| Несомненно, что с наречием новгородцы сохраняли и черты нравов и быта, приближавшие их к южноруссам и отличавшие от ближайших соседей. Очень естественно, что оторванная таким образом народная горсть посреди других родственных, но отличных народностей и чуждых племен, сознавала себя живее и яснее. Этот народ глубокой древности, именно в IX веке, играл какую-то первенствующую роль в союзе северных народов, образовавшемся против чужеземного ига норманнов. Покоренные этими завоевателями, белоруссы-кривичи, словене-новгородцы или ильменские словене и славянские колонисты земель Ростовской, Белозерской и Изборской, жившие между народами чудского племени и оттого означенные в летописи нашей неславянскими именами мери, чуди и веси, – должны были соединенными силами отбивать врагов, а потом, чтоб сохранить раз вынужденную, необходимую связь, устроили институцию, послужившую началом государственной жизни русского мира – я говорю о призвании князей. Все темно в этом отдаленном от нас событии. Но из некоторых черт летописного повествования видно, что его признавали в широком размере, что участие в призыве князей разделяли с теми, которые означены в летописи, еще и другие, которые там не означены; по крайней мере, важно то обстоятельство, что Олег является с малолетним Игорем в Киев, как имеющий право, показывает Аскольду и Диру малолетнего князя и убивает их за то, что они, не будучи князьями, управляли Киевом на княжеском праве. Обстоятельство это показывает, как будто, что Аскольд и Дир обманули киевлян, что последние ждали кого-то другого – не их; и киевляне покорились добровольно Олегу, как бы сознавая его право. Следовательно, киевляне тем самым изображаются участниками в призвании варяжских князей. Как бы то ни было, здесь значение Новгорода чрезвычайно важно: этому пункту русского мира суждено было стать первоначальною точкою, откуда разошлись линии, по которым стал созидаться новый порядок. И потому вполне законно принадлежит Новгороду честь, которую воздают ему в наше время, избирая его местом для памятника тысячелетию русской государственной жизни. |
| «Но кто там белых волн туманом Покрыт по персям , по плечам, В стальном доспехе светит рдяном Подобно синя моря льдам? Кто, на копье склонясь главою, Событье слушает времен? — Не тот ли древле, что войною Потряс Парижских твердость стен? Так, он пленяется певцами Поющими его дела, Смотря, как блещет битв лучами Сквозь тьму времен его хвала. Так, он! — Се Рюрик торжествует В звук своих побед И перстом долу показует На Росса , что по нем идет». После Рюрика остался маленький сын, Игорь, который еще не мог быть государем, и для этого Рюрик просил своего родственника и товарища, Олега, управлять государством, пока не вырастет Игорь. Олег был храбр и умен, победил много соседних народов и так увеличил Россию, что при нем она стала простираться почти до Карпатских гор. Но этот Олег не всегда заслуживал похвалы. Вы увидите это сами. Вместе с Рюриком приехали к Славянам многие Варяги, которые еще на родине служили ему и, любя доброго начальника, не хотели расставаться с ним. Рюрик за это усердие дарил некоторым из них Славянские деревни и селения: отсюда появились у нас помещики, то есть такие бояре, которые владели людьми и землями. Но не все эти помещики были довольны своими поместьями: иным казалось веселее искать счастья на войне, нежели сидеть дома. Надо сказать вам, дети, что тогда люди очень любили войну. Это потому, что, будучи язычниками, они считали непременным долгом мстить за обиды, а обижали они друг друга очень часто! К тому же они тогда мало учились и не понимали прелести мира, который дает нам возможность предаться тихим занятиям, сладостным для сердца и полезным для ума. Они думали только о том, чтобы сражаться и побеждать своих врагов. Двое из таких смелых воинов, Аскольд и Дир, отправились с товарищами к югу от Новгорода и на прекрасных берегах реки Днепр увидели маленький город, который им очень понравился. Это был Киев. Они недолго думали: завладели им и стали Киевскими государями. Олег, управляя Новгородом после смерти Рюрика, слышал, что все приезжавшие из Киева хвалили новое Русское княжество, и решил завоевать его. |
| Ломоносов обвивал Миллера прежде всего за то, что он опровергает мнение о происхождении россиян от Росса, Москвы от Мосоха, и весьма мало упоминает о скифах, которых почитать должно за первоначальных жителей в наших нынешних селениях, и тем опускает самый лучший случай в похвале славянского народа; ибо нам известно, говорил он, что скифы Дария, персидского царя, Филиппа и Александра, царей македонских, и самих римлян не устрашались, но великие им отпоры чинили и победы над ними одерживали, посему легко заключить можно, что народ словенский был весьма храбрый, который преодолел мужественных скифов..,. Правда, что г. Миллер говорит: прадеды ваши от славных дел назывались славянами, но сему во всей своей диссертации противное показывать старается, ибо на всякой почти странице русских бьют, грабят, благополучно скандинавы побеждают; гунны Кия берут с собою на войну в неволю. Сие так чудно, что если бы г. Миллер умел изобразить живым штилем, то бы он Россию сделал столь бедным народом, каким еще ни один и самый подлый народ ни от какого писателя представлен не был». Далее Ломоносов опровергал мнение Миллера, что Аскольд, Дир и Ольга-имена скандинавские. «О св. Несторе летописце, замечал он, Миллер говорит весьма продерзостно и хулительно, так: «ошибся Нестор» и сие неоднократно». Одним словом, Ломоносов представлял, что Миллер своею речью сознательно и намеренно оскорбил русский народ. После такого отзыва Ломоносова речь Миллера была еще рассмотрена в общем собрании Академической конференции и также признана «предосудительною России». С этого времени Ломоносов постоянно смотрел подозрительно на сочинения Миллера. В Сибирской истории Миллера он находил много вещей, печати недостойных, и между прочим не одобрял того, что Миллер Ермака, покорителя Сибири, называл разбойником; Ломоносову не нравилось также, что Миллер занимался исследованиями о смутных временах Годунова и самозванцев – самой мрачной части российской истории, ив чего иностранные народы худые будут выводить следствия о нашей славе. |
| Закрыть Операция «Антихазария» - IV, конец Химеры. Первая русская империя Апология отечественных спецслужб от Аскольда до Андропова. Часть 8 08.12.2020 4755 Время на чтение 46 минут ОПЕРАЦИЯ «АНТИХАЗАРИЯ» КОНЕЦ ХИМЕРЫ. ПЕРВАЯ РУССКАЯ ИМПЕРИЯ Хранить вечно! Приоритеты были действительно обозначены точно. И бурой кровью наливались щеки всегда невозмутимого и спокойного Святослава, когда, читая страницы доклада вместе с исчерпывающими данными о вероятном, а вернее неизбежном противнике, приходилось знакомиться с неблаговидными деяниями предков и их ближайших клевретов. Ему, привыкшему с детства гордиться семьей и династией. Ему, Святославу, благородству языческой души которого, могли бы только учиться «христианнейшие» рыцари Европы. А из строк доклада, черным по белому следовало, что именно за деньги тех, кого он теперь вдвойне и втройне хотел уничтожить, стереть с лица земли, сели на Золотой Киевский стол его предки. И самым ужасным было то, что в чем-то подлянка этих, как их там – рахдонитов – удалась. Историю придется оставить той, какой проходят ее уже не первое поколение детей в русских школах. Что якобы не было могучего Русского каганата задолго до Рюрика. Что Аскольд и Дир − герои Цареградского похода, подло убитые «вещим» Олегом, − не исконно русские князья – потомки князя Кия, друга императора Анастасия, а возомнившие много о себе дружинники того же Рюрика. Тошно было читать про это Святославу – потомку викингов и русскому до мозга костей. Про вещего Олега, любимого героя летописцев и будущих классиков, подставившего россов под хазарскую, а вернее, иудейскую дань. Втянувшего Русь в неудачную войну с дружественной, со времен Аскольда, Византией. Про то, что пришлось отправлять лучшие части русских войск в походы за интересы итильских торгашей. Походы, из которых никто никогда не возвращался. Что отец погиб, собирая эту самую дань, будь она проклята! Что сломана вся жизнь матери. Но привычный уже киевлянам, а значит и всем русичам, образ (имидж, сказали бы мы сейчас) династии менять нельзя. |
| Жизнь и история хазар и печенегов были тесно связаны с восточнославянскими племенными союзами, а затем и с Русью. Хазары в списке поставлены первыми. Правда, говорится о них скорее как о географическом понятии: болгары пришли на Дунай из земли хазар. Очевидно, летописец, как и его вероятные читатели-современники, хорошо знал, в каких степях обитали в VII веке хазары, но не считал нужным писать здесь о них подробнее: причины, заставившие болгар уйти от хазар, совершенно не касались восточных славян. Зато в другом отрывке, тоже помещенном в недатированной части летописи, подробно рассказывается о дани, которую платили хазарам поляне - наиболее могущественный племенной союз восточных славян. Согласно летописцу, хазары пришли в землю полян (видимо, на правый берег Днепра) и потребовали от них дани. Тогда поляне отдали её мечами (от каждого " дыма " по мечу). Летописец полагал, что дань эта символична; таковой её считали, по его словам, и сами хазары. Действительно, дань мечами не была мирной и обычной. Возможно, она имела скрытый угрожающий смысл. Но вероятны и иные объяснения. В частности, это могла быть конфискация оружия в каждой славянской семье, означавшая массовое разоружение побежденного народа. Об этом обмолвился сам летописец, сообщая в одной из первых датированных записей (859), что поляне, а также северяне и радимичи платили дань хазарам (по серебряной монете и беличьей шкурке от каждого " дыма " ). Впрочем, длилось это недолго. Уже в 862 году захватившие Полянский городок Киев два варяжских " боярина " Аскольд и Дир сами стали брать дань с полян, освободив их от хазарских поборов. Спустя 20 лет (в 882 году) воевода Рюрика Олег занял Киев, убив Аскольда и Дира, и начал расширять границы возникающего государства. В 884 году он пошел походом на северян, победил их и, возложив на них весьма легкую дань, приказал впредь ничего не платить хазарам. А на следующий год он отправился в землю радимичей... Так завоеванные ранее хазарами славянские земли вошли, вместе с Полянскими и древлянскими, в ядро Русской земли. |
| Таким образом, честь первоначального обращения в христианство наших предков, мы считаем неотъемлемо принадлежащей Фотию и не подверженной ни малейшему сомнению. Это был ближайший и, можно сказать, непосредственный вид Фотиева действия на религиозную сторону нашего отечества. Но он действовал для той же цели и косвенными вспомогательными путями. Мы говорили в своем месте об отправлении ревностным патриархом двух просвещенных братьев, св. Кирилла и Мефодия, для проповеди христианства в Козараию, по поводу происходивших там препирательств о вере. Так как Козары поселениями своими занимали всю южную часть теперешней России, простирающуюся по берегам Черного и Азовского морей, и господствовали от берегов Волги до берегов Днепра, то на этом пространстве, и в самой столице Козарской Итиле жили тоже Руссы, поселившиеся там еще до основания нашего государства, как остатки славян, скрывавшихся под общим названием скифов, сармат, а затем роксолан, антов и олан, и затем незаметно слившихся частью с туземцами, частью с греками через переход в Константинополь, а главным образом с северными Руссами 140 . Поэтому нельзя не допустить, что свв. проповедники, проходя этими местами и Крымом, рассеивали святое слово и между этими, так назовем их, азовско -таврическими Руссами. Судя потому, что Кирилл, по паннонскому житию, нашел в Тавриде «евангелие и псалтирь рушекымы письмены писано и человека глаголюща тою беседою», надобно полагать, что христианство коснулось тех Руссов, а судя потому, что в Фулле вблизи Сурожа (имя нынешнего Судака) нашел поклонение дубу, который Кирилл и посек собственною рукою, святая вера еще не утвердилась; братьям проповедникам представлялось довольно пространное поле для просветительной их деятельности, требуемой и колеблющимися между разными верами для утверждения, и вовсе не знакомыми с христианством для просвещения оным. Третий путь, которым действовал Фотий для проведения в Россию святой веры, шел через Болгарию. Эта страна, быв им просвещена прежде, чем просвещены были Аскольд и Дир, и находясь под ближайшим патриаршим воздействием, успела в значительной степени развиться в христианстве и запастись всеми потребностями для его осуществления на деле, как в иерархическом, так и в богослужебном отношении. |
| Ибо, с одной стороны, это ясно видно из самого описания, а с другой стороны – никакие другие Норманны при императоре Михаиле на Константинополь не нападали. Но он говорит об этом событии между 860 и 863 годами 82 . Итак, в действительности нападение Руссов на Константинополь имело место не в 866 году, а или в 860 или самом начале 861 года (Никита Пафлагонский). А если это так, то Аскольд и Дир не только не могли нападать на Константинополь, но ещё не приходили и в самую Россию 83 . По сейчас нами сказанному, а всего более – по этому отсутствию в Киеве предания (к каковому обстоятельству историки относятся с совершенно непонятной для нас лёгкостью), представляется нам весьма и крайне трудным допустить, чтобы неизвестные Руссы, осаждавшие Константинополь в правление императора Михаила и потом принявшие христианство, были наши киевские Руссы, предводимые Аскольдом и Диром 84 . Но, отстранив наших киевских Руссов, мы должны найти других Руссов, ибо факт, что какие-то Руссы осаждали Константинополь, остаётся несомненным: где же мы их возьмём? Кедрин и Зонара говорят, что Руссы, нападавшие на Константинополь, жили около Тавра 85 . Никита Пафлагонский также даёт знать, что они жили там же 86 . И мы почти с полной уверенностью думаем, что под этими Руссами должны быть разумеемы Руссы Азовско-Таврические или Азовско-Крымские. О Руссах Азовско-Таврических пока ещё не найдено никаких исторических сведений. Но что они существовали, поселившись в Тавриде и над ней при устье Дона неизвестно когда до основания нашего государства и потом, исчезнув отчасти, вероятно, посредством перехода к нам в Киев и к Грекам в Константинополь, отчасти посредством слития с туземцами (отчасти, наконец, так как Норманны были народ подвижный и представляли собой именно тех людей, для которых ubi bene, ibi patria, рассеявшись по разным местам), – это не может подлежать никакому сомнению. И неоспоримое доказательство этого представляют свидетельствующие о них названия мест, сохранявшиеся даже до довольно позднего времени. |
| kata " kra " to_s h " tth " sfhsan te kai: " h " фani " sfhsan). Однако Голубинский, ясно распутав хронологический вопрос, не уяснил вопроса о самих руссах. Как и побежденный им академик Куник, Голубинский выходил из ложной предпосылки о преувеличенной ценности системы хронологии в нашей начальной летописи. Между тем, после капитальных исследований академика Шахматова, мы рассматриваем теперь нашу начальную летопись, как наслоение многих документов и работу многих авторов, а систему ее хронологии в первых ее частях, как совершенно искусственную.. Принимая летописную хронологию, как обязательную, Голубинский рассуждал, что в 860 г. Аскольд (и Дир) еще не приходили на Русь, а потому и на Царьград в 860 г. нападали не киевские русские, а азовско-черноморские. Значит и последовавший затем эпизод крещения руссов к Киеву не относится. Мы с этим не согласны. Рассмотрим византийские свидетельства о факте крещения руссов. Все тот же патриарх Фотий в своем знаменитом Окружном Послании 866—867 г., говоря о крещении болгар, пишет: «И не только этот народ (болгары) променяли «прежнее нечестие на веру во Христа, но даже и многие многократно прославленные (пресловутые) и в жестокости и скверноубийстве всех оставляющие за собой так наз. руссы (to... " Pw " _s) которые, поработив находящихся около них и отсюда возмнив о себе высоко, подняли руки и против Ромейской державы. А в настоящее время даже и они променяли эллинское (языческое) и нечестивое учение, которое содержали прежде, на чистую и неподдельную христианскую веру, с любовью поставив себя в чине подданных и друзей наших, вместо ограбления нас и великой против нас дерзости, которую имели незадолго пред тем. И до такой степени разгорелись у них желание и ревность веры, что приняли епископа и пастыря и лобызают верования христиан с великим усердием и ревностью». О том же факте крещения тех самых руссов, которые нападали на Царьград, хронограф Кедрина коротко сообщает, что после неудачной осады греческой столицы «пришло от руссов в царствующий град посольство, просившее сделать их участниками божественного крещения, что и было». |
| Более пространно говорит о крещении Константин Порфирогенит: «И народ россов, воинственный и безбожнейший, император щедрыми подарками золота, серебра и шелковых одежд привлек к переговорам и, заключив с ними мирный договор, убедил их сделаться участниками божественного крещения и устроил так, что они приняли епископа». Дальше рассказывается, как князь руссов собрал народ и пригласил его принять греческую веру. Старшины народные соглашались, но требовали чуда, чтобы книга Евангелие была брошена в огонь и не сгорела. Опыт был сделан, чудо совершилось, и народ крестился. Косвенным подтверждением того, что мир и союз с греками, как результат этой сделки, были известны в Киеве русским, служит формула Олегова договора с греками 911 г., написанного «на удержание и на извещение от многих лет межю христианы и Русью бывьшюю любовь». Явный намек на договор 860 года. А что к этому причастны и Киевские князья, косвенно подтверждает отрывок из какой-то древней летописи, взятый в позднюю московскую редакцию летописи (так наз. Никоновскую): «Роди же нарицаемии Руси, иже и Кумани, начаша пленовати страну Римлянскую. Поидоша же на Царьград, но обратишася тщии князи их Аскольд (и Дир)». Тут характерно указание на руссов, живущих в Черноморско-Приазовском крае вместе с Куманами, т. е. тюркскими народами, жившими в Кубанской области. Характерно и объединение последних с Киевскими князьями. Так оно и могло быть. Военная масса была сборная, а команда принадлежала «варягам», в данном случае Киевским. Итак, в этом событии становится ясным многое: Дата — 18.VI.860 г. (до начала летописной даты рождения русского государства). Народ — Русь, та варяжско-славянская, черноморская и вместе южно-русская сложная народность, которая в эти годы выходила из-под власти хазар и отдавалась под водительство варягов. Обстоятельства мирной сделки и некоторые интимные переживання (чудо разгрома под КПлем), побудившие Русь креститься. Возможное отношение всего этого к Киеву. Но все-таки не легко связать это столь важное событие в начальной истории русского христианства с общеизвестной историей крещения Руси. |
| Но этот оплот не сдержал азиатского напора. В первой половине IX в. варвары, очевидно, прорвались сквозь хозарские поселения на запад за Дон и засорили дотоле чистые степные дороги днепровских славян. Есть два указания на это, идущие с разных сторон. В одной западной латинской летописи IX в., так называемой Бертинской, под 839 г. есть любопытный рассказ о том, как послы от народа Руси, приходившие в Константинополь для подтверждения Дружбы, т. е. для возобновления торгового договора, не хотели возвращаться домой прежней дорогой по причине живших по ней варварских жестоких народов (qui se, id est gentem suam, Rhos vocari dicebant). Из нашего источника узнаем, какие это были варварские попутные народы. Одно из первых известий о Киеве в некоторых редакциях Повести о начале Русской земли говорит, что Аскольд и Дир в 867 г. избили множество печенегов. Значит, печенеги уже около половины IX в. успели придвинуться близко к Киеву, отрезывая среднее Поднепровье от его черноморских и каспийских рынков. Другим врагом Киевской Руси были тогда чёрные болгары, бродившие по приморским степям между Доном и Днепром: сохранилось известие, что в 864 г. в войне с ними погиб сын Аскольда Хозарская власть, очевидно, уже не была в состоянии оберегать русских купцов на востоке. ВРЕМЯ ИХ ПОЯВЛЕНИЯ. Так смутное воспоминание нашей летописи как будто отодвигает появление варягов на Руси ещё в первую половину IX в. Встречаем иноземное известие, из которого видим, что действительно варяги, или те, кого так звали у нас в XI в., стали известны Восточной Европе ещё в первой половине IX в., задолго до того времени, к которому наша Начальная летопись приурочивает появление Рюрика в Новгороде. Упомянутые послы от народа Руси, не хотевшие из Константинополя возвратиться домой прежней дорогой, отправлены были в 839 г. с византийским посольством к германскому императору Людовику Благочестивому и там по расследовании дела, по удостоверении их личности, оказались свеонами, шведами, т. е. варягами, к которым наша Повесть причисляет и шведов. |
|
|
