| Помимо работы в должности секретаря ИППО, А.А. Дмитриевский был в течение 11 лет старостой Николо-Александровского храма в Санкт-Петербурге и членом попечительства при нем. В этом служении знаменитый ученый проявил себя как ревностный рачитель храма Божия: он заботился об иконах и росписях, украшающих храм, стремился к установлению в нем правильного знаменного пения, произносил проповеди за богослужением 42 . В этот период А.А. Дмитриевский не раз пытался вернуться на академическую службу, но неудачно: в 1910 г. он баллотировался и был избран на вакантную кафедру греческого языка киевской духовной академии, утвержден в должности синодом, но в 1911 г. кафедра была упразднена 43 ; осенью того же года он баллотировался на кафедру церковной археологии в связи с историей христианского искусства санкт-петербургской духовной академии, но был забаллотирован Советом 44 . одним из противников появления А.А. Дмитриевского в академии был прот. М.И. Орлов, на диссертацию которого в 1909 г. Алексей Афанасьевич написал резкий, разгромный и не во всем справедливый отзыв 45 . вероятно, в сердце прот. Орлова затаилась обида на несправедливую критику, и когда выдался случай, он высказал свое мнение относительно кандидатуры А.А. Дмитриевского . Несмотря на то, что ученому так и не удалось вернуться на академическую службу, он в разные годы был избран почетным членом всех четырех духовных академий Российской империи: Киевской (1907 г.), Казанской (1912), Петербургской и Московской (1914). В 1917 г. – страшном и трагичном году русской истории – Алексей Афанасьевич отозвался всем существом своей христианской души на происходящие в России политические события. Он произнес в Николо-Александровском храме проповедь , в которой со свойственной ему горячностью осудил свержение монархии и предельно емко высказался о достоинствах монархической формы правления 46 . В 1918 г. А.А. Дмитриевский принимал участие в деятельности комиссии «Константин Порфирородный», сделав на 5-м заседании комиссии 30 декабря 1918 г. доклад о рукописях Иерусалимской патриаршей и Дрезденской библиотек 47 . Пребывание в Астрахани (1919–1922 гг.) |
| Халки иерусалимскому патриарху Никодиму с просьбою похлопотать за него перед Председателем Палестинского Общества великим князем Сергеем Александровичем об определении его в Публичную Библиотеку на должность библиотекаря, что патриарх Никодим и сделал письмом от 22 января 1899 года. Великий князь от хлопот однако уклонился и советовал через бывшего патриарха Керамевсу отдохнуть от переутомления в течение года, благо он получил от Палестинского Общества награду в размере 2000 рублей. Но Афанасий Иванович об отдыхе не думал и, чтобы увеличить средства к своему существованию, получил место в одном торговом (страховом) предприятии по ведению иностранной корреспонденции. Посвящение нами его имени (главным образом из симпатии к нашему ученому другу) «Жития св. Феодора Хорского» (1903 г.) очень тронуло бедного труженика: это было первое сочинение, ему посвященное. В тяжелом материальном положении Керамевс однажды излил свою скорбь покойному архимандриту Августину (французу, принявшему православие). О. Августин, имевший с покойным очень много точек соприкосновения и любивший его, посоветовал ему обратиться к Великой Княгине Марии Георгиевне (королевне греческой), дабы она ходатайствовала о назначении его на должность библиотекаря Публичной Библиотеки. Ходатайство это увенчалось полным успехом, и Афанасий Иванович в 1905 году был наконец по Высочайшему повелению назначен библиотекарем Богословского отделения Императорской Публичной Библиотеки. Последняя болезнь началась у него, говорят, еще с 1908 года и стала проявляться в потере памяти. Однажды мы взяли из его библиотеки одно издание и вскоре вернули его. Керамевс не поставил книгу на место, и она завалялась у него на столе под грудою разных бумаг, брошюр и корректур. Он спрашивает у нас книгу, мы отвечаем, что она ему возвращена; через несколько дней он опять напоминает о том же, – мы отвечаем ему то же, что и в первый раз; проходит еще несколько дней, и он опять убедительно просит нас хорошенько перебрать нашу библиотеку, уверяя, что он не получал книги. |
| План книги «Притчи Соломона» по Д. Афанасьеву. I. Nepboe собрание увещательных речей Соломона о предпочтении премудрости 1–9 гл. 1. 1:8–3:35; 2. 4:1–6:19; 3. 6:20–9:18. II. Coбpahue притчей Соломона (375 притч) 10–24 глл. 1. 10:1–22:17 притчи Соломона. 2. 22:18–24:22; два небольших собрания. 3. 24:23–34 «словес мудрых». III. Npumчu Соломона, собранные людьми Езекии 25–29 глл. IV. Cлoba Агура 30:1–33/Вариант: Два проречения Соломона в конце. V. Cлoba Лемуила царя 31:1–31/31:10–31 — о добродетельной жене. План книги «Екклесиаст» по Д. Афанасьеву. I. O суетности в физических явлениях подсолнечного мира и в делах человеческих, направленных к устроению земного счастья (Еккл. 1:2–2:26). II. O суетности явлений в сфере жизни человеческой и о суетности стремления человека среди таких явлений упрочить свое счастие на земле (3:1–5:19). III. O суетности «богатства и имущества и славы» для земного счастия человека (6:1–8:15). 1. Суетность богатства, имущества и славы для доставления полного земного счастья (6:1–8:15). 2. Наилучшее (с нравственной точки зрения) поведение человека по отношению к счастливым и несчастливым случаям жизни и ко всем людям (7:2–24). 3. Указание причины (в грехе) ненормальных явлений в обществе людей и указание на суд Божий в будущем, имеющий прекратить эти явления (7:25–8:15). IV. O суетности жизни земной вообще (8:16–12:8). 1. Учение о значении земной жизни человека по отношению к загробной (8:16–9:10). 2. Наставления о мудром поведении в независимых от человека обстоятельствах жизни (9:11–10:20). 3. Учение о пользовании человеком богодарованными богатством и собственными силами (11:1–12:7). V. Эnuлor. (12:8–14). Указание на главный предмет книги и исторические сведения об авторе. План книги «Песнь Песней» по Д. Афанасьеву. I. Cocmoяhue невесты до союза брачного и самое бракосочетание Жениха и Невесты (1:1–5:1). 1. Первое движение любви в сердце Невесты, когда она представлена была во дворец царя (1:1–2:7). (Возлюбленная в царских палатах ведет разговор сначала с подругами своими «дщерями Иерусалимскими», а потом с Возлюбленным, когда он, как царь, возлежал за столом). |
| Со стороны светского и духовного местного правления Кавказа возникло было стремление отобрать имения Святого Гроба, существовавшие издавна в Грузии и Имеретии, ввиду тех беспорядков, какие в управлении этими имениями допускали присылаемые патриархом архимандриты-греки. Патриарх Афанасий восстал против этого, нашел себе решительную поддержку в нашем Святейшем Синоде, и дело со святогробскими имениями в Грузии оставлено было в прежнем виде, как того желал патриарх Афанасий. Когда в 1835 году армяне выхлопотали у Порты фирман, в силу которого отняли у греков некоторые принадлежащие им в Иерусалиме Святые Места, то патриарх Афанасий и все святогробское братство обратились с просьбой к государю и в Святейший Синод защитить их от нападок армян и возвратить им отнятые у них армянами Святые Места. По Высочайшему повелению, нашему послу в Константинополе приказано было сделать представление турецкому правительству о незаконном захвате Святых Мест армянами, вследствие чего новым султанским фирманом грекам возвращены были в Иерусалиме все Святые Места и вместе с тем восстановлены были и вновь подтверждены старинные их права и преимущества и даже дано было новое право – починивать свои священные здания. В конце патриаршества Афанасия совершилась решительная, коренная перемена в характере наших отношений к Иерусалимскому Патриархату. Доселе все наши сношения с Иерусалимскими патриархами имели главным образом в виду оказать или денежную помощь бедствующей, постоянно крайне задолженной Иерусалимской патриархии, или помощь политическую, когда наше правительство выступало перед Оттоманскою Портою на защиту православных иерусалимских греков, которых обижали и теснили иноверцы – католики и армяне, причем наше правительство вовсе даже не подозревало, что в Иерусалиме и в целой Палестине, кроме пришлых греков, существовала туземная православная народность – сирийцы, презираемые и притесняемые пришельцами-греками. Оказывая денежную помощь Иерусалимской патриархии или защищая тамошних греков от притеснений иноверцев, наше правительство до конца патриаршества Афанасия как-то мало интересовалось действительным положением дел в Палестине, на все происходящее там оно в большинстве случаев смотрело только глазами тамошних греков и не заботилось приобрести сведения о действительном положении дел в Палестине путем непосредственного изучения их на месте. |
| Возможности, что на антиохийском соборе 324 г. присутствовал Исихий, хорепископ из Исаврии, конечно нельзя оспаривать. Но вероятность и этого предположения Зееберга очень невысокая. Киликия прямо названа в послании в числе провинций, из епископов которых составился этот собор; Исаврия же подведена под Каппадокию, очевидно потому, что из нее явились лишь немногие епископы. А главное: Александрия киликийская лежала так близко к Антиохии, что отсутствие на антиохийском соборе ее епископа, явившегося и на собор в далекую Никею, представляется прямо неправдоподобным. Уже относя иерусалимский собор к 349 году, Зееберг, обнаруживает свое (понятное впрочем и извинительное в молодом ученом) недостаточное знакомство с дальнейшей историей арианского спора. Но еще яснее видно это из его заметки относительно Магна дамаскского 9 списка). Зееберг ставит вопрос, не тождествен ли этот Магн с упоминаемым у Афанасия в de synodis n. 12 епископом Магном, который на селевкийском соборе 359 года подвергнут был отлучению [со стороны большинства членов этого собора – правых оригенистов – очевидно, как единомышленник Акакия кесарийского] 132 . Зееберг думает, что против этого его предположения нисколько не говорит тот факт, что «осужденные на этом соборе по Socr. II, 39 объявили себя правда согласными с никейским символом, но хотели отвергнуть μοοσιον», так как такая догматическая «позиция, Stellungsnahme, соединима и с православным вероисповеданием антиохийского собора» [в котором тоже нет термина μοοσιος] 133 . Но это доказывает только, что молодой ученый не имеет понятия даже и о самом общем ходе событий на селевкийском соборе 359 года и не знает, какая именно партия была на этом соборе «осуждена», а потому оказывается не в состоянии правильно понять цитуемые им места у Афанасия в. и Сократа. Конечно он имеет в виду следующие слова Сократа (II, 39. р. 150 col. 336): ς ον πεκρτει τ πρτερον ζητεσθαι περ τς πστεως, ο μν το μρους κακου, τν ν Νικα πστιν φανερς θτησαν, λλην τε πστιν παγορεειν νττοντο. Ο δ το τρου μρους [вождями этой партии, по Сократу, были Георгий лаодикийский, Софроний помпииупольский и Елевсий кизикский] ο τ ριθμ πλεονζοντες τ μν λλα πντα τς ν Νικα συνδου πεδχοντο μνην δ τν μοουσον λξιν μμφοντο. – При беглой справке Зееберг не обратил внимания, что Сократ здесь в существе дела повторяет Афанасия в., de synod, n. 12: Ο μν ον περ κκιον ποχρησμενοι τ τς πονοας θρσει, τλεον ρνοντο τ ν Νικα γραφντα, κα τν σνοδον διβαλλον· ο δ λλοι (τ πλθος δ σαν οτοι) τ μν λλα πντα τς συνδου πεδχοντο· μνην δ τν το μοουσου λξιν, ς κ τς σαφεας ποπτον, προφασζοντο 134 . |
| К удивлению и прискорбию, он, воспользовавшись многими из них, хотя, и в предостаточной мере, издал только два списка греческих и один славянский, оставив остальные или в своем портфеле или в тех рукописях, где их нашел. Вследствие этого, лица, желающие серьезно и научно заняться историей этого любопытного памятника популярной византийской литературы, но не имеющие возможности заниматься в иностранных рукописных библиотеках, по-прежнему остаются при недостаточном количестве нужного материала. Мы издаем здесь 12 новых списков греческой «Беседы», собранные нами в восточных рукописных библиотеках, особенно св. горы, а именно: 5 Афонской-Пантелеймоновской библиотеки, 2 Лавры св. Афанасия, 1 Кутлумушской и 1 Ватопедской, затем: 2 Святогробской-Иерусалимской, 1 Святогробской-Константинопольской и 1 западной-Неапольской библиотеки, любезно сообщенный нам Β. М. Эстриным. Большая часть списков «Беседы» или Вопросо-Ответов анонимны и помещены в рукописях или под заглавием: ρωτσΕς... ρωταποκρσΕς... ποφθγματα κα διηγματα и т. п., или без заглавия, другая же часть псевдонимная. Чаще всего встречаются имена свв. Василия и Григория; один раз встречается имя Афанасия, два раза – имя Льва мудрого. Имена древних знаменитых отцов, свв. Василия и Григория, а отчасти и Афанасия, в надписаниях «Беседы» не вызывают особенного удивления и присутствие их здесь объясняется 6 довольно удовлетворительно. Но имя Льва мудрого является до некоторой степени большою неожиданностью. Уже ли это известный император Лев мудрый? В заглавии издаваемых нами греческих списков он не называется царем, но в заглавии турецкого перевода греческих вопросов этой редакции, прилагаемого нами к греческим спискам, он называется царем. Однако мы не решаемся дать веру этому свидетельству. Дело в том, что в греческой литературе встречается другое лицо с именем Льва и с титулом мудрого; это – Лев, бывший митрополит Солунский 7 , современник Фотия, славившийся в свое время как публичный преподаватель в константинопольских школах. У него брал уроки Константин философ, впоследствии св. Кирилл. Вернее, кажется, думать, что вопросы, надписанные именем Льва мудрого, составляют отголосок школьных уроков этого знаменитого в свое время преподавателя. Может быть, правдоподобнее будет этому именно автору приписать и некоторые церковно-назидательные сочинения, встречающиеся в рукописях с именем Льва мудрого, а не императору Льву V Ι?... Не имея намерения заниматься специально изучением публикуемых нами памятников мы, однако ж, считаем себя обязанными указать, по крайней мере, на те факты, которые, так сказать, бросаются в глаза, даже при поверхностном наблюдении над текстом и которые могут быть полезными для решения главнейших вопросов, относящихся к истории греческой «Беседы». |
| В череду этих событий вписывается и пребывание в Киеве Феофана (март 1620 – начало 1621 г.). К этому времени на Украине, в ходе насаждения унии, не осталось ни одного православного архиерея, и католические круги считали свою окончательную победу уже близкой. В Фанаре и Москве прорабатывали варианты восстановления православной иерархии в западнорусских землях. Феофан получил соответствующие полномочия на это от вселенского патриарха. На Украине церковные братства и местное духовенство настаивали на скорейшей хиротонии епископов, но Феофан какое-то время колебался, опасаясь репрессий со стороны польских властей. Только поражение польской армии от османов в сентябре 1620 г. в значительной степени развязало ему руки. Опираясь на гарантии безопасности со стороны запорожских казаков, иерусалимский патриарх в октябре возвел в сан несколько православных епископов и нового киевского митрополита. Это было настоящей диверсией против польских властей. Король объявил Феофана самозванцем и турецким шпионом, но патриарх под охраной трех тысяч казаков был уже вывезен в Молдавию. 1505 Следующая четверть века в истории внешней политики православного миллета и, в частности, русско-восточных связей может быть без большого преувеличения названа «эпохой Феофана». Иерусалимский патриарх был центральной фигурой в системе контактов православного Леванта с Московским государством, возглавлявшимся патриархом Филаретом и царем Михаилом Романовым, чье правление закончилось почти одновременно с архипастырством Феофана. Помимо него, пожалуй, только Кирилл Лукарис пользовался подобным вниманием Посольского приказа и щедротами российской власти. На Иерусалимский патриархат приходилась значительная, если не основная, доля московской милостыни, направляемой на Восток. Эти пожалования поступали как от русских посольств, прибывавших в Стамбул (миссии Кондырева и Бормосова в 1622 г., Бегичева – в 1624 г., Яковлева и Евдокимова – в 1629 г. и др.), так и через посланников, направлявшихся в Москву иерусалимским патриархом. Одно из крупнейших таких посольств прибыло в 1625 г. Его возглавляли родственник патриарха архимандрит Кирилл и архимандрит лавры св. Саввы Григорий, которые привезли грамоты от Феофана, вифлеемского митрополита Афанасия и саввинских иноков с обычными жалобами на «протори» (убытки) и «великие долги» Св. Гроба, достигавшие 50 тыс. золотых. Любопытно, что помимо писем к царю и патриарху посланники привезли аналогичные грамоты к ряду влиятельных бояр и князей. Феофан научился разбираться в московском внутриполитическом раскладе и стремился обзавестись среди боярской аристократии лоббистами своих интересов. 1506 |
| В 1317 году, по словам Феодора Тоскани, в городе Твери некиим Фомою Сирийцем был написан первый Иерусалимский устав, и с тех пор в стенах монастырей началась переработка греческого устава св. Саввы. Все, что было необходимо для монастырей, – все то взято из греческого Типика: правила монашеской жизни из Студийского устава, оттуда же службы по Триодям Постной и Цветной и некоторые службы в честь русских святых. Одним словом, славяно-русский Иерусалимский Типик, заменивший собою окончательно Типик Студийский в конце XIV в. или начале XV в., говоря словами архимандрита Сергия (ныне еп. Ковенского), есть «собственно слияние уставов Студийского и Иерусалимского». Вот состав этого рода Типика. В первой части излагается порядок нощеденственного богослужения; кроме указаний на совершение вообще чинов дневного богослужения – вечерни, полунощницы, утрени, часов, всенощного бдения – здесь находим наставления о пище, питье, об одеждах, об обуви и других потребах монастырских (статьи эти почти целиком вошли из студийского устава). Во второй части излагаются службы годичные по Минеям, Триодям Постной и Цветной и Марковы главы; в третьей, наконец, некоторые общие указания на краткие песнопения и некоторые необходимые в богослужебной практике молитвословия. В общих чертах такой порядок статей Иерусалимского Типика остается и в настоящее время, но количество статей постепенно возрастало, пока Типик не принял свой настоящий вид. В конце XVI века к Марковым главам присоединились так называемые «храмовые главы», которых греческий Типик не знал и не знает доселе. К этому же времени, кроме того, расширилась значительно и последняя часть Типика. В XVII веке в конце Типика появилась «Пасхалия неисходимая, списана с Афы». Но и после этого дальнейшее развитие Типика не остановилась. При патриархах Гермогене, Филарете и Никоне принимались меры к исправлению Типика, но они не пошли далее исправления его текста. При патриархе Ио[а]сафе в Типике рядом с Марковыми главами явились «подобны Марковым главам». В этом же Типике приложены еще, по словам Пращицы, «российских соборных церквей и монастырей многия новоположенныя чины, яже в филаретовском и в греческих (Типиках) не обретаются» 524 . Окончательная редакция нашего Типика принадлежит концу XVII века. «Устав новоисправленный о всем последовании церковном, – по словам автора т. наз. Пращицы, – повелением святейшаго патриарха Московскаго Иоакима, с древних греческих и с российских старых с письменных и с харатейных печатных уставов написася, со множайшими архиереи и архиепископы и епископы, по всему преданию древнему святых отец последствуя исправися соборне и своеручным подписанием утвердиша» 525 . Типик, сошедший с печатного станка в 1682 году, был последним. С этого времени дальнейшее развитие Типика сделалось невозможным раз навсегда; он заключился в свою неподвижную устойчивость, из которой вывести его доселе никто не решается 526 . |
| С.К. Севастьянова Приложение 6. Переписка патриарха Никона с греками в 1662 – 1666 гг I.Nepenucka патриарха Никона с греками – его сторонниками: иконийским митрополитом Афанасием и Саввой Дмитриевым (1665 – 1666 гг.) Ниже издаются тексты всех писем патриарха Никона и греков – его сторонников, иконийского митрополита Афанасия и письмоносца иерусалимского патриарха Нектария Саввы Дмитриева, друг к другу. Переписка патриарха Никона с Саввой Дмитриевым и митрополитом Афанасием была издана в XIX в. архимандритом Леонидом (Кавелиным) по единственной известной ему ру- кописи из собрания В.М. Ундольского (ныне: РГБ, ф. 310, 415) – Леонид 1873, 1618 – 1639. Однако издаваемая архимандритом Леонидом рукопись неисправна, имеет многочисленные механические утраты текста и, по словам издателя, составлялась «писцом весьма малограмотным, а потому с нередкими ошибками в сочетании слов и их окончаниях и без всяких знаков препинания, кроме точек» – Леонид 1873, 1617. Сравнив содержание писем греков и ответных посланий патриарха Никона, архимандрит Леонид попытался реконструировать смысл «испорченных мест» издаваемой рукописи. Мной тексты писем патриарха Никона и греков к нему публикуются по разным рукописям: письма Саввы Дмитриева и митрополита Афанасия к патриарху Никону издаются по рукописи конца XVII в. (РГАДА, ф. 357, оп. 1, д. 127), в которой тексты писем греков сохранились, на мой взгляд, лучше, чем в других списках; ответные письма патриарха Никона издаются по пяти известным мне рукописям; в качестве основного выбран текст самой ранней рукописи и, на мой взгляд, наиболее исправный: Основной текст: ГИМ, собр. П. И. Щукина, л. 77 об. – 107 Щ Разночтения: РГАДА, ф. 357 (Рукописное собр. Саровской пустыни), оп. I, д. 127, л. 266 – 292 С ГИМ, собр. Е.В. Барсова , 897, л. 222 об. – 244 Б 1 ГИМ, собр. Е.В. Барсова , 898, л. 182 об – 201 об. Б 2 РГБ.ф. 310(собр. В.М. л.319 – 351 У Тексты издаются по правилам ТОДРЛ (Т. 52). Курсивом выделены слова, которых нет в издаваемых рукописях, но которые добавлены мной по смыслу; все исправления, внесенные мной в публикуемый текст, отмечаются в подстрочных примечаниях. При помощи курсива и угловых скобок показаны слова, отсутствующие в рукописи, но добавленные мной по изданию архимандрита Леонида. Звездочкой выделены слова и фразы, которые комментируются в Примечаниях. Переписка патриарха Никона с Иконийским митрополитом Афанасием (1665 г) |
| 1. История кумранских открытий и исследований В феврале или марте 1947 года два юноши-бедуина из племени таамире, Мухаммед Эд-Диб и Омар, пасшие стадо коз и овец в Иудейской пустыне в районе Вади Кумран (в двух километрах западнее Мертвого моря и в 13 километрах южнее Иерихона), обнаружили в одной из пещер свитки из старой кожи, завернутые в льняную ткань. По версии подростков, они наткнулись на эту пещеру случайно, проходя мимо в поисках убежавшей козы. Желая узнать, не упала ли коза в пещеру, они бросили туда камень и услышали звук разбивающейся посуды. В надежде, что это клад, они забрались внутрь, но ничего там не нашли, кроме кожаных свитков. (Сейчас большинство ученых сейчас считает эту версию событий неточной – предполагается, что бедуины целенаправленно осматривали пещеры в поисках предметов старины). Вначале юноши пытались нарезать из кожи ремни для сандалий, но материал оказался слишком ветхим. Рассмотрев на свитках непонятные письмена, они через своих родственников предложили странные рукописи антиквару и вскоре первые семь свитков попали к ученым. Четыре манускрипта купил у антиквара иерусалимский митрополит Сирийской (несторианской) церкви Афанасий, другие три – профессор Еврейского университета Э. Л. Сукеник (Е. L. Sukenik). Митрополит Афанасий, желая понять, что за рукописи попали к нему, показал их специалистам из Американской школы восточных исследований, которые установили их двухтысячелетний возраст и 11 апреля 1948 года объявили в прессе о находке. Вскоре о том же заявил и Э. Сукеник. Митрополит Афанасий вывез рукописи в США, где в 1955 году продал их представителю государства Израиль за 250 тысяч долларов, и рукописи вернулись на родину. Первые семь найденных рукописей были: Великий свиток книги Исаии (1QIs a ), Малый свиток книги Исаии (1QIs b ), Устав общины (1QS), Комментарий на книгу Аввакума (1QpHab), Благодарственные гимны (1QH), Свиток войны (1QM) и Апокриф книги Бытия (1QapGen). Сейчас они представлены в иерусалимском «Музее книги», построенном специально для хранения и исследования рукописей Мертвого моря. |
|
|
