| Кроме того, заседание Синода, о котором идет речь, состоялось накануне отставки патриарха Неофита, так что, скорее всего, уже не было возможности восстановить синодальное деяние, да и авторы «Пидалиона» были бессильны что-либо предпринять. Конечно, все это в дальнейшем предоставило иеромонаху Феодориту Эсфигменскому большую свободу для самовольных исправлений в книге. Несомненно, прп. Никодим в первую очередь стремился получить синодальное решение об издании «Пидалиона», потому что в глубине души надеялся на то, что «Пидалион» будет принят как официальный канонический церковный сборник. Впрочем, он стремился к тому, чтобы и другие его сочинения были снабжены письменным одобрением образованных лиц из церковной среды, в том числе из среды монашествующих (это можно видеть в основном на примере его поздних сочинений), что служило вящим подтверждением их достоверности 127 . 6. Пересылка «Пидалиона» для проверки на остров Хиос Жизнеописатель прп. Никодима сообщает, что после одобрения книги патриарх Неофит послал ее на остров Хиос: «Он [патриарх Неофит] одобрил книгу и послал ее на Хиос свт. Макарию Коринфскому, который и принес ее сюда [на Святую Гору]» 128 . Афанасий Паросский видит причину отсылки книги на Хиос в том, что патриарх желал получить еще один отзыв о содержании книги, в данном случае – отзыв главным образом Макария Коринфского, а также Афанасия Паросского. Афанасий передает слова патриарха в письме прп. Никодиму от 3 августа 1794 г.: «Ведь я, – сказал он Агапию, – не хотел бы издавать книгу, рассмотренную одним только Дорофеем, но...» 129 . Многоточие в цитате поставлено, скорее всего, Афанасием Паросским и может указывать на то, что у патриарха был какой-то скрытый умысел или он проявлял двоедушие. В любом случае, в данном письме, как мы видели, патриарху даются весьма нелестные характеристики. Далее в том же письме прп. Афанасий говорит: «Что касается рассмотрения книги, то я по многим причинам хотел было отказаться выполнять это поручение, ведь и тот, кто его дал, уже отстранился от должности по причине болезни 130 . Однако мой почтеннейший владыка (т. е. свт. Макарий Нотара. – Ф. Я.) посчитал мой отказ неоправданным. И вот только из уважения к нему я волей-неволей согласился. Что же пришлось испытать его преосвященству! Теперь с окончанием занятий (возможно, в начале лета 1794 г. – Ф. Я.) и мне предстояло проделать ту же работу, и более того, написать свои соображения в местах, где воском сделаны отметки (это говорит о том, что спорные моменты в копии рукописи были помечены. – Ф. Я.). Но вот прошло уже двенадцать дней, а я еще и не приступал к делу, потому что болею, и это письмо пишу четвертый день» 131 . |
| Проект послания составленный прп. Никодимом Рукописное послание патриарха Неофита Христос есть Сама Истина, а значит, тот, кто противится истине, противится Самому Христу. Посему и мы считаем своим долгом для уверения читателей засвидетельствовать непреложную истинность этой книги. Во время нашего первого патриаршества ученейший Агапий Пелопоннесский принес нам этот ныне изданный сборник правил с той целью, чтобы после рассмотрения и проверки он был издан типографским способом на общую пользу православных. Мы передали эту книгу находившимся тогда в Константинополе и заседавшим в Синоде преосвященнейшим архиереям. Все высказали свое одобрение, и только блаженно почивший патриарх Христовой Церкви господину Дорофею, как знатоку священных правил, отличающемуся широтою познаний и добродетелями. Рассмотрев врученную ему книгу, он сразу же передал ее нам, отметив, что в ней не содержится ничего неправильного, кроме немногих погрешностей, которые легко могут быть исправлены переводчиками правил. Однако он убедил нас для полного уверения Церкви послать эту книгу живущему на Хиосе ученейшему дидаскалу господину Афанасию Паросскому и пребывавшему там же бывшему митрополиту Коринфскому преосвященнейшему господину Макарию. Отослав им книгу, мы и от них получили о ней доброе свидетельство. Тогда мы решили послать ее переводчикам на святоименную Гору, чтобы они за наш счет ее переписали и исправили, что мы и сделали, намереваясь издать эту книгу типографским способом опять же на наши средства. Но между тем из-за отречения от Вселенского престола мы лишились столь душеполезной мзды, и потому преподобнейшие отцы Святой Горы и многие другие, живущие за ее пределами, издали книгу на пожертвования. Извещаем всех православных христиан о том, что Феодорит, руководивший в типографии Лейпцига изданием канонического сборника, который был составлен усердием Агапия и Никодима и который по распоряжению святейшего господина Неофита, бывшего в то время патриархом, и священного Синода был первоначально рассмотрен и рецензирован главным образом ученейшим дидаскалом и священнопроповедником Великой Христовой Церкви господином Дорофеем, затем также ученейшим дидаскалом господином Афанасием Паросским, преподавателем школы на Хиосе, и бывшим митрополитом Коринфским преосвященнейшим господином Макарием, – этот самый, продолжаю, Феодорит дерзнул сделать в названной книге, напечатанной с дозволения Церкви, нелепые вставки и опущения. |
| А на земле православных восточных греков и Соборы созывались, и отцы, составившие правила, процвели, и толкователи их возросли... Так справедливо ли, чтобы только этот народ терпел лишение и не имел божественных правил в переводе на собственный язык? И если раньше наш народ понимал эти правила на древнегреческом языке, поскольку знал древнегреческий, то почему тот же самый народ не должен и сейчас читать правила на простом языке, когда, за редким исключением, люди знают только простой язык? Умолкни же, о человек!» 141 . Это примечание, которого, надо заметить, нет в вышеупомянутой рукописи монастыря Эсфигмен, служит прямым ответом патриарху Герасиму III Константинопольскому и в то же время является речью прп. Никодима в защиту перевода текста священных правил на общедоступный греческий язык. Такие слова, естественно, не могли быть написаны во время патриаршества Герасима III, если составители «Пидалиона» имели тогда хоть малейшую надежду издать книгу. Кроме того, тон этих слов теперь решительный, резкий, в них нет уже никакого «фимиама», который присутствовал в письме Афанасия Паросского, написанном в то время, когда патриарх Герасим еще был у власти... В. Более поздним добавлением является и упоминание в приложении 142 о «Руководстве для духовника» и «Наставлении кающемуся», равно как и отсылка к «недавно изданному „Эксомологитарию“» в примечании к II-мy ответу Николая Константинопольского (там сказано: «см. также на с. 82 в недавно изданном Эксомологитарии“ еще один страшный пример чрезмерной снисходительности духовника» 143 ). Первое издание «Эксомотогитарис» было осуществлено в 1794 г. в Венеции Николаем Глики. Следовательно, указанное добавление сделано не ранее 1794 г. Г. В образцах грамот, опубликованных в конце «Пидалиона», встречается дата 1796 г. (так было только в первом издании «Пидалиона»): на с. 529 – в образце канонического свидетельства, на с. 528 – в образце брачного договора, на с. 528 – в образце канонического свидетельства о разводе. Кроме того, в образце завещания в первом и более поздних изданиях встречается дата «июль 1793 г.». |
| В последний момент Герасим убедил членов Синода не соглашаться на издание синодального послания. Теперь, когда он сам стал патриархом, ни знакомства, ни «убедительнейшие» льстивые «речи и фимиам» не могли переменить его мнения. Именно по этой причине отцы Великой Лавры решили действовать самостоятельно и энергично. Вероятно, святогорцы чувствовали также и двойственное отношение к изданию «Пидалиона» предшественника патриарха Герасима, Неофита. Эта двойственность была очевидна и рассудительному прп. Афанасию Паросскому, который писал прп. Никодиму: «Что же касается книги, возлюбленный брат, то я тебя огорчу (впрочем, это ни в коем случае не относится к рецензии на нее) (имеется в виду рецензия, которую должен был подготовить Афанасий. – Ф. Я.). Напрасно господин Агапий решил и тебе написал, будто Церковь книгу утвердила. В заглавии в начале книги говорится об утверждении, но далее нигде нельзя увидеть надписи с этим многовожделенным синодальным утверждением, как это бывает в других книгах. Составив текст для титульного листа книги, вероятно, сам же господин Агапий добавил и это самое утверждение, под впечатлением, как мне кажется, от многообещающих слов патриарха – и пр.» 124 . Откровенные высказывания Афанасия Паросского сразу заставляют задаться вопросом: было ли, в самом деле, принято синодальное решение, разрешающее издать «Пидалион»? Когда прп. Никодим получил экземпляр изданного «Пидалиона» и увидел, что Феодорит добавил в него много своего, а иное выпустил, он с большой скорбью написал Дорофею 19 ноября 1801 г., извещая его, что «продерзкий» Феодорит «оказался вероломным и неверным вместо верного друга, потому что многое выпустил из книги и очень много ложного включил в нее. Так, он выпустил имя его святейшества господина Неофита, которое стояло в начале книги и в обращении к читателям, а также в приветственном слове. К тому же он опустил столь важное стихотворное посвящение твоей премудрости, которое у меня было, и другие части книги, одновременно служащие свидетельством о ее ценности и достоинствах». |
| прп. Никодим пишет: «...несчастного дидаскала господина Агапия, который крайне скорбит из-за того, что он два раза ездил и ничего не смог сделать, поскольку заботу о книге ваше преподобие приняло на себя». Первая поездка иеромонаха Агапия в Константинополь состоялась в конце 1790 г., когда он представил «Пидалион» Вселенскому патриарху Неофиту VII в первое его патриаршество (1789–1794) «с тем, чтобы после рассмотрения и проверки он [«Пидалион»] был издан типографским способом на общую пользу православных» (см. в настоящем издании: т. 1, с. 147). Вторая поездка состоялась весной 1791 г., судя по письму Дорофея Вулисмы от 16 октября 1791 г.: «...весной, когда брат вновь приехал к нам в надежде, как можно было предположить, получить книгу обратно не только исправленной, но и переписанной». См. об этом: Παλος (Μενεβσογλου), μητρ. ιερομναχος γπιος Λεονρδος. Σ. 32. В письме прп. Никодима Вулисме от 30 ноября 1793 г. говорится о третьей поездке, которая скорее всего состоялась около Рождества 1793 г. На этот раз Агапий привез в Константинополь окончательный текст «Пидалиона». Во время этой поездки он задержался в Константинополе, судя по всему, на несколько месяцев, добиваясь утверждения книги. В неизданном письме Афанасия Паросского Никодиму (от 3 августа 1794 г.) упоминается о встрече Агапия с патриархом Герасимом III. Жизнеописатель прп. Никодима говорит о том, что Агапий оставался в Константинополе целый год, но увидев, что его старания получить разрешение на издание книги безрезультатны, разочарованный, вернулся к себе на родину (Βος κα πολιτεα... Νικοδμου μονχο... Σ. 25). 82 Свидетельство тому находим в письмах прп. Никодима: «Бедный дидаскал господин Агапий написал мне из Димицаны, чтобы я поклонился вам от него и попросил вас ускорить издание книги, дабы не лишить братьев пользы». 83 Например, Никодим писал: «Да и к чему много говорить? Если будешь расходовать слова в защиту издания книги, то за это и весь народ, и прежде всего мы оба [Никодим и Агапий] всю жизнь вновь и вновь будем выражать тебе свою признательность...». |
| Неведомые усопшие, «sanctorum sociati sepalcris» 437 , делаются причастными славе своих небесных защитников Обширное и древнее Отенское кладбище, около разрушенной церкви Стефана 438 , с XVII века привлекало к себе внимание археологов и исследователей церковных древностей. Воображение людей VI века также влеклось к нему. Григорий убежден, что среди стольких мертвых скрываются гробницы «верных и достойных Бога душ». Часто там слышится таинственное пение, «многим являются нередко» они — эти души, которым Григорий все же не решается дать имя святых. Он передает слышанный им рассказ, как двое из «местных жителей», привлеченные пением в базилике св. Стефана, ночью входят в нее и видят поющий хор… «В храме нет огней; но от них исходит свет, озаряющий все». Один из незнакомых мужей строго укоряет дерзких пришельцев за то, что они нарушили «тайну их молитв». Он приказывает им оставить не только храм, но и их дома. Ослушавшийся этого повеления умирает 439 . Ночное пение, соединенное с таинственным светом, играет в храме ту же роль, что свечи на одиноких могилах: знамение присутствия святых сил. Следует заметить, что на этом же кладбище в эпоху Григория чтили гробницы святых епископов Отена, из числа которых саркофаг Кассиана был «почти насквозь просверлен» больными, соскабливавшими его пыль для лечебного напитка, И хотя базилика св. Стефана находилась за городской стеной и, по–видимому, вокруг нее вырос особый поселок, где имели свои дома упоминаемые Григорием «местные жители» 440 441 , городской и даже епископальный характер «полиандрия» несомненен. Однако у Григория нельзя не заметить некоторых колебаний, какой–то неясности воззрений. Подробно описывает он старое кладбище при базилике св. Венеранда в его родном Клермоне. Гробницы здесь отчасти собраны в сводчатой пристройке у западной стены храма, отчасти рассеяны на дворе между смежными базиликами Венеранда и Иллидия 445 . Под кровлей «много гробниц, высеченных из «паросского» 446 мрамора, в которых почиют некоторые святые мужи и монахини» (mulierum religiosarum). |
| Богатейший и изысканнейший из всех христианских саркофагов – саркофаг Юния Басса, префекта Рима, 359 г. по P. X., пятикратного консула, в крипте святого Петра в Ватикане 574 . Он был найден на Ватиканском кладбище (1595). Изготовлен из паросского мрамора в коринфском стиле. В верхней части представлено жертвоприношение Авраама, пленение святого Петра, Христос, сидящий между Петром и Павлом, пленение Христа и Пилат, умывающий руки; в нижней части – искушение Адама и Евы, страдающий Иов, вход Господень в Иерусалим, Даниил среди львов и пленение святого Павла. §86. Эпитафии Написаны неуклюже, но каждая их буква полна надежды и в то же время скорби, нежного воодушевления жизнью Здесь и Там. Среди всех цивилизованных народов во все века существовал обычай увековечивать посредством могильных надписей память о родственниках и друзьях, запечатлять свои чувства любви и уважения, скорби и надежды перед лицом смерти и вечности. В христианских захоронениях было мало возможностей оставлять многословные послания, а потому эпитафии чаще возбуждают любопытство, нежели удовлетворяют его, но, тем не менее, они содержат в поэтической и прозаической форме множество биографических и исторических сведений. Многие кладбища представляют собой нечто вроде летописи церкви, к которой они относятся. В катакомбах очень много таких могильных надписей, греческих и латинских или странным образом смешанных (латинские слова греческими буквами), часто написанных неумело, неграмотно, искаженно и почти непонятно, с символическими изображениями или без них. Классические языки в то время находились в состоянии упадка, как и классическое красноречие и искусство, а подавляющее большинство христиан были людьми бедными и неграмотными. В более древних эпитафиях указано только имя, иногда возраст и день погребения, но не дата рождения. Де Росси собрал, классифицировал и истолковал более пятнадцати тысяч эпитафий, сделанных в одном только Риме за первые шесть веков существования церкви, и их количество постоянно растет. Бенедикт XIV основал в 1750 г. Музей христианства и выделил зал в Ватикане для коллекции древних саркофагов. Григорий XVI и Пий IX оказывали ему покровительство. В этой галерее надписей дорогие языческие и простые христианские надписи и саркофаги, размещенные друг против друга у противоположных стен, являют поразительный контраст. Другое важное собрание представлено в музее Кирхера, в Римском колледже, еще одно – в Музее христианства при Берлинском университете 575 . Целая область древних эпитафий, языческих и христианских, из Италии и других стран стала доступна благодаря стараниям и знаниям Грутера, Муратори, Марки, Де Росси, Леблана, Бека, Кирхгофа, Орелли, Моммсена, Генсена, Гюбнера, Уаддингтона, Мак–Кола. |
| Богоматерь учится читать, и Анна изъясняет ей Писание. В левом приделе запрестольная икона изображает сомнение Иосифа и вразумление его свыше. Все стены церкви были обвешены богатыми штофными завесами по случаю приезда в монастырь католического епископа из Бейрута. Церковь высока, светла и довольно богата. 3) Недалеко от монастыря показывают синагогу, в которой учил назарян Иисус Христос, и из которой они изгнали Его, также – лавку Иосифа, в которой он занимался плотничеством. В синагоге, обращенной в храм, ныне служат униаты. Тут нет ничего замечательного; церковь эта мала, и бедна, и мрачна. – В лавке Иосифа устроена католиками также церковь . На запрестольной иконе представлен Иисус, помогающий Иосифу в древоделии. Это здание древне. В нем нет ничего мечущегося в глаза. У входа в церковь вместо порога служит прекрасная колонна белого паросского мрамора. Заметно, что католики не слишком радят о сих двух церквах. Вход в них не прямо с улицы, а с малого двора, обнесенного стеною. 4) В западном краю города устроена католиками небольшая церковь над тем натуральным камнем, на котором Христос, но преданию, разделял трапезу с учениками своими. В эту церковь ходят также со двора остененного. Престол в ней очень беден. Среди церкви высится скалистый круглый камень, имеющий в окружности 18 шагов и в высоту до 1½ аршина. Поверхность этого камня довольно ровна, на ней есть три ямки; вероятно в них становятся свечи. Камень цветом весь беловат. В соседстве с сим храмом находится церковь маронитская. Любопытство завлекло меня в оную; в первый раз в жизни я был в храме маронитском и узнал, что в нем ничего нет особенного, отличного от обыкновенного храма латинского. 5) На полчаса пути от Назарета отстоит гора Низвержения. К этой горе дорога из Назарета идет сперва по узкой возделанной долине, обставленной хребтами двух гор: горы Низвержения и противоположной ей горы, потом суживается и круто спускается к Эздрелонской равнине. Здесь долина переходит в ущелье дикое, каменистое. С трудом я добрел по камням до места св. |
| Беседы со святителем Нектарием произведи на королеву огромное впечатление. Вскоре она стала его духовной дочерью. Благодаря ходатайству королевы Ольги святитель Нектарий был назначен директором Афинской богословской школы. Под управлением святителя это учебное заведение достигло своего расцвета. Во время своего пребывания в Афинах митрополит Нектарий неустанно проповедовал в храмах столицы. Слава о нем как о святом угоднике Божием постоянно росла. Множество людей шли к нему на исповедь и за наставлениями. Он становился духовным отцом всей Греции. Игумен Паросского монастыря, будучи еще молодым человеком, как-то собирался исповедоваться. Его друг предложил: – Пошли со мной исповедоваться у митрополита Нектария, благочестивого отца, святого человека, которому я исповедую свои грехи. Тебе надо с ним познакомиться, это принесет тебе большую пользу. «Мы отправитесь к нему, вспоминал игумен. Я остался от встречи таким счастливым и удовлетворенным, что с той поры стал часто ходить к нему исповедоваться» 55 . Но должен тебя предупредить, что не всегда внешняя слава является отражением внутренней сути духовника. Иногда эта слава бывает пустой и раздутой его почитателями. Игумен Никон (Воробьев) , один из выдающихся подвижников XX столетия, «говорил, что когда очень хвалят какую-то книгу или какого-то человека, то относиться к этому сразу надо очень осторожно. Особенно настороженно игумен Никон относился к очень известным в то время, это были пятидесятые-шестидесятые годы, духовникам. Тогда был один духовник, к которому все очень тянулись; он так и подписывался: “Духовный отец С.” И батюшка не советовал с ним общаться. Он всегда говорил: «Если встретите какого-то очень известного духовника, смотрите сами, можете пойти к нему, но я вам не советую, не надо. У нас есть Евангелие, у нас есть святитель Игнатий, больше этого никогда не будет, этого надо держаться. А если вокруг человека создался некий шум, батюшка советовал относиться к этому с осторожностью» 56 . Также советую тебе иметь в виду, что попасть в круг духовных чад знаменитого духовника обычно бывает довольно сложно. А если это все же произойдет, он, к сожалению, из-за многочисленности своих пасомых не сможет уделять тебе много времени. Вот пример такого затруднительного положения. |
| Храм Святой Троицы находится в центре Афин, недалеко от греческого парламента. Некогда он был церковью при Российском императорском посольстве. Храм ныне принадлежит Афинской Архиепископии, здесь духовно окормляется значительно возросшее за последние десятилетия русскоязычное население Афин. В античные времена, по одной из версий, на этом месте располагался Лицей (Ликион) Аристотеля. С этим обстоятельством связано название данного места — Ликодиму, которое нашло отражение в наименовании построенного здесь в XI веке храма в честь Пресвятой Богородицы — храм Панагии Ликодиму (или Никодиму). Храм был собором монастыря, разрушенного землетрясением в 1701 году. Свой нынешний вид церковь приобрела в 1852-1854 годах благодаря усилиям архимандрита Антонина (Капустина), главы русской духовной миссии в Греции. Он стал первым настоятелем храма, после реставрации освященного в 1855 году в честь Святой Троицы. Его настоятелями впоследствии были также афонский подвижник иеромонах Аникита (князь С. Ширинский-Шихматов) и будущий Патриарх Сергий (Страгородский). В 1924 году, после признания Грецией СССР, община отделилась от Посольства и присоединилась к Афинской Архиепископии со статусом «параклиса». Храм стал центром духовной жизни русской эмиграции. Так, его прихожанами были последний царский посол в Греции князь Елим Павлович Демидов и его супруга княгиня Софья Иларионовна, урожденная Воронцова-Дашкова. Их могилы расположены у стен храма. Много для прихода сделал настоятель храма схиархимандрит Тимофей (Саккас). Он создал воскресную церковную школу для детей, а для взрослых — просветительский лекторий. В настоящее время отец Тимофей, являясь почетным настоятелем храма, сосредоточился на окормлении возглавляемого им монастыря Параклит и «Русского дома» для престарелых членов общины. В церкви три престола: главный — Пресвятой Троицы, левый — праведного Никодима, правый — святителя Николая Чудотворца. В Свято-Троицком храме установлен высокий русского типа иконостас из светлого паросского и пентелийского мрамора. Восемнадцать образов для него были написаны П.М. Шамшиным, учеником В. Васнецова. На трехъярусной колокольне из желтого камня, красного кирпича и белого мрамора установлен ансамбль колоколов, самый большой из которых, «Никодим», весит более четырех тонн. |
|
|
