| По вступлении Михаила Феодоровича на престол царский ревностно продолжали печатание книг. В 1617 г. троицкий старец, Арсений Глухой и клеменьтевский священник, Иван Наседка (§ 24) жаловались Царю Михаилу, что при множестве ошибок, вошедших в книгу требник, они одни не в силах исправить ошибок; Царь (от 8 ноября) поручил троицкому Архимандриту Дионисию принять участие в исправлении требника 304 . Дионисий и его сотрудники принялись за дело, вверенное им, с живым усердием и не без достаточных способов; кроме древних славянских рукописей, были во внимании их четыре греческих требника 305 ; Арсений хорошо знал славянскую грамматику и язык греческий 306 . С такими способами увидели, что позднейшие списки требника обезображены ошибками, ими же наполнены позднейшие списки других книг; особенно странно было видеть, что требник, недавно изданный, издан был с грубыми ошибками. Исправители сделали, что могли сделать по мере сил и убеждению своему. Но в Москве огласили их еретиками. В июле 1618 г. на соборе положили: «Архимандрит Дионисий писал по своему изволу. И за то Архимандрита Дионисия, да попа Ивана, от Церкви Божией и литургии служити отлучаем, да не священствуют» 307 . Дионисия обвиняли в том, что «имя святой Троицы велел в книгах марать и Духа святаго не исповедует, яко огнь есть». Это означало, а) что исправители полагали сделать перемены в славословиях святой Троице, оканчивающих собой разные молитвы; б) в чине водоосвящения исключали слово и огнем, как внесенное произволом невежества. Напрасно Дионисий писал защищение поправкам своим 308 . Пока происходили совещания собора, Дионисия держали под стражей, а в дни праздничные в кандалах водили по улицам Москвы. Народ кричал: вот еретик! хочет вывести огонь из мира. И бросали в него, чем попало. Преподобный, покрытый рубищем, был весел, как младенец; он забавлялся с теми, которые толкали и били его. Потом в новоспасской обители томили его в дыму на полатях и морили голодом. Арсений также посажен был в жестокое заключение. И целый год продолжались истязания Дионисию 309 . |
| Троицкий келарь, знаменитый в истории смутного времени сподвижник архимандрита Дионисия, – Авраамий Палицын, имевший сношения по делам богатого уже тогда монастыря с разными правительственными лицами столицы, прослышал о намерении московских властей печатать в только что возобновленной типографии книгу «Потребник». Он не преминул при этом высказать от себя вынесенную им из монастыря мысль, что, прежде печатания, Требник необходимо надлежаще исправить. Подсказанная келарем мысль в Москве не была отвергнута, и вот 24 октября 1615 г. Авраамий пишет из Москвы в свой Троицкий монастырь к архимандриту Дионисию и казначею Иосифу Панину «государевым словом», чтобы те прислали в Москву старцев – Арсения Глухого и книгохранителя Антония Крылова «для государева дела, что правити книга потребник на Москве в печатное дело». Библиотекарь Антоний в то время был болен, и , по вызову келаря, из монастыря отправился один Арсений, с которым добровольно поехал подмонастырский поп Иван Наседка. По приезде в Москву Арсений и Наседка заявили свое желание, чтобы дело исправления велось под руководством и санкциею архимандрита Дионисия, – причем, в виду, конечно, того соображения, что архимандриту не удобно на долгое время отлучаться от монастыря, – просили, чтобы и самое ведение дела исправления происходило у Троицы. В царской грамоте от 8 ноября 1616 г . действительно было писано: «указали тое книгу потребник исправлению вдати тебе, богомольцу нашему архимандриту Дионисию, а с тобою тем старцам, старцу канонархисту Арсению, да книгохранителю старцу Антонию, да попу Ивану и иным духовным и разумичным старцам, которые подлинно и достохвально извычны книжному учению и граматику и риторию умеют». Выбор таких «разумичных» людей, кроме указанных в грамоте, предоставлялся на благоусмотрение архимандрита Дионисия. Последним, согласно с грамотою царя, были привлечены к делу иеродиакон Закхей и библиотекарь Антоний и, вероятно, некоторые другие лица, имена которых в сохранившихся известиях не упоминаются. В царской грамоте говорится, что древних списков Требников, для сличения их, Троицкие исправители могут найти много и в своой библиотеке, потому что «у Живоначальныя Троицы в Чудотворцеве Сергиеве обители книгами исполнено», а, кроме того, из Москвы им посылается «три книги Потребников письменных – от Пречистыя Богородицы из собора книга Киприана митрополита, да с патриархова двора из казны, да и от Зачатия из-за Соляного ряду». За трудным делом исправления Троицкие старцы провели полтора года. «Бог свидетель, – пишет Арсений Глухой, – безо всякия хитрости сидели полтора года день и нощь» 159 . Печальный конец истории книжного исправления, повлекший за собою невинное осуждение Троицкого архимандрита и его сотрудников, после обвинения их представителями Московского духовенства в ереси, – достаточно известен. |
| Справщики того времени сознавали, что необходима сверка образцов для новой печати с древнерусскими и греческими текстами. Нашлись знатоки греческого, в частности – канонарх Троице-Сергиева монастыря Арсений Глухой, одолевший греческий самоучкой, и библиотекарь той же Троицкой обители Антоний. К присланному в Москву для «справы» Арсению присоединился священник Иван Наседка из села Клементьева, что в окрестностях Сергиева Посада. Справщикам было поручено подготовить к печати «Потребник» (т.е. Требник). За основу было взято издание, осуществленное в 1602 г. при св. Иове. Сличая его с другими изданиями, и греческими в том числе, справщики обнаружили серьезные искажения текста. Вскоре они поняли, что их авторитета будет явно недостаточно для оправдания многочисленных исправлений. Справщики обратились к библиотекарю Антонию и самому Троицкому архимандриту Дионисию с просьбой разделить ответственность за проводимую справу. Согласие было получено, и справщики продолжили работу над сличением древних славянских и греческих текстов. Вскоре Арсений почувствовал, что правка обещает быть столь радикальной, что вызовет неприятие. Арсений просил архимандрита Дионисия отказаться от работы, говоря, что она может вызвать смуту. Но Дионисий не считал возможным отказаться от государева поручения. Работа длилась около полутора лет. Сличили не менее 20 славянских текстов, среди которых были полуторавековой давности книги, а также 5 греческих печатных Требников. Правили в основном только смысловые и грамматические ошибки, не касаясь больших глубин. Так, например, были исправлены окончания молитв, обращенных к Одному Лицу Святой Троицы, но завершенные славословиями всем Трем Лицам. К сожалению, издания, уже выпущенные к этому времени по благословению митрополита Ионы Крутицкого, повторяли многие ошибки такого рода. То, что справщики рекомендовали их исправить, и тем самым как бы ставили под сомнение компетентность самого Патриаршего Местоблюстителя, явилось в дальнейшем основной причиной гнева митрополита Ионы. |
| Большинство ее глав были также посвящены полемике с западными богословскими работами и разъясняли православное учение. В конце книги особая глава трактовала вопрос конца мира и возможного торжества Антихриста. Выдержанная в строгом духе православия,«Книга о вере» давала русскому читателю необходимое оружие для защиты его веры от нападок западной критики и вскоре стала незаменимой настольной книгой русских церковных людей. В первый же день ее продажи, 22 июня 1648 года, она разошлась в числе 118 экземпляров, а в течение первых трех месяцев было распродано более 850 ее экземпляров 141 . Интерес к «Книге о вере», к " Кирилловой Книге»,»Поучениям» Ефрема Сирина и другим богословским трудам, выпущенным Печатным Двором, подчеркивает интенсивность религиозных настроений Московской Руси середины XVII века. Русские люди осознали необходимость лучшего понимания своей веры и искали большей напряженности в своей религиозной жизни. Они хотели лучше понять смысл христианства, нервно, напряженно ставили вопрос о судьбах мира, стремились определить место своей страны и своей церкви в историческом процессе. Быстро расширявшаяся работа Печатного Двора требовала все большего и большего числа специалистов – богословов, грамматиков и знатоков греческого языка. Хотя среди ученых людей Московской Руси того времени было немало знатоков латинского, польского, а среди дипломатов даже немецкого языка, тем не менее, там было очень мало квалифицированных специалистов, знавших одновременно хорошо богословие, литургику и греческий язык. Правда, такие отдельные церковные люди, как Арсений Глухой, Арсений Суханов , Спиридон Потемкин, дьякон Федор и другие, знали греческий, а некоторые из них даже и древнееврейский, но число их было все же очень невелико. Подготовка их для сложного дела перевода и издания богословских и богослужебных трудов была тоже не всегда достаточна. Поэтому правительство и церковь обращают теперь свои взоры к Киеву, где в 1630-х годах была создана отличная Духовная Академия, и просят киевского митрополита Сильвестра прислать в Москву нужных специалистов. |
| “Лет с семи с верхушки колокольни Оступился он. Но чьи-то крылья Взвились рядом, чьи-то руки Поддержали в воздухе и невредимым На землю поставили. Богородица сама избрала место На Руси меж Сатисом и Сарой Для подвижничества Серафима. Болен был помещик Мотовилов На руках был принесен он в Саров. Старец строго вопросил больного: “Веруете ль вы в Христа, что Он Богочеловек, а Богоматерь Истинно есть Приснодева?” – “Верю”. Полностью поэму я не читал и думаю, что уже не прочту, все наследие Волошина было изъято и находится в архивах. Прежде чем по памяти прочесть вам стихотворение “Владимирская Богоматерь”, скажу, что такое произведение мог написать человек, глубоко чувствующий Бога, Пресвятую Богородицу и имеющий в себе веру, даже если своим гениальным поэтическим восприятием что-то осмысливал и воспринимал не так, как все. За написанное стихотворение Максимилиану Волошину многое можно простить, оно входит в душу православного человека великой любовью ко Пресвятой Богородице. Оно радостно, и мы воочию видим историю Родины и то великое Божественное заступничество России, о котором русский народ восклицал: “Матерь Божия, спаси Землю Русскую”. Любил я стихотворение, называемое “Дом поэта” характеризующее его гостеприимство и любовь к человеку и природе, оно печаталось, найдите и прочтите. Начинается оно словами: “ Дверь отперта. Переступи порог. Мой дом раскрыт навстречу всех дорог. В прохладных кельях, беленных известкой, Вздыхает ветр, живет глухой раскат Волны… Войди, мой гость, стряхни житейский прах И плесень дум у моего порога… Со дна веков тебя приветит строго Огромный лик царицы Таиах. Мой кров – убог. И времена – суровы…” Волошин нес людям добро, многих принимал в своем доме и сам постоянно находился на грани ареста, лагеря, расстрела. Конечно, поэзия Волошина противоречива, но осудить его за это нельзя. Он был большой поэт, сын своего века и окружения, но был верующим и православным”. В то время когда Илья Сергеевич рассказывал о поэтах “серебряного века”, а о. Арсений о Максимилиане Волошине, в столовой собралось десять человек, двух женщин я видел впервые. Обе были, вероятно, одних лет, 55–60, одна из них была молчалива, другая, порывистая и подвижная, все время что-то порывалась сказать. Молчаливую женщину, имя которой я узнал, – звали Елизаветой Александровной, вторую Людмилой Александровной. Во время наступившей паузы Елизавета Александровна, обратившись к о. Арсению, сказала: “Батюшка! Я много слышала от своих друзей, сестер нашей общины, о Максимилиане Волошине, а у мужа он – один из любимых поэтов. |
| С новоизбранным царем Михаилом Феодоровичем насельники мон-ря установили тесные связи. Одним из проявлений особого расположения нового правителя к обители стало приглашение троицких монахов к книжному исправлению (редактированию книг, прежде всего богослужебных). В 1613 г. правительство Михаила Феодоровича восстановило Печатный двор, а в окт. 1615 г. по царской грамоте началась сверка богослужебных книг для переиздания Требника 1602 г. В Москву из Троице-Сергиева мон-ря были вызваны известные своей ученостью справщик мон. Арсений Глухой и книгохранитель обители Антоний (Крылов). Последний предусмотрительно отказался от поездки, сославшись на старческую немощь; вместо него в Москву отправился Н. Арсений настоял на привлечении к работе прп. Дионисия. По просьбе последнего и Н., к-рый жаловался, что в мон-ре у него остались жена и дети, редактирование было перенесено в Троице-Сергиев мон-рь. Исправление Требника началось 8 нояб. 1616 г. и продолжалось полтора года, после чего сподвижники прп. Дионисия приступили к исправлению богослужебных книг. За 1616-1619 гг. была проведена сверка предшествующих московских печатных Служебников, были отредактированы Цветная Триодь, Октоих, Общие и Месячные Минеи, Псалтирь, Канонник. Наибольшей переработке подвергся Типикон 1610 г., изданный с благословения местоблюстителя Патриаршего престола Сарского и Подонского (Крутицкого) митр. Ионы (Архангельского) . Редактором Типикона был головщик Троице-Сергиева мон-ря Логин Корова. Образцом для работы троицких справщиков являлись древнейшие слав. списки, к-рыми располагали мон-рь и книжные собрания Москвы. При необходимости работы с греч. оригиналами справщики обращались к настоятелю Архангельского собора Кремля греку архиеп. свт. Арсению Элассонскому. Кроме того, справщики обратились к наследию правосл. книжников Речи Посполитой. Ими была привлечена «Книжица в шести отделах» (Острог, 1599) и, возможно, др. сочинения. Готовые тексты в мае 1618 г. были представлены митр. Ионе. Результаты деятельности троицких редакторов вызвали у него большие сомнения, что не в последнюю очередь было порождено их критикой изданий, осуществленных с благословения самого митрополита. |
| старообрядческой Преображенской типографией в Москве без указания имени автора, с глухой ссылкой на «оригиналы киевской печати» (см.: Плигузов А. И. Ранние рус. собрания в Б-ке Конгресса США//Памяти Лукичёва: Сб. ст. по истории и источниковедению. М., 2006. С. 783-784). А. А. Турилов Почитание святителя началось сразу же после его кончины. К 1738 г. над местом его упокоения в Троицкой ц. Яковлевского мон-ря стояло надгробие с покровом и иконой Богоматери с Младенцем ( Мельник А. Г. Надгробные комплексы ростовских святых в XVII - нач. XX в.: Осн. тенденции формирования//ИКРЗ, 2005. Ростов, 2006. С. 448). В сент. 1752 г. эконом Ростовского архиерейского дома игум. Геннадий доносил Ростовскому и Ярославскому митр. сщмч. Арсению (Мацеевичу) о том, что над погребением Д. просел пол, архиерей приказал провести ремонт. 21 сент., после того как пол был разобран, обнаружился деревянный гроб Д., сквозь сгнившую крышку к-рого были видны неистлевшие покров и одеяние святителя. Митр. Арсений прибыл в мон-рь и осмотрел мощи, также оказавшиеся нетленными. 27 сент. гроб святителя освидетельствовала комиссия местного духовенства во главе с игум. ярославского в честь Преображения Господня мон-ря Варфоломеем. 30 сент. члены комиссии представили митр. Арсению подробную «опись, в каком качестве явились мощи покойного преосвященного Димитрия, митрополита Ростовского» и акт об их освидетельствовании с подтверждением нетленности. Мощи Д. были переложены в новоустроенный гроб и помещены в каменную гробницу в Троицкой ц. 10 окт. митр. Арсений отправил соответствующее донесение в Синод. Вскоре для нового освидетельствования мощей Д. в Яковлевский мон-рь прибыли Суздальский митр. Сильвестр (Гловацкий) и архим. Чудова мон-ря Гавриил. Обретение мощей свт. Димитрия. Оплечье фелони. Кон. XVIII в. (ГМЗРК) Обретение мощей свт. Димитрия. Оплечье фелони. Кон. XVIII в. (ГМЗРК) В июне-июле 1753 г. в Ростове находился Московский архиеп. Платон (Малиновский), вновь свидетельствовавший мощи Д. Архиеп. Платон интересовался исцелениями, совершавшимися при гробе святителя, и выяснил, что их запись не ведется. |
| 110 Названный так по Сорской обители, им основанной на реке Соре близ Кирилло-Белозерского монастыря. 114 Так, например, в ектении: «о свышнем мире и спасении душ наших помолимся», со словами, «о свышнем мире» иные соединяли понятие о мире ангельском и молились за ангелов. 115 Филарет, И. Р. Ц. II, 40. В древнейшем периоде греческий язык введен был даже в некоторые школы. 116 Так, например, Максим писал: «исповедую всею душою Богочеловека воскресшим из мертвых, а не «бесконечною смертию умерша», как проповедуют Его везде ваши толковые евангелия» (Филарет, И. Р. Ц. III. 112). 117 «Чаем воскресения мертвых и жизни будущая веки, вм. «будущаго века». Множественная форма «чаем» вм. прежней «чаю» внесена была по случаю ереси «жидовствующих», которые ссылались на слово «чаю», как на выражение нетвердой уверенности; употребив глагол во множественном числе, думали усилить множеством лиц твердость ожидания. Пр. Максим замечает, что по смыслу греческого слова, правильнее было бы перевести «жду», а не «чаю». (Филарет. И. Р. Ц. III, 114). 119 Вероятно, тоже по мысли Максима, так как он прежде еще хвалил великому князю венецианского типографа, знаменитого Альда Мануция. 120 См. Трехсотлетие первого друкаря на Руси Ивана Федорова (1583–1883 юбилейное издание Э. Гоппе. С.-Пб. 1883, стр. 3). 121 Эта первая русская типография впоследствии называлась «печатным двором»; он находился на Никольской улице на том самом месте, где теперь помешается Московская Синодальная типография. С того времени Никольская улица стала центром книжной торговли в Москве. 123 «Не зная ни православия, ни кривославия и божественная Писания точию по чернилу проходяще», как отзывался о противниках своих сотрудник Дионисия Арсений, они твердили только, что русские и без наук православны (Филарет, И. Р. Ц. IV, 103,104). 127 «Пусть не будет стыда, – говорил собор, – слушать меньших и от них научаться… Не должно следовать безбожному папскому правилу. Двор римский ( т.е папский) осмелился установить такое правило, что хотя бы папа тьму людей влёк за собою в ад, никто не должен ему сказать: стой! что ты делаешь? Если архиереи и другие настоятели любовно допустят делать замечания и будут исполнять все предписанное, то отцы в сынах и сыны в отцах прибывать будут. |
| При патриархе Иове довольно было издано книг, дотоле не издававшихся в Москве и введено несколько новых служб и праздников. При Гермогене заботились о том же. Но так велики были тогда бедствия Церкви, что немного оставалось времени и свободы для простого тиснения рукописей. А между тем те, которые при Иове и Гермогене занимались пересмотром рукописей для печати, не знали греческого языка. Отселе поверка книг ограничивалась только сличением одних славянских рукописей с другими. Если же на юге, где исправление книг совершалось людьми образованными, хорошо знавшими греческий язык, разногласие рукописей славянских заставляло терять надежду видеть когда-нибудь в славянских книгах лицо правды святой: то, что могло выходить из московской типографии? Таким образом, весьма естественно, что как при патриархе Иове, так и при Гермогене чувствовали тяжесть ошибок, обременявших письменные книги, и сознавались, что очень много недостатков остается в новых печатных книгах. § 17. б) После Гермогена и при патриархе Филарете По вступлении Михаила Феодоровича на престол царский ревностно продолжали печатание книг. В 1617 г. троицкий старец, Арсений Глухой и клементьевский священник, Иван Наседка, жаловались царю Михаилу, что при множестве ошибок, вошедших в книгу требник, они одни не в силах исправить ошибок; царь (от 8 ноября) поручил троицкому архимандриту Дионисию принять участие в исправлении требника. Дионисий и его сотрудники принялись за дело, вверенное им, с живым усердием и не без достаточных способов; кроме древних славянских рукописей, были во внимании их четыре греческих требника. Арсений хорошо знал славянскую грамматику и греческий язык. С такими способами увидели, что позднейшие книги требника обезображены ошибками, ими же наполнены позднейшие списки других книг; особенно странно было видеть, что требник, недавно изданный, издан был с грубыми ошибками. Исправители сделали, что могли, по мере сил и убеждению своему. Но в Москве огласили их еретиками. В июле 1618 г. на соборе положили: «архимандрит Дионисий писал по своему изволу. |
| Даже те статьи, которые он считает «переработанными», как напр. статья о патриархе Никоне не представляет ничего нового сравнительно со словарем митрополита Евгения; переработка коснулась только иного распределения материала, находящегося у митрополита Евгения. Действительная разница между трудом Strahl и словарем мптрополита Евгения – в системе расположения материала. Митрополит Евгений, как известно, держится алфавитного порядка, тогда как Strahl – хронологического, того же, который принят Филаретом архиепископом Черниговским в его «Обзоре русской духовной литературы». Это сочинение Strahl есть в библиотеке Московской духовной Академии. 10 1-е изд. Рига 1847 г. т. IV, стр. 113 – 114. 2-е изд. М. 1850 г. т. IV, стр. 154. 3-е изд. М. 1857 г. стр. 104. 4-е изд. Чернигов 1862 г. т IV, стр. 104. 12 12 августа 1845 г. Филарет писал А.В. Горскому: «Вчера получил, вчера и ныне читал статью вашу об училищах XVII столетия. Она – прекрасна. Пишите, пишите поболее таких статей... Она так богата новыми сведениями, почти что ни строка, то новость... Знаете ли что? He отыщете ли чего-нибудь в дополнение? Вы сами говорите, что там и здесь остается кое-что неясным, неизвестным. Дополнение напечатайте как дополнение. Было бы прекрасно. Поверьте, за каждую строку будут вам благодарны многие, как и я грешный. Вы, как кажется, думаете, что то и другое известно, то и другое уже знают; зачем говорить об известном? Напрасно. Сколько людей у нас с познаниями? Немного... Обочтешься на трех...» См. к творениям св.отцев» за 1885 г. кн. III, стр. 97 – 98. В остальных письмах ничего нет по нашему вопросу. Ibidem за 1883 г. кн. I; за 1884 г., кн. 2, за 1885 г., кн. 3 и 4. Пример своеобразного толкования Филаретом Черниговским свидетельства Олеария увлек некоторых лиц до того, что они стали считать Арсения Глухого природным греком. См. Игнатия Воронежского «Историю о расколах в церкви Российской» 1849 г. стр. 132. Филарет в своем «Обзоре русской духовной литературы» ничего не говорит о школе Арсения грека ни под словом Арсений грек, ни под словами Арсений Глухой, патриарх Филарет. См. Ученые записки II отделения Императорской Академии наук СПб. 1856 г., кн. III стр. 215, 217, 236 – 237. Харьков 1859 г. стр. 311 – 313, 308 – 309, 341 – 342. 4-ое изд. Тузова. СПб. 1884 г., стр. 219 – 221, 239 – 240. 13 Издание Воскресенского монастыря М. 1879 г. стр. 37 – 38. Цитата также Reisebeschreibung, издан. в Шлезвиге 1647 г. стр. 280. То же мнение высказано М. Чистяковым в статье для нашего времени значительно устаревшей «Деятельность православного духовенства в отношении к расколу» (Православное обозрение 1887 г. кн. V – VI стр. 245) и Н. А. Лебедевым автором плохого в научном отношении сочинения «Исторический взгляд на учреждение училищ, школ, учебных заведений и ученых обществ, послуживших к образованию русского народа с 1025 по 1855 год». Изд. 2-ое, СПб. 1875 г. стр. 29 – 30. |
|
|
