| В то же время автор очень резко критикует епископат и монашество вообще, ибо оно и внешне, и внутренне отдалилось от духа древней Церкви . Это анонимное сочинение, распространявшееся среди духовенства, исследователи приписывают протоиерею Петру Алексееву, клирику Архангельского собора Московского Кремля. Он известен своим оппозиционным отношением к Московскому митрополиту Платону и вообще к епископату и монашеству, что видно из его переписки с духовником императрицы Екатерины влиятельным протоиереем Панфиловым. Алексеев написал еще одно сочинение под названием «Можно ли достойному священнику, миновав монашество, произведену быть в епископа», которое по своим доводам весьма близко к «Сочинению против епископов» . Такого рода рассуждения можно объяснить различиями в социальном и материальном положении между белым духовенством и быстро шедшим в гору во 2-й половине XVIII в. так называемым ученым монашеством, которое вместе с епископатом и монастырским монашеством составляло черное духовенство . Ученое монашество составляли лица, получившие высшее образование в духовных академиях и постригшиеся после этого в монахи. Ученые монахи приходили в Московскую Русь уже в XVII в. из Южной России, то есть из Киевской митрополии, и из Западной России. Почти все они были тогда выпускниками Киевской Духовной Академии. К их числу принадлежал, например, уже известный нам Симеон Полоцкий. Во 2-й половине XVII в. они приезжали в Москву и ввиду недостатка в образованных богословах забирали в свои руки всю педагогическую деятельность, вначале в московской Славяно-греческой Академии, а в XVIII в.— и в новооснованных духовных семинариях. «Объявлением о монашестве» 1724 г. разрешалось постригать в монахи выпускников духовных академий, занятых преподавательской деятельностью, по достижении ими 30-летнего возраста . Они получали более высокое жалование, чем монастырские монахи, и обычно сразу рукополагались в иеромонахи. Если потом они служили ректорами духовных семинарий, то их одновременно назначали настоятелями монастырей, и тогда они получали два оклада. |
| 12:00 – 18:00 – Круглый стол по актуальным вопросам церковного искусства (Малый зал) Модератор: Евгения Евгеньевна Жуковская (кандидат социологических наук, доцент факультета журналистики Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, доцент кафедры церковнопрактических и общегуманитарных дисциплин Сретенской духовной семинарии, главный редактор сетевого издания «Информационно- просветительский портал «Приходы», государственный советник Российской Федерации 3 класса, член Союза журналистов России). Тема: «Сохранение памятников церковной культуры (темы сохранения, консервации и каталогизации храмов. Создания единой информационной базы по всем архитектурным церковным памятникам. Будут обсуждаться вопросы, связанные с технологиями строительства, росписи, реставрации и эксплуатации храмов). 13:00 – 15:00 – Мастерская для детей и взрослых «Иконопись» (Большой зал) Ведущая: Хохлова Наталия Петровна (ведущий методист отдела экскурсионной и культурно-образовательной деятельности в ГБУК г. Москвы «Картинная галерея Ильи Глазунова», руководитель студии изобразительного искусства «Ласточка» для детей от 4,5-14 лет при КЦ им. И.М. Астахова.) Тема: «Изобразить неизобразимое (иконопись)». Возраст участников 10+ 16:00 – 20:00 – Мастер-классы известных художников (Большой зал) Ведущий: Максимов Евгений Николаевич (профессор, народный художник Российской Федерации, заведующий кафедрой живописи и композиции факультета живописи Московского государственного академического художественного института имени В. И. Сурикова при Российской академии художеств, вице-президент и член президиума Российской академии художеств). Программа: мастер покажет процесс создания фрески по сырой штукатурке. 18:00 – 20:00 – Просветительская лекция (Малый зал) Лектор: Татьяна Евгеньевна Самойлова (кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник отдела древнерусского искусства Третьяковской галереи). Тема: «Портреты русских правителей как феномен позднесредневековой культуры (на примере росписи Архангельского собора Московского Кремля)». |
| Вот то же самое происходит и в сознании людей, когда они задумываются о неведомом сверхчувственном мире. Мы накладываем свое понимание на этот мир, вот и возникли, например, изображения ангелов в виде юношей с крыльями. И насколько имеет право на существование художественный образ, возникающий в нашем сознании, в том числе при чтении литературы, точно так же имеет право на существование художественный образ, обусловленный нашим пониманием духовного мира. Иногда над изображениями ангелов любят иронизировать люди рациональные. Но тогда нужно было бы смеяться над самой способностью человека создавать видимый образ невидимой для него реальности. И как наше художественное воображение далеко от того, что имел в своем сознании писатель, так, может быть, и наше понимание внечувственного, божественного мира так же далеко от реальности, созданной Богом. Но ведь Господь нас за то не наказывает — Он, в отличие от критиков, хорошо знает природу человека, снисходит к нашим немощам и поддерживает наше устремление быть в общении с Ним и с тем духовным миром, который Он создал. Я вспоминаю свое детство и первые уроки веры, которые получал от своих благочестивых родителей — от папы, от мамы, но особенно, конечно, от мамы. Ребенок в самом раннем детстве всегда воспринимает от матери больше, чем от отца, — потому что отец занят и находится где-то вне дома, а мать всегда рядом. Вот и я помню тот образ, который она вложила в мое детское сознание. Как-то я спросил ее: «Мама, а что такое ангелы?» А она мне по-матерински, с любовью ответила: «Ангел у тебя за правым плечиком стоит, и он всегда ограждает тебя от зла, если ты сам того хочешь». Долгие годы в моей памяти сохранялся этот образ ангела, стоящего рядом со мной, и было так просто молиться и обращаться к ангелу, — ведь он совсем рядом, здесь, за правым плечиком… Это была детская, наивная молитва, но, может быть, Бог такую молитву принимает больше, чем молитву человека сомневающегося? Мы все в каком-то смысле дети перед лицом Божиим. Нам неведомо все богатство и многообразие мира видимого и невидимого, который Он создал, но, преклоняя главу и разум пред величием Божиим, мы устанавливаем с Господом и с миром невидимым неразрывную связь, которая и является нашим религиозным чувством. И как бы ни развивался мир, как быстро бы все ни менялось, должно быть нечто, что не меняется никогда, ни при каких обстоятельствах, и это, в первую очередь, — вера человека в Бога Творца. |
| Некоторые материалы Генерозовой были актуализированными: она перепечатывала в сокращении, например, отдельные творения Феофана Затворника. Духовные письма, опубликованные в «Братском листке» в 1909 г., автор подписывала очень характерно для ее строгого духовного настроя: «твоя монашенка». В некоторых статьях Александра пишет о себе в мужском роде, в других выдает собственные воспоминания и впечатления за чужие (как в приводимом в приложении 2 тексте «Исповедь и причащение») [xi] . По духу и смыслу многие статьи Генерозовой соответствовали остальным публикациям «Братского листка». Основные импульсы шли в то время от епископа Гермогена, главным образом в понимании и восприятии современной авторам действительности. Читая тексты Генерозовой о ее времени, вновь и вновь невольно поражаешься значительному сходству эпох — начала XX в. с началом XXI в. В нравственной сфере ныне разве только степень опустошенности выше, а обостренности чувств — ниже. В «Братском листке» были публикации и более информативные, несущие гораздо в большей степени отпечаток эпохи, передающие ее колорит (и соответственно — более ценные как исторический источник). Однако статьи Александры Генерозовой отличались какой-то особой цельностью, прочувствованностью передаваемого ею для читателя материала. Для публикации в приложении 2 нами избраны некоторые тексты Генерозовой, часть из которых носит автобиографический характер. Например, в рассказе «Исповедь и причащение» речь, вероятнее всего, идет о настоятеле Архангельского собора Московского Кремля протоиерее Валентине Амфитеатрове (1836 - 1908). Описание того, как он проводил исповедь, является прекрасным штрихом к духовной биографии выдающегося церковного деятеля. В этом и других текстах А. Генерозовой упоминается о московском периоде ее жизни, который, очевидно, приходился на 1890-е гг., когда она была совсем еще юной девушкой. С Москвой Генерозова была связана и позднее, когда уже жила в Саратове. На это указывает и факт выхода одной из ее работ отдельной брошюрой в московской типографии, в качестве приложения к журналу «Кормчий» [xii] . |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Фото Как работали артели иконописцев на Руси? 2 мин., 26.11.2019 Отвечает Дмитрий Трофимов, руководитель творческих мастерских «Царьград» В XVII веке в русском государстве активно строились и возрождались храмы, росло и число артелей. Одни иконописцы состояли в штате Оружейной палаты. Положение этих мастеров было стабильным: они получали постоянное жалование и потому назывались «жалованными». А большинство изографов получало так называемый «корм», то есть сдельную оплату за заказы. Кормовые мастера проходили аттестацию с присвоением статей: первой, второй и третьей. Когда в крупном городе начиналась роспись, сюда вызывали иногородних иконописцев. Например, на росписи Архангельского собора Московского Кремля трудилось более ста человек из Тулы, Костромы, Ярославля и других городов. Если вы были в храме Илии Пророка в Ярославле, то наверняка обратили внимание на удивительную чистоту красок, тщательную проработку деталей и ритмичность стенной живописи. Уникальный фресковый ансамбль создала костромская артель иконописцев. На протяжении тридцати лет ее возглавлял «иконник» Гурий Никитин, мастер первой статьи. Костромская артель под его руководством расписывала храмы в Переславле-Залесском, в Ростове и Костроме. Сейчас это знаменитые памятники церковного искусства. Особенностью артели было то, что Гурий Никитин не только руководил росписью. Он сам выполнял наиболее ответственную работу, даже когда стал старостой. Гурий Никитин был знаменщиком: размечал контуры будущей росписи, то есть создавал основу композиции. У стенописцев есть традиционная специализация: «личники» пишут лики и другие открытые части тела части тела, «доличники» пишут все остальное. Исследователи полагают, что Гурий Никитин делил артель на несколько групп. В каждой работал один знаменщик, один личник, два доличника и травщик, который писал узоры и орнаменты. Благодаря такой организации труда костромской артели удавалось выполнять работу в срок. |
| АТРИБУЦИЯ Качество тканей и золотных нитей, применение аппликации, грубоватое шитье ликов, отсутствие прорисовки складок и других деталей рисунка, палеографические признаки дают основание относить произведение к началу XVIII в. и считать вышедшим из мастерской Акулины Петровны Бутурлиной 928 . ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА Опись Соловецкого монастыря 1866, л. 114; Опись Оружейной палаты 1948, д. 44, 5614 соб.; Маясова 1996. С. 393, примеч. 20; Маясова 2003. С. 88. 163. ВОЗДУХ ХРИСТОС ВО ГРОБЕ Москва, мастерская Акулины Петровны Бутурлиной (?), конец XVII – начало XVIII в. Атлас (XVII в., Италия), хлопчатобумажная крашенина (XVII в., Средняя Азия), шелковые, серебряные и золотные пряденые и сканые нити; ткачество, шитье. 76x82 Происходит из Архангельского собора Московского Кремля. Поступил в 1919 г. 929 Инв. ТК-2816 Кат. На среднике воздуха по малиновому атласу вышит лежащий во гробе Христос. Глаза его закрыты. Одна рука вытянута, другая приподнята, пальцы ее сложены в благословении, препоясание трудноразличимо. По сторонам гроба на «облаках» стоят два ангела с круглыми рипидами, на которых изображены повернутые в три четверти серафимы. Над ними надпись: агии г(с)дни. За гробом и перед ним – четыре фигурных подсвечника с горящими свечами. На нимбе Христа в перекрестье шитая серебряной веревочкой монограмма он, над гробом на фоне, буквы: хста, внизу – пвпн. сна б (возможно, это часть надписи, именующей композицию). Личное шито некрученым блестящим шелком песочного цвета «в раскол» «по форме» без оттенений. Волосы шиты светло-коричневым шелком с рельефными прядями, черты ликов и контуры рисунка – темно-коричневым. Одежды и крылья ангелов, нимбы, гроб, рипиды, надписи шиты серебряными и золотными нитями с малозаметными цветными прикрепами (швы – «черенок», «городок», «клопчик», «перышки», «ягодка в четыре клетки»). Перья на крыльях ангелов шиты рельефно, часть внутренних кругов рипид осталась незашитой, сами круги рипид, подсвечники, свечи, облака, обувь ангелов шиты сканым золотом и серебром с зеленым, голубым, серым и песочным шелком. |
| ВЫСТАВКИ 1969 Москва. ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА Журнал МВД 1848. С. 143; Опись Оружейной палаты 1914–1930-х гг., д. 16, 18652; Свирин 1926. С. 13; Svirin 1932. Р. 2–11; 1933. S. 115. Tabl. 67-а; Некрасов 1937. С. 217, ил. 155; Лазарев 1947. С. 130, ил. 133; Rybalwv 1962. Abb. 86, 87; Свирин 1963. С. 29–30, ил. с. 31 и 32; Маясова 1971 (1). С. 16–17; Маясова 1971 (3). С. 39, ил. 7; Николаева 1971. С. 42, табл. 12, 73. С. 17; Смирнова, Лаурииа, Гордиенко 1982. С. 80; Государственная Оружейная палата 1988. С. 321, 324, ил. 322–323. 8. СУДАРЬ АГНЕЦ БОЖИЙ; ЕВАНГЕЛИСТЫ Москва, середина XV в. Камка, тафта (XV в., Италия), шелковые, серебряные и золотные пряденые нити; ткачество, шитье. 57х58 Происходит из Архангельского собора Московского Кремля. Поступил из Патриаршей ризницы в 1920 г. 369 Инв. ТК-2696 Кат. 8 В среднике по красной камке в двойном золотом и серебряном ореоле изображен младенец Христос, лежащий под звездицей па дискосе с низким фигурным стояном. Ноги и левая рука его вытянуты, пальцы согнутой правой сложены молитвенно. Над дискосом на фоне ореола красным шелком вышита монограмма: хс. Из четырех углов к дискосу летят архангелы с крестчатыми рипидами. Рядом золотом вышиты начальные буквы их имен: м, г, у, р (Михаил, Гавриил, Уриил, Рафаил). На каймах из синей камки, обрамленных шитыми золотом полосками с красным очерком, золотной нитью с таким же очерком полууставом без лигатур вышит евхаристический канон: приимте и есть тло мое еже//за вы ломимое въ //ставление грхомъ. Надпись начинается на верхней кайме, переходит на правую, затем на нижнюю и левую каймы. Буквы на всех каймах направлены к центру сударя. По углам сударя, в шитых золотом кругах с красным очерком вышиты прямоличные поясные изображения четырех евангелистов с книгами в руках, направленные головами к центру. Рядом надписи с их именами: оа(г)ма(т), oa(r)лV(k), оа(г)мир(к). Личное шито тонким некрученым темно-коричневым шелком «в раскол» крупными стежками, губы – красным, черты ликов – черным, волосы – коричневым шелком разных оттенков. Тело младенца Христа обведено черной нитью. На архангелах и евангелистах –шитые серебряной нитью хитоны и золотой – гиматии. Тонкие шелковые красные и желтые прикрепы образуют в золотом шитье несложные узоры («рядки», «городок», «перышки»). Контуры и детали одежд обведены красной и серебряной нитями. Толстый песочного цвета шнур окружает ореол. На рипидах высоким швом вышиты кресты по незашитому фону. Подкладка из желтой тафты. |
| Нужна ли Богу чья-то слава? Наверное, нет. Что же означает это прославление ангельским миром Бога? Это означает только то, что ангелы особым образом с Богом связаны, и что эта связь — вне всякой прагматической основы. Почему я говорю о прагматической основе? Потому что наша связь с Богом очень прагматическая. Давайте подумаем, сколько процентов в нашей молитве к Богу мы отводим прославлению Господа, тому, чтобы сказать, по крайней мере: «Слава Тебе, Боже, слава Тебе!»? Один процент. О чем мы молимся? О своем: дай, Господи! И Господь ведь не гневается, Он подает нам по немощи нашей, потому что мы не способны Бога прославлять. Вот героев мы можем прославлять — устраивать овации, встречать с цветами, бросать букеты. А Бога не умеем прославлять. Ангелы неведомым для нас образом Бога прославляют. То есть они с Ним находятся в такой связи и в таких отношениях, которые исключают всякие просьбы и всякий человеческий прагматизм. Потому что они видят Бога. Мы верим в Него, а им вера не нужна: они Его видят. Эта близость духовного мира к Богу имеет для нас огромное значение, потому что Богу было угодно, чтобы этот духовный невидимый мир имел соприкосновение с нашим миром. Если кто-то меня спросит, в чем выражается это соприкосновение, я скажу: не знаю, и ни один человек в мире об этом не знает. Мы об этом узнаем, когда переступим порог жизни и смерти, когда предстанем перед лицом того мира. Тогда многое нам откроется. Но сегодня мы, основываясь на том, что заложено в Священном Писании как Ветхого, так и Нового Завета, можем только свидетельствовать, что этот мир имеет с нами соприкосновение. Богу было угодно так организовать весь космос, все бытие, чтобы тот невидимый мир соприкасался с нашим человеческим миром и входил в ткань нашей земной жизни. Когда мы говорим «ангел-хранитель», мы и говорим об этом соприкосновении, о том, что оно касается каждого человека. Каждый из нас имеет связь с этим духовным миром. А молимся мы ангелам своими словами, создавая свои образы, бесконечно, видимо, далекие от того, что есть на самом деле. Но ведь это не меняет сути нашей молитвы, потому что Бог принимает эту молитву. И ангелы слышат ее, и невидимый мир слышит, может быть, улыбаясь нашей наивности и ограниченности наших знаний. Но как же велико пред лицом Божиим и ангельским миром это наше упование, вера наша на то, что этот мир вместе с нами, что он, прикасаясь к нам, способен, в том числе, ограждать нас от иного темного и страшного мира, о котором мы тоже ничего не знаем. |
| Известный историк архитектуры М.А. Ильин восхищённо писал о Спасо-Преображенском храме в Больших Вязёмах: " Храм принадлежит к кругу выдающихся произведений древнерусского искусства. Пятиглавый, с двумя приделами по бокам и четырьмя внутренними столбами, он поставлен на высокий арочный подклет и окружён... гульбищем, к которому с запада ведёт торжественная лестница. Если его общая композиция нам более или менее знакома по другим памятникам XVI века, то по стройности, гармоничности, торжественности форм и изысканности убранства этому памятнику найдётся не много равных. Здесь большую роль играет обработка стен, выполненная в духе архитектурного убранства Архангельского собора Московского Кремля. Обращает внимание на себя тонкая профилировка карнизов, архивольтов закомар-кокошников и прочих архитектурных деталей. Следует также подчеркнуть пристрастие неизвестного нам мастера к полукруглым завершениям, начиная от пирамид кокошников и кончая обработкой барабанов. Тема полукружия становится здесь своеобразным лейтмотивом... " . В этом описании вяземского храма исследователь по сути даёт почти законченное определение направления отечественной архитектуры, известного как годуновский стиль. Именно так: за двадцать лет своего фактического царствования в России, которое началось ещё при живом Фёдоре Иоанновиче, Борис Годунов, развернувший массовое каменное строительство по всей стране, успел сформировать целое отдельное направление в зодчестве. Немало тому помогли многочисленные иностранные (и итальянские в том числе) мастера, по его приглашению буквально потоком хлынувшие на Русь. В своих постройках ориентировались на стиль древнерусской архитектуры, но привнесли в него ренессансные черты, главными из которых стали чёткость и выверенность пропорций, абсолютная симметрия всех частей здания (в частности, пары приделов) и некоторые классические элементы, применяемые при строительстве (пилястры на фасадах, скруглённые кокошники, тонкая профилировка кирпичных карнизов). Традиционное пятиглавие, аркатурные пояса на барабанах, пирамидальная структура зданий, " воздушные " галереи (как правило, двухъярусные), опоясывавшие храмы с трёх сторон, - всё это лишь добавляло творениям " годуновских " зодчих лёгкости и изящества. |
| М., 1964. С. 138-159; Сизов Е. С. Датировка росписи Архангельского собора Московского Кремля и историческая основа нек-рых ее сюжетов//Там же. С. 160-174; он же. Еще раз о трех неизвестных гробницах Архангельского собора//Мат-лы и исследования/ГММК. М., 1973. Вып. 1. С. 86-94; он же. К атрибуции княжеского цикла в росписях Архангельского собора/ГММК. М., 1976. Вып. 2. С. 62-97; Кучкин В. А. Захоронение Ивана Грозного и русский средневековый погребальный обряд//Сов. Арх. 1967. 1. С. 289-295; Федоров В. И. Новое о древней топографии и первых каменных постройках Московского Кремля//Мат-лы и исследования/ГММК. М., 1973. Вып. 1. С. 46-49; Подъяпольский С. С. Венецианские истоки архитектуры Московского Архангельского собора//ДРИ: Зарубежные связи. М., 1975. С. 252-279. [Библиогр.]; Свирин А. Н. Малоизученное произведение Алевиза Нового//Там же. С. 280-281; Меркелова В. Н. Северо-восточный придел Архангельского собора Московского Кремля//Реставрация и исследование памятников культуры. М., 1975. Вып. 1. С. 45-50. [Библиогр.]; Брюсова В. Г. О времени написания икон иконостаса Архангельского собора//Материалы и исследования/ГММК. М., 1976. Вып. 2. С. 181-191; Сорокатый В. М. Некоторые надгробные иконостасы Архангельского собора Московского Кремля//ДРИ: Проблемы и атрибуции. М., 1977. С. 405-420; Сперанский М. Н. Описание рукописей Архангельского собора/Подгот. И. В. Левочкин//АЕ за 1979 г. М., 1981. С. 324-330; Вятчанина Т. Н. Архангельский собор Московского Кремля как образец в русском зодчестве XVI века//Архитектурное наследство. М., 1986. Вып. 34. С. 215-223; Панова Т. Д. Средневековый погребальный обряд по материалам некрополя Архангельского собора Московского Кремля//Сов. Арх. 1987. 4. С. 110-122; Машнина В. С. Из истории создания декоративного оформления иконостаса Архангельского собора//Материалы и исследования/ГММК. М., 1989. Вып. 6: История и реставрация памятников Моск. Кремля. С. 84-89; Рыков Ю. Д. Малоизвестный рукописный синодик московского кремлевского Архангельского собора нач. |
|
|
