| Относительно же, предсказанного высокопр. Филаретом, преемничества высокопр. Арсения (Варшавского) есть отчасти намёк и в дневнике, где высокопр. Филарет отзывался об нём, что и он хорошо должен знать особенности и потребности страны и самой Киевской епархии, по смежности с нею Волыни: но особенно замечателен в этом отношении следующий факт. На пути в Москву на Коронацию, в Августе 1856 года, высокопр. Арсений заехал (из Почаевской Лавры, бывшей тогда в управлении Варшавских архиепископов), в Киев помолиться и повидаться с высокопр. Филаретом. При окончательных сборах в дальнейший путь иподиаконы спохватились, что забыли взять, в числе ризницы, архиерейский посох. Когда доложили они об этом своему Владыке Арсению, то он высказался про такую проруху иподиаконов Владыке Филарету, примолвивши, в смысле полусуеверия, что это кажется признак чего-то недоброго. – «Право же, какие дурни-ротозеи эти иподиаконы, говорил с недовольством А. Арсений»... – «Погоди Преосвященный, не жури ты их, и тут же, приказавши позвать к себе Екклесиарха (Архим. Мелетия), сказал ему, – иди в ризницу и принеси тот мой посох, который обыкновенно употреблял я в великие праздники. Взявши принесённый посох, Владыка Филарет обратился к А. Арсению: ты, Преосвященный промолвил, что-де не взятие иподиаконами посоха кажется тебе признаком чего-то не доброго... А я скажу тебе наоборот. Во 1-х, вместо меня пусть побывает на великом торжестве Священного Коронования хотя мой этот жезл 9 , а я буду пламенно молиться, как бы предстоя там с этим жезлом, равно и ты усерднее помолись и от себя и от меня. Потом, смотри, ты и не возвращай его из Москвы с нашими 10 , – а вези с собой и служи с этим посохом постоянно с молитвою и за меня дотоле, пока сам привезёшь его обратно сюда в Св. Лавру, и здесь он оттоле будет для тебя по праву твоим, как доселе был моим. А даст Бог , скоро сбудется это. Ты будешь здесь Митрополитом». Все это действительно так и сбылось, – именно как по отношению к высокопр. Исидору, который непосредственно после кончины Филарета прибыл на Митрополию Киевскую в октябре 1858 года, но был вскоре, через два с половиною года, Высочайше назначен Митрополитом С.-Петербургским, так и по отношению к высокопр. |
| 1 . считаю долгом заметить, что каждый полугодовой отчет должен точно отчитываться против утвержденного штата Миссии, следуя статья за статьей, поэтому: а) Отчет должен быть представляем в рублях золотом, а не во франках, что нетрудно сделать, если расходы и произведены во франках, а именно – разделением франков на 4, что даст рубли золотом. б) В отчете архимандрита Арсения слиты при содержании начальника Миссии две суммы – собственно жалованье и столовые (4.000 руб. зол.) и экстренные расходы (1.000 руб. зол.). Таким образом на жалованье придется поставить: Архимандриту Антонину 909 руб. 60 коп. зол. Архимандриту Арсению – 734 руб. Во-вторых, на разъезды и экстренные расходы: Архимандриту Антонину – 236 руб. 22 коп. зол. Архимандриту Арсению – 169 руб. 31 коп. зол. =405 руб. 53 коп. зол. в) далее до выдачи содержания драгоману Миссии включительно все внесено верно, за исключением увеличенного расхода на 2 звонарей, который показан в 225 руб., между тем, по штату полагается на них всего 150 руб., менее на 75 руб., этот расход как штатный принять нельзя. г) Затем по штату полагается на полугодие: ремонт, отопление и освещение – 2.000 (за исключением 750 руб. зол., удерживаемых Обществом); почтовые и мелочные расходы – 75 руб.; содержание приюта духовных лиц (250) – 2.700 руб. зол. (10.800 фр.); вместо этого расхода архимандрит показывает расход на содержание 22 светских лиц 4.844 фр., к ним нужно отнести и добавочные звонарям 300 фр., всего 5.144 фр., между тем, на наем светской прислуги и содержание приюта, на которые расходы эти в строгом смысле отнесены, назначено по штату 2.500 фр., значит излишек в 2.644 фр. может быть отнесен только на счет ремонта, что, конечно, неправильно и на будущее время не может быть допускаемо. В свою очередь, архимандрит Арсений недопоказал следующих ему на ремонт 5.356 фр. и на канцелярские и почтовые расходы 150 фр., что необходимо для расчетов с Обществом. Соответственно этим замечаниям переделанный отчет архимандрита Арсения за 1-ое полугодие сего года при сем препровождается. |
| Второе и третье чтение акростиха также не охватывает всех тропарей. Лишними в том и другом чтении оказываются богородичные тропари после третьей, четвертой, пятой, шестой и седьмой песни; а при чтении εχ еще лишний и первый тропарь после третьей песни 277 . Этот акростих не противоречит составу тропарей в их современном виде и имеет законченный смысл. Это говорит в некоторой мере за то, что и по первоначальному замыслу он мог быть в таком виде, следовательно, не все тропари и при первоначальном составлении канона могли входить в счет акростиха. Действительно, акростих разбит лишними тропарями с некоторой планомерностью, таким образом: ευχης ελαιου ψαλμος εξ Αρσενιου. Легко видеть, что акростих разбит на средине и так, что через каждые три тропаря поставлен лишний против акростиха богородичен. Отсюда акростих получился не столько испорченный, сколько закрытый, не ясный лишь для первого взгляда. С другой стороны и тропари, не вошедшие в счет акростиха, по своему содержанию и способу изложения нисколько не говорят за другого их автора. За их первоначальное существование в каноне в современном виде говорит и их устойчивое местонахождение в нем, как в греческих, так и в славянских 278 рукописях и именно в современном виде. В силу этого можно допустить, что Арсениев канон и вышел из рук автора в том составе тропарей, в каком он существует теперь. Но кто же был Арсений, творец современного канона? Из исторически известных лиц с именем Арсения, с которыми связывалось, или можно связывать современный канон в чине св. елея, должно отметить следующих: Арсения, архиеп. Корфского (9 в.); Арсения, патриарха Константинопольского (13 в.); Арсения, еп. Монемвасийского (15 в.). Всего менее мог принадлежать канон Арсению, еп. Монемвасийскому. Существование канона в 12 веке не позволяет приписывать его автору, жившему в 15 веке. Не мог принадлежать по той же причине канон и Арсению, патриарху Константинопольскому, хотя о его близком отношении к чину св. елея выразительно свидетельствует патриарх Константинопольский Никифор 2 279 . |
| Определили: Ходатайствовать перед Его Высокопреосвященством о разрешении поручить временное преподавание библейской истории в 1899–1900 учебном году Ректору Академии Арсению, Епископу Волоколамскому, с производством ему с 16 августа 1899 года вознаграждения из ассигнованной на означенную кафедру суммы в размере 900 рублей в год. XX. Записки г.г. профессоров и преподавателей Академии – П. Цветкова , Г. Воскресенского, В. Соколова , И. Корсунского , А. Беляева , А. Шостьина , А. Голубцова , А. Спасского, И. Попова , И. Андреева , П. Соколова, И. Тихомирова, Н. Городенского , С. Смирнова и библиотекаря Академии К. Попова о выписке книг, которые они считают нужным приобрести для академической библиотеки. Определили: Поручить библиотекарю Академии К. По- —270— пову выписать для академической библиотеки, по справке с ее наличностью, означенные в записках книги и о последующем представить Правлению Академии. XXI. Прошение студента I курса, сербского уроженца, Светислава Давидовича о разрешении ему, в виду болезненного состояния и непривычки к условиям общежития, жить на частной квартире в Сергиевом Посаде. Справка: Указом Святейшего Синода от 28 апреля 1887 года за 1377 Совету Академии дозволено разрешать студентам иностранцам жить вне академических зданий, на частных квартирах. Определили: Дозволить студенту I курса Светиславу Давидовичу жить, с 1 июля сего 1899 года, на частной квартире в Сергиевом Посаде, о чем и сообщить Правлению Академии для зависящих распоряжений. На сем журнале резолюция Его Высокопреосвященства: «1899 г. июля 16. По ст. IX. Действительные студенты Академии: священник Сергий Орлов, Сергей Подобедов, Сергей Крылов и Анатолий Воскресенский утверждаются в степени кандидата богословия с предоставлением последнему права при искании степени магистра не подвергаться устному испытанию. По ст. ΧΙV. Представить проект с препроводительною бумагою. По ст. XV. Согласен ходатайствовать. По ст. XVIII. Г. Никольский утверждается исправляющим должность доцента Академии по кафедре еврейского языка и библейской археологии. По ст. XIX. Разрешается поручить временное преподавание библейской истории в наступающем учебном году Ректору Академии, Преосвященному Арсению. Прочее читано и утверждается». |
| Но после улик на том же суде Арсений принужден был сознаться, что «он был обусурманен, но неволею», чтобы освободиться от тюрьмы; когда же ушел от турок в волошскую землю, то по просьбе его янинский митрополит Иоасаф опять присоединил его к православной церкви – «в вере исправил и миром помазал»; в том же он каялся и иерусалимскому патриарху Паисию и патриарх простил ему грех и благословил, «и грамоту прощальную и благословенную ему дал, и та патриархова грамота у него есть до ныне». Это второе отступничество от православия, хотя вызвано было насилием и угрозами со стороны турок и прощено было Арсению после покаяния греческими духовными властями, но оно оставило новое темное пятно в жизни нашего грека, так как совершено им в зрелом возрасте и свидетельствовало о нетвердости его духа и религиозных убеждений. Третьим актом отступничества его от православия выставляется удаление его в Польшу и переход в латинство, чтобы получить королевскую грамоту для проезда в Киеве; но это обвинение на московском суде оставалось не раскрытым и недоказанным и – как видно – здесь не придавали ему особого значения. Обучение в униатской коллегии в Риме и потом в венецианских школах дало Арсению греку возможность получить достаточное по тому времени образование в словесных, философских, богословских и даже медицинских науках, которые он успел приложить к делу в Греции, Молдавии, Валахии и Польше; теже познания он спешил приложить и в Киеве при могилянской академии. Проезд п. Паисия через Киев и желание патриарха услужить московскому правительству в отыскании православных учителей для устройства школы в Москве и для переводов с греческого и латинского яэыков привлекли Арсения в московскую столицу; он принять в свиту Паисия в качестве патриаршаего «дидаскала» и уставщика и оставлен в Москве на государевой службе для риторического ученья в греческой чудовской школе. Арсений грек намеренно заявлял на суде, что он оставлен здесь «не своею волею», но по рекомендации Паисия, по желанию и просьбе московского правительства. |
| С согласия и одобрения Иерусалимского патриарха Арсений был оставлен в Москве в качестве учителя риторики. Но Арсению пришлось учительствовать очень недолго. Едва патриарх по выезде из Москвы успел доехать до Киева, как уже прислал в Москву донос на Арсения, в котором писал: «Буди ведомо, благочестивый царю, про Арсения, который остался в царствии вашем, да расспросите его добре, понеже он не утвержден в вере своей благочестивой христианской, а он был прежде инок и священник и шед бысть бусурман, и потом бежал к ляхам и бысть у них учинился униятом и имеет на себе великое злое безделие, и распросите его добре и будете обрести вся. А те старцы, которые пришли от гетмана, мне все сказали подробну, и велите расспросить, великое ваше царствие, што мне те старцы рассказывали и люди Матвея воеводы, есть ли будет так, или нет по тому, что писал я к патриарху господину Иосифу, брату и сослужителю. Утишите притчу ту лучши, что (пока) он сам есть (тут), штобы не было разврата церковнаго; и паки аз буду проведати подлинно и буду писать к великому вашему царствию, понеже есми должен, што ни услышу, то извещати и писати, потому что не подобает в ниве терну пребывати, чтобы не наполнилась нива вся тернием, и надобно отженуть такожде и тех, которые имеют ересь и есть двоеличны в вере, потому что я его обрел в Киеве, и зная он тот язык, говорил с полковником, и я взял его, а он не мой старец, как есми сказал я приставу – о беззаконии, что имеет, я не ведал. А ныне есми проведал и пишу вашему царствию, да будете соблюдатися от таковых человек, чтобы не оскверняли церквей Христовых такие поганые и злые люди» 235 . Этот неожиданный донос патриарха на своего бывшего дидаскала произвел в Москве подобающее впечатление – над Арсением велено было немедленно произвести следствие. Допрашивать его назначены были боярин Никита Иванович Одоевский да думный дьяк Михаил Волошенинов. Они поставили Арсению следующие вопросы: из которого он государства родиною, где воспитывался и учился, где пострижен и как давно, и, постригшись, был ли в иерействе; в Риме, и Польше, и в иных государствах он бывал ли, и если бывал, то для чего и сколько лет жил он в Риме и Польше? Отвечая на эти вопросы, Арсений показал: родом он грек из Турции, отец его Антон был «поп и строитель города Трикала в великом новом селе». |
| Далее, писала Екатерина, «не имеем мы намерения и желания присвоить себе церковные имения, но только имеем данную Нам от Бога власть предписывать законы о лучшем оных употреблении на славу Божию и пользу отечества». Понятно в этой атмосфере дипломатической недоговоренности, что многие из высшего духовенства, особенно южно-русского происхождения и духа, не видели реальности и снова строили себе иллюзии о восстановлении церковно-помещичьего быта. Московский митрополит Амвросий Зертис-Каменский пишет в эту минуту своему земляку Арсению Мациевичу, митрополиту Ростовскому, поздравление с восшествием на престол «благочестивой государыни, которая освободит духовенство от мысленного ига», т. е. от новых секуляризаторских идей и планов. По получении манифеста Амвросий опять пишет Арсению: «теперь, как из манифеста изволите усмотреть, к сентябрю месяцу просим и Ваше Преосвященство к нам в Москву пожаловать и нам об известном деле помогать». Иерархи действительно подали Екатерине ходатайство о возвращении им вотчин. Императрица направила его в Сенат и поручила вообще «иметь рассуждение о духовенстве, как ему учинить удовольствие к его содержанию». И на этот запрос императрицы началась разноголосица и в Сенате, и на Конференции Сената с Синодом, и среди членов Синода. Архиереи великороссы, под лидерством новгородского архиеп. Димитрия (Сеченова), сразу выявили тенденцию оказать доверие светской власти, сбросить с себя обузу хозяйственных землевладельческих забот и перейти на положение оплачиваемых из единого казенного источника слуг единого религиозно-государственного целого России. В атмосфере новой государственности общие понятия пересматривались и изменялись. Ни армия, ни чиновничество не оценивались как силы, порабощенные государством. Наоборот, в жалованье рисовалась их привилегия. Архиереи-великороссы усвоили эту «штатность» обеспечения церкви в отличие от малороссов, глубже впитавших в свою психологию дух польско-шляхетского гонора. Дворянско-землевладельческий быт у них отожествился с духом христианской свободы и церковной автономности. Но российская империя строилась вдохновением великороссов, включая сюда и епископат. И вот настал исторический момент, когда великороссы почувствовали устарелость их допетровских состязаний с государством и решили молча покориться исторической судьбе — перестать гоняться за растаявшим снегом, за церковно-удельным самостийничеством. Димитрий Сеченов и другие великорусские «согласники» руководились не карьеризмом и корыстью, идя на казенный источник обеспечения архиерейского и монастырского быта, а правильным инстинктом оппортунизма, неизбежностью модернизации бытовой русской «симфонии» церкви игосударства. |
| П.В. Безобразов Киевскому митрополиту Арсению от 13 декабря 1865 г. Ваше письмо от 23 ноября получено мною своевременно. Отвечаю на оное и уведомляю вас о ходе некоторых дел наших, а вдобавок высказываю вам два-три мнения свои о здешнем духовенстве 264 . Небольшой упрек ваш за формальность я принял, как целебное лекарство. И впредь лечите старого дипломата, привыкшего за границей к формальным сношениям с посланниками и консулами, curia loquentem, sed bacchanalia non viventem 265 . После сего уведомляю вас, что 60,000 руб. все разделены духовенству киевской епархии по настоятельному требованию генерал-губернатора Безака, который лично просил меня передать вам поклон его, и что известное вам дело об отводе духовенству лесных участков от 12 до 16 десятин, по обсуждении его в присутствии под моим председательством, скоро имеет быть сообщено палате государственных имуществ, военно-поселенному ведомству и городским обществам. Если оно будет успешно, то духовенству в северной части Киевской губернии будет тепленько, а в прочих местах ему придется дуть в свои пальцы, потому что вместо лесных участков нельзя дать ему ни оброчных статей, обращенных в июле сего года в пользу государственного казначейства, ни ферм, кои предположено продавать великороссийским помещикам. А такое и всякое другое неравное распределение материальных благ может затруднять и вас и вашего викария: Киевские южане в рясах с голых полей будут перепрашиваться в северные леса. Переводи их туда, а на прежние места назначай наблюдающих священников, которых здешний народ называет дикими тополями. Вот вам еще одно домашнее известие. Студенты здешней академии (по словам о. ректора) стакнулись было не писать третьей задачи и пишущим ее делали разные помехи; но отец ректор понудил их всех исполнить свой долг, уволив их от классного урока и заставив писать задачу под надзором наставников, как это водится во время экзамена. Поделом ворам и мука. У меня хор певчих возмутился против регента Вишневского, которым я очень доволен. Но эта домашняя смута прекращена мною. С певчих-семинаристов взята подписка, обеспечивающая благосостояние хора, но на долго ли, не знаю. Казаки диких лошадок смиряют нагайкой, а нам чем укрощать вольность семинарскую? Надлежало бы переплавить всех левитов наших. Без сего не будет добра для нашей церкви, а худо будет. Все мы таим свои раны. А в этой утаенности вся беда наша 266 . Читать далее Источник: Материалы для биографии епископа Порфирия Успенского. Том 2/П.В. Безобразов. Типография В.Ф. Киршбаума, Санкт-Петербург, 1910 г. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Арсения, тогда звала его Петром Андреевичем. Смотрю – домик ветхий, живет в каком-то чулане, кровать складная, ломаная, одеяло старое, ситцевое, а сама Мария Сергеевна от старости еле двигается и не только помочь о. Арсению не может, а и сама требует ухода. В общем, битый битого везет. Стала звать его опять к себе жить, а он посмотрел на меня как-то по-особому, кротко-кротко и сказал: “Возможно ли это? Я ведь священник, иерей, молюсь подолгу и богослужение дома совершаю, а у Вас взгляды другие, вы неверующая, атеистка, кроме того, ко мне и друзья приезжать будут, и не один, а много. Неподходящий я для Вас постоялец”. Вижу, что и Мария Сергеевна не одобряет его переезда ко мне, но почему-то неизмеримо стало жалко мне его, пришла я на второй день и увела к себе. Поселила о. Арсения в большой комнате, окна в сад выходят, тихо, спокойно там. Стала ухаживать за ним, одна ведь живу. Дочь с мужем хорошо, если один раз в месяц из Москвы приедут, а внучка только на каникулы зимой приезжала. Времени свободного много, читала все больше, а тут вроде бы и занятие, да и вижу – человек он очень интересный и какой-то особенный. Вначале не понимала, что в нем особенного? Первое время все молился – днем, вечером, ночью, утром. Иконочку взял у Марии Сергеевны, повесил в уголок, лампадку постоянно поддерживал горящей. Странно мне все это было, непонятно. Думала – без образования он, фанатик, или лагерь сильно повлиял, но по разговору – интеллигентный. Стала присматриваться к нему, иногда вечерами подолгу разговаривали, и поняла я тогда, что передо мною человек огромных знаний, культуры и какого-то особого, высокого духа и доброты необычной. Поняла все это в течение полутора месяцев. Присматриваясь к о. Арсению, заметила, что не привык он еще к свободе и лагерь не оставляет его, со всем его страшным прошлым. Хотя и сказал он мне, что будут к нему приезжать друзья, но никто ни разу не приезжал, а писем он также никому не писал и, как потом узнала, запретил и Марии Сергеевне сообщать кому-нибудь, что живет здесь. |
| Барак встретил о. Арсения и Алексея, как воскресших из мертвых, и только все спрашивали: “Чем спасались?” – на что оба отвечали: “Бог спас”. Ивана Карего через неделю перевели в другой барак, а еще через неделю придавило его породой. Умирал мучительно. Ходили слухи, что своя же братва помогла породе придавить его. Алексей после карцера переродился, он привязался к о. Арсению и всех, находившихся в бараке, расспрашивал о Боге и о православных службах. НАДЗИРАТЕЛЬ СПРАВЕДЛИВЫЙ Надзирателя Веселого сменили и вместо него назначили нового, которому за неукоснительное требование по выполнению лагерных правил, но справедливое отношение к заключенным дали прозвище “Справедливый”. К о. Арсению новый надзиратель относился безразлично, и если находил какие-то неполадки, то говорил насмешливо: “Службу, службу, батюшка, надо исправно править”. Скажет и пойдет, а через час зайдет проверить. Летом со Справедливым произошел необычный случай. Пошел он осматривать бараки, территорию вокруг них, а о. Арсений в это время подметал дорожки между бараками. Прошел Справедливый по баракам, остановился на одной дорожке, вынул что-то из кармана бокового, раскрыл бумажник, посмотрев, положил назад и пошел дальше. Отец Арсений, подметая дорожки, дошел до того места, где стоял надзиратель, и увидел, что на земле валяется красная книжечка, поднял, а это оказался партийный билет Справедливого. Отец Арсений поднял билет, положил в карман телогрейки, закончил подметать и пошел убирать барак, но поглядывает в окно, не идет ли надзиратель. Часа через два бежит Справедливый сам не свой. Отец Арсений вышел из барака и пошел ему навстречу. Потерять партийный билет, да еще в лагере, было бы для надзирателя в то время подобно смерти. Справедливый все это понимал. Бежит Справедливый по лагерным дорожкам, лицо от расстройства почернело, под ноги смотрит и все вокруг внимательно рассматривает, а народ по дорожкам уже ходил. Отец Арсений подошел к надзирателю и сказал: “Гражданин надзиратель! Разрешите обратиться!” Лицо Справедливого перекосилось от злости, и он закричал: “Прочь, поп, с дороги”, – и даже размахнулся для удара, а о. Арсений молча подал ему билет и пошел в барак. Справедливый билет схватил и закричал: “Стой!” И, подойдя, спросил: “Ну! Кто видел?” – “Никто не видел, гражданин надзиратель. Нашел на дорожке часа два тому назад”. |
|
|
