии советника. 11 мая прибыл в Москву. Активно занимался подготовкой материалов, необходимых для приобретения ун-том автономного статуса, и организацией учебного дела. Присутствовал на экзаменах; уделял внимание религиозному воспитанию, составлению учебных программ, наблюдению за домашним образованием и аттестацией иностранных учителей; заботился о состоянии здоровья и быте учащихся; организовывал получение воспитанниками бесплатных учебников и качественного питания. Летом 1757 и зимой 1759/60 г. в С.-Петербурге представлял Шувалову лучших учеников (в 1-м представлении участвовала имп. Елизавета Петровна, 2-е описано Д. И. Фонвизиным, принимавшим в нем участие). В нояб. 1757 г. М. пытался организовать постоянные заседания лит. об-ва при ун-те. В 1756 г. по инициативе М. началось издание «Московских ведомостей», где он нередко публиковался. В университетской типографии издавался 1-й московский лит. ж. «Полезное увеселение» (1760, под рук. М. М. Хераскова). М. занимался подготовкой 2-го изд. «Собрания разных сочинений…» М. В. Ломоносова (1757-1759. Т. 1-2), инициировал введение должности цензора при университетской типографии (в 1762 на нее был назначен Херасков). Особое попечение М. имел об устройстве университетской церкви. В июне 1757 г. просил Московскую синодальную контору временно отдать ун-ту здания 2 близлежащих храмов, находившихся в бедственном состоянии, в т. ч. ц. во имя св. Параскевы в Охотном ряду (не сохр.), и предоставить «нужнейшие храмовые вещи», приложив их реестр. В повторном обращении, направленном в июле, М. подчеркивал, что «в церквах университету крайняя... надобность», и гарантировал жалованье священникам от ун-та. |
| В связи с этим можно прийти к выводу, что понятие «омии» намного более подходит для обозначения той части епископата, которая, в силу своей лояльности церковной политике императора, в 359–360 гг. признала новый символ веры . Это объединение было намного более широкой и менее сплоченной коалицией, чем та небольшая, но активная группа епископов, которая реализовала императорский проект объединения, но сформировалась еще до возникновения этого проекта. Вопрос о том, в какой мере омийское течение сохранило свое единство после 359–360 гг., будет рассмотрен ниже. 2.2. Иллирийский епископат в церковно-политической борьбе 60–70-х гг. IV в. Суммируя приведенные свидетельства послания, можно прийти к выводу, что в 60-е гг. IV в. часть иллирийского епископата, как и бóльшая часть их коллег в других областях Запада, оказалась готова отойти от принципов, сформулированных на Аримино-Селевкийском и Константинопольском соборах. Насколько масштабным было антиомийское движение в Иллирике, кто его возглавлял, а также имелась ли какая-то преемственность между антиомийски настроенными епископами 60-х гг. IV в. и иллирийскими епископами – сторонниками свт. Афанасия эпохи Сердикского собора, установить не представляется возможным в силу того, что послание не содержит в себе описания церковно-политической ситуации в регионе, а является призывом к достижению нового консенсуса на основе возврата к никейской вере. Последнее обстоятельство имеет особое значение: стремление превратить именно никейский символ в общеобязательное вероизложение, принятие которого является необходимым условием сохранения православия, становится определенным и последовательным именно в «постариминском» контексте. Недавней неудачной попытке императора Констанция навязать мнимое согласие в вере церквам противопоставляются освященные временем, а также авторитетом отцов и императора Константина определения Никейского собора 325 г. Именно к такого рода согласию призывают италийские епископы своих иллирийских коллег, покинувших ряды омиев и, возможно, еще колеблющихся, 846 и в полной мере, вероятно, не присоединившихся к никейскому течению (вполне возможно, что указание на установление единомыслия между иллирийскими и италийскими епископами скорее относится к области желаемого, чем действительного). Чтобы вселить в иллирийских епископов уверенность в истинности никейской веры, авторы послания указывают на то, что никейское исповедание есть отвержение не только ереси Ария, но и ересей Савеллия и Фотина (осуждение последнего, очевидно, было особенно актуально в «иллирийской» ситуации), в то время как «арианские» авторы были склонны смешивать учение никейцев и савелиан. 847 |
| К началу тридцатых годов Лосев, по собственным его словам, «только подошел к большим философским работам», по отношению к которым все прежде написанное им «было только предисловием» . Вырабатывались особые «формы жизни», в которых совмещалась «тишина внутренних безмолвных созерцаний любви и мира с энергией научно–философского творчества» . Весной 1929 года чета Лосевых приняла тайное монашество под именами монахини Афанасии и монаха Андроника (с этого времени и появилась на голове Лосева черная шапочка, не профессорская — монашеская скуфейка). И почти через год — арест. Лосев провел семнадцать месяцев во Внутренней тюрьме Лубянки, четыре с половиной из них — в одиночке. В январе 1931 года последний допрос. 3 сентября 1931 года осужден Постановлением Коллегии ОГПУ на десять лет лагерей, приговор предъявлен в Бутырской тюрьме 20 сентября. 28 сентября начался этап. Уже 3 октября 1931 года Лосев в Свирлаге. Он отправлен на «общие» работы — на лесосплав, после чего тяжко заболел, был «актирован», то есть признан инвалидом сначала второй, затем третьей группы, после чего до весны 1932 года по восемь часов в сутки сторожит дровяной склад — работа, с горькой иронией замечает он сам, «наиболее подходящая для человека, привыкшего размышлять в уединении» . Условия жизни в лагере такие, что «многие с сожалением вспоминают Бутырки, так как набиты мы (в мокрых и холодных палатках) настолько, что если ночью поворачивается с боку на бок кто–нибудь один, то с ним должны поворачиваться еще человек 4—5» . 5 июня 1930 года, в годовщину свадьбы, была арестована и Валентина Михайловна. Бутырки. С 26 декабря по 23 июня 1931 года — Внутренняя тюрьма, затем снова Бутырки. После объявления приговора — пять лет лагерей — этап в Сиблаг, в Боровлянку на Алтай. Только благодаря помощи Политического Красного Креста, возглавляемого Е. П. Пешковой, супруги встречаются: Валентину Михайловну переводят с Алтая в лагерь на Медвежьей горе (Беломорско–Балтийский канал), где с 15 июля 1932 года полу-ослепший Лосев начинает работу старшим корректором в Проектном отделе Управления Беломорско–Балтийского комбината ОГПУ (так цинично важно звучала должность простого зека!). Здесь он вынужден работать «вольнонаемным» и после освобождения по постановлению Коллегии ОГПУ. К концу 1933 года Лосевы даже добиваются разрешения вернуться в Москву — оно получено потому, что с них, как и с других «ударников–каналоармейцев», снята судимость. Теперь предстоит заново учиться жить: в лагере отвыкли от всего — «и от людей, и от вещей», «уж не верится, что можно жить не в хлеву» . |
| Император положил резолюцию: «Быть по сему» 500 . Как бы предвидя это затруднение, а также не доверяя новой системе, принятой по отношению к церковным имениям, и в частности аккуратности Коллегии Экономии, определением 3 июня 1762 г. 501 Св. Синод постановил сообщить в Сенат о присылке из Коллегии определенных на штат Св. Синода и его Конторы и на содержание епархиальных архиереев с их домами и монастырей денежных сумм заблаговременно, а равно о том, чтобы не отбирались собственные пожитки и лошади, а затем определением 502 17 июня постановил поднести Императору при рапорте копию с синодального штата и сверх того ведомости о доходах и пожитках по смерти духовных персон. Поднесение штата, составленного еще в 1742 г. и до сих пор не утвержденного властью, было действительно целесообразно. Но тревоги Синода, по крайней мере на некоторое время, запоздали: Россия была накануне нового переворота. §2. Императрица Екатерина II Уже 3 июля, присутствуя в Сенате, Екатерина приказала ему иметь рассуждение о духовенстве, как бы ему учинить удовольствие к его содержанию. Но Св. Синод не дожидался и подал Императрице прошение об отдаче вотчин по-прежнему во владение архиерейских домов и монастырей. Императрица передала это прошение Сенату с приказанием иметь рассуждение и мнение свое ей донести 507 . Однако, затягивать дела, очевидно, не было возможности, потому что в первую половину 1762 г. хозяйство в вотчинах, а, следовательно, и сложившиеся порядки содержания архиерейских домов и монастырей должны были придти в расстройство 508 . Поэтому уже 16 июля Сенат составил доклад по поводу просьбы Синода в следующем духе: 1) имения вернуть; 2) со всех крестьян, кроме семигривенного подушного оклада, брать рубль, из которых 50 коп. пойдут в казну на содержание инвалидов, а 50 – архиереям, в монастыри и прочие места, куда крестьяне будут возвращены; 3) крестьяне должны управляться не служками монастырскими, а выборными и старостами, которых будут выбирать сами крестьяне с переменой ежегодно. По поводу этого доклада, 18-го июля у Сената с Синодом была конференция. Преосвященные объявили, что первым пунктом доклада довольны; но относительно платежа 50 коп. в казну, Афанасий Тверской объявил, что это будет крестьянам тягостно, другой же половины на содержание монастырей и семинарий мало; по его мнению, надобно было возвратиться к решению Синода, состоявшемуся при Императрице Елизавете, именно: духовенство будет вносить ежегодно по 300000 руб., а что касается сбора на архиереев и монастыри, то это оставить на их усмотрение. К мнению Тверского преосвященного пристали Гедеон Псковский и Вениамин Петербургский, а Палладий Рязанский соглашался с сенатским мнением, равно как и Димитрий Сеченов Новгородский. Димитрий Новгородский прибавил, что необходимо учредить комиссию из духовных и светских лиц для сочинения монастырям, архиерейским домам и семинариям штатов. Насчет управления крестьян выборными все архиереи согласились с Сенатом 509 . |
|
|
