| [Рец. на:] Арсений [Стадницкий], еп. Псковский. Исследования и монографии по истории Молдавской Церкви. СПБ. 1904. Стр. 1–583. Содержание Досифей Митрополит Молдавский и Сочавский (1671–73; и 1675–1691) Митрополит Вениамин Костяки. Епископы Неофит и Филарет Скрибаны Названная книга Преосвященнейшего Арсения, Епископа Псковского, увенчавшая его ученой степенью Доктора Богословия, представляет собою учено-литературный труд, заслуживающий широкого распространения и весьма пристального к себе внимания не только ученых специалистов церковной истории и права, но и просвещенных людей дела, особенно, в настоящее время – время брожения умов, охватившего все классы нашего общества. То, что сообщает книге, посвященной истории Румынской церкви, интерес минуты для русского просвещенного общества – это богатый фактический материал для освещения и решения одного из важнейших вопросов внутренней политики – об отношении православия к государственной и гражданской цивилизации и культуре. Обширная эрудиция автора-специалиста по истории Румынии – в рассматриваемой книге как-то непринужденно естественно гармонирует с твердым, ясным, благородным стилем епископа русской церкви, открыто возвещающего правду, исторически научно-проверенную, о значении православия в деле развития цивилизации и культуры Румынского народа с начала исторической жизни его и по настоящее время. Живо выступающие при чтении книги симпатичные образы борцов православия, неотразимо привлекают к себе, а те принципы церковной жизни, за осуществление которых они ратовали до самопожертвования, сообщают книге Преосвященного Арсения непосредственный практический интерес. Да, мы не ошибемся, если скажем, что она должна быть настольной книгой русского иерарха и церковно-общественного деятеля. Что особенно приятно и неожиданно поражает читателя в этих типах православной иерархии – так это удивительное сочетание строгого личного аскетизма, просвещенности и безгранично широкой их общественной и политической деятельности. Это – не только святители – пастыри церкви, но и просвещенные, передовые и мужественные граждане, беззаветные патриоты. Они принимают деятельное живое участие в распространении школ, покровительствуют искусствам, окружают себя даровитыми людьми вечных призваний. Мало этого; они являются иногда инициаторами национального и политического движения, словом и делом воодушевляют борцов его, распространяют воззвания, говорят воодушевленные речи, состязаются в учредительных собраниях и группируют вокруг себя неизмеримое большинство, ведут сношения с представителями иностранных держав, входят в состав депутаций по сношениям с ними. Слово христианского учения, просвещения у них неразрывно с делом, с жизнью их частной и общественной. Они – насадители христианской культуры. |
| Но богатых книжных магазинов здесь нет; русских книг очень мало. В одном только магазине было несколько побольше русских книг: было несколько томов Герцена, несколько экземпляров газеты «Вперед» 565 за прошлые годы, изящно изданные стихотворения Пушкина, Лермонтова, куда вошли и запрещенные стихотворения и что-то еще в этом роде. Я хотел приобрести это миниатюрное роскошное изданьице стихотворений Пушкина, но оно так дорого стоило, что у меня отпала всякая охота приобрести его, в особенности при мысли, что в Одессе в таможне все равно не пропустят, а лишних денег не обретается, – итак, если бы еще стало доехать благополучно хоть до Кишинева. Чтобы не выйти с пустыми руками из магазина, хотел купить речь Чичерина 566 , сказанную в Москве во время коронации земским представителям, но, к сожалению, эта речь в пять или шесть страничек в восьмую долю листа стоит ни больше ни меньше, как только полтора франка, что составляет по теперешнему курсу восемьдесят копеек. Поэтому я вышел ни с чем. Спрашивал было о сочинениях Баура и других рационалистов, – оказывается, что здесь даже не знают – кто такой Баур. Спросил было об полной истории английской церкви на английском языке, откуда я мог бы познакомиться подробнее с деятельностью Виклефа 567 . Мне дали кратенькую английскую гражданскую историю. Думал я больше найти в константинопольских книжных магазинах, но ошибся. Суббота, 30-е июля. Был у вечерни. По окончании долго прохаживался по балкону, откуда прекрасный вид на Константинополь, Босфор и Илиополь. Илиополем называется противолежащие [в Малой Азии] 568 Скутари и Халкидон. Илиополь значит солнечный город: (λιος) – солнце и (πλις) – город. Так названы эти города оттого, что постоянно находятся против солнца, которое прямо бросает сюда свои лучи, в окнах отражается солнечный свет, и город кажется положительно в пламени. Вот и теперь блестит Илиополь тысячами огней и как бы горит, так что даже один богомолец так теперь и подумал. О Халкидоне я теперь только узнал. Вспомнил я важное значение этого города во время религиозных смут в первые времена христианства; в нем происходило несколько соборов святых отцов 569 . |
| Что это? Как это можно объяснить? Вы сами знаете ответ: в нужную минуту не хватало снарядов, бывало, что у немцев пушка и пулемет, а у русского воина дубина, да и то не у каждого. И произошло это потому, что при старой власти не готовилось снарядов, выдавались планы немцам, предавались русские люди. Нельзя перечислить всех тех действий, которые претерпела Россия из-за этих негодных людей. И вот народ восстал за правду, за Россию, свергнул старую власть, которую Бог через народ покарал за все ее тяжкие и великие грехи. Теперь народ хочет сам устроить свою жизнь так, чтобы всем жилось хорошо, легко, по правде Божией. Учредительное Собрание, которое изберет весь народ, установит новую форму правления, при которой будут решены все важные задачи, устранено все то зло, которое еще осталось у нас от старого строя. Доя крестьян будет разрешен вопрос о земле, что так тревожит и волнует крестьянство; для рабочих – о правильной оплате их труда, словом, будет сделано все, чтобы всем обездоленным, угнетенным жилось на Божием свете легко и радостно. Не будет у нас больше неправды, насилия, обмана и продажности, но сам народ решит все по полной справедливости. Дай Бог , чтобы скорее настало это благословенное, долгожданное и желанное счастливое время. Но, братья, сейчас нельзя приступить к разрешению всего вышесказанного. Скажу более того: еще неизвестно – да будет ли еще то, чего мы все так желаем. Может быть, все повернется назад по-старому, и еще более – станет гораздо страшнее и тяжелее жить, чем это было при старом правительстве. Потому что грозный враг наш, немец, еще не побежден, потому что немцы так далеко ушли в глубь России, что хотят грозить и самым столицам нашим. Теперь немцы хорошо понимают, что Россия при новом строе для них враг гораздо более страшный, чем это было раньше, когда старое правительство продавало им Россию. Поэтому они напрягают все свои силы к тому, чтобы победить нас, чтобы вернуть к нам все старое, может быть, мечтают о том, чтобы какой-нибудь немецкий принц стал русским царем. |
| Полоцкие епарх. ведомости. Витебск, 1917. 10. Офиц. отдел. С. 270271. 76. Из обращения к духовенству епархии епископа Томского и Алтайского Анатолия (Каменского), депутата IV Государственной Думы 14 марта 1917 г. Доходят до сведения моего слухи и известия, что в некоторых приходах епархии между прихожанами и духовенством выходят недоразумения на почве различных отношений к совершившемуся перевороту в нашем отечестве, точнее сказать от неодинакового понимания переживаемого момента. Отцы и братия! Над нашей Родиной, ее судьбами свершилась воля Божия, святая, непреложная. Мы вступили на новую дорогу жизни. Старое правительство сменено новым. Хотя оно временное, но ему следует подчиняться и исполнять все его распоряжения, как постоянного. Без правительства страна не может существовать. Без правительства страна будет ввергнута в анархию. В другое время некоторые несогласия в понимании переживаемого момента могли бы быть допустимы. Но ведь над нами, над нашей родиной нависла грозная опасность. Враг стоит на границах нашей земли и грозит отторжением новых частей нашего Отечества и вечным порабощением России. Теперь все усилия наши должны быть направлены к умиротворению страны, к поддержанию порядка и спокойствия, каких бы жертв это ни стоило. Духовенство всегда, во все трудные моменты нашей долголетней истории, своей любовью к Родине, своим самопожертвованием на пользу ее являлось добрым ее слугой. Пусть будет оно таким же и ныне. История оценит его поведение, его личные жертвы, приносимые на алтарь Отечества. В переживаемые дни ему необходимо возвышать свой голос с призывом к порядку и к спокойствию, к умиротворяющей и отрезвляющей молитве. Необходимо усилить в храмах проповедь с призывом к покаянию, к воздержанию, к трезвости. Но так учить, чтобы со стороны не слышались по адресу духовенства обвинения в агитационном настроении. В настоящую минуту всякая страстность в речах неуместна. Все недоразумения в приходах, возникающие сейчас между прихожанами и духовенством, если они будут обсуждаться страстно, только обострят отношения сторон... |
| 23 Июня. Пятница. В Яффе. Приезд в Иерусалим. Засиявшее в пятницу утром солнце осветило пред нами скучившуюся на морском берегу библейскую Яффу – знаменитую тысячелетнюю гавань Св. Земли. Пассажиры толпились на верхней палубе парохода, торопясь взглянуть на ворота св. города. Царственно величаво смотрела с берега на нас патриархальная Яффа, с своими белыми нагроможденными друг на друга домами и стройными минаретами своих мечетей, утопая в зелени роскошной, тропической флоры. У ее ног весело плескалось море, высоко вздымавшее гребни своих волн, которые, шумя и пенясь, разбивались о гряду тянувшихся параллельно берегу морских камней. Эта гряда камней, о которую в сильное волнение может разбиться пароход, делает Яффскую гавань крайне неудобной, и заставляет пароходы останавливаться в почтительном расстоянии от берега, а пассажиров перетерпеть немало страхов. Дело в том, что бьющиеся постоянно о груду морских камней волны при самом слабом ветерке производят такое сильное волнение около Яффы, так заставляют танцевать около парохода лодку, что спуститься на нее по трапу бывает довольно трудно, и матросы парохода передают пассажиров из рук в руки прямо лодочникам арабам. Это и дает повод к циркулирующим в народе преувеличенным рассказам о Яффских «страстях». Впрочем, эти страсти иногда бывают так велики, что пароход не останавливается в Яффской гавани и сдает своих пассажиров в Кайфе или в Александрии. Г. Марков так поэтически живописует Яффский берег: «Предательские подводные камни, черные от сырости, обросшие как бородой лохматой зеленью, чуть-чуть спрятавшие свои плоские черепа под уровень вод, плещутся целыми сплошными рифами вдоль скалистого берега, отрезая его от простора моря, точно приточившиеся червивые зубы дряхлого подводного чудовища, что глотает уже какой век утлые посудины дерзкого человечества» 27 . Нам погода теперь вполне благоприятствовала. Море было теперь спокойно, его ясно-зеркальная поверхность как то особенно жизнерадостно серебрилась под горячими лучами солнца и необыкновенно задушевно улыбалась на встречу загоравшемуся дню. |
| Около Нестора возлежал о. миссионер Варсонофий, рука об руку с погонщиком, магометанином, а затем опять студенты. Яства передавались из рук в руки, хлеб ломался на части и делился между всеми. Никто не стеснялся ничьим присутствием, но в то же время все было тихо, прилично. А там, внизу, у источника продолжали громко лепетать мусульманки, около которых шумели и галдели мальчишки. Под аккомпанемент арабской болтовни и детского шума, легли мы после завтрака немного отдохнуть под тенью развесистых смоковниц, проспав почти до часу дня. «Ну что, Марко, пора?» спросил Преосвященный. «Еще рано, Ваше Преосвященство», отвечал, строгий до педантичности, кавас, «не пришло еще время». Мы взглянули вниз. Общество арабок и арабченков не только не поредело, но, напротив, увеличилось, так как, вероятно, уже все селение узнало о нашем здесь пребывании. «Бакшиш, бакшиш», кричали мальчуганы, протягивая к нам свои маленькие ручонки. Зная алчность арабов, мы бросили им две-три «парички», которые ими с жадностью были подняты, и опять послышались возгласы: «бакшиш». Наконец, мы бросили десяток монет в толпу грязных оборвышей, которые с криком, тесня друг друга, давая волю своим кулакам, кинулись поднимать наши подачки. С разгоревшимися от жадности глазами, смотрели мусульманки на падавшие парички, стыдясь подойти к мальчишкам. Мы бросили горсть этих мелких монет в толпу женщин, которые, забывши стыд, стали поднимать их, вступая в драку с мальчишками. Еще десяток паричек, брошенных в толпу, и стыд был забыт совершенно, началась общая свалка, в которой полы перемешались, шум, гам, драки «Теперь пора собираться», объявил Марко, и ровно в половине второго часа дня, после хорошего отдыха, сопровождаемые поклонами и благодарностями со стороны арабов обоего пола, мы выехали к северу от Джебы. Через полчаса, налево от дороги, мы встретили деревню Санур, расположенную на холме, весьма крутом с восточной стороны и понижающимся по направлению к западу. На вершине холма видна крепость, а вокруг деревни идет каменная ограда. |
| Таким образом, ты учил нас, как мы должны учить других, не только словом, но и самою жизнию своею. Вот почему мы горячо верим, что тебя ожидает «место упокоения» и что ты вступаешь в блаженный путь. С благоговением взираем мы в последний аз на твои останки, истощённые до смерти твоею никогда не устававшею душою. Прими от нас последний наш привет тебе. Мир праху твоему, дорогой наставник, и поклон тебе до земли от всех твоих учеников. Речь студента 3 курса А. Малинина Свершилось!.. безжалостная смерть похитила учёного, к голосу которого прислушивалось всё образованное общество. Пред нами – безжизненный труп того, сердце которого так недавно горело священным пламенем любви ко всему доброму и возвышенному. Какое страшное горе нашей студенческой семье! Сердце обливается кровью, когда видишь пред собою бренные останки того, кто оживлял нас, приводил в умиление, доставлял высокое умственное наслаждение! Дорогой учитель! В этот прощальный час выслушай наш последний привет тебе. Вот ты лежишь пред нами недвижим и безгласен. Но твоё вдохновенное слово, проникнутое великой любовию – живо и действенно в нас. Подобно углю горящему возжигало оно наши сердца и неизгладимо запечатлевалось на них. Твоя глубокая правдивость и искренность, твоя горячая любовь к жаждущему правды и истины студенчеству покоряли наши умы и сердца. Мы знаем, что ты горячо любил нас и верил нам, и мы верили твоему правдивому слову, старались претворить его в свою плоть и кровь, любили и любим тебя. Высоконравственный характер, – ты в своей жизни стремился к осуществлению проповедуемого тобой идеала; ты успешно учил нас любви, живым воплощением которой был ты сам. В аудитории мы учились у тебя жизни, и с кафедры ты воспитывал в среде студентов честных и плодотворных деятелей. Владея серьёзными знаниями, ты презирал поверхностную, кричащую о себе лжеучёность. Ты не искал дешёвой популярности и не любил легкомысленно наполнять свои труды пресловутыми «последними словами науки». В тиши своей рабочей келии, вдали от бестолковой сутолоки житейского базара решая вопросы громадного значения ты не шёл по проторённой другими учёными дороге, но пролагал новые пути избранной тобою области церковно-практических наук, не уклоняясь на распутия мелочной и пошлой житейской суеты. |
| он состоял в нем и преподавателем любимого предмета – церковного пения, которого был и является одним из лучших знатоков. Преподавание церковного пения, равно как и греческого языка оставил А. Г. лишь тогда, когда 12 февраля 1892 года перемещен был, по собственному желанию, на кафедру догматического богословия и соединенных с ним предметов. Между тем и на прежней кафедре он так умел оживить предмет свой и поставить высоко церковное пение, вообще так успел зарекомендовать себя на своей должности во всех отношениях, что правление семинарии и епархиальное начальство рано начали оказывать ему особенное доверие и давать ему особые поручения. Так, уже на втором году своей службы, в 1886 г., он состоял членом ревизинного Комитета по поверке экономического отчета семинарии; а в следующем 1887 году избран редактором Кишиневских Епархиальных Ведомостей, каковую должность нес до самого выхода со службы из Кишинева (в конце 1895 г.). Равным образом, быв назначен архиепископом Сергием, скончавшимся в сане митрополита Московского, 11 февраля 1890 года в члены педагогического собрания семинарии, он состоял в этом звании все время преподавательской службы до конца 1895 года. В 1892 г. 18 сентября назначен членом Комитета по наблюдению за деятельностью миссионеров в Кишиневской епархии; с 1 октября 1893 и по 3 февраля 1894 года, по поручению правления семинарии, бесплатно преподавал гражданскую историю в 3 классе семинарии, наконец, с 26 марта по 9 апреля 1895 года, по поручению епархиального начальства, исправлял должность инспектора семинарии. За то, кроме повышения чинами, А. Г. уже в 1891 году, „за отлично-усердную службу» свою, Всемилостивейше пожалован орденом св. Статислава 3 ст. и в том же году, за свои труды на учебно-литературном поприще избран в члены-корреспонденты Церковно-археологического общества при Киевской Духовной Академии. В 1893 году 26 ноября, по постановлению правления той же Академии, выдана ему в дар Библия на английском языке. А в 1894 году, за безмездное преподавание гражданской истории объявлена ему архипастырская признательность высокопреосвященнейшего Неофита архиепископа Кишиневского. |
| Епархиальный архиерей ведал бракоразводными делами, а окончательное решение принимал Св. Синод. Брак мог быть расторгнут церковным судом по просьбе (иску) одного из супругов на основании: 1) доказанного прелюбодеяния другого супруга или его неспособности к брачному сожитию; 2) когда один из супругов приговорен к наказанию с лишением всех прав состояния или же сослан на житье в Сибирь слишением всех прав и преимуществ; 3) при безвестном отсутствии другого супруга; 4) при согласии обоих супругов принять монашество, если они неимели малолетних детей. В 1892 г. были внесены изменения в закон о разводе в случае ссылки одного из супругов: сосланному предоставлялось право просить о расторжении брака, если другой супруг не последовал за ним вссылку. Наибольшей общественной критике подвергался процесс церковного судопроизводства, а именно установление факта прелюбодеяния. Основными доказательствами этого факта считались: а) показания двух или трехсвидетелей и б) «прижитие» детей вне законного брака, доказанное метрическими актами и доводами о незаконной связи с посторонним лицом. Иные доказательства: письма, свидетельствующие о незаконной связи ответчика, показания свидетелей, не бывших свидетелями прелюбодеяния, но знающих о нем по достоверным сведениям или по слухам и др., – имели силу присоединении с одним из главных доказательств или же в своей совокупности свидетельствовали о преступлении. При этом признание ответчиком своей вины не являлось доказательством, если оно не согласовалось с обстоятельствами дела и не подтверждалось вышеуказанными доказательствами. Такая система судопроизводства, основанная на теории формальных доказательств, смешении судебной и административной функций, следственных и состязательных начал, создавала благоприятные условия для лжесвидетельств и фальсификаций. Вопрос о реформе бракоразводного процесса поднимался неоднократно. В 1870–1873 гг. Комитет для составления основных начал преобразования судебной части под председательством архиепископа Макария (Булгакова) разработал проект преобразования церковного суда с передачей всветский суд дел о браках и их расторжении, оставляя за архиереем право увещанияи окончательного вынесения решения о расторжении брака. |
| В Субботу Страстную служил я у себя и опять испытал нечто божественное. Эта литургия не сравнима ни с чем по своей художественности, содержательности, знаменательности, а еще если поют хорошо, то, кажется, не может быть высшего духовного наслаждения. Этими мыслями и впечатлениями делился я со своим братом – средним, старшим врачом Ярославского лазарета, Михаилом. Он – очень религиозный человек и в восхищении от академических служб. В ночь на Пасху звон – в одиннадцать часов и продолжался до двенадцати, тогда и начался крестный ход. Так в Лавре, так и у нас. Народу было так много, как никогда в течение шести лет, что я здесь. Лавра была иллюминована; иллюминован и наш садик, и Академия. А во время крестного хода происходило нечто невообразимое по части пиротехники. Наш субстароста о. Леонид, бывший Михаил Иванович Сенцов, заведовавший прежде непосредственно этим, в виду своего сана поручил это дело студенту IV курса Бурцеву 122 , детине здоровому, толстому, известному поклоннику Бахуса, но вместе с тем умному и расторопному. И действительно, Академия, несомненно, не видала и не увидит тех чудес, какие совершил этот Буцефал. Я уже начал было трусить, чтобы как-нибудь не было какого-нибудь несчастья. Но он заверил, что ничего не может быть. Затем началась заутреня с переодеваниями. Целовался я со всеми мужчинами. В половине заутрени присылал министр, который присутствовал за богослужением в Лавре,/когда начнется у нас литургия. Я послал тех же студентов с надлежащими указаниями. По окончании заутрени в Лавре он пришел к нам, но у нас еще не окончилась: я произносил Слово Златоуста. Тогда до начала литургии министр несколько отдыхал в моих покоях, ведя беседу со студентами по разным, преимущественно литературно- научным, вопросам. К началу литургии он пришел в наш храм, стоял до самого конца, несмотря на духоту. Его, по всей вероятности, утомило многоязычное чтение Евангелия на языках: греческом, славянском, русском, болгарском, сербском, немецком, итальянском, еврейском, французском. Я читал на греческом, со всеми оттенками греческого чтения, как я слышал на Востоке. Греки потом, как мне передавали, были очень довольны и говорили, что это весьма похоже на их чтение, кроме какого-то экивока, которого я или не сделал, или сделал не так, как нужно. |
|
|
