| Если это так, то последующее изъятие этого письма у митрополита Агафангела могло объясняться его антигригорианской направленностью. (Надо заметить, что эта забота Тучкова не спасла ВВЦС от дальнейшей утраты позиций.) «И после этого письма я отказывался, – рассказывал в «Интервью» Ярославский митрополит. – Т[учков] спросил меня: “Кого же теперь оставить для управления Церковью Божиею?» – “Можете вызвать м[итрополита] Кирилла, м[итрополита] Арсения», – сказал я. Т[учков] говорит: “Нельзя ли без м[итрополита] Кирилла?» – “Нет, нельзя, он первый кандидат в Местоблюстители, без него все будет незаконно». Я попросил разрешения написать м[итрополиту] Петру. Мне сейчас же по распоряжению Т[учкова] агент принес бумагу и чернила. В письме я подчеркнул “Патриаршему Местоблюстителю», поблагодарил и написал, что отказываюсь по своему нездоровью и добавил, чтобы он передал власть или м[итрополиту] Кириллу или м[итрополиту] Арсению» 982 . Описанное здесь письмо митрополита Агафангела митрополиту Петру от 12 июня 1926 г. известно и приводится М. Е. Губониным 983 . Весьма примечательно, что, отказываясь от своих прав, Ярославский митрополит продолжал демонстрировать свое недоверие митрополиту Сергию и рекомендовал митрополиту Петру передать местоблюстительство другому иерарху: «первоиерархам Кириллу, митрополиту Казанскому, или Арсению, митрополиту Новгородскому» 984 . «Т[учков], – продолжал свой рассказ митрополит Агафангел, – сказал мне: “Зачем Вы отказываетесь. Вы можете сами передать власть. Ведь если царь отречется от престола, то он теряет власть». – “Нет, не могу», – сказал я. – “Но ведь у Вас будет Синод, Вы только будете возглавлять и работать Вам не придется», – сказал Т[учков]. – “Нет, мне придется принимать всякие делегации; а я стал инвалидом и работать не могу " » 985 . Неплохо научившийся играть на человеческих честолюбиях и властолюбиях, Тучков, видимо, искренне недоумевал по поводу решения Ярославского митрополита: как можно отказываться от власти, когда она сама идет к тебе в руки. |
| в) Изыскание и правильное расходование средств для все возраставшего числа духовных учебных заведений зависели от личного отношения к ним епархиальных архиереев и от понимания ими пользы школ. Этот фактор стал решающим, после того как, согласно «Духовному регламенту», учреждение школ и наблюдение за ними были предоставлены епархиальным архиереям и их администрации. Если бы к началу XVIII в. такое понимание необходимости и пользы школ было в достаточной степени распространено в кругах церковной иерархии, то, вероятно, Петру I и Феофану Прокоповичу не было бы нужды помещать в «Духовном регламенте» пространные рассуждения о пользе образования вообще и для духовенства — в частности. Как законодательной акт, закладывавший основы церковного управления, «Регламент» был задуман прежде всего в качестве инструкции для епархиальных архиереев. Из приведенного выше доклада 1727 г. явствовало, что организация духовных учебных заведений в первые годы после опубликования «Духовного регламента» шла очень медленно. Наиболее энергичными оказались епископы малороссийского происхождения, в особенности же выпускники Киевской коллегии, которая в 1701 г. была преобразована в академию. Будучи более образованными, чем великорусские, они гораздо лучше представляли себе необходимость обучения духовенства. Из стен Киевской Академии вышла и значительная часть преподавательского корпуса страны, окончивших ее можно было встретить в качестве учителей в самых отдаленных местностях империи . Среди епископов отдельного упоминания заслуживают: Белгородский и Харьковский Епифаний Тихорский, Иркутский Иннокентий Кульчицкий, Псковский (позднее митрополит Киевский) Рафаил Заборовский, Казанский Иларион Рогалевский и Тверской Феофилакт Лопатинский. Во 2–й половине XVIII в. следует особо отметить Арсения Могилянского в Киеве и Самуила Миславского в Харькове, а затем в Киеве; из великорусских же епископов — прежде всего Московского митрополита Платона, Новгородского и Петербургского митрополита Гавриила Петрова, а также Нижегородского епископа Дамаскина Семенова–Руднева . Всем им приходилось на каждом шагу преодолевать большие трудности в изыскании необходимых материальных средств. |
| Академии и командировку делегатом на 1 Съезд по экспериментальной педагогике, бывший в Петрограде 26–31 декабря 1910 г. Болезнь А. П-ча началась в 1909 г., когда он подвергся воспалению лёгких, при котором обозначился также нефрит. Болезнь свою А.П. заполучил, как это сознавал сам почивший, на инспекторском посту. Во всё вникавший, до всего доходивший, взбиравшийся на крышу для надзора за работами и спускавшийся в холодные погреба, не считавшийся при исполнении обязанностей, ни с условиями температуры, ни с дующими по коридорам сквозняками, при склонности к простудным заболеваниям, А.П. легко мог стать жертвой своей рачительности. А после этого организм его уже не мог поправиться. С ним повторялись лёгочные воспаления, осложнённые хроническим нефритом. Медицинские средства, поездки в Крым и на Кавказские курорты, по преимуществу бальнеотерапевтические, приносили только временное облегчение, не будучи в состоянии обновить организм совершенно. 9 января в положении А.П. наступило резкое непонятное ухудшение. 11-го в 9 ч. утра его не стало. Кончина А. П-ча была на редкость тихой, достойной человека, если даже не завидно-блаженной: без криков, конвульсий, агонии. Приняв за несколько минуть до кончины «Тело Христово» и вкусив от «Источника Бессмертного», А.П., казалось, не умирал, а постепенно засыпал... Смерть его, как подобает христианину, была «успением». Скончался А.П. в возрасте всего 53 лет, оставив после себя жену и пятерых детей: двоих сыновой и трёх дочерей. 14 января тело проф. Шостьина, по отпевании в академическом храме, было предано погребению на кладбище в академической же ограде, среди предшественников, наставников и ранее почивших сослуживцев А. П-ча. Вдовой проф. Шостьина были получены выражения соболезнования: 1) От Высокопреосвященного Арсения, архиепископа Новгородского; 2) От Высокопреосвященного Евсевия, архиеп. Владивостокского и Камчатского; 3) От епископа Анатолия, ректора Императорской Рязанской Духовной Академии; 4) От преосвященного Иосифа, епископа Угличского; 5) От проф. Н.Н. Глубоковского ; 6) От Моск. протоиереев: С.П. Костминкова, В. Ив. Кедрова, И.М. Счастнева; |
| Это было 28-го декабря, а 31-го вернулся назад уже один я. В один из промежуточных дней решил я зайти, между прочим, к митрополиту Московскому Сергию, который знает меня еще из Кишинева, а также и к Палладию, митрополиту Петербургскому, который оказал мне милостивое внимание при поступлении моем в монашество. Митрополит Сергий принял меня очень благосклонно. Высказав в разговоре, между прочим, свое удовольствие по поводу хороших слухов обо мне, он спросил, не желаю ли я служить у него в качестве ректора Московской академии 761 . При этом он вкратце познакомил меня с беспорядками в Академии, которые, по его мнению, введены о. Антонием и обнаружены ревизором Нечаевым 762 , а теперь поддерживаются профессорами, подавшими протест против замечаний ревизора, и инспектором Татарским 763 . Вопрос о протесте рассматривается в Синоде, а покамест инспектора Татарского переводят профессором в Казань, а казанского профессора Царевского 764 – инспектором Московской академии; к каникулам же нынешнего ректора Московской академии архимандрита Лаврентия 765 хиротонисуют во архиерея, тогда-то меня и назначат ректором. Признаюсь, это предложение смутило меня как ввиду сказанных смутных обстоятельств в Академии, так и ввиду сознания собственного недостоинства стоять во главе высшего духовного учебного заведения, тем более что и от науки-то я отстал; для Семинарии я чувствовал себя более годным; я сознавал, что тут на месте; да притом и успел почти сродниться с Новгородскою семинариею, с обителью преподобного Антонин, – здесь мне все стало дорогим. Думая, что до каникул еще далеко, что обстоятельства могут измениться, что найдутся к этому времени другие люди, я, не смея отказаться от такого милостивого внимания, поблагодарил Владыку, но вместе с тем сказал, что мне и в Новгороде хорошо, а потому полагаюсь на волю Божию. Владыка сказал хранить это покамест в тайне. Тайну эту я тогда же вечером открыл только и единственно своим братьям, которым и высказывал свою скорбь, если придется расстаться с Новгородом. |
| «На пастырском собрании в г. Новгородеˆ26 марта, как уже сообщалось, состоялось под председательством Архиепископа Арсения и при участии Епископа Алексия [Симанского] пастырское собрание протоиереев и иереев г. Новгорода. Пропета была молитва “Днесь благодать Св. Духа нас собра”. Потом Владыка Архиепископ говорил примерно следующее: “Очень рад повидаться с вами, особенно в полное треволнений время, нами переживаемое. Я всегда желал чаше беседовать с вами, и пастырские собрания в Рождество и Пасху у нас вошли в обычай. С другой стороны, я приглашал вас собираться и самостоятельно. Я всегда стоял и стою за откровенное изложение своих мнений, каковы бы они ни были. Архипастырь в этом случай прямым путем осведомляется о настроении сопастырей и паствы и сам имеет возможность быть полезным в решениях тех или иных вопросов. И когда некоторые выражают ту мысль, что духовенство не собирается, потому что оно задавлено епископами, я спорю против этого, поскольку дело касается Новгородской епархии. Нужно знать нашу деревню и условия ее быта. Благочиннические собрания – тяжелая повинность, когда по отвратительной дороге, иногда на нанятой лошади, приходится ехать за десятки верст. Когда переживался великий момент революции, я был в Петрограде по обязанностям временного члена Святейшего Синода. Должен сказать, что обязанности эти теперь – не честь, а великий крест и великая ответственность. Вне волнующаяся столичная толпа, опасность от выстрелов. Внутри туга сердечная и тревоги за судьбы Церкви. А тут мысль невольно летит к своей пастве и своим пастырям... Я не мог приехать в Новгород, потому что в Петрограде меня удерживали обязанности члена Святейшего Синода. С другой стороны, я все равно до времени не мог сделать духовенству определенных указаний, потому что не было устойчивости и на верхах как в делах государственных, так и церковных. Помню, 2 марта пешком собрались мы к Московскому митрополиту на Московское подворье. Сюда же явились некоторые из петроградских священников. Не в страхе за себя, а опасаясь поругания святыни, они плакали; говорили, что не ручаются за спокойствие в храмах, если будут совершаться моления за царя и особенно за царицу. И Святейший Синод мог сказать им лишь неопределенное: “поступайте, как найдете лучше”. Боялся я, что и новгородское духовенство сделает неверные шаги. Однако я имел утешение узнать, что в Новгороде духовенство собиралось и, по обсуждении, поступило, как должно. Что делается в провинции, я точно не знаю пока. Всегда возможны нежелательные эксцессы, ибо народ не всегда должным, образом понимает свободу. |
| 67 . – Указатель к Чтениям в Императорском Обществ Истории и Древностей Российских за 1882–1887 гг. Приложен к 2-ой книге Чтений 1888 г. (отдельно от книги, стр. I–VIII+1–51). 68 . – Адам Олеарий о греколатинской школе Арсения грека в Москве в XVII в. Реферат, читанный в заседании VII Археологического съезда (в г. Ярославле) 7 августа 1887 г. Чтения в Обществе Любителей Духовного Просвещения 1888 г., апрель, и отдельно М. 1888 г. стр. 1–43 (315 экземпляров). Содержание реферата первоначально помещено было в Протоколах съезда. См. «Известия о занятиях VII-ro Археологического съезда в Ярославле 6–20 августа 1887 г. Изданы под редакцией секретаря съезда Ф. А. Бычкова», Ярославль, 1887 г., стр. 7–8 и «Труды съезда» т. III-й, М. 1892 г., стр. 47–48. Отзыв: в «Библиографе» 1888 г. 2. То же самое в «Сборнике рецензий и отзывов о книгах по Русской истории», 3, Спб. 1889 г., стр. 56. Подписано: Е. Ш. 69 . – Сношения России с Кавказом. Материалы, извлечённые из Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел. Вып. 1-ый. 1578–1613 гг. Чтения 1888 г., кн. III, стр. I–CXXIX (Предисловие)+1–584 и отдельно М. 1889 г. (310 экземпляров). Отзыв Н. И. Веселовского в Журнале Министерства Народного Просвещения 1890 г., февраль, стр. 367–385. 1889 г. 70 . – Акты, относящиеся к истории раскола в XVIII столетии. Сообщены Е. В. Барсовым . (Подготовлены к печати С. А. Б–ым и под его наблюдением напечатаны). Чтения 1889 г., кн. II, стр. 1–87. 1890 г. 71 . – Библиографическая редкость (Рескрипты и записки импер. Павла I к графу Аракчееву). Статья подписана: Е. А. К. Исторический Вестник 1890 г., январь, стр. 239–240. 72 . – Состав Императорского Общества Истории и Древностей Российских при Московском Университете с открытия Общества по 1 мая 1890 г. Чтения 1890 г., кн. II, стр. 1–42 и отдельно (без обложки). 73 . – Новгородская история. Сочинение П. И. Сумарокова, бывшего Новгородского губернатора. В 2-х частях. С двумя планами. 1815 г. Сообщил Действительный Член архимандрит Леонид. (Напечатано под наблюдением С. А. Б.). |
| Прежде чем рассмотреть принципы, которых придерживались издатели Дневника митрополита Арсения, необходимо сказать несколько слов об его археографических особенностях. Дневник состоит из 14 толстых тетрадей, сплошь исписанных мелким, стремительным и малоразборчивым почерком, и охватывает период с июня 1880 года по ноябрь 1916 года. Первая дневниковая запись, датируемая 10 июня 1880 года, не оставляет сомнений в том, что Авксентий Стадницкий начал вести свои записки ранее 30 марта 1880 года». Порядок записей практически ежедневный или, по крайней мере, еженедельный сохраняется, за редкими исключениями, внутри каждой тетради. Отдельные пропуски от нескольких дней до нескольких лет автор чаще всего отражал ретроспективно. Интересно, что частично пронумерованные им тетради охватывают период времени с июня 1885 года по июнь 1913 года (Д. 511–516), причем после пятой тетради (Д. 515) следует девятая (Д. 516), что указывает на отсутствие в фонде трех тетрадей за 1907–1911 годы. Общий объем Дневника – около 5 млн. знаков (2400 печатных страниц). Хронологические рамки, география и тематика каждого дела (тетради) выглядят следующим образом. Д. 507 : (10 июня 1880г. – 28 августа 1881 г.) – Кишинев, Единцы, Киев. Преподавание в Единецком духовном училище. Поступление в Киевскую Духовную академию. Д. 508: (20 июня – 10 июля 1883 г.) – паломническая поездка на Святую гору Афон по окончании II курса Киевской Духовной академии во время летних каникул. Д. 509: (11 июля – 31 июля 1883г.) – паломническая поездка на Святую гору Афон (продолжение). Д. 510: (15 октября 1884 г. – 8 апреля 1885 г.) – Киев. Обучение на IV курсе Киевской Духовной академии. Проблемы, связанные с введением нового Устава духовных академий в 1884/85 учебном году. Д. 511 : (июнь 1885 г. – 1 января 1902 г.) – Кишинев, Новгород, Сергиев Посад. Преподавание в Кишиневской духовной семинарии. Пострижение в монашество и рукоположение во иеромонаха в Санкт-Петербурге. Первое монашеское послушание – инспекторство в Новгородской духовной семинарии с последующим ректорством и возведением в сан архимандрита. Деятельность в качестве инспектора, затем ректора Московской Духовной академии с возведением в сан епископа Волоколамского, третьего викария Московской епархии. Описание реформационного и агитационного движения в Московской Духовной академии и в других высших учебных заведениях. Путешествие с группой студентов и профессоров МДА на Афон и в Палестину. |
| После поздней обедни... Благодарю Господа, благоволившего многократно избавлять меня во время литургии от смущения и тесноты, по действию врага наносимых мне при всякой общественной службе; эта адская теснота была причинена мне врагом после великого входа, на коем он запнул меня, не дав выговорить имен наследницы и сына их, и при выговоре моления В первых помяни, Господи, Святейший Правительствующий Синод и господина нашего Высокопреосвященнаго Исидора, митрополита Новгородского, Санкт-Петербургскаго и Финляндского, на которой крайне смутил меня и не дал выговорить слов. О, сердце мое было загрубелым и дебелым от пресыщения накануне у Стефаниды Аввакумовны. Вечер. Сегодня, в половине шестого часа вечера я перенес мучительнейшую адскую агонию. После отдыха моего, продолжавшегося часа два, я встал и напился чаю; потом написал свидетельство о смерти Родионовой (вдовы штурм. [...] капит. 80 лет), затем узнал, что диакон Полетаев болен и не может идти на панихиду, а диакона Арсения дома нет. Вот злые демоны и начали смущать меня тем, что я [буду] запинаться и глотать слова на панихиде; я ободрял себя, но смущение не прекращалось, – я раздражался и был в нервически неспокойном состоянии; выхожу из дома – толпы нищих, малых и взрослых, хлынули за мною; я еще более раздражался; гоню – не идут; говорю им: недосуг, после панихиды с вами разделаюсь – не тут-то было; я одних за волосы подрал, других за уши, и еще более адский огонь стал пожирать меня, терние греховное кололо, давило меня, жало змеиное сильно жгло меня: я был в крайне мучительном состоянии; отделавшись от нищих по выходе из парка на панели Екатерининской улицы, я стал усердно каяться в своей злобе, в своей скупости, в своем жестокосердии – но адские злодеи мучили меня; наконец когда я призвал в помощь всю мою веру и надежду, всю силу покаяния, отеческие объятия Божии отверзлись мне, твердыня смертная рухнула, демоны-мучители как дым исчезли, в душе воссиял свет, я ощутил мир, простор, свободу, дерзновение и сердечно прославил Господа, сотворившего во мне чудо Своего милосердия и оживотворения погибавшей души моей. Панихиду я совершил непреткновенно, бодро, с дерзновением. От этого тяжкого для меня искушения была та польза, что душа моя очистилась от страстей, умягчилась, укрепилась, и я мог искренно помолиться об умершей, без чего (искушения) душа моя была бы, как чешуей, покрыта страстями и лукавством, лицеприятием, нечистотою и пр. Слава Богу и за искушения, хоть и тяжкие. У Шаумана служил молебен радостным, торжествующим духом. У Аввакумовны при собравшихся гостях излился в слове мудрости. 9 сентября |
| 1945 15 февраля (Сретение Господне) – Рано утром умерла Анастасия Васильевна Глубоковская. Отпевание ее совершил протопресвитер Г. И. Шавельский в сослужении с о. А. Ливеном и священниками студентами Богословского факультета Софийского университета. Присутствовали митр. Ловчанский Филарет и профессора Богословского факультета. Пел хор от богословов и духовенства. Г. И. Шавельский сказал сердечное и содержательное слово. Погребена на русском участке Софийского городского кладбища рядом с могилой H. H. Глубоковского (Погребението на Анастасия проф. Глубоковска//Църковенъ Вестникъ. 1945. 9−11, 2 марта. С. 12). Приложение II (см. оригинал текста) Приложение III. Работы Н. Н. Глубоковского Публикуемые ниже статьи (за исключением первой – доклада) относятся к пребыванию H.H. Глубоковского в беженстве. Четыре из них появляются на русском языке впервые, они печатаются по автографам, хранящимся в архиве Н. Н. Глубоковского в Софии (ЦДА. Ф. 1442 к). 1. Доклад о поездке в Москву Исключительно ответственное поручение от 23 мая с[его] г[ода] (среда) я принял в том смысле, что должен собирать строго проверенные и авторитетные данные, освещать перспективу и расчищать почву для окончательного решения, которое всецело будет принадлежать воле всего академического Совета. И юридически, и морально я не считал себя вправе не только решать, но даже и предрешать что-либо несомненное, а чувствовал лишь свою обязанность выяснить наше положение и определить все пути и выходы к избавлению от рокового кризиса. С этими настроениями и намерениями я выехал из Петрограда 25-го мая (пятница) и, прибыв в Москву 26-го числа, в тот же день видел 1) члена Высшего церковного совета проф. И. М. Громогласова, 2) святейшего патриарха Тихона, 3) митрополита Новгородского Арсения, 4) председателя Училищного Совета прот. П. И. Соколова и 5) председателя Учебного комитета прот. К. М. Аггеева. Первый сообщил мне все сведения по нашему вопросу из высших церковных сфер, где были пока лишь благие желания, но не имелось даже общих твердых планов, обеспеченных со стороны своего осуществления, почему сам И. М. Громогласов вполне одобрял все наши проекты и методы. |
| Приведу Вам несколько случаев. 1) При служении в с. Петушках, еще бывши тогда диаконом, я стремился к отправлению Богослужения полнее и благообразнее и все это вводил незаметно и постепенно. В результате получались несогласия и даже инциденты с † усопшим ныне, не в осуждение его, о[тцом] протоиереем Петром 307 , который в результате настолько в конце концов восприял мои стремления, что в отсутствие мое богослужение стало в Петушинском храме в некоторых случаях – как чтения канона – стихов больше, чем даже на 14, – канон он читал сам, и служба уже не сокращалась. И он нередко вспоминал меня (избави Бог , чтоб сим я похвалился). С сослуживцами после меня ставил меня как пример в исполнении богослужения и отношению к нему. Но при этом снова напомню – немало мне пришлось с ним даже прекословиться. 2) Поступив в Новгород. Служба была поставлена так же весьма и весьма бедно – ну просто больно до слез, – как неблагообразно и равнодушно была поставлена. И тоже постепенно пришлось облагоображивать и восполнять богослужение. Но это лишь потому – опять скажу не в похвалу себе (от чего да избавит меня Господь), – что все богослужения неопустительно я посещал и участвовал на клиросе и в пении и в чтении. И также немало всяких препятствий было и с сослуживцами и с первым настоятелем. Но благодаря болезни последнего, по ходатайству которого я хиротонисан во иерея † о. Александром 308 , протоиереем митрофорным Здравомысловым – бывший епархиальный миссионер в Екатеринбурге 309 . Я стал больше служить, он праздничные дни только служил – особенно великий пост. И поэтому постепенно и незаметно и здесь восполнили службу и облагообразили ее. Но были и инциденты и споры – конечно, я всегда старался и стараюсь все подобные явления закончить мирным расставанием и окончанием последних. Теперь Бог судил ему умереть – Царство ему Небесное. Несмотря на эти моменты, мы все же жили мирно и в любви. Назначен на его место при моем содействии хорошо – духовно настроенный о. настоятель † протоиерей Николай Чернышев 310 (ставленник митроп[олита] Арсения Новгородского 311 ), и настроение, и взгляды, и вообще по характеру мы сошлись с ним и жили еще дружнее. |
|
|
