| В своих суждениях о Боге Арнобий, как полагают некоторые ученые, допускает отступления от основного христианского догмата об единстве Божием. Подобно другим апологетам, он не решается прямо отрицать существование языческих богов, и если не признает, то допускает их существование как возможное. Но между тем как другие апологеты причисляют их к злым демонам, Арнобий признает их также богами, но низшего рода и подчиненными верховному Богу – Богу христиан, Которого он называет Deus princeps или primus, Deus sum- mus и Imperator. Так, он говорит: если боги действительно существуют, то Бог христиан есть их отец, через Которого они начали иметь свое бытие, могущество и величие и благодаря Которому они считаются наделенными самой божественностью (I, 28). Боги, говорится им в другом месте, если они несомненно существуют и обладают авторитетом, могуществом и достоинством этого имени, или не рождены – ибо так верить требует (истинная) религия, – или, если они имеют начало происхождения, только высочайший Бог (Deus summus) знает, каким образом Он создал их или сколько веков протекло с того времени, как Он даровал им непрестанное божественное существование (VII, 35) 103 . Но с этим мнением мы не можем согласиться. Эпитеты «summus», «princeps» и «primus» Арнобий употребляет не для обозначения отношения Бога, как высшего, к другим богам, как низшим, но или абсолютно, в смысле высочайшего, верховного Существа (II, 2, 6, 29, 52, 60, 65, 72), или для обозначения отношения Бога к миру как Творца, или Первовиновника и Властителя, или Повелителя всего существующего, как видно из следующих выражений: Deus princeps, rerum cunctarum, quae sunt, Dominus (I, 25), summus Rex ac Princeps (I, 27), omnium Princeps Deus (I, 53), Deus Princeps rerum (II, 25), rerum Princeps (II, 48), Dominus rerum ac Princeps (IV, 19). В частности, значение эпитета summus (VII, 35) видно из следующего аналогичного выражения: summitatem omnium summorum obtinens (I, 25), т. e. возвышающийся над всем самым высоким. Также эпитеты Imperator (И, 3, 35), summus Imperator (I, 26), omnipotens Imperator (II, 65) Арнобий присваивает Богу, без отношения к другим богам, в общем смысле как титулы Повелителя или Царя (Princeps, Rex) и как синонимы summus Rex (I, 26; II, 65), summus Deus (I, 26), omnipotens Rex (II, 35). |
| 305 3десь разумеются, по-видимому, неоплатоники (см.: Röhricht. Die Seelenlehre des Arnobius. Hamburg, 1893. S. 30). 313 То есть хотя бы он был таким, каким признают человека последователи Платона и пифагорейцы, по мнению которых люди рождаются одаренными всеми высшими духовными способностями и получают все знания через воспоминание о том, что души их знали до переселения в человеческие тела. 319 Скала на острове Паросе, из которой добывали мрамор, известный под именем Паросского (ср. Vergil. Aen. VI, 471). 321 Пролетариями в Риме назывались граждане из низшего, беднейшего класса, не платившие податей, но обязанные нести воинскую повинность. 322 Здесь имеется в виду capite censi – низший, беднейший класс граждан, вносимых в списки поименно, без указания стоимости имущества. 323 Арнобий понимает бессмертие в том смысле, в каком оно усвояется Богу, и отождествляет его с божественностью, вследствие чего он делает ошибочное заключение о вере в бессмертие душ (по природе), как могущей приводить к безнравственности. 324 Арнобий имеет в виду те виды наказаний, которым подвергались в аду, по представлениям древних, преступники, и в частности, сказания об Иксионе, по которым он в аду был прикреплен к огненному, быстро и беспрерывно вращающемуся колесу. 325 Здесь имеются в виду сказания о загробных мучениях Тантала, который должен был трепетать ежеминутно, видя над головой у себя нависшую, готовую обрушиться скалу. Такое же наказание некоторыми сказаниями приписывается Иксиону. 326 Арнобий под влиянием, по-видимому, этики Платона главными задачами философии признает этические (см.: Röhricht. Op. cit. S. 52). 330 Хотя Арнобий признает Бога Творцом всего существующего (И, 2), но в II, 47 и II, 58 он сознается в своем незнании о том, кто творец душ, а в данном месте (II, 36; ср. II, 46 и 48) он, под влиянием, может быть, «Тимея» (Tim. 40–41) и в духе гностицизма и неоплатонизма (см.: FYancke. Die Psychologie und Rekenntnislehre d. Arnobius. Lpz., 1878. S. 11; Leckelt. Op. cit. S. 15; Röhricht. Op. cit. S. 57–58), признает души происшедшими не от Бога, а от низшего творца, высказывая это в смысле предположения, исходящего главным образом из представления о человеке как о слишком жалком и порочном существе, которое не могло быть создало Богом, как совершеннейшим Существом (см. след, главу и далее). |
| Второе сочинение – «О пище иудеев». Это – пастырское послание, которое Новатиан, находясь в изгнании, направил римской общине. Тема письма – формализм некоторых иудейских предписаний – в христианской традиции достаточно известна. Новатиан доказывает, что ветхозаветные запреты на определенную пищу уже утратили свой смысл, и разъясняет разницу между чистыми и нечистыми животными, т.е. разрешенными и запрещенными для еды по религиозным соображениям. Новатиан – человек ясного, трезвого ума; его рассуждения логичны, доводы убедительны. Он пишет хорошим латинским языком, обнаруживая знание латинских классиков. Арнобий Арнобий – автор семи апологетических книг «Против язычников». Он преподавал риторику в североафриканском городе Сикке. До принятия христианства (в 295 или 296 г.) вел борьбу с христианами. По свидетельству Иеронима, Арнобий написал свое сочинение, чтобы дать доказательство искренности своего обращения в новую веру. Умер он, вероятнее всего, в 327 г. Представления о христианстве у Арнобия довольно смутные и весьма субъективные. Он никогда не цитирует библейские тексты. Христианское учение знает по устным проповедям священников и сочинениям своих предшественников – апологетов. В проблемы теологии Арнобий не вникает. Его вполне устраивает собственное понимание христианства, о котором он судит иногда очень произвольно, считая, например, что человеческая душа является созданием не Бога, а низших сверхъестественных существ (2,36). От природы несовершенная и порочная, душа получает бессмертие благодаря собственным заслугам и особой Божьей милости. Складывается впечатление, что Арнобий, слабо осведомленный в новой религии, христианином сделался неожиданно для себя самого, не столько привлеченный учением, сколько разочарованный в язычестве, о котором он знает не понаслышке, а по собственному опыту. Отсюда – сатирическая язвительность и беспощадность в его обличениях античного Олимпа, в основе которых нет никакой конструктивной идеи: их цель – осмеяние и глумление. Для Арнобия христианство не стало тихой надежной гаванью, как для Минуция Феликса и Лактанция , оно служит ему лишь опорой в атаках на язычество. |
| Apol. 1, 28, 43; II, 7), души людей бессмертны, и грешников ожидают вечные мучения (lust. Apol. I, 12, 17, 21; Theoph. Ad Aut. I, 14; Tert. Apolog. 45, 48), и т.п. Арнобий же отрицает возможность гнева Божия (I, 17, 18, 23 и др.) и мысль о создании мира ради человека (II, 37, 43); он говорит, что человек не создан Богом и не имеет ничего общего с небесными существами (II, 25), и было бы нечестием и богохульством признавать Бога творцом столь ничтожного и порочного существа, как человек (II, 46; VII, 34; ср. II, 47, 48, 53); человек – существо слабое, ничего не понимающее и не знающее (I, 38), несчастное, жалкое, ничтожное, бесполезное и излишнее для мира (II, 46, 47), люди подобны всем прочим животным или в незначительной степени отличаются от них (II, 16–18); души людей не бессмертны (II, 15, 19, 29, 34) – они обладают средней природой, действенной и неопределенной (II, 14, 31, 35, 53): души, не знающие Бога, уничтожаются после долговременных мучений вечным огнем, но если они будут стремиться к познанию Бога, вести добродетельную жизнь и обратятся к Его милосердию и благости, то могут, по дару и милости Его, избавиться от утраты жизни (II, 14, 31, 32, 53, 61). И хотя Арнобий не отрицает свободы воли (ср. II, 64, 65), тем не менее, говорит, что человека делает грешником природная слабость, а не выбор воли и решения (I, 49; ср. I, 27), и т. п. Все это, по нашему мнению, ясно показывает, что Арнобий не был знаком с творениями указанных христианских апологетов. Ему непосредственно могли быть известны лишь такие христианские и, в частности, апологетические произведения, в которых не было надлежащих разъяснений относительно входящих в область христианского учения вопросов, оставленных им как неразрешимых без ответа или решаемых несогласно с христианским учением; но какие именно это произведения – мы не имеем определенных данных. VI. Арнобий как полемист и апологет Апология Арнобия представляет собой своего рода исповедь, вызванную не только душевной потребностью автора и желанием его удовлетворить наиболее существенные духовные нужды своего времени, но и предъявленным ему требованием доказать искренность своего обращения через опровержение прежней своей религии. |
| Нигде также Арнобий не говорит о богах языческих как о действительно существующих низших богах. Наоборот, он твердо и решительно проводит в своей апологии учение об единстве Божием, называя Бога, исповедуемого христианами, единым (solus) (I, 31; II, 35, 75). Его же он называет единым истинным (II, 60), единым нерожденным, единым вечным, единым бессмертным (I, 31; II, 35, 62, 72), единым бесконечным (I, 31), единым Первовиновником (Princeps), которому ничто не предшествует по времени (I, 28), и единым Отцом всего существующего (II, 35), приписывая таким образом Ему одному те свойства, которые признает неотделимыми от понятия божественности. Нельзя не обратить внимание также на то, что большую часть своей апологии Арнобий посвящает опровержению языческой религии и, в частности, выяснению той истины, что языческие боги – не боги, и только христиане чтут истинного Бога. Уступки язычникам, делаемые иногда Арнобием, и в частности условное допущение возможности существования языческих богов, не служат выражением убеждения самого автора, а составляют один из полемических приемов, искусно применяемый им для того, чтобы с точки зрения самих язычников с большей убедительностью доказать неосновательность нападений их на христианство и выяснить, что признаваемые ими боги не обладают, согласно представлениям о них самих язычников, божественными свойствами, и, следовательно, они не истинные боги. Так, сказав, что все согласны в том, что есть один только Первовиновник всего существующего, Арнобий делает вывод, что если языческие боги действительно существуют, то они или рождены, или другим каким-либо образом созданы этим Первовиновником, высочайшим Богом, чтимым христианами, и Ему же они обязаны своей божественностью, и выводит отсюда заключение, что боги языческие, если они действительно существуют, не могут, вопреки утверждению язычников, враждебно относиться к христианам – как чтущим отца этих богов (I, 28; VII, 35). Но, становясь, при допущении возможности существования языческих богов, происшедших от высочайшего Бога, на точку зрения язычников, Арнобий вместе с тем дает знать о полной несостоятельности ее, указывая на то, что истинный Бог , «всемогущий Бог единодушно и единогласно всем человечеством признается не рожденным, не произведенным когда-либо на свет и не начавшим бытие в какой-либо момент времени или в век. |
| Так, бл. Иероним, рекомендуя читать Арнобия ради его учености, указывает также на заблуждения его, говоря, что следует выбирать доброе и беречься дурного по апостолу, говорящему: «Все испытывайте, хорошего держитесь» ( 1Фес. 5:21 ), хотя в то же время причисляет Арнобия к «церковным писателям» (scriptores ecclesiasticos) 120 . Гораздо более строгое отношение к Арнобию выражается в так называемом Декрете Геласия или, вернее, псевдо-Геласия, где произведение Арнобия причисляется к еретическим апокрифам (opuscula Arnobii apocrypha); но этот документ, который относится к VI в. и, в котором неизвестное лицо прикрывается именем папы Геласия, не может иметь никакого авторитета 121 . В ученой литературе встречаются указания на влияние гностицизма и неоплатонизма на некоторые мнения Арнобия 122 . Но то, что Арнобий говорит в духе гностицизма и неоплатонизма, могло происходить, как не без основания полагает Рерихт 123 , из более или менее самостоятельного пользования Арнобием «Тимеем» Платона. И если можно допустить в некоторой степени влияние гностицизма, то нет достаточного основания допускать это в отношении неоплатонизма, противником которого выступает Арнобий в своей апологии. У Арнобия, справедливо замечает Гарнак 124 , «нет ничего мистического, он не неоплатоник». Монсо утверждает, что все то, что Арнобий знал о христианстве, заимствовано им, по-видимому, из апокрифических или еретических сочинений 125 . С этим нельзя согласиться как потому, что Арнобий некоторыми сведениями о христианстве и христианском учении был обязан, без сомнения, своему личному общению с христианами, так и потому, что богословские мысли и суждения Арнобия, за исключением сравнительно немногих, вполне соответствуют общепринятому христианскому учению и свидетельству канонических Писаний Нового Завета. Но некоторые мнения и сообщения Арнобия происходят, по всей вероятности, из апокрифических или еретических сочинений, хотя неизвестно, из каких именно. Один английский ученый 126 , находя некоторые выражения в «Против язычников» сходными с соответствующими выражениями в «Божественных установлениях» Лактанция , ученика Арнобия, и в «Актах Пилата», обнаруживающих, по его мнению, широкое пользование апокрифическим «Евангелием Петра», и признавая одно выражение Арнобия (I, 63) сходным с соответствующим выражением в сохранившейся части этого «Евангелия», приходит к заключению, что не только все эти, но и другие места в «Против язычников», несогласные со свидетельствами канонических Писаний, заимствованы Арнобием – докетистом, по его мнению, – именно из этого апокрифа, имеющего докетический характер, и могут служить дополнением к сохранившемуся фрагменту его. |
| Так как язычники в своей вере в богов опирались на исторические рассказы о чудесных проявлениях гнева богов и умилостивления их (см. VII, 38), то Арнобий, в ответ на поставленный им вопрос, критически рассматривает три такого рода рассказа (VII, 39–51) и выясняет, что эти и подобные им рассказы лишь на первый взгляд могут казаться чудесными или свидетельствующими о проявлении божественной силы и обманывать подобием истины, но если вникнуть в них глубже, то окажется, что они носят явные признаки неистинности и не соответствуют природе и достоинству истинных богов и что лежащие в основе их факты имеют вполне естественный характер (VII, 41 и др.). Таким образом, здесь Арнобий дает вполне отрицательный ответ на вопрос о существовании языческих богов. Также и в других частях апологии он неоднократно заявляет во вполне ясной и определенной форме о своем отрицательном отношении к существованию их. Так, в III, 6, 8 он говорит, что склониться к вере в этих богов мы не можем как потому, что им приписываются гнусности, оскорбительные для божественного достоинства, так и вследствие полового различия их, показывающего, что они телесны и, следовательно, смертны, между тем как истинные боги не могут быть телесными и смертными (ср. I, 62; VII, 5, 35, 36 и др.). Еще с большей решительностью Арнобий выражает свое отрицательное отношение к существованию языческих богов в начале шестой книги. Отметив, что боги, если только они действительно боги, должны обладать всеми совершенствами, быть мудрыми, справедливыми, полными достоинства и т. п., между тем как язычники приписывают им качества, не соответствующие божественному достоинству и свойственные, по мнениям и суждениям философов, только смертным существам, он говорит: «... каким образом мы можем считаться презирающими богов, относительно которых мы утверждаем, что они не могут признаваться богами и причисляться к небесным силам, если они не истинны (nisi sunt recti) и не заслуживают удивления и хвалы великих умов?» (VI, 2). Все это, полагаем, ясно показывает, что Арнобий не признавал языческих богов за действительных. |
| Арнобий Древнехристианский писатель Арнобий и его апология христианства (Adversus nationes). Историко-литературный очерк I. Биографические сведения об Арнобии, по блаженному Иерониму Арнобий принадлежит к числу первых христианских апологетов на Западе. Он вступил на литературное поприще с защитой христианства против язычества вслед за Минуцием Феликсом , Тертуллианом и Киприаном. Был он, судя по его имени, греческого происхождения 1 . Но о жизни и деятельности его мы не имеем никаких сведений, кроме кратких сообщений бл. Иеронима. По его свидетельству, Арнобий пользовался в царствование Диоклетиана (284–305) известностью в Африке как блестящий преподаватель риторики в городе Сикке 2 и имел в числе своих учеников Лактанция . Будучи язычником, он постоянно вел борьбу против христианства; но когда, πобуждаемый сновидениями, решился принять христианство, то должен был, для того чтобы убедить епископа в искренности своего обращения, написать сочинение в опровержение прежней своей религии. Он написал превосходные (luculentissimos) книги против язычников (adversus gentes), таким образом как бы представив некоторого рода залог своей искренности, и был, наконец, принят в общение с Христианской церковью. Бл. Иероним указывает и число книг этого сочинения – именно семь 3 . Сообщаемые бл. Иеронимом сведения об Арнобии имеют вид полной достоверности. До нас, действительно, дошли с именем Арнобия семь книг против язычников, и хотя в единственной древней рукописи (в cod. Paris, IX в.) они называются Adversus nationes, а не Adversus gentes (именно в подписи под второй книгой), это не имеет особого значения, потому что два названия, различаясь по форме, тождественны по смыслу 4 , и последнее могло быть приведено бл. Иеронимом без буквальной точности. По-видимому, в выражении septem libros adversus gentes Arnobius edidit totidemque discipulus ejus Lactantius 5 он имел в виду даже не обозначение самого названия произведения Арнобия, а лишь указание на общий характер или предмет его, как следует заключить из того, что те же слова adversus gentes относятся здесь также к произведению Лактанция Divinae Institutiones, хотя подлинное название его было хорошо известно бл. |
| Христология и сотериология Арнобия причудливо сочетает в себе докетические и монархианские элементы. Христос Бог «принял человеческий образ (assumpsit hominis formam) и сокрыл Свою силу в подобии нашего рода» (sub nostri generis sim ilitudine, I.60) 1135 , или «уподобился человеку» (homine simulato, I.61), «облекся» (induere) в человека и «носил его с Собой» (secum portabat, 1.62). Господь допустил умертвить «своего человека» (suum hominem, 1.65), так что смерть на кресте никак не коснулась Его Божества, которое неразрушимо, но была смертью «воспринятого [Им] человека (assumpti hominis), носимого, а не носящего» (gestaminis, non gestantis, I.62) 1136 . Сотериологическая миссия Христа, по мнению Арнобия, состояла, во-первых, в установлении истинной религии (I.38 1137 ; 46; II.14) и, во-вторых, в даровании душам бессмертия (I.65 1138 ; II.2; 34 1139 ; 65 1140 ). 4. Учение о творении. Ангелы. Происхождение зла В учении Арнобия о творении также ощущается сильнейшее влияние античной мысли (прежде всего, платоновского «Тимея»). Высший Бог непосредственно творит только то, что полно (plenum), целостно (integrum) и совершенно законченно (perfectione finitum, II.48). Все же остальное, по-видимому, творится Богом при посредстве сотворенных Им низших духовных существ. Так, ангелы, боги, демоны сотворены непосредственно высшим Богом. К ним Арнобий относит в том числе и языческих богов, при этом не отождествляя их с падшими ангелами, как это делали другие апологеты. Согласно Арнобию, они имеют среднюю природу (mediae qualitatis) и находятся в двойственном состоянии (in ambiguae sortis condicione, II.35) 1141 . Они бессмертны, но не по природе, а по воле и дару Бога Отца (voluntate Dei Patris ас munere, II.36). Им Арнобий усваивает определенные творческие функции. Признавая языческих богов, Арнобий возражает лишь против поклонения им: вполне достаточно воздавать божественные почести «Высшему Богу» и «Главе Божественности» (divinitatis caput), так как вместе с Ним почитаются и все остальные божественные существа (III.2–3) 1142 . Кроме того, боги все равно не могут, да и не хотят изменить определения судьбы (VII.10). Для объяснения наличия в мире зла Арнобий привлекает учение о злых духах (I.45; 50; II.46) и судьбе (fata). Даже если все в мире происходит по неизменным законам (immobiles causas), по необходимости (necessitas, VII.10–12), сама судьба находится в подчиненном положении к Богу (I.47 1143 ; II.54–55). Причина того, что Бог попускает злу существовать в мире, непостижима для человеческого ума (II. 55) 1144 . 5. Антропология |
| Климент Александрийский , лучше других апологетов чувствовавший искусство, высоко оценивал значение «теории искусства» (τ τχνης θερημα) для художественной практики, ибо, по его мнению, основные «принципы создания художественных произведений содержатся в теории искусства» (Str. VI 160, 1). Поэтому он часто затрагивает теоретические проблемы художественной практики, считая, видимо, своим прямым долгом оказать влияние на «правила» (θερημα) искусства. Следовательно, уже на рубеже II-III вв. в только что складывающейся христианской культуре уже начинает формироваться идея необходимости регламентации художественной деятельности. Вслед за Климентом и Арнобий. опираясь на античных историков, повторяет, что знаменитая гетера Фрина Феспийская в своей красоте и привлекательности служила моделью для всех пользующихся известностью статуй Венеры как в греческих городах, так и везде, куда проникала любовь к подобного рода изображениям. Все художники того времени, достигшие первенства «в точной передаче сходства», с усердием состязались в перенесении черт лица гетеры на статуи Венеры. Они воодушевлялись не тем, чтобы возвысить богиню, но тем, чтобы как можно точнее изобразить Фрину под видом Венеры. И жертвы теперь, возмущается Арнобий, приносят не богине, но известнейшей блуднице (Adv. nat. VI 13). Так же и Фидий ваял Юпитера Олимпийского со своего помощника и любовника Пульхра (у Климента Александрийского он фигурирует под именем Калос; Арнобий почему-то дает латинский вариант имени). Шалость и ребячество усматривает Арнобий в том, что художники делают эти статуи объектом поклонения. Они забавляются при их изготовлении, сооружая памятники своим собственным страстям и вожделениям (VI 13). В отношении изобразительного искусства некоторые апологеты (возможно, вполне сознательно) игнорировали его художественную значимость, подходя к нему лишь с узкоутилитаристских религиозных позиций. Стремясь показать, что в статуях нет ничего достойного почитания, Арнобий убеждает своих читателей, что придание материалу формы (человеческой, в частности) не наделяет его никакими новыми свойствами. |
|
|
