| Олег был храбр и умен, победил много соседних народов и так увеличил Россию, что при нем она стала простираться почти до Карпатских гор. Но этот Олег не всегда заслуживал похвалы. Вы увидите это сами. Вместе с Рюриком приехали к Славянам многие Варяги, которые еще на родине служили ему и, любя доброго начальника, не хотели расставаться с ним. Рюрик за это усердие дарил некоторым из них Славянские деревни и селения: отсюда появились у нас помещики, то есть такие бояре, которые владели людьми и землями. Но не все эти помещики были довольны своими поместьями: иным казалось веселее искать счастья на войне, нежели сидеть дома. Надо сказать вам, дети, что тогда люди очень любили войну. Это потому, что, будучи язычниками, они считали непременным долгом мстить за обиды, а обижали они друг друга очень часто! К тому же они тогда мало учились и не понимали прелести мира, который дает нам возможность предаться тихим занятиям, сладостным для сердца и полезным для ума. Они думали только о том, чтобы сражаться и побеждать своих врагов. Двое из таких смелых воинов, Аскольд и Дир, отправились с товарищами к югу от Новгорода и на прекрасных берегах реки Днепр увидели маленький город, который им очень понравился. Это был Киев. Они недолго думали: завладели им и стали Киевскими государями. Олег, управляя Новгородом после смерти Рюрика, слышал, что все приезжавшие из Киева хвалили новое Русское княжество, и решил завоевать его. Но он знал, что Киевские князья и их народ храбры, что они будут сражаться с такой же смелостью, как и его воины, и оттого решил применить хитрость. Подойдя к Киеву, он оставил войско позади, приплыл к Киевскому берегу в небольшой лодке только с Игорем и несколькими воинами и послал сказать Киевским государям, что с ними желают увидеться Варяжские купцы из Новгорода, их друзья и земляки. Аскольд и Дир были очень рады таким гостям и тотчас отправились на их лодку. Но лишь только они вошли туда, как воины Олега окружили их, а сам Олег, взяв на руки маленького Игоря, сказал: «Вы не князья, но я князь, и вот сын Рюрика!» В эту самую минуту воины бросились на обоих Киевских князей и убили их! Вот одно дурное дело Олега, а впрочем, он был хороший своего маленького воспитанника, заботился о пользе Русского народа, соединил оба новых государства Варягов в одно, сделал столицей Киев и так прославился своей храбростью, что даже Греки в Константинополе боялись его и Русского имени. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АСКОЛЬД И ДИР (2-я пол. IX - рубеж IX-X вв.?), возможно, первые рус. христ. князья. Согласно киевскому (?) преданию, зафиксированному в кратком, древнейшем виде в т. н. Начальном своде 90-х гг. XI в. (отразился в Комиссионном списке НПЛ), а в пространном, неск. более позднем - в «Повести временных лет» (10-е гг. XII в.), А. и Д. правили в Киеве до захвата его кн. Олегом . Древнейшая версия представляет А. и Д. пришельцами-варягами, вокняжившимися в Киеве нек-рое время спустя после легендарных основателей города - братьев Кия, Щека и Хорива и воевавшими с соседними восточнослав. племенами древлян и уличей (см. Славяне ). Явившийся из Новгорода варяжский кн. Игорь обманом вызвал А. и Д. на переговоры, убил их под предлогом, что они княжат незаконно, не принадлежа к княжескому роду, и занял киевский стол. Могилы А. и Д. были известны во времена летописца (А.- на дворе некоего Олмы, Д.- близ мон-ря св. Ирины). Автор ПВЛ, знавший благодаря договору Руси с Византией от 911 г., что до Игоря в Киеве княжил Олег, справедливо предполагает, что именно по приказу Олега были убиты А. и Д., последних представляет дружинниками кн. Рюрика , а также снабжает рассказ искусственными датами (862 - призвание новгородскими словенами Рюрика и уход от него на юг А. и Д., 882 - захват Киева Олегом и убийство А. и Д.), к-рые нельзя признать сколько-нибудь надежными. Варяжское происхождение А. и Д. подтверждается скандинавским именем А. (от древнесканд. основы ; ?) и, видимо, также Д. (древнесканд. Dýri? соответствует древнегерм. - зверь). В парности имен А. и Д. иногда усматривают влияние хазар. модели двоевластия, но вполне возможно, что в устном предании соединились имена правивших в разное время князей. В подтверждение последнего мнения часто ссылаются на упоминание о якобы слав. кн. ад-Дире у араб. писателя 40-х гг. X в. аль- Масуди , информация к-рого о славянах, безусловно, много старше, чем 1-я пол. X в., однако надо учитывать, что и чтение ад-Дир, и его интерпретация как имени киевского князя спорны. |
| В первой половине IX в. варвары прорвались сквозь хозарския поселения и распространились по южно-русским степям. Есть два указания на это, идущия с разных сторон. В одной западной летописи, так-называемой Бертинской, есть любопытный разсказ о том, как в 839 г. послы от народа Руси (Rhos), приходившие в Константинополь для подтверждения дружбы, т. е. для возобновления торгового договора, не хотели возвращаться домой прежней дорогой по причине живших по ней варварских жестоких народов. Из наших источников узнаем, какие это были народы. В некоторых редакциях Повести о начале Русской земли разсказывается, что Аскольд в Дир в 867 г. избили множество Печенегов. Значит, Печенеги уже около половины IX в. успели придвинуться близко к Киеву, отрезывая среднее Поднепровье от черноморских и каспийских рынков. Хозарская власть, очевидно, уже не была в состоянии оберегать русских купцов на востоке. Главные торговые города Руси должны были сами взять на себя защиту торговли и торговых путей. С этой минуты они начали вооружаться, опоясываться стенами, вводить у себя военное устройство, запасаться ратными людьми. Одно внешнее обстоятельство помогло скоплению военного люда в этих городах. В первой половине IX в. на речных путях нашей равнины стали появляться заморские пришельцы из Скандинавии, получившие у нас название Варягов. В X и XI в. эти Варяги постоянно приходили на Русь или с торговыми целями, или по зову наших князей, набиравших из них свои военные дружины. Но присутствие Варягов на Руси заметно уже в IX в. По словам Повести о начале Русской земли, их много набрали Аскольд и Дир, утвердившись в Киеве. Упомянутые послы от народа Руси, не хотевшие в 839 г. из Константинополя возвратиться домой прежней дорогой, отправлены были с Византийским посольством к германскому императору Людовику Благочестивому и там, по разследовании дела, по удостоверении их личности оказались Свеонами – Шведами, т. е. Варягами, к которым наша Повесть причисляет и Шведов. Эти Варяги, появившиеся на Руси, по многим признакам были Скандинавы. |
| Нет, в Царьграде и на всем Востоке не было этих нововведений до Игнатия; иначе Фотий не мог бы и вменить их одной Церкви Римской, а сам Игнатий, если бы и захотел, не мог уже ввести их после осудившего их в 867 г. Собора, который в то время многие на Востоке называли вселенским. Не такими нечистыми побуждениями должен водиться историк при изыскании исторической истины. И если мы говорим, что именно Фотий, а не Игнатий первый насадил у нас христианскую веру, то потому только, что нас удостоверяют в том несомненные свидетельства. А пусть нам основательно докажут, что точно Игнатий прислал к нам первого епископа, а не Фотий; мы с такою же охотою и убеждением примем и это известие, тем более что патриарха Игнатия мы чтим со всею православною Церковию не только как пастыря правоверного, но и как святого. Сказавши, что по прибытии в Киев епископа руссы держали совет, на котором присутствовали сам князь, вельможи и бесчисленное множество народа, и что, узревши совершенное епископом чудо, они немедленно начали креститься, византийцы не определяют, крестился ли тогда русский князь или, точнее, оба князя. Но могло ли это быть иначе? Аскольд и Дир были сами очевидцами чудесной бури у стен Константинополя, которая возбудила в них мысль о величии Бога христианского и первое желание креститься. От них потом зависело по возвращении в отечество отправить посольство в Константинополь и просить христианского наставника; это показывает уже, что желание креститься было в них очень твердо. В противном случае, что могло бы расположить их к такому предприятию? Когда прибыл в Киев епископ, Аскольд и Дир сами приказали созвать вече, сами присутствовали на нем и, подобно другим, видели чудо несгоревшего Евангелия – кому же прежде всего, как не им, естественно было и последовать гласу Евангелия? Они были главными действователями во всем и, очевидно, с искренним усердием искали истины, без которого ничто не могло бы заставить их действовать – как же они могли отказаться от нее, когда она открыла себя их взору? И если бы они не крестились, то, можно сказать, и никто бы в Киеве не крестился. |
| Основатели Киева, Кий с братьями, происходят от Мосоха; Аскольд и Дир названы потомками Кия; варягов автор называет славянами, а через несколько строк говорит, что князья варяжские пришли от немец; Аскольд и Дир, названные прежде потомками Кия, являются мужами Рюрика, и дело соглашено так: «Беста у Рюрика, князя великоновгородского, некая два нарочита мужа, о них же не бе тамо известно, аще идоша от колена основателя и первого князя киевского Кия». По смерти Ярослава 1 автор перемешивает князей и события, опуская главное, выставляя незначущее, сопоставляя разноречивые свидетельства об одном и том же событии, как, например, говорит, что Владимир Мономах добыл цепь, пояс и шапку княжую от старосты Кафинского, которого поборол на поединке, и на другой же странице говорит, что все эти вещи были присланы Мономаху из Византии. О Северной России мы не находим ничего в Синопсисе, и после взятия Киева Батыем автор прямо переходит к длинному описанию Мамаева побоища; потом обращается опять к Батыю, к его походам на запад; перечисляет князей северных и южных, говорит о перенесении митрополичьего престола из Киева прямо в Москву, о взятии Киева Гедимином, о разделении митрополии, об учреждении патриаршества в Москве, о превращении княжества Киевского в воеводство, о присоединении Киева к Москве – кратко, в общих чертах. Таковы были первые попытки, первый младенческий, несвязный лепет русской историографии у нас на севере и юге. Разумеется, мы не решимся отдавать преимущества одному сочинению перед другим, заметим только, что царский характер истории Северной России резко сказался в сочинении московского дьяка. Записывание современниками важнейших общих или наиболее занимавших их, наиболее к ним близких событий не прекращается ни на севере, ни на юге; но составление летописных сборников в старой форме останавливается, и вследствие новых потребностей являются сочинения вроде «Истории о царях» или Синопсиса. Наверху у великого государя были уже книги Василиологион – персоны ассирийских, перских, греческих, римских царей и великороссийских великих князей и царей; в 1675 году Матвеев приказал построить еще два экземпляра Василиологиона. |
| Так не мог написать простой летописец, каким был Нестор, записывавший события из года в год. Впечатление учёного книжника, производимое широким знакомством составителя свода с иноземными и своими источниками и способом пользования ими, усиливается ещё проблесками критической мысли. Составитель против мнения, будто основатель Киева был не более как перевозчик через Днепр, и в критической вставке, внесённой в Повесть временных лет, доказывает преданием, что Кий был князь в роду своём и ходил в Царьград, где был принят с большим почётом самим царём; только имени этого царя составитель не знает, в чём и сознаётся. Точно так же ходили различные толки о месте крещения князя Владимира; составитель выбирает из них наиболее достоверное предание. НЕПОЛНОТА ДРЕВНЕЙШИХ СПИСКОВ. Но едва ли одной этой критической разборчивостью можно объяснить заметную неполноту свода: в позднейших списках Начальной летописи встречаем ряд известий, которые не нашли себе места в списках древнейших, хотя сами по себе ничем не возбуждают критического недоверия. Большею частью это краткие известия о событиях, которых нельзя выдумать или не для чего было выдумывать. Так, пропущены известия о том, что в 862 г. призванные князья построили город Ладогу и здесь сел старший из них - Рюрик, что в 864 г. убит был болгарами сын Аскольда, в 867 г. воротились от Царьграда (после поражения) Аскольд и Дир с малой дружиной и был в Киеве плач великий, что в том же году " бысть в Киеве глад велий " , а Аскольд и Дир избили множество печенегов. В древнейших списках 979 г. оставлен пустым, а в позднейших под ним помещены два любопытных известия о печенежском князе, который бил челом Ярополку о службе и получил от него " грады и власти " , и о приходе к Ярополку греческих послов, которые " взяша мир и любовь с ним и яшася ему по дань, якоже и отцу его и деду его " . Из времени князя Владимира пропущен ряд известий о печенежских и болгарских князьях, крестившихся в Киеве, и о посольствах, приходивших в Киев из Греции, Польши, Чехии, Венгрии, от папы. |
| Во всяком случае, г. Матченко, если сам имеет привычку «подтасовывать, то не должен усвоять ее другим. В передаче чужих мнений, я всегда старался быть точным, да мне нет и цели передавать неправильно такие мнения. Доказательства исследователей приводились мной добросовестно, – не указывались только слабейшие, не умалчивались сильнейшие. Но вот, что наприм., нахожу я в статье г. Матченко. Беру пример, раньше нигде мной нерассмотренный. Г. Матченко признает, что Аскольд и Дир сделали нападение на Константинополь в 866, закончившееся крещением киевских руссов. Профессор Голубинский, как известно, не находит возможным согласиться с этим мнением и годом. Г. Матченко выступает против профессора Голубинского с своими возражениями, но как же он полемизирует с ученым профессором? У профессора Голубинского, в числе других доказательств (отсутствие в летописи упоминания о крещении киевлян при Аскольде и Дире и проч. См I, т. I пол. 19 стр. и след.), находится одно, смею думать, очень веское, так сказать, хронологическое доказательство того, что нападение руссов на Царьград было ранее 866 г. Опираясь на показание непосредственного современника указанного события, Никиты Пафлагонского, подкрепляемое притом и другими свидетельствами, профессор Голубинский утверждает, что нашествие руссов на Константинополь было не позднее начала 861 г., т. е. тогда, когда Аскольд и Дир не приходили еще и в саму Россию (см. I, т. I пол. 21–22 стр. и прим. к ним). Как же относится к этому доказательству г. Матченко? Он и не упоминает о нем, как-будто такого аргумента и не существует, хотя рассматривает другие положения Голубинского по вопросу о нападении Аскольда и Дира на Константинополь (см. Стран., 1888 г., II, 241–244). Зачем же такое замалчивание доводов своего противника? По бессилию опровергнуть их? Или, может быть, это своего рода «подтасовка» доказательств, «соответственно известной точке зрения»? «Во-вторых, продолжает г. Матченко, точки зрения полемизирующих сторон настолько противоположны, что на данной почве полемика вряд ли может привести к какому-либо соглашению» (372 стр.). |
| Это была вооруженная экспансия конгломерата северных народов, в котором доминирование принадлежало славянизированной руси Говоря иначе, это была вооруженная экспансия конгломерата северных народов, в котором политическое и вооруженное доминирование принадлежало славянизированной руси, ретроспективно названной летописцем и вслед за ним С. М. Соловьевым варягами. В ходе этой экспансии созидалось Русское протогосударство. Первой жертвой этого похода явились смоляне, входившие в племенной союз кривичей, которые, в отличие от своих соплеменников, обосновавшихся вокруг Изборска и Полоцка, ранее не состояли под властью Рюрика. Что же касается упомянутого в «Повести» Смоленска, то, по одной версии, в IX веке он находился в 15 километрах к западу от современного города, там, где ныне расположен Гнездовский археологический комплекс с его курганами, в которых обнаружено множество находок славянского и скандинавского происхождения; по другой версии, в Гнездове был погост, где проходило полюдье, а крупная агломерация поселений кривичей протогородского типа находилась в современном Смоленске на Соборном холме. Двигаясь вниз по Днепру, Олег вторгся во владения радимичей и на подходе к Киеву «взя Любец и посади муж свои» . Главной целью предпринятого похода была столица полян Киев, крупнейший город в южном ареале восточных славян и ключевой узел в торговле славян и других народов Восточной Европы с Империей ромеев: «И придоста къ горам к киевьским, и уведа Олег, яко Осколд и Дир княжита» . Так написано в «Летописи». На самом деле Олег и прежде не мог не знать, кто правит в Киеве. Задумав отнять у киевских князей власть и жизнь, Олег прибег к коварству: он упрятал часть своих дружинников в ладьях, оставив другую часть, как сказано в «Летописи», «позади» . Подплыв со спрятанными воинами к Угорской горе, Олег послал своих людей к Аскольду и Диру сказать: «Гость есмь, – то есть мы купцы, – идем в Греки от Олга и от Игора княжича. Да придета к нам, к родам своим» . Аскольд и Дир, не подозревая обмана, прибыли, вероятно, с малочисленной охраной, к причалившим под Угорской горой ладьям. Из них выскочили воины, и Олег объявил правителям Киева своего рода смертный приговор: «Вы неста князя, ни рода княжа, но аз есмь роду княжа» и вынесоша Игоря: «А се есть сын Рюриков». И убиша Асколда и Дира, и несоша на гору, и погребоша и на горе, еже ся ныне зовет Угорьское» . |
| С другой стороны, все торговые русские города стояли в экономической зависимости от Киева. В Киеве сходились нити их благосостояния; он мог подорвать их торговлю, перерезав главную артерию хозяйственных оборотов страны, не пропуская торговых лодок вниз по Днепру к азовским и черноморским, рынкам. Поэтому общим интересом этих городов было жить в дружбе с Киевом, чтобы из Киева иметь свободный выход на степные торговые дороги. Этот общий интерес заметно сквозит в рассказе Начальной летописи о первых князьях, утверждавшихся в Киеве. Аскольд с Диром, отделившись от дружины Рюрика, беспрепятственно спустились Днепром до Киева и без заметной борьбы овладели им вместе со всею землёю полян. Дальнейшая деятельность этих варяжских викингов в Киеве объясняет причины их успеха. Летопись замечает, что после Кия, основателя Киева, полян обижали древляне и другие окольные племена. Поэтому Аскольд и Дир, как только утвердились в Киеве, вступили в борьбу с этими племенами, древлянами, печенегами, болгарами, а потом, собрав варягов, предприняли поход на Царьград. Современник и очевидец этого нападения, константинопольский патриарх Фотий говорит в одной произнесённой по этому случаю проповеди, что Русь очень ловко смастерила набег, тихонько подкралась к Константинополю, когда император Михаил III с войском и флотом ходил на сарацин, оставив свою столицу беззащитной со стороны моря. Значит, Киевская Русь не только хорошо знала морской путь к Царьграду, но и умела добывать своевременные сведения о делах Византии; сами греки дивились нечаянности и необычайной быстроте нападения. Оно вызвано было, по словам Фотия, тем, что греческий народ нарушил договор, предпринято было Русью с целью отметить за обиду, нанесённую её землякам, русским купцам, по-видимому, за неуплату долга, следовательно, имело целью силой восстановить торговые сношения, насильственно прерванные греками. Значит, ещё до 860 г. между Русью и Византией существовали торговые сношения, закрепленные дипломатическим актом, и узлом этих сношений был Киев, откуда вышел смелый набег 860 г. |
| Скорее всего, они произнесли стандартную дипломатическую формулу, известную нам из наших летописей: «Мы от рода русского». А теперь давайте переведем слова свеонов – представителей хакана Росов, обращенные к императору, на язык теории «ruotsi»: – Мы – послы народа, который греки называют «рос», по имени принятого славинами названия «русь», от слова «руотси», как именуют нас, не зная нашего (послов) родного языка, финны, от нашего слова «ропс», которое означает «гребцы». Вам смешно? Мне уже нет. Можно, конечно, предположить, что послы-свеоны явились к императору Людовику и просто сказали на своем языке: – Мы – гребцы. На что он резонно ответил бы: – Ну раз гребцы, то гребите отсюда. Теория «ruotsi», как и попытки свести происхождение русской государственности к призванию Рюрика, разбивается о вполне однозначное сообщение «Бертинских анналов» и об их роковую дату – 839 год. Если учесть, что отсчет эпохи викингов начинается с нападения на Дорсет в 789 году (это более точная дата, чем Линдсфарн-793), то эволюция «гребцов» в народ «Рос» должна была занять невероятные 50 лет. Так скоро даже черные кошки в темной комнате не родятся, не то что этнонимы. Теперь, надеюсь, понятно, почему Чхартишвили ни единым словом не дает своему читателю заподозрить существование «Бертинских анналов», никак не намекает на существование государства в Поднепровье, почему с таким напором пытается притянуть хронологию так, чтобы на Царьград напали непременно отколовшиеся от Рюрика дружинники Аскольд и Дир. Были ли они скандинавами? Имели ли какое-то отношение к Рюрику? Имели ли какое-то отношение к походу на греков? Правили ли одновременно? – относительно этих персонажей можно только гадать. Более-менее точно мы знаем, что Аскольд был коварно убит Олегом в 882 году и что в Киеве до времен летописца сохранилась его могила, а гипотетически её место локализуется и сейчас. 6 Я ни в коем случае не утверждаю, что история о Рюрике и Олеге – миф, как любят делать некоторые рьяные антинорманисты, не говоря уж о секте фоменковцев. На мой взгляд, в истории о Рюрике больше истины, чем лжи, но не вся истина. История с изгнанием варягов и призванием Рюрика на северо-востоке Балтики попросту не имеет никакого отношения к появлению русского государства, которое образовалось в Поднепровье еще в начале IX века, было активным и опасным участником международных отношений и было захвачено династией с Севера лишь в конце IX века, при этом не изменив свою природу и своих отношений с Византией и Западом. |
|
|
