| Совет, конечно, прекрасный, но для большинства тогдашнего Киевского духовенства, даже высшего, едва ли исполнимый, так как только две из рекомендованных ученым издателем книги (синтагма Властаря и послания Никона Черногорца) существовали тогда в славянском переводе, да и те не были еще напечатаны, а употреблялись в рукописях, не легко и не дешево приобретаемых. Между тем Номоканон, по справедливому замечанию издателя, был «книжицею коемуждо удобостяжательною». Потребность в этой книжице, которую Копыстенский называет «наставником для духовников и врачебницею для кающихся», была так велика, что второе издание разошлось так же быстро, как и первое 85 . Поэтому в 1629 году вышло третье издание Номоканона, на сей раз с предисловием архимандрита Киево-печерской лавры, впоследствии митрополита Киевского Петра Могилы . Это издание отличается от предыдущего только более обширным предисловием и несколькими новыми прибавлениями или, по-тогдашнему, «пристежениями» к тексту, изданному Копыстенским. Известно еще четвертое южно-русское издание Номоканона – Львовское 1646 года. Оно в сущности есть повторение третьего Киевского и заслуживает особого упоминания разве только по своему строго-официальному характеру, так как вышло прямо от лица местного епархиального еппскопа – Арсения Желиборского и с его предисловием 86 . С 1639 года начинается ряд великорусских (Московских) изданий Номоканона. Внешнее отличие их от южно-русских изданий состоит в том, что в них Номоканон является не в виде особой книги, а в качестве приложения к другой более древней и важной церковной книге – Требнику. Оригиналом первого Московская издания Номоканона послужило второе Киевское с предисловием Захарии Копыстенского, переведенным теперь на имя всероссийского патриарха Иоасафа. Был ли этот выбор делом простого случая, или в нем выражалось сознательное предпочтение второго издания первому и третьему, решить не беремся. Несомненно только, что первые Московские издатели Номоканона, патриарх Иоасаф и его справщики, разделявшие общее недоверие великорусских книжных людей к Киевским ученым и их книгам, отнеслись к своему оригиналу критически, сделали в нем разные «исправления» сообразно с местною редакцией Кормчей и других церковных книг. |
| Митрополит Петр Могила требовал, чтобы книги, предназначаемые к печатанию, присылаемы были в Киев для апробации. В этом смысле он дал грамоту на имя Слезки, и того же требовал от львовского братства. В предислови к Киевскому Служебнику 1639 г. митрополит Петр Могила писал, что он объявляет неблагословение на тех, которые бы из его паствы осмелились покупать служебники львовского издания (вероятно неисправные и изданные без его благословения) и по ним литургисать, о чем и объявлено пространнее особыми листами». 1072 Из деяний киевского собора 1640 г. видно также, что митрополит Могила был недоволен изданиями (Евангелий, Служебников и проч.) львовского братства и настаивал на запрещении покупать эти книги, под страхом отлучения от церкви. 1073 Кроме типографий братства и Слезки, в Львове была типография епископа Арсения Желиборского при Юрьевской церкви. Впрочем в ней напечатаны только две книги – Требник, в 1645, и Собрание науки об артикулах веры, в 1646 г. В Крылосе, под Галичем, в деревне, принадлежащей к столовым имениям галицких епископов, в 1606 году, напечатано «Евангелие учительное», избранное от святого Евангелия константинопольским патриархом Каллистом. В 1604 и 1606 гг. напечатаны две книги, Служебник и Требник, в Стрятине, местечке, принадлежавшем тогда фамилии Балабанов. В 1635 г. эта типография переведена в Киев, в Печерский монастырь. В 1687 г. львовский епископ Иосиф Шумлянский, завидуя доходам братства от типографии, учредил свою типографию при Юрьевской церкви и начал печатать книги. Но типография эта существовала только полтора года, не выдержав соперничества с братской. 1074 Типографии в Вильне и Евъе. – При введении унии православные деятели виленского (троицкого, потом святодуховского) братства печатали свои сочинения в братской свято-духовской типографии. Из нее вышли знаменитые сочинения – Апокризис, Антиграф, Θρηνος, т. е. плачь восточной церкви и др. Но когда, после издания Ориноса, святодуховскую типографию приказано было отобрать, православные иноки святодуховского братства начали печатать свои книги с 1611 г. в Евъе, в 35 верстах от Вильны (здесь продолжалось печатание книг до 1646 г.). Между тем братство ходатайствовало о возвращении ему Виленской типографии и с 1615 г. опять начало печатать в ней православные богослужебные и прочие духовные книги. |
| Иоанникий Голятовский, ректор киевской академии после Барановича (1659–1663), не принимал никакого участия в политической жизни края, отдавшись весь ученым трудам. После ректорства, он прожил около 25 лет в скромном звании архимандрита сперва черниговского Елецкого, потом Новгородсеверского монастыря. Скончался в 1688 г. В 1659 г. издан был сборник поучений его на все праздники под названием «Ключ разумения»; в 1665 г. – «Небо новое с новыми звездами, т. е. Преблагословенная Дева Мария с чудами своими». Сочинение это предназначалось для чтения священникам и казнодеям для приискания проповеднической материи. Как богослов он вел полемику с иезуитами, писал в опровержение книг Цеховича – об исхождении Св. Духа и Боймы – о власти папы. Особенно известна его Беседа Белоцерковская, которую он вел в 1663 г. с иезуитом Пекарским в местечке Белая Церковь . Поводом к ней послужило случайное обстоятельство. Король Ян Казимир, выступив в 1663 г. с войсками в Украйну для усмирения запорожского войска, неделю отдыхал в Белой Церкви, где луцкий католический епископ, верховный канцлер коронный, пригласил к себе на пир русское духовенство. В числе приглашенных были: нареченный епископ львовский Адам Желиборский, перемышльский епископ Антоний Винницкий и ректор киевской академии Голятовский. Во время стола пришел ксендз Адриан Пекарский, иезуит, королевский проповедник, и сел прямо против ректора, говоря: есть отцы восточные, пусть будут и западные. Так как это было вскоре после кончины митрополита Дионисия Балабана, и русское духовенство собралось в Корсуни для избрания нового митрополита, то епископ луцкий, коронный канцлер, спросил, кто же будет рукополагать епископа львовского? Этот вопрос послужил поводом к продолжительному состязанию между ксендзом Пекарским и ректором Голятовским, в котором принимал участие и канцлер коронный, о главенстве папы в церкви. При конце разговора хвастливый канцлер выразил уверенность, что соединение между церковью русской и римской последует при его канцлерстве. Беседа эта записана была в то же время и подробно изложена в летописи Величка (ч. II, стр. 42–78). |
| Мы вернемся еще к истории этого братства в последующем рассказе, а теперь, сказав несколько слов о судьбе Люблинского братства, познакомимся далее с положением братских учреждений в Галичине в половине XVII столетия. Люблинское братство. Это братство также на ряду с другими братствами получило от короля Владислава IV привилегии от 11 и 12 марта 1633 года. Король подтверждая имущественные права Люблинской Спасо-Преображенской церкви и ограждая интересы братства от местных властей, предоставил эту церковь со всеми принадлежностями в непосредственное и полное распоряжение Люблинского братства. Грамоты короля дали братству возможность завершить отделку своего каменного храма, который в том же году и был освящен Петром Могилой , прибывшим в Люблин по пути ко Львову. Хотя в 1638 году униаты и отняли эту святыню у русских, но, согласно Зборовскому договору, в 1650 году она снова была возвращена им обратно, как о том будет подробнее изложено в следующей главе. 65 Братства в Галичине. К сороковым годам XVII века братские православные союзы покрывали всю территорию древнего русского Галича, и не было города, местечка и даже поселка, где бы жившие в них православные не соединились бы вокруг своей местной церкви в братское организованное соединение для преследования высшей цели земной жизни, состоящей в духовно-нравственном взаимном совершенствовании по заветам Христовым. О значительном количестве церковных братств в одной только Львовской епархии можно судить по дошедшим до нас известиям об участии в 1641 году, при избрании на место умершего Львовского епископа Иеремии Тиссаровского нового епископа Арсения Желиборского, представителей от братств, которых оказалось большое множество («bractwa Halickie wszysci spolnie»), причем некоторые из них известны только по именам. В акте избрания упомянуты нижеследующие братства: в Жолкеве, 66 Соколе, 67 (на сев. от г. Львова), в Гологорах, в Тарнополе (на вост. от г. Львова), в Любачеве, в Бобрке, (на зап. от г. Львова), в Рогатине, 68 (на юг от г. Львова), в Скальцах, в Щирцах, в Черневцах, в Бережанах, а также братства в Подолии, как-то: Каменец-Подольское, Летичевское, Межибожское. Имеются указания о существовании в Галичине в XVII веке и других братств, как например: в Самборе, 69 при церкви апост. Филиппа, в Янове, 70 близ Львова, при церкви архистр. Михаила, в Саноке 71 (при р. Сане), в Станиславове, 72 в Сколом, в Миколаеве, 73 (Стрыйского округа), в Болехове, 74 при церкви св. Иосифа, в Ярославле, 75 при церкви Преображения Господня, в Куликове, 76 и наконец в г. Львове, 77 на Жолковском и Знесенском предградии, при церкви св. Параскевы. 78 |
| А. И. Алмазов вполне резонно замечает, что «состав самого Законоправильника при Требнике находится в прямом противоречии с пониманием этого канонического сборника А. С. Павловы м не более как особой редакцией пенитенциала Постника» 154 . С «Покаянным номоканоном» Иоанна Постника «Номоканон при Большом требнике» связан в основном лишь тематически, епитимийным характером большинства его статей. Славянский перевод «Номоканона при Большом требнике» появился уже в начале 16 в. К этому столетию относится довольно большое число его южнославянских списков. Язык перевода отличается обильным употреблением сербизмов. По мнению А. С. Павлова , переводчиком был один из монахов сербского монастыря на Афоне – Хиландаря. В эту эпоху упомянутый монастырь являлся центром духовного просвещения южного славянства 155 . С Балкан документ был завезен на Русь. В 1620 г. в типографии Киево-Печерской лавры вышло первое печатное издание Номоканона – Законоправильника с предисловием иеромонаха Памвы Берынды. Памва Берында текст Номоканона дополнил выписками из французского издания Леунклавия «Jus graeco-romanum» («Греко-римское право») 1596 г., которое в православном мире получило название «Арменопула» из-за помещенного в этот свод Арменопулова сокращения канонов. Книга, изданная Памвой Берындой, быстро разошлась, и в 1624 г. иеромонах Захария Копыстенский предпринял повторное издание Номоканона. Иеромонах Захария очистил язык документа от сербизмов, которые сохранялись в издании Памвы Берынды, отредактировал его и дополнил новыми пояснениями и статьями, заимствованными из других источников. Третье киевское издание Номоканона вышло в 1629 г. с предисловием архимандрита Киево-Печерской лавры Петра Могилы , впоследствии митрополита. В издание Захарии Копыстенского были внесены новые дополнения – «пристежения». В 1646 г. издание Петра Могилы было воспроизведено во Львове. Предисловие к нему составлено епископом Львовским Арсением Желиборским. В 1639 г., при патриархе Иоасафе I, появилось первое московское издание Номоканона. Особенность его в том, что в Москве Номоканон вышел не отдельной книгой, а как приложение к Требнику. Образцом для него послужил Номоканон с предисловием Захарии Копыстенского. В московском издании сделан ряд исправлений киевского оригинала. |
| Но Хмельницкий скончался 27 июля 1657 г., прежде чем состоялись выборы митрополита. Теперь было не до этого: казацкая старшина была гораздо более озабочена вопросом выборов преемника Хмельницкого. В этих условиях епископ Лазарь Баранович обратился за содействием к царскому воеводе Бутурлиным, находившимся в Киеве. Бутурлин посоветовал Лазарю поставить перед духовенством вопрос о переходе Московского Патриарха и избирать митрополита уже по его благословению. В ходе совещания епископа Лазаря с духовенством выяснилось, что многие священнослужители согласны перейти в Московский Патриархат. Значительная часть духовенства желала видеть на митрополии Киево-Печерского архимандрита Иннокентия Гизеля. Причем нередко высказывалось пожелание, чтобы благословил его не Константинопольский, а Московский Патриарх. Между тем, состоялись выборы нового гетмана. 26 августа 1657 г. было решено, что по достижении совершеннолетия гетманом станет Юрий, сын Богдана Хмельницкого. Но до этого времени обязанности гетмана должен был выполнять Иван Выговский. Выговский давно уже вынашивал мысль о переходе из-под протектората Московского государя вновь под власть Польского короля при условии, что последний признает за гетманом права владетельного князя. По этой причине гетман никак не желал, чтобы новым митрополитом Киевским стал представитель промосковски ориентированных кругов. Выговский провел выборы митрополита так, что от участия в них оказались отстраненными Иннокентий Гизель и его единомышленники из числа киевского духовенства. Напротив, в числе кандидатов на митрополию при поддержке Выговского оказались исключительно подданные Речи Посполитой: епископ Луцкий Дионисий Балобан-Тукальский, епископ Львовский Арсений Желиборский и архимандрит Виленского Свято-Духова монастыря Иосиф Нелюбович-Тукальский. Выборы митрополита завершились в Киеве 6 декабря, в Николин день. Новым митрополитом Киевским и всея Руси стал Дионисий Балобан. Избрание Дионисия стало для Москвы неожиданностью. Когда в январе 1658 г. прибыл приводить гетмана Выговского к присяге царю Алексею Михайловичу окольничий Богдан Хитрово, к его удивлению в церемонии присяги принял участие новоизбранный митрополит, о котором в Москве еще не знали. Хитрово почтил Дионисия богатыми подарками, которые первоначально предназначались Лазарю Барановичу как местоблюстителю. 28 февраля 1658 г. Дионисий Балобан был утвержден на митрополии Патриархом Константинопольским. Разумеется, с полонофилами Выговским и Дионисием невозможно было вести переговоры о переходе Киевской митрополии под начало Патриарха Московского. Тем не менее, Патриарх Никон уже начал титуловаться " Патриархом всея Великия, Малыя и Белыя Руси " , что, впрочем, было зеркальным отражением титулатуры царя Алексея Михайловича, для которой имелись более веские основания. |
| Он, едва сделался гетманом, начал замышлять, как бы удобнее изменить Москве и со всею Малороссиею вновь отдаться Польше, и для его цели было весьма важно, чтобы на Киевскую кафедру избран был не кто-либо из преданных Москве и желающих единения с нею, а человек, преданный Польше, который мог бы содействовать ему в его намерениях своим духовным влиянием на народ, т. е. кто-либо из духовных лиц, подданных польского короля. И вот для избрания митрополита не были приглашены главные представители киевского духовенства, и кандидатами на митрополию избирались все из коронного духовенства. Чрез три дня (21 октября) сам гетман сказывал киевским воеводам: «Мы выбирали на Киевскую митрополию Луцкого епископа Балабана или виленского архимандрита Иосифа Тукальского, а иные — Львовского епископа Арсения Желиборского, но ни на ком окончательно не остановились и отложили выборы до Николина дня осеннего (6 декабря)». Об этом известил Баранович епископа Львовского Желиборского и, называя его «первым сыном Церкви», разумеется Киевской, как старейшего епископа Киевской митрополии, усердно просил его прибыть в Киев к назначенному времени, а также известил, конечно, и прочих епископов и вообще духовенство. Теперь действительно съезд избирателей состоялся. Луцкий епископ Дионисий Балабан, как писали в Москву киевские воеводы (от 3 декабря), приехал в Киев еще 1 декабря и, «не обослався» с ними, остановился в Софийском монастыре, а два другие епископа, Львовский Арсений Желиборский и Перемышльский Антоний Винницкий, вскоре ожидались. Воеводы, не зная, как им поступить в настоящем случае и выговаривать ли тем епископам, что они без государева указа и без благословения Московского патриарха избирают митрополита, просили государя прислать им свой указ. Но указ к 6 декабря и не мог поспеть, и, без сомнения, не был прислан. Сколько собралось духовенства и мирских людей на выборы митрополита, был ли в собрании сам гетман и как происходило избрание, неизвестно. Известно только, что избран был один из тех кандидатов, которые намечены были еще 18 октября в присутствии гетмана Выговского, именно Дионисий Балабан, а не тот кандидат, которого желало киевское духовенство, что Дионисий Балабан давал тогда киевскому и всему малороссийскому духовенству обещание «великому государю, яко природному своему царю, всякого добра хотеть» и что вскоре затем Дионисий принял от Лазаря Барановича управление митрополией и поселился в киево-софийском митрополичьем доме . |
| Акт 1641 г. об избрании правосл. епископом Львовским и Каменецким Арсения (Желиборского) подписали 4 протопопа (наместника), заведовавшие приходами Подолья: Феодор, наместник Каменца-Подольского, с духовенством и членами 3 братств, летичевский наместник Родион, черневецкий наместник Михаил и меджибожский наместник Иоанн. План г. Каменца. 1699 г. (ГПИБ) После заключения Речью Посполитой 26 янв. 1699 г. Карловицкого мира с Османской империей и возвращения Подолья Польше сейм в том же году запретил селиться в Каменце православным и евреям, должности в городских учреждениях имели право занимать только униаты. Сразу же после освобождения Каменца от турок еп. Иосиф (Шумлянский) (тайно принявший унию в 1677) в февр. 1699 г. направился в Каменец, чтобы освятить правосл. храмы, но местные польск. власти в силу постановления сейма 1699 г. запретили ему въезд в город (о его униатстве не было известно). Несмотря на это, еп. Иосиф с толпой мещан вторгся в Каменец и начал захватывать церкви. Под давлением властей епископ со своими сторонниками был вынужден оставить город и уйти в Молдавию, после чего поляки опечатали почти все православные храмы Каменца. Действующей осталась только Иоанно-Предтеченская ц., переданная монахам-униатам, к-рые прибыли в Каменец по распоряжению униат. еп. Иннокентия Винницкого. Приходами Каменца в 1699-1700 гг. управлял униат. нареченный епископ Каменецкий, настоятель Лещинского мон-ря под Пинском (см. Лещинский в честь Рождества Пресвятой Богородицы мон-рь ) архим. Мелетий Дорошковский. В 1700 г. Свято-Троицкий и др. каменецкие храмы официально перешли в ведение открыто принявшего унию Львовского еп. Иосифа (Шумлянского) (2 авг. 1700 архиерей впервые служил в кафедральной Свято-Троицкой ц. Каменца как униат. иерарх) и с того времени управлялись его официалами, позже - василианами каменецкого Свято-Троицкого мон-ря. Не позднее авг. 1700 г. в унию перешел каменец-подольский кафедральный наместник свящ. Стефан Краковецкий вместе с членами каменец-подольского Троицкого братства. |
| В настоящем нашем изложении мы подошли к славной эпохе митрополита Петра Могилы , который более чем кто другой из высших русских иерархов того времени понял и оценил важные услуги Церкви православных братств, и, опираясь на них, в особенности на Виленское, оказавшее, как увидим ниже, незабвенную услугу в деле восстановления прав угнетенной православной церкви, и на любимое им Киевское, поднял значение западно-русской церкви на ту высоту, которая ей подобало. А. Папков. Богословский вестник 1898. Т. 2. 5. С. 166–188. (Начало.) Богословский вестник 1898. Т. 3. 7. С. 16–42. (Окончание.) 1 Чтен. Москов. Ист. Общ. 1848 г, 8, т. II, стр. 11–12. См. Записки о первых временах Киев. Богояв. брат Киев. епар. вед 1865, 2 «Где (т. е. в школе) учителя, научая благочестивой жизни и преподавая надлежащие науки, имеют усердно объяснять и внушать желающим учиться, а особливо младенческому уму, твердое исповедание веры и неизменное учение о догматах, установленных семью св. вселенскими соборами Восточной Церкви». Слова патр. Феофана в грамоте 26 мая 1620 г.; см. Памят. Киев. Ком., т. II, стр. 66 и 67. О преподавании иностранных языков в братской школе см. заметку в «Записке о первых временах Киев. Богояв. брат.», в Киев. епарх. вед. 1865 г. 24. 3 Памят. Киев. Ком., т. II, стр. 59–74. Послание Констант. патриарха Тимофея помещено в Арх. ю.-з. Рос. ч. I, т. VII, стр. 297–298. 4 Вилен. Арх. Сб. т. II, 43 и стр. 26. Жудро, Ист. Могил. Богояв. брат., стр. 42. Грамота пат. Феофана известна только по указанию на неё Петра Могилы , которому Могилевское братство показывало все свои грамоты и привилегии. 7 А. З. Р., т. IV, 219. По средине листа, между строк, нарисован поясной портрета. патриарха, в белом клобуке, с крестом напереди, и в зеленой полосатой мантии с красными скрижалями. 8 Вест. ю.-з. и з. Рос. 1862 г сент., отд. I, 8. Петрушевич, Свод. гал. рус. лет. I, стр. 432 Макарий, Ист. рус. цер. т. XI, стр. 249. Рогатинское Св. Духовское братство, кроме того, в 1627 г.. получило, чрез трех братчиков, приходивших в Киев на поклонение местным святыням, благословенную и подтвердительную грамоту от митрополита Иова Борецкого, с увещанием, чтобы братчики никаких дел не совершали по братству, без участия приходского священника. В том же журнале (Вестник, сентябрь) помещена и грамота тому же братству Львов. еписк. Арсения Желиборского от 1656 г., с указанием правилдля сего братства имевшего также школу, сходных с правилами Львовского, Виленского, Луцкого и др. братств. Между прочим, в числе этих правил значится, что «при каждом собранию священник настоятель повинен бывати и братиям науку духовную чинити, и до всего добрый приклат (пример) подавати». |
| С братством вступали в переписку митрополиты и епископы, посылая ему благословения и пожелания мужественно подвизаться за православную веру, причём просили новых книг его издания 461 . Восточные патриархи по-прежнему выказывали Львовскому братству своё полное расположение; учёный патриарх Кирилл Лукарис, проживавший долгое время в России и принимавший самое близкое участие в делах нашей церкви, давал, в качестве опытного педагога, Львовскому братству советы относительно ведения школьного дела; и указывал, между прочим, на непорядок ведения этих дел целым братством, и на необходимость выбрать для этой цели особых попечителей из старших братчиков, которым и надлежало предоставить непосредственное заведование школой. Также патриарх обращал особенное внимание на братскую типографию, хвалил монахов, трудившихся в типографском деле, и советовал все поступающие доходы от типографии обращать исключительно на нужды братства и его учреждений 462 . Типография братства, – особенно когда во главе её стал с 1614 г. учёный иеромонах Памва Берында, – работала —345— весьма усердно и выпускала книги, необходимые для богослужения, а также разные религиозно-нравственные и педагогические сочинения. За период времени с 1600 по 1620 г. были напечатаны: 1) в 1601 г. – Октоих, 2) в 1608 г. – Часослов и Псалтырь, 3) в 1609 г. – часослов и Беседа св. Иоанна Златоуста о воспитании чад 463 , 4) в 1613 г. – Книга о священстве св. Иоанна Златоуста 464 , 5) в 1614 г. – О воспитании чад, 6) в 1615 г. – Псалтирь и две книги в стихах: Плач, альбо ламент по Григории Желиборском, и Памвы Берынды, Вирши на Рождество Господа нашего Иисуса Христа, и на некоторые другие праздники, 7) в 1617 г. – Триодь постная. Львовское братство не иначе издавало книги, как подвергнув текст поверке по подлинному и по славянским спискам 465 . Материальные средства Львовского братства пополнились щедрым даром знаменитого братчика Константина Корнякта. В 1603 году он умер и перед смертью завещал братству 4.000 злотых, обеспечив их на своём имении Збоисках, при чём он указал, чтобы одна половина процентов из этой суммы употреблялась на городскую церковь , а другая на Онуфриевский монастырь. |
|
|
