| Но если, обратившись к кому-либо из них спокойно, и в логическом порядке спросим так: скажи мне, дивный муж, ты почитаешь за что-нибудь пляску и игру на свирели? – они ответят, может быть: конечно, почитаем. – А также почитаешь за что-нибудь мудрость и быть мудрым, то есть, как мы полагаем, ведать о божественном и человеческом? – И в этом согласятся они с нами. – Что же назовешь лучшим и высшим? Пляска ли и игра выше мудрости или мудрость несравненно выше этих искусств? – Отлично знаю, они будут настолько добросовестны, что скажут: мудрость выше всех искусств. – Но для пляски и игры на свирели есть науки, и им учатся, и на это нужно время, непрерывные труды и усилия, иногда надобно тратить деньги, приискивать людей, которые бы объяснили науку, предпринимать дальние путешествия, а также делать и терпеть все, чем приобретается опытность. А мудрость, которая все превосходит и заключает в себе все блага в совокупности (так что самому Богу, хотя Он имеет многие наименования, угоднее именоваться Премудростью, нежели другим каким именем), неужели почтем для себя столь легким и незатруднительным делом, что всякому стоит только захотеть – и будет мудрым? Большое невежество так думать! – Но если мы (или кто другой ученее и умнее нас) начнем говорить с ними таким образом, чтобы понемногу рассеять их заблуждение, – это будет то же, что и сеять на камне или говорить в уши глухому. Так мало в них мудрости даже на то, чтобы сознавать свое невежество. И, мне кажется, прилично сказать о них Соломоново слово: есть зло, которое видел я под солнцем: человека, мудрого в глазах его ( Еккл. 10, 5 ; Притч. 26, 12 ), и, что еще хуже, получившего право учить других, когда не чувствует собственного невежества. Если какой недуг достоин слез и рыдания, то именно этот. И я неоднократно жалел об этом, хорошо зная, что самомнение отнимает у человека большую часть того, что он есть и что тщеславие бывает для людей величайшим препятствием к добродетели. А уврачевать и остановить болезнь могут разве что Петр или Павел – великие ученики Христовы, которые со властью управлять словом и делом получили дар благодати и были всем для всех, да всех приобрящут. Для нас же, прочих людей, немаловажно, если будем хорошо управляемы и руководимы теми, кому вверено исправление таких дел и распоряжение ими (1). |
| Богоприлично приняв нищету мою,/ меня, издавна вдали от Тебя оказавшегося,/Ты Сам к Себе присвояешь и освящаешь меня,/к веселию приобщая, Человеколюбец:/Тело Твое божественное, Слово,/– мое призвание к спасению, –/ источником веселия творя. Чтобы нам слезами непрестанными/совершенно избавиться от вечной муки,/которую уготовал Бог для духов злых,/мы, как блудный сын, взываем:/«Согрешили мы пред Тобою, Отче,/но прими всех нас, прибегающих к милости Твоей!» Богородичен: Слово, безначальное подобно Отцу и Духу,/от не знавшей мужа Девы рождается не по природному закону;/оставшись же Тем, Кем был, Он пребывает/также и с тем, что приобрел от нас./Ибо в двух естествах един Сын,/во обоих сохраняет им свойственное. Канон святому Ирмос: Созерцая неисследимый Божий совет: Открыв уста твои, отче мудрый,/ты проповедал божественную премудрость,/которой поучался в сердце твоем всегда,/и Варлаама суетного безрассудным/и безумным показал. Зашел ты, сладчайший, как солнце, в землю/по закону естества,/но восходишь утром со Христом, немеркнущее солнце,/всех обозревая и храня твоими ходатайствами. Явила благодать тебя, блаженный Божий,/похвалой и величайшей опорой православных,/и пастырем добрым, и вторым богословом,/и стада своего бодрым хранителем. Богородичен: Уши душевные открой мне, Матерь Божия,/родившая Отверзшего некогда глухому уши,/и словам божественным внимать/и исполнять их удостой. Песнь 5 Ирмос: Для чего Ты отверг меня: Богатства и дарований божественных я лишился/и пришел в страну чужую,/голодом животворных благ томясь,/но Ты меня, Отче, как благой,/древней славы и сладости/по благосердию Своему исполни. Помышление сына блудного,/в блуде жизнь растратившего, приняв,/к Отцу милостивому прибегнем,/с верой, чуждою сомнений, и сокрушением сердца,/чтобы прощение согрешений получить. Не медли, душа моя,/в стране дальней пребывая,/но спеши скорее исповедаться Богу и Отцу,/чтобы принять освобождение/от того, что ты злого совершила,/жизнь свою погубив. Богородичен: Тебя, светлое облако,/мы, пречистая Дева, знаем,/носящее в Тебе Носимого – Солнце Правды,/тьму безрассудного идолослужения разгоняющее/и разумом истинным всех просвещающее. |
| Хотя в нашу прямую задачу и не входит – подробно разбирать приведенные воззрения Ренана, – все относящееся сюда желающие могут найти в курсах философии 15 , – тем не менее указать главную ошибку Ренана и желательно, и для полноты исследования – необходимо. Прежде всего, к решению великих и краеугольных вопросов, от которых зависит весь смысл человеческой жизни, Ренан подходит не с той стороны. Ведь не всякое решение задачи бывает уже и правильным, и не всякий ответ на вопрос считается истиной. При решении, например, математической задачи, если не найден соответствующий для решения метод, может получиться полная бессмыслица, и при решении всякого другого вопроса можно стать на такую почву, что кроме неверного и отрицательного ответа ничего другого и не получится: физик безусловно впадет в ошибку, если о составе тел будет судить по личным соображениям, а не по данным физических опытов над телами. Правильное религиозное познание должно идти тем же путем, как и всякое познание, ибо механизм, законы правильного познания одни и те же, как и человек бывает один и тот же при разных видах познания. Возьмем для примера познание внешнего мира, считаемое всеми неверующими за самое достоверное. Механизм его след.: человек при помощи органов чувств входит в соприкосновение с внешним миром и получает от него самые разнообразные и многочисленные впечатления – зрительные, слуховые, осязательные, вкусовые и др. Полученные от предметов впечатления человек поверяет, осмысливает, запечатлевает в памяти в виде соответствующих представлений и понятий; после на основании собранного чрез опыт материала человек строит свои суждения и умозаключения или, как говорят, познает мир. Таков процесс познания внешнего или чувственного мира. В нем, как видим, две стороны: 1) деятельность чувств и 2) деятельность рассудка. Первое дает материал для познания; второе сообщает материалу известную рассудочную форму. Конечно, деятельность чувств имеет при этом первенствующее значение: мы и не узнаем о предмете, если не получим от него чувственного впечатления, тем более, что орган ощущения вслед. болезненного состояния может быть в бездействии, атрофирован: слепому ведь недоступен мир света и цветов, как и глухому – мир звуков. |
| Лицо его, страшно бледно, полуоткрытые губы посинели. Немые и безжизненные глаза уже более не глядят на природу и носят на себе отпечаток частых и давних страданий и слез. Белые как лунь волосы падают редкими, прямыми прядями на лицо, освещенное и усталое более, чем все окружающее его в тишине мрачного леса. Худые окоченелые руки скрещены на коленях. Направо от него сидят шесть слепых стариков, кто на камне, кто на пне, а кто и на сухих листьях. Налево, напротив него, сидят, отделенные лишь обломками скалы и вырванным с корнем деревом, столько же слепых женщин. Три из них молятся, причитая тихим голосом. Четвертая очень стара. Пятая, в состоянии немого помешательства, держит на коленях спящего ребенка. У шестой, еще удивительно молодой, волосы обвивают весь стан и падают до земли. Женщины, так же, как и старики, одеты в темные, одинаковые по цвету, широкие платья. Большинство, упираясь локтями на колени и поддерживая руками головы, сидят в ожидании чего-то; и кажется, что все они отвыкли от бесполезных движений и больше не прислушиваются к глухому и мятежному шуму острова. Большие, печальные деревья: тис, плакучие ивы и кипарисы покрывают их своею тенью. Невдалеке от священника цветет во мраке ночи группа длинных, болезненных златоцветников. Темнота царит необычайная, несмотря на то, что светит луна, которая изредка, кое-где, старается рассеять мрак листвы». Содержание трагедии таково. Под руководством дряхлого священника слепые вышли в лес из богадельни, которая была их постоянным местопребыванием. Отрывочными фразами говорят они между собой, и в их словах звучит весь безысходный ужас слепоты. Они потеряли своего дряхлого руководителя, думают, что он куда-то ушел, и начинают тревожиться. Сами они не в состоянии выйти из леса и вернуться в богадельню. Слепые даже не знают, где они, им это мог бы сказать только старый священник, единственный зрячий. Все, что происходит вокруг них, в этом бесконечном лесу, всякий шум, малейший шорох вызывает в слепых страшную тревогу, даже ужас. |
| Немного о пародиях 05.10.2017 07:29:24 Сергей Львович Худиев По социальным сетям быстро распространилась фотография каких-то людей, которые устраивали «православный заплыв против абортов». Комментаторы звонко хихикали, восклицая «ну и фрики же эти православные!». В самом деле, действия «заплывщиков» и тексты их плакатов выглядели несколько странно — наиболее пристойными был тексты «женщина должна рожать, а не думать», «запрет абортов и кастрация отцов-уклонистов!». На самом деле, конечно, эти люди не были православными, это была с самого начала пародия. И пародия, интересная в ряде отношений. Во-первых, бывают пародии — и довольно часто — высмеивающие верующих, которые создаются атеистами, но я не видел обратного — пародий на атеистов. Может, они есть где-то в этом большом мире — но я не видел. Я не видел верующих людей, которые наряжались бы безбожниками и от их имени вещали бы какую-нибудь чепуху. Среди верующих бывают, конечно, разные люди — умные и глупые, тактичные или нет, одаренные чувством меры — или не очень, но вот пародия, это, похоже, не наш жанр. Почему это так? Этому может быть несколько причин, и одна из них лежит на поверхности — даже очень злому человеку там просто нечего пародировать. Пародия имеет целью уничижить нечто высокое; в ситуации, когда у людей ничего высокого нет в принципе, у них и уничижать нечего. Если у человека есть идеалы, истинные или нет, но идеалы — их можно глумливо высмеивать. Если у человека идеалов нет — то он, с этой стороны, неуязвим. Если у человека есть мать, то его можно задеть, оскорбив ее; если у человека нет матери — или, во всяком случае, нет с ней значимых эмоциональных отношений — то и его сыновние чувства никак нельзя задеть. За отсутствием таковых. В спорах вокруг «оскорбления чувств верующих» часто мелькает довод — а что если бы некий «художник» изображал в непочтенном виде вашу мать или смеялся над страданиями людей, которых вы считаете своими? Этот довод не работает — в эмоциональном мире нигилиста просто нет никаких предметов любви и почитания, этот опыт ему также чужд, как глухому от рождения чужд опыт музыки. |
| Несколько дней назад этот успешный человек выдал нагора программную статью с говорящим названием «Почему я выступаю за светское государство» («Ведомости», 02.04). Прохоров вновь напомнил этим новым «манифестом безбожника» о себе как о стратеге-политике, который готов взять на себя не только попечение над российским никелем, но и над российским государством и заодно народом. У народа нашего, действительно, еще не было таких успешных вождей, которые благодаря редкому трудолюбию и природному уму (у Прохорова есть, разумеется, и то, и другое) за несколько лет скопили несметные капиталы. Как говорится (вспомните Ницше), подтолкни падающего, но поддержи успешного (сверхчеловека), тогда и сам успеешь, а уж куда успеешь - твои заботы. Как известно, свобода превыше всего - свобода богатеть и свобода нищать священны... Напомнил автор манифеста также и о своем главном пока детище на ниве политического служения - о проекте так называемого Религиозного кодекса . Кодекс этот, по его мнению, должен поставить религию «на место» во всех случаях, когда она вступает в противоречие с принципом светскости нашего государства и с действующими законами. А по его убеждению, религия только и делает, что вступает в конфликт - и с конституцией, и с законами, и с тем, что кажется Прохорову здравым смыслом... По поводу здравого смысла г-на Прохорова спорить не буду, да и не хочу: трудно логично и доступно объяснить незрячему магию северного сияния, глухому от рождения - сладость духовного песнопения, лишенному нюха - соленый запах океана... Говоря проще, сытый голодного не понимает, как не понимает здоровый болящего: у них, сытых и здоровых, свой смысл во всем, более чем здравый. А вот по поводу веры и закона, власти и правды, буквы и духа поговорить стоит. Такой разговор нужен, поскольку манифест Прохорова слишком выгодно отличается от его прежних публичных заявлений и предложений, которые явно попахивали кичливой самодеятельностью: если знатен, значит все и обо всем знаю лучше прочих. Впрочем, много чего несусветного наговорили кандидаты в период прошедших выборов, не он один блистал несуразицами. На этот раз текст составлен иначе, написан он явно не профанами, а опытными законниками, которые умеют услужить любому заказчику, защитить интересы того, кто «арендовал» голову законника - хочешь интересы палача, хочешь жертвы. Обслужили в этот раз заказчика - Прохорова - по полной программе: максимум убедительности, минимум совести. Но не будем ставить знак равенства между законниками и лицемерами-крючкотворами: успешная защита прав заказчика - их хлеб и даже профессиональная честь, так сказать. |
| Не только пароходы, но и сама Ока входила в жизнь его, ощущал он ее как живую. Не скучал с нею – целые часы мог проводить при ней. Таская ружьецо, старался подстрелить цаплю – огромную и долговязую, садившуюся на островке. Но она внимательна. Сколь ни старался Глеб подкрасться незаметно, в нужный момент грузно, неуклюже делала она икающие движения – не то бежала, не то бросалась в воздух и тяжеловесно, почти смешно улетала. Любил он и приокских чаек – даже не стрелял их, просто следил рассеянный, небрежный их полет, точно бело-коричневые птицы эти ленятся лететь, машут крылами чуть ли не из вежливости. Они легко садились на воду, покачивались, тихо плыли и вновь, неизвестно куда, улетали. Они были, как все на Оке и в Будаках, волшебные, прелестные. А тихие раки под камушками в воде? Шныряющая рыбешка? Кулички, кроншнепы на отмелях низового берега, за рекой? Облака, над Окою медленно и сладостно протекающие? Если подняться от реки дорогою среди рощи, то немножко лишь отойдешь, будут грибы – сколько боровиков! Боровики целыми семьями, тугие, крепкие. Молодые – в коричневых своих круглых шлемах, постарше – с более плоскими головками, бархатно-золотой подоплекой-подкладкой, разрыхленной ножкою. И какой от них запах! – сырости, леса, свежести… Тройной настой жизни. Радостно ходить с Лизою по грибы, наперегонки собирать их (под водительством кухарки, или Арешкиной жены). В блужданиях по березовым рощам заходили и дальше, к дикому, глухому месту Никольского «верха» – Провальной Яме. Как это жутко! Обрыв, сверху почти отвесный, дальше воронками, крутыми скатами, заросшими мелким кустарником, как в ад сводит в глубину. Туда не спуститься. Там страшно. Живут лисы, барсуки… вот в этих диких склонах, в тишине нечеловеческой, в паутинках занавешивающих роют таинственные звери свои норы, неслышно перебегают там. А из птиц лишь сороки стрекочут – пустынно, глухо. Это считается как бы проклятым местом, Провальная Яма, точно бы нечто провалилось и открыло путь в преисподнюю. Вот сюда бы ночью прийти… |
| Испугавшись, что начмед военного округа, пронзивший узким туловищем насквозь столовую и уплывший в морозную густую наволочь, наведается в казармы, в помещениях подняли панику, шла уборка, и не уборка — прямо сказать, штурм казарменного черного быта: скоблились нары, намачивались полы, подбеливались стены дежурок и каптерок, всюду произведена была дезинфекция, толсто насыпан порошок, с испугу начищено было оружие, упрятаны деревянные макеты с обломанными лучинными штыками. Вонь хлорки и карболки смешивалась с давно устоявшимся в казарме запахом мочи, нечистого, потного тела, смоченной грязи на полу, запах конюшни был так густ и сногсшибателен, что старшина Шпатор, крепко подумав, отрядил в дальний лес на речку Бердь за лапником целое отделение солдат — пихтовые, еловые и сосновые лапы, набросанные на пол, подвешенные в виде гирлянд на нары, в выбитые окна, свежо веяли по глинисто воняющему, от сумерек глухому подвальному пространству казармы духом древней, вечно зеленой тайги и скрытой под снегами пашенной земли. Кормежка в столовой скудела, нормы закладок в котлы убывали, животные жиры и мясо все чаще заменялись комбижиром, какой-то химической смесью, именуемой нездешним словом “лярд”. Каша становилась по виду все ближе к вареву, именуемому на Руси размазней. В жидком супе уже не рыбий кусок плавал, какое-то бурое крошево то ли из рыбы и серой разварившейся крупы или картошки. Нарастал ропот, увеличивалось количество доходяг в ротах, теперь уже чаще и чаще в казарме первого батальона зычный, остервенелый раздавался мат, обещания навести в первой роте такой порядок, что все кругом ахнут от того порядка, — то командир роты Пшенный вплотную приступил к исполнению своих обязанностей. Глава пятая В совсем какое-то дохлое, промозглое утро командир первой роты лейтенант Пшенный приказал всем до единого красноармейца вверенного ему подразделения выйти из помещения и построиться. Подняли даже больных. Попцова стянули с нар за ноги, заправили его, дрожащего, мокрого, мятого, дико вытаращившего гноящиеся глаза, вытолкали на улицу. Думали, командир роты увидит, какие жалкие эти нижненарники, которых старшина Шпатор и даже помкомвзвода Яшкин не трогали, боясь слез и стонов, пощадит их, вернет обратно в казарму. Но Пшенный скомандовал: |
| С переводами богослужений на русский язык можно ознакомиться на сайте: http://www.wertograd.narod.ru Как помочь глухому человеку лучше понять Литургию, чтобы сознательно в ней участвовать? Вот несколько советов сурдопереводчикам: • старайтесь не просто пе-реводить, но и разъяснять смысл. Для этого заранее разберитесь с проблемны-ми местами, посоветуйтесь с регентом и священнослу-жителем. Если вы можете пересказать любой фраг-мент службы на русском — вы готовы к переводу; • во время богослужения лучше указывать на того, чьи слова переводятся: на священника, диакона, хор; • во время длинных песно-пений не нужно растягивать перевод: к концу люди забудут, что было в начале. Лучше перевести в обычном темпе, а в оставшееся время или перевести тай-ные молитвы священника в алтаре, или предложить глухим прихожанам помо-литься самим; • сурдопереводчик должен следить за вниманием неслышащих, при необходи-мости упрощать перевод и сопровождать толкова-нием. Особого подхода требует первая исповедь неслышащих людей. Исповедников, которые не знают самих основ православной веры, христианской жизни, много приходит на Пасху и другие великие праздники, в родительские субботы. К таким людям нужно проявить особое внимание и снисхождение, а саму исповедь можно построить так. Сначала познакомиться, спросить о возрасте, семейном положении, о месте работы и профессии, чтобы составить начальное представление об исповеднике. Потом объяснить, что праздничный день ограничивает общение, поэтому сказать нужно о самом важном, что больше всего беспокоит в жизни, за что человек хочет получить у Бога прощение. Чаще всего священник узнает о семейных неурядицах, проблемах личной жизни, здоровья, работы и крайне редко — о желании получить прощение своих согрешений. По возможности нужно выслушать высказанное, дать краткие советы, в том числе и житейские, причем в максимально доступной для неслышащего форме. Для совершения таинства исповеди священник должен владеть жестовым языком, но не просто знать жесты, а иметь навык неформального общения на жестовом языке с самыми разными людьми, знать психологические особенности глухих, их жизнь. Фактически каждая исповедь неслышащего человека — это индивидуальная «воскресная школа» и проповедь. |
| Так, он не может требовать интердикта о выдаче детей (interdictum de liberis ducendis), находящихся во власти отсутствующего, но это допускается, по словам Юлиана, по рассмотрении дела, [т. е. если ему дано на это специальное поручение и отец не может сделать этого лично вследствие болезни или другой уважительной причины]... 41 . (Павел). Иногда женщинам разрешается предъявлять иски за родителей по рассмотрении дела, если родителям препятствует болезнь или возраст и они не имеют никого, кто мог бы предъявить иск. 42 . (Павел). В отношении исков, которые могут быть предъявлены всяким (actio popularis), не может быть назначен прокуратор; однако указывают, что по справедливости может назначать прокуратора как по частному иску тот, кто предъявляет иск об общественной дороге и с кого требуется возмещение частного ущерба на нарушение запрещения; тем более может назначить прокуратора для предъявления иска вследствие осквернения гробницы тот, кому принадлежит эта вещь (Земля, на которой расположена гробница). § 1. Для предъявления иска об обиде на основании Корнелиева закона может быть назначен прокуратор, ибо этот иск, хотя и предъявляется в целях общественной пользы, все же является частным. § 2. Обязательство, которое существует между хозяином и прокуратором, порождает иск из договора поручения (actio mandati). Однако иногда обязательство возникает не из поручения; так происходит в тех случаях, когда мы назначаем прокуратора в интересах его самого (Procurator in rem suam)... 43 . (Павел). Немому и глухому не воспрещается назначать прокуратора тем способом, которым они могут объясняться; [возможно, что и их самих назначают (прокураторами) хотя бы и не для судебных действий, а для управления имуществом]... 49 . (Павел). Положение хозяина, не имеющего сведений о данном деле, не должно быть ухудшено действиями прокуратора. 54 . (Павел). Не считается пригодным защитником ни женщина, ни воин, ни тот, кто отсутствует по делам государства, или одержим постоянной болезнью, или намеревается занять должность магистрата, или не может вопреки своей воле участвовать в процессе... |
|
|
