| Не можем не привести по этому поводу прекрасных слов г. Елисеева: «на Елеоне, в Горней, в Иерихоне, около Яффы и у дуба Мамврийского высятся постройки о. Архимандрита. На какие-то гроши, собранные им, он воздвиг небольшие, но прекрасные сооружения, выбрав для того прекрасные места, мало того, даже снабдив их всеми необходимым… Хевронская странноприимница у дуба Мамврийского, – это венец созданий о. Антонина. Кто бы мог думать, что в диком фанатическом Хевроне, куда не может проникнуть даже энергичный католический миссионер, на месте, где стоял, по преданию, шатер Авраамов, были чистоплотные постели с безукоризненным бытием, прекрасная посуда, самовары, книги, подушки для окон, балконы, и к довершению всего ласковая русская смотрительница, готовая всеми услужить». Причину такой успешной деятельности о. Антонина г. Елисеев видит в одушевлявшей его беззаветной преданности священному делу и любви: «этими постройками почтенный русский деятель доказал, что возможно и малыми средствами, но большою любовью, совершать многое и создавать почти из ничего и двухэтажные дома, и великолепные сады, и даже сооружать храмы " … (Русские Паломники в Св. Земле. Доклад. 1884 г. 17–18 стр.). Кавас Марко, принимавший участие в нашем разговоре и оживлявший его воспоминаниями, вспомнил и о том, как однажды, кажется в из серых каменных глыб, нагроможденных одна на другую. Однообразие серых красок зданий и очертаний их оттеняется таким же однообразием цвета местностей, окружающих Хеврон. Цвет этот – глиняный, темно-кровяной, вообще характерный для окрестностей Хеврона. Может быть на этом основании народное предание относит местопребывание первых людей по изгнании из рая к хевронской долине. Недалеко от Хеврона показывают даже пещеру, где жили будто бы первые люди. Хеврон, древнейший из городов, упоминаемых в Священном Писании , был главным городом сынов Энаковых ( Нав.21:11 ). Над ним реют самые седые библейская воспоминания. Здесь жили праотцы Еврейского народа: Авраам, Исаак, Иаков. Здесь они многократно беседовали с Богом и здесь нашли для себя покой их тела после смерти. |
| Миряне здесь не селятся потому, что каменистая почва горы неплодородна, а берега – негостеприимны. Но на неплодородной вообще почве Афона в изобилии растет виноград и прекрасно произрастают, особенно на южной стороне горы, фруктовые деревья: каштановые, ореховые, смоковничные, оливковые, плодами которых питаются иноки. Суровость и грандиозность Афонских видов возбуждает дух к созерцанию и самоуглублению, а чудная красота морских пейзажей, вечно-зеленеющая в ущельях гор и на отлогих местах природа располагает к славословию Творца. Вот почему Афон с самых древних времен привлекал к себе особое внимание и любовь людей еще языческого, дохристианского мира. Языческие жрецы устрояли здесь свои капища, а на темени Афона стояла статуя Зевеса, который назывался Αθος и от которого вся эта гора, еще во время Троянской войны, почиталась высотой сего божества 18 . Кроме того, Афон издревле славился как место уединения некоторых греческих мудрецов, приходивших сюда для глубоких размышлений и созерцаний таинств природы. Но совсем другая слава ожидала Афон в будущем. Когда свет евангельской истины, в числе других мест, озарил и Афон; когда Бог благословил его быть уделом Божией Матери, – тогда языческие капища его заменились святыми храмами истинного Бога, игрища и ликования – молитвенными трудами, крестными лишениями и духовными песнопениями. С тех пор и доныне Афон представляет особое явление в христианском мире, как область исключительно иноческая, как средоточие жизни православно-восточного монашества, которое соблюдается тут от лет древних в неповрежденной чистоте и осуществляется в лице многих святых подвижников, которые вдали от мирского шума и житейской суеты возносят к Отцу светов непрестанные молитвы за грешный род человеческий. В этом главная заслуга Афона, который никогда не оскудевал подвижниками; в этом – громадное его значение. Закаляя дух в уединении и непрестанной молитве, совершенно отрешаясь от мира и его мелочных будничных интересов, Афонские отшельники делаются, по истине, великими людьми и более полезными для того мира, который они оставили, чем живущие в мире, но похожие на трость, колеблемую ветром, общественные деятели жизни. |
| М. Сибиряков), ведущий замечательно подвижнический образ жизни. В этой келье пять дней в неделю не полагается есть никакой горячей пищи, а масло и вино употребляются только по субботам и воскресеньям. Что касается отрицательных типов монашества, то несомненно и такие встречаются в почти десятитысячном населении Афона. Сиромахи и странствующие монахи, промышляющие милостыней, ведут себя иногда так, что Пантелеймоновцы не советовали нам уходить без провожатого далеко от монастыря, в лес, где можно встретиться с этими монахами. Штатные греческие монастыри, а их около половины, путеводитель скромно называет стоящими на низшей ступени восхождения к небу; а один из недавних посетителей Афонской горы пишет про них: «не смотря на ангельский чин, греческие монахи, особенно богатых, так называемых штатных монастырей, в громадном большинстве случаев, обладают монашескими добродетелями в весьма умеренной степени, и «подвижниками» их можно назвать разве в ироническом смысле. Они допускают личную собственность монахов, не признают общей трапезы, а едят каждый отдельно в своей келье и не гнушаются ни курочкой, ни барашком. К молитвенным правилам они относятся также свободно. «Что касается многочисленных святогорских келиотов, то их подвижничеству сильно мешает вечная забота о пропитании, так как все Афонские монахи живут не плодами своих рук, а, главным образом, благочестивыми пожертвованиями, чем объясняется назойливость русских келиотов, рассыпающих по России во множестве письма с просьбой о подаянии. За то пещерников, хотя таких в настоящее время немного, и киновиотов en masse трудно упрекнуть в чем либо. Пещерники все время проводят в молитве; питаются они дикими каштанами, желудями, кореньями, травами, и только изредка употребляют хлеб. Из своих пещер выходят они редко, и то только для того, чтобы увидать своего духовника и причаститься Св. Тайн. Киновиоты на Афоне ведут также строго подвижническую жизнь. Прежде всего, они совершенно не имеют своей воли и безусловно подчинены настоятелю, слово которого для них священно; без благословения настоятеля ни один монах не может даже выйти из стен своего монастыря. |
| он обратился в Совет Академии с просьбой разрешить ему заграничную поездку для ознакомления с последними достижениями западной патрологической науки. В этой командировке И. В. Попов пробыл весь 1901–1902 учебный год, посетив за это время Берлин и Мюнхен. В то время там процветала протестантская наука, представленная, в частности, известным историком Адольфом Гарнаком, практические занятия которого посещал Иван Васильевич. Свои впечатления он излагал в письме к ректору Московской Духовной Академии архимандриту (с 1903 г. – епископу) Арсению (Стадницкому) : «Вот уже больше месяца слушаю лекции в университете... Здешняя аудитория значительно отличается от нашей. Прежде всего бросается в глаза, что все профессора свои лекции говорят, а не читают. Ничто не возбуждает во мне такой зависти, как эта сноровка 6 . В Берлине русский патролог особенно интересовался результатами новых открытий в области древнехристианской письменности, что, несомненно, имело важнейшее значение для всей его последующей работы. В Мюнхене он ознакомился с достижениями католической патрологической науки, хотя лекции католических патрологов не произвели на него большого впечатления. Помимо преподавательской и научной деятельности, И. В. Попов в 1903–1906 гг. был редактором академического журнала «Богословский вестник», который при нем достиг большой популярности и собрал самое большое число подписчиков. Активное участие принимал И. В. Попов и в движении «за автономию Академии»: вместе с П. В. Тихомировым и И. А Громогласовым он был послан Советом Академии в Петербург, где под председательством Оберпрокурора Синода князя А. Д. Оболенского было проведено девять заседаний, в которых участвовали представители всех духовных академий. В результате этой работы были приняты положения, взятые за основу так называемых «Временных правил», которые изменили академический устав в сторону большей самостоятельности академий и меньшей их зависимости от Синода и местного епархиального управления. В 1906–1907 гг. Иван Васильевич представлял Московскую Духовную Академию в Предсоборном присутствии, во время работы которого он выступал, в частности, за то, чтобы белое духовенство и миряне были представлены в органах церковного управления. |
| Я имею в виду и отзывы о заграничных школах. Протоиерей Мальцев в своем обстоятельном сообщении V Отделу о заграничных школах указал между прочим на то, что пастырскому образованию там предшествует общее. Позволяю себе также прочитать здесь выдержку из письма епископа Никодима (Милаша) к профессору И.С. Пальмову от 30 Марта сего года о духовно-учебных заведениях в Австро-Венгрии: «Духовно-учебные заведения у австро-венгерских православных устроены по образу подобных западных заведений и довольно хорошо соответствуют цели. В Сербии и Болгарии совсем не то, что в Греции, по тому что в этих землях не требуется от кандидатов приходского духовенства предварительного классического образования в гимназиях, а это уже не хорошо, потому что роняет значение православного духовенства перед римско-католическим и протестантским, которое, благодаря между прочим, этому именно классическому предварительному образованию стоит довольно высоко в знании, между тем, стремление нашей иерархии в Австровенгрии направлено к тому, чтобы православное духовенство стояло на уровне с римско-католическим в научном отношении, и, благодаря именно этому, и наша иерархия, точно также как и наше приходское духовенство стоят наравне в образовании и в науке с иерархией и приходским духовенством римскокатоликов. А это, мне думается, должна бы теперь и Россия иметь в виду, особенно по отношению к своему приходскому духовенству». «Итак, и опыт других стран, и самое существо дело показывать, что нужно посмотреть в глаза действительности ясно, точно и определенно. Вот почему я и высказываюсь за пастырскую школу, которая должна быть завершением общего образования. Я лично против нормального типа профессиональной школы. У нас есть опыт такой школы. Ардонская семинария, которая недолго просуществовала в своем первоначальном виде. Раз пробудим жажду знания, мы не в праве отказать в утолении ее. Иначе будет насильственное закрепощение. Я также смотрю и на проектируемые иными реформаторами типы шестиклассной или семиклассной школы, так как убежден, что эти школы не будут достигать желаемой цели, и будут страдать какою-то половинчатостью образования. |
| « исходным пунктом при служениях отдела о реформе духовно-учебных заведений служат: печальная наличная действительность разложения их… Недостатки духовной школы: двойственность задач, смешение общего образования со специальным. Соединение сословности в духовной школе с профессиональным ее назначением привело к замкнутости и закрепощению, как самой духовной школы, так и всего духовного сословия: поэтому сословный интерес в духовной школе не должен быть органически связан с устройством духовных заведений. Смешение же общего образования со специальным привело к понижению того и другого. Все согласны в том, что круг научного знания, которым обходится теперь духовная школа, недостаточен как для продолжении образования в высших учебных заведениях так и для просвещенной пастырской деятельности. Нужно отделить общее образование от специального так, чтобы последнее зиждилось на первом, получая от него свою силу» 15 . Но как разрешить эту задачу? Между членами присутствия образовалась в этом отношении чрезвычайная разноголосица. Не мало пришлось поработать нашему автору над нею, чтобы придти к решению, если не объединяющему разномыслящих, то, по крайней мере, ясно и определенное выражающему законченную идею церковно-школьной реформы, разрешающей поставленные задачи. Эту свою " выношенную» идею автор выразил в таких словах: « Предшествующие два заседания общего присутствия были посвящены вопросу о реформе духовной школы, т. е. тому вопросу, который обсуждали V Отделе этого присутствия. Тогда я молчал, потому что достаточно успел высказаться по указанному вопросу в Отделе, а за тем хотел и сам выслушать речи других членов, не присутствовавших в заседаниях V Отдела. И действительно, много речей здесь было сказано: слышать пришлось много идиллических воспоминаний о духовной школе прежнего времени и рассказов о печальных явлениях из жизни современной духовной школы. Из всех этих речей я вынес убеждение как всем дорога духовная школа, как все стараются придти к ней на помощь; но, очевидно, еще не найдено спасительного лекарства, к общему результату мы не пришли, да и не знаю, придем ли… Я хотел бы сказать здесь что-либо новое, по крайней мере, для меня в том смысле, что оно мною передумано, перечувствовано, пережито, выстрадано. |
| Отправляясь от этих общих принципиальных положений к решению частного вопроса о старообрядческих общинах, автор говорит: Мы видим, что раскольники домогаются признания их незаконной иерархии со стороны государства, которое должно присвоить наимение их иерархическим лицам «священнослужителей по старообрядчеству»..«Это наименование несомненно противополагает их «священнослужителям по православию» или – по старообрядческой терминологии-»по никонианству». Таким образом в случае согласия государства, оно введет в свой юридический порядок две церкви с их иерархиями – что является оскорблением православной церкви. При том же, какое собственно отношение имеет к свободе совести это признание государством иерархии старообрядческой? Разве достоинство иерархических лиц старообрядческой церкви от того возвысится, что государство, говоря языком одного писателя, приложить «казенный штемпель»? разве это имеет какое-либо отношение к свободе совести?» 8 Обсуждая второй частный вопрос – о праве перехода из одного вероисповедания в другое – автор говорит: «При проектировании этого закона несомненно подразумевались три следующих положения: 1) что религия есть дело совершенное, индивидуальное, а потому от воли каждого человека зависит пребывать в данной религии, или переходить в другую, или же быть совершенно без всякой религии, во 2-х, что все религии по достоинству своему в глазах государства равны и потому для государства все равно, к какой религии будет принадлежать его подданный и, в 3-х, что если все религии равны, если нет истинной религии, то государство может обойтись совсем без государственной религии, остаться по отношению к религии нейтральным, равнодушным, т.е. безвероисповедным. Но Закон, построенный на таких началах, знаменует собою отделение церкви от государства». «Вдумываясь, за тем, в нашу вероисповедную политику, мы приходим к очень печальным результатам: мы видим здесь религиозную беспринципность, отсутствие какого-либо ясного приношения в отношении государства к православной вере и другим вероисповеданиям. |
| Два часа ночи. Только что вернулся с балкона, где очень долго гулял, любуясь волшебным видом на Константинополь. Теперь тридцатидневный пост Рамазан; во все это время город иллюминуется, и главным образом балконы минаретов. При блеске этих огней самые строения пропадают в темноте и кажутся эти огненные кольца как бы висячими в пространстве. Прекрасное зрелище представляет Босфор с бесчисленным множеством разноцветных огней, а Скутари кажется положительно в огне. Так вот наконец этот волшебный город с чудесами «Тысячи и одной ночи» Вот наконец этот поэтический Восток, напоминающий яркие краски вымыслов Шехерезады! Теперь Константинополь ликует и веселится. Следуя предписанию Корана, турки в продолжение 30 дней должны подвергать себя самому строгому воздержанно от пищи и питья. И действительно, днем они так постятся, что стараются даже как можно меньше говорить, чтобы реже открывать рот и таким образом как можно меньше впускать в себя воздух; но зато ночью они вознаграждают себя за это лишение, так что Рамазан превращается из поста в самый веселый месяц в году. Вот против моего окна две кофейни, где турки веселятся нараспашку: пьют и поют, – в прошедшую ночь не дали спать, вероятно и теперь не дадут. Вот все тудят или аккомпанируют, а один заливается бесом на самых высоких нотах, вот все что-то поют в унисон и прихлопывают в ладоши; а вот кричат просто как сумасшедшие... Мне становится страшно от этих завываний... Константинополь. 1880-е гг. Чу! Что такое? С пушек стреляют в половине третьего часа ночи: раз, два, три... семь раз. На улице между тем не вдали от нашего подворья поднялась страшная суматоха, гвалт, отчаянные крики... ну настоящий ад кромешный. Смотрю, против моего окна немного на север страшное зарево, – весь горизонт заалел. Выбегаю на балкон, и моим глазам представляется страшное и вместе величественное зрелище – не вдали страшный пожар. А этот гам на улице происходил от того, что пожарные, неся на своих плечах пожарные инструменты, натыкались на пьяных турок, придавливая их какою-нибудь бочкою, а те отчаянным образом кричали. Пожар не скоро был прекращен. Константинополь в пожарном отношении очень небезопасен: тут еще много деревянных домов, которые совершенно сплочены друг с другом. Да при этом нужно принять во внимание еще отсутствие хорошей пожарной команды; и та, какая есть, носится людьми в случае надобности. |
| Для возрождения монашеской жизни в 1810 г. был утвержден новый Устав (Ibid. S, 603–604). Органом управления афонского монашества стал Священный Кинот, органом надзора – Священная Эпистасия. В 1821 г. афонские монахи приняли участие в греческом восстании. После его подавления Святая Гора сильно запустела и стала вновь наполняться монахами только после Адрианопольского мира (1829). Тогда же начало возрождаться русское монашество на Афоне. В 1864 г. Константинопольский патриарх Софроний III восстановил старинные права монастырей в их границах, в том числе права на скиты и келлии. К. этому времени на Афоне существовало 20 монастырей, и вся земля была разделена между ними. В начале XX в. братство Афона насчитывало около 10 000 монахов, из которых примерно половину составляли русские (4800–5000), 3900–4000 греки, оставшееся число составляли болгары, сербы, румыны. Это вызывало недовольство греков, желавших присоединения Афона к Греции. В ходе Первой балканской войны, в ноябре 1912 г., на Афонский полуостров высадился греческий десант, королевским декретом над монастырями был установлен контроль военных властей. Лондонская мирная конференция послов (1913) утвердила статус Афона как автономного и независимого монашеского государства, находящегося под совместным протекторатом православных государств (России, Греции, Румынии, Болгарии, Сербии и Черногории), хотя представители греческих афонских монастырей выражали протест против плана автономии и всеправославного статуса Святой Горы и выступали с предложением изъять Афон из-под юрисдикции Константинопольского патриархата и присоединить к Элладской Церкви. С началом Первой мировой войны Афон оказался полностью отрезанным от России и затем по Севрскому (1920) и Лозаннскому (1923) договорам был признан частью Греции. В 1924 г. был утвержден Кинотом и в 1926 г. ратифицирован греческим правительством новый юридический статус Афона, сохраняющийся до сих пор: Афон рассматривается как неотъемлемая часть территории Греции, образующая самоуправляемую область; все монахи являются греческими гражданами, с возможным добавлением «русскоязычные», «болгароязычные» и т.п. Во время Второй мировой войны Афон не пострадал, однако пребывание на его территории многочисленных беженцев во время гражданской войны в Греции (1946–1949) нанесло монастырям большой ущерб. С 1992 г. все монастыри на Афоне являются общежительными. К началу XXI в. общее число монахов составило около 1700 человек, включая помимо славян выходцев из Западной Европы, Америки, Австралии. |
| Отсюда, по преданию, Пилат показал ожесточенной толпе изможденного Христа, одетого в багряницу и с окровавленным терновым венцом на голове. Далее, узкий коридор улицы широкими ступенями поднимается вверх. Лавки, расположенные на протяжении крестного пути, большей частью устроены без окон и без дверей, а освещаются только с улицы. Они или непосредственно соединены с мастерскими, или сами в то же время являются мастерскими, так что, проходя по улице, имеешь возможность наблюдать деятельность в этих мастерских. С улицы видно, как в одном месте столяры работают над изготовлением восточных диванов и других предметов, преимущественно мелких вещиц из оливкового дерева (верблюды-чернильница, подсвечники, альбомы, трости и т. п.), раскупаемых паломниками на память о Иерусалиме; в другом – сапожники шьют туфли из красной кожи, которые здесь в большом ходу, так как продаются крайне дешево (50 к. на рус. деньги) и очень практичны для ходьбы по здешним камням, убийственным для обычной европейской обуви; затем видно мастерскую горшечника, выделывающего из глины употребительные здесь кувшины, рядом с мастерской, в которой работают над выделыванием из перламутра крестиков, четок и тому подобных вещей, бойко раскупаемых богомольцами на память. Далее работают хлебопекари, тут же и продающие свои горячие печенья; дымятся жаровни, на которых поджаривается шашлык и шипит, вертясь на вертеле, мясо. Такова жизнь на улицах Иерусалима! И если принять во внимание то обстоятельство, что на Востоке внешние формы и весь уклад жизни отличаются необыкновенной устойчивостью и малоподвижностью, то с полным правом в теперешних формах жизни можно видеть формы жизни, современные библейскому Иерусалиму, современные самому Христу чисто библейские картины. Иерусалим словно замер, подобно забальзамированной египетской статуе, и пронесшиеся над ним тысячелетия, совершенно изменившие его внешний вид, не коснулись форм внутренней жизни, не изменили обычаев и привычек страны. Даже костюмы не износились за протекшие тысячелетия. |
|
|
