| Речь перед защитой диссертации «Пророк Малахия» (1903 г., стр. 19 +596). Произнесена на диспуте 2 июня с. г. в актовом зале Московской Духовной Академии. Ваше Преосвященство, Досточтимые Отцы и Милостивые Государи! Выступая в настоящем собрании с защитой диссертации о пророке Малахии, я пользуюсь предоставленным мне перед прениями словом, чтобы кратко указать на то состояние иудейского народа, при котором жил и действовал Малахия. Я не считаю нужным знакомить Вас с книгой пророка Малахии, которая большинству из Вас, как людям богословски образованным, конечно, известна; но я хотел бы несколько познакомить Вас с подлежащей защите моей книгой о Малахии, которую доселе прочитали лишь очень немногие, да не смею надеяться, чтобы и в будущем ее охотно стали читать люди, не интересующиеся специально послепленным иудейством. Для этого мне кажется достаточным изобразить ту историческую перспективу, в которую, по моим изысканиям, мы должны помещать деятельность последнего ветхозаветного пророка, и ту основную, точку зрения, с которой он смотрел на явления современной ему действительности. Перенеситесь мысленно в прошлое почти за 24 столетия (немного менее 2400 лет) назад, ко временами знаменитых греко-персидских войн; возьмите дату известной Саламинской битвы (480 г. до Р. X.), – и Вы получите как раз то время, когда в Палестине, – точнее, в Иерусалиме, – жил и действовал пророк Малахия 1 . Я делаю это сопоставление не потому только, что считаю хронологию древней гражданской истории большинству более знакомой, нежели хронология библейская. Состояние иудейства в начале и середине 5-го века до Р. X. в весьма значительной мере находилось в зависимости от предприятий, связанных с этой героической борьбой между европейской культурой и азиатским варварством. То же чудовище, – монархия Ксеркса с ее неисчислимыми полчищами и непрестанными завоевательными замыслами, – которое стремилось, хотя и безуспешно, поглотить маленькую Грецию, давно уже и беспрепятственно держало под пятой своей совершенно крохотную иудейскую общину, населявшую Иерусалим и его окрестности. |
| Зам. 9. (7:27). Он есть Тот, о Немже писано есть: се послю Ангела Моего пред лицем Твоим. Облич. 9. Если Единородный Сын Божий признает и предузнает Иоанна, и, по предведению о нем, показует желающим знать истину, что сей есть, о немже писано есть: послю Ангела Моего пред лицем Твоим ( Мал.3:1 ); то следует, что написавший и сказавший: послю Ангела Моего пред лицем Твоим, – Бог вечный, глаголавший в пророках и в законе, не чужд был Своему Сыну Иисусу Христу, потому что посылает Ангела пред лицом Его, пред лицом Сына, чествуемого Отцом. Ибо не послал бы Своего Ангела послужить чужому, если бы, согласно с твоим, Маркион, учением, был противником Ему. Зам. 10. (7:36–38). И вшед в дом фарисеев, возлеже. Жена же грешница ставши созади при ногу, умывала слезами нозе, и мазаше, и облобызаше. Облич. 10. Слово: вшед, служит указанием на тело; ибо указывает на храмину и размеры тела. И возлежать свойственно только склоняющемуся вниз телу известного объема. И то, что жена умывала слезами нозе, показывает, что ноги не призрачные, не мнимые: ибо мазаше, и умывала, и облобызаше. Зам. 11. (7:44–46). И опять: сия слезами облия Ми нозе, и помаза, и облобызала. Облич. 11. Чтобы ты, Маркион, не подумал, что только по мнению человеческому жена грешница умывала, и мазала, и облобызала ноги Спасителя; Сам Спаситель подтверждает и учит, что это не мнимо делалось, но действительно, в обличение фарисея, и тебя, Маркион, и последователей твоих, уверительно говоря: сия нозе Ми помаза и облобызала. Какие же нозе? Конечно, состоящие из плоти, костей, и прочего. Зам. 12. Нет слов: Мати Его и братия Его (8:19), но только: Мати Твоя и братия Твоя (8:20). Облич. 12. Хотя ты, Маркион, и опустил вышестоящее изречение Евангелия, чтобы представить Евангелиста не соглашающимся со сказанными кем-то словами: Мати Твоя и братия Твоя; но ты не можешь взять верх над истиною. Ибо почему не названо много матерей? Почему не сказано о многих отечествах ( Лк.4:23 )? Сколь многие и сколь многое говорят о Гомере! Одни сказывают, что он Египтянин, другие, что Хиосец, иные, что Колофонец, иные, что Фригиянин, иные, – что Смирнский уроженец от Мелиса и Крифеиды; единомышленники Аристарха утверждали, что он Афинянин, а другие, что Лидиец, из Меона, иные же, что Кипрянин из Проподиады, в окрестностях округа Саламинского. |
| Я не считаю нужным знакомить Вас с книгой пророка Малахии, которая большинству из Вас, как людям богословски образованным, конечно, известна; но я хотел бы несколько познакомить Вас с подлежащей защите моей книгой о Малахии, которую доселе прочитали лишь очень немногие, да не смею надеяться, чтобы и в будущем её охотно стали читать люди, не интересующиеся специально после-пленным иудейством. Для этого мне кажется достаточным изобразить ту историческую перспективу, в которую, по моим изысканиям, мы должны помещать деятельность последнего ветхозаветного пророка, и ту основную, точку зрения, с которой он смотрел на явления современной ему действительности. Перенеситесь мысленно в прошлое почти за 24 столетия (немного менее 2400 лет) назад, ко временам знаменитых греко-персидских войн; возьмите дату известной Саламинской битвы (480 г. до Р. X.), – и Вы получите как- —64— раз то время, когда в Палестине, – точнее, в Иерусалиме, – жил и действовал пророк Малахия 1999 . Я делаю —65— это сопоставление не потому только, что считаю хронологию древней гражданской истории большинству более знакомой, —66— нежели хронология библейская. Состояние иудейства в начале и средине 5-го века до Р. X. в весьма значительной мере находилось в зависимости от предприятий, связанных с этой героической борьбой между европейской культурой и азиатским варварством. То же чудовище, – монархия Ксеркса с её неисчислимыми полчищами и непрестанными завоевательными замыслами, – которое стремилось, хотя и безуспешно, поглотить маленькую Грецию, давно уже и беспрепятственно держало под пятой своей совершенно крохотную иудейскую общину, населявшую Иерусалим и его окрестности. Воспользовавшись благосклонностью знаменитого основателя персидской монархии Кира (560–529), несколько десятков тысяч иудеев (из колен иудина, ве- —67— ниаминова и левиина) возвратились из Вавилона в Иерусалим и здесь попытались основаться на старых пепелищах, вернувшись, по возможности, к своим старым земледельческим занятиям и восстановив культ своих отцов – служение Иегове в Иерусалимском храме. |
| По поводу его, приходит на память и другой курьезный рассказ, еще менее свидетельствованный, чем тот, и тоже приурочиваемый к этим местам. Где-то я читал или просто сдышал, что когда фальшивые крестоносцы, овладев Константинополем, расхищали его святыню, то взяли между прочим и престол из церкви Св. Софии, весь из золота и драгоценных каменьев, и повезли его в свою Италию, но чуть отдалились от христианских (Греческих) берегов, как случилась страшная буря, потопившая и корабль, и престол. С тех пор на месте крушения судна и доселе будто бы плавает елей и благоухает ладан. Третий, самый интересный случай, имевший место тоже где- то здесь и, притом, в более глубокой древности, потерял уже для меня весь свой исторический облик. Помнится одно, что какое-то (еще раз!) судно, проходя Ионийским морем, вдруг остановилось, и с неба в уши всех прогремел голос: Бог умер! Случилось же это будто бы в день смерти Господней, при Тиверии Кесаре 381 . Как не назвать после сего этот лоскуток Средиземного моря ничем же меньшим в стольких именитых пунктах его – Саламинском, Актийском, Лепантском, Чесменском, Наваринском... Ему бы носить имя Архипелага, а не Козьему (Эгейскому) морю, известному только соблазнительными похождениями эллинских богов и героев! В Гайской пристани острова Паксо мы простояли всего минут 30 и понеслись далее, напутствуемые слабым ветерком, о котором так пришлось пожалеть нам, имеющим преимущество спать в каютах. Духота была почти банная. Попытка приютиться где-нибудь с подушкой на палубе, не повела ни к чему. Там яблоку негде было упасть. Все занято было людом, не имевшим где главы подклонити. На рассвете, чуть я охвачен был желанною дремотою, над головой прогремела якорная цепь. Мы пришли в Кефалонию. Дорогое имя, привлекавшее из детства мое воображение, не подняло измученного бессонницей тела на ноги. Кстати, в кают-компании я расслышал суровый лаконизм Г. Зото: Δ ξω χι! т. е. нет позволения сходить на берег, что окончательно заставило меня предаться сну. Таким образом, я не видел Кефалонской столицы Аргостоли, о чем теперь, конечно, жалею. |
| Митрополит Анфим за свои выступления в сентябре 1956 г. был ограничен пределами своей митрополии. Общение с внешним миром ему было запрещено. Только в апреле 1957 г. ограничение с него было снято. Тогда же были освобождены под давлением свободолюбивых киприотов и мировой общественности Архиепископ Макариос и митрополит Киренийский Киприан с условием, чтобы, оставив место заключения, они отправились куда угодно, но не на Кипр (оба уехали в Афины). Находясь в изгнании, Архиепископ Макариос продолжил борьбу за свободу своей родины. В частности, он решительно выступил против осуществления на острове так называемого «плана Макмил-лана», являвшего собой типичный пример английской колониальной политики — сохранение Кипра в качестве военной базы. В феврале 1959 г. Его Блаженство участвовал в Лондонском совещании, явившемся продолжением переговоров в Цюрихе. В Лондоне были подписаны соглашения, на основе которых позднее острову была предоставлена самостоятельность. В марте того же года, после принятия Цюрихско-Лондонского соглашения, Архиепископ Макариос и митрополит Киприан уже смогли возвратиться на Кипр. В апреле вернулся на Кипр и митрополит Пафский Фотий, но вскоре ушел на покой. На Пафскую митрополию был избран епископ Саламинский Геннадий. Вскоре после возвращения на родину Архиепископ Макариос 18 сентября 1959 г. обратился к эллинскому кипрскому народу со знаменательным патриотическим посланием, в котором говорилось: «Эллинский кипрский народ! Путем тяжких битв и жертв приобрели мы божественный дар свободы, право руководить политической и общественной жизнью и создали предпосылки для мира и благоденствия на острове. Доблесть и патриотизм эллинских киприотов выковались в величайщих страданиях и жертвах и стали примером подражания для грядущих поколений. Но если путем жестокой борьбы была приобретена свобода и колониальный режим переживает свой конец, то свободный режим на нашем острове еще не установлен. Нам предстоит пройти стадию применения Цюрихского и Лондонского соглашений и в течение этого переходного периода, мы, естественно, столкнемся с большим числом проблем и трудностей. Нужно большое внимание ко всему этому, и мы охотно посвящаем наши старания достойному применению договоров, на основе которых мы строим независимую Кипрскую демократию. |
| Scenes de la vie de campagne. Paris: CaimanLevy, 1883. ( < < back) …развитое Миьиле в его книге «Le Peuple»… — Книга Мишле «Народ» (Michelet Jule. Le peuple. Paris: Hachette et Paulin, 1846) легла в основу второго очерка, «Мишле». (См.: Мишле Ж. Народ/Изд. подгот. В. Г. Дмитриев и Ф. А. Коган–Бернштейн. М.: Наука, 1965. (Серия «Литературные памятники»)). ( < < back) Благодаря исследованиям Тайлора, Л " ебокка и Мак–Ленана мы гораздо ближе знакомы с жизнью и бытом какогонибудь полинезийского дикаря… — Речь идет об исследованиях в области антропологии (Э. Б. Тайлор), археологии (Ж. Леббок) и этнографии (Д. Ф. Мак–Ленан). ( < < back) В 1788 г. аббат С. — Пьер замечает со собственности во Франции. — Замечание из гл. 1 «Тяготы крестьянина» ч. I «О порабощенности и вражде» указанной книги Мишле. Мишле упоминает А. Юнга, автора книги «Путешествия по Франции» (1859), которая вследствие отсутствия точных статистических данных долгое время оставалась единственным источником сведений об историческом и экономическом развитии Франции накануне революции и после нее. ( < < back) …напиток Цирцеи превращает самых лучших людей в безобразных животных… — Речь идет о напитке, превратившем спутников Одиссея в свиней («Одиссея». Песнь X, 235—240). ( < < back) Тантал — в греческой мифологии лидийский или фригийский царь, обреченный богами на вечные муки: стоя по горло в воде, он не мог утолить жажду, так как вода уходила изпод его губ. ( < < back) …почувствовал потребность стать со могли выдержать натиск… — Здесь и далее излагаются положения книги Ф. Брюнетьера «Эпохи французского театра» (Les epoques du theatre Frangais. Paris, 1892). ( < < back) …современница Мидийских войн… — Мидия воевала с Ассирией в IX— VIII вв. до н. э.; в середине VI в. до н. э. Мидия была завоевана Персией. ( < < back) Саламинская битва — сражение, во время которого греческий флот разгромил персидский флот; 27 или 28 сентября 480 г. до н. э. ( < < back) «Жиль Блаз» и «Фигаро»… — «Жиль Блаз де Сантильяна» — роман А. Р. Лесажа (1715—1735), «Женитьба Фигаро» — комедия Бомарше (1784). |
| 33 Евсевий говорит· «Из мучеников Антиохии мы почитаем тамошнего пресвитера Лукиана, который в присутствии императора проповедовал о Небесном Христовом Царстве сначала словесно, в апологии, а затем своими поступками’’. Во второй раз он свидетельствует «Пресвитер Антиохийской Церкви Лукиан, человек прекрасной, строгой жизни, погруженный в священную науку, был приведен в Никомидию, где тогда находился царь. Он выступил перед магистратом с апологией учения, за которое был схвачен; его увели в тюрьму и убили”. Евсевий Памфил . Церковная история, с.306, 323. – А.Сид. 35 По мнению Г. Барди, эта «Апология”, заимствованная Руфином из неизвестных источников и близкая по своему духу аналогичным сочинениям Тертуллиапа и Лактаиция, обладает слишком общими и размытыми чертами, которые почти полностью скрывают индивидуальность ее автора. Поэтому трудно сказать, принадлежит ли она в действительности св. Лукиану См. Bardy G. Recherches sur saint Lucien d’Antiochie, p 133–163. – A. Сид. 36 Вполне возможно, что речь идет o рукописи (или одной из рукописей) «Лукиановской рецензии (редакции)” Священного Писания, о которой речь пойдет ниже. – A. Сид. 37 Данное сообщение св. Епифания, как и соотнесение этого сообщения с «Книгами о вере”, требует критического подхода и вызывает сомнение, ибо не подтверждается другими источниками. – А.Сид. 38 По поводу же этого символа Созомен еще замечает, что данное сочинение «во всем согласно с учением никейских отцов, если только в их словах не скрывается какой-либо неизвестной мне мысли. Не знаю, почему они, отказываясь называть Сына единосущным, признавали Его, однако же, непреложным и неизменным по Божеству, верным образом существа, воли, силы и славы (Божией) и перворожденным всей твари” Церковная история Эрмия Созомена Саламинскаго, с. 171–172. – А. Сид. 39 Ср. мнение А.Спасского (указ соч., с 156) «Вернее полагать, что в основе символа, принятого Антиохийским собором в качестве лукиановскою, лежало вероисповедание, действительно составленное мучеником Лукиамом, но потом переработанное в целях приближения его к господствующему церковному учению, но всякие попытки восстановить его содержание являются более или менее сомнительными”. Г. Барди считает, однако, что указанный символ в основных своих чертах действительно принадлежал св. Лукиану См.: Bardy G. Recherches, p. 85–132. – А.Сид. |
| ( < < back) Епифаний, епископ Кипрский, или, точнее, города Саламина, на острове Кипр, родом иудей, принял крещение на 16 году, в епископы посвящен на 60 году своей жизни. Строгий подвижник отличался детской доверчивостью, добротой и благотворительностью. Основал в Палестине иноческую обитель, где около 30 лет был ее настоятелем. Одарен был даром чудотворения, обладал знанием многих языков и был пламенным ревнителем православия; скончался в 403 году глубоким старцем. Главные его сочинения «о ересях»: «Якорь против арианства и духоборцев» и «Лекарственный ящик против восьмидесяти ересей» — древних и ему современных. Память его 12 мая. ( < < back) Синаит, или Киновит, из синаитских аскетов второй половины шестого века, был патриархом Антиохийским, ревностным борцом за православие против еретиков (придворных), чем навлек на себя гнев императора Юстиниана и, несмотря на святость жизни, удален в изгнание, где пробыл более 20 лет. В этом заточении он написал много богословских сочинений, особенно по вопросам о двух естествах и о двух лицах в Иисусе Христе. Св. Анастасий Синаит называет святого Евстафия Антиохийского «божественным» и пишет, что он смотрит на него, как на мужа совершенного в путях Божиих, как на мудрого проповедника, святого мученика и учителя, как на своего отца и защитника, как на мужа боговдохновенного. ( < < back) история блажен. Феодорита, еписк. Кирского. Русск. изд. СПб. 1852 г., кн. 1, гл. VIII, XXV и проч. Также в Церковной историографии. Д. Б. А. П. Лебедева, изд. 1898 г. ( < < back) Созомен, Саламинский, по родовой его фамилии, греческий церковный историк, родом из Палестины, законовед. Церковная история его обнимает время от 323 до 439 г. Воспитание его происходило под влиянием монахов, в половине пятого века. Его история первых трех веков христианства не сохранилась. А Церковная история четвертого века в русск. перев. издана в 1851 г. Там об Евстафии Антиохийском с. 22,121,123 и проч. Но тот Евстафий, о котором Созомен пишет (на с. 404), что он был возвращен Иовианом и посвящал в епископы Еваргия, был иным, не святым. (Ист. уч. об отц. Цер., с. 25–26). |
| По единодушному мнению исследователей, речь была историческим фактом 84 . Решительная и смелая, Феодора к тому же как бывшая актриса неплохо владела даром импровизации. И все же Прокопий, сохранивший смысл ее речи, придал ей больший литературный блеск. При этом образцом для него послужила приведенная Геродотом (8. 68) речь Артемисии на совете персов перед Саламинской битвой, хотя смысл той и другой речи прямо противоположен друг другу. Более интересно здесь, однако, другое. Прокопий вложил в уста Феодоры афоризм «Царская власть – прекрасный саван», который не только эффектно завершал речь императрицы, но и служил другой, очень важной для Прокопия цели – напомнить образованному читателю о сиракузском тиране Дионисии Старшем. В 403 г. до н. э. Дионисий находился в сходной с Юстинианом ситуации, будучи осажден восставшими в крепости Ортигия. Тогда, по словам Диодора и Элиана, один из друзей Дионисия призывая его к решительным действиям, сказал ему: «Тирания – прекрасный саван» 85 . Афоризм получил широкую известность, и античные авторы нередко использовали его в своих сочинениях. Известен он был, по всей видимости, и образованным византийцам VI в., хорошо знавшим и о самом Дионисии. Употребив этот афоризм (заменив, естественно, слово «тирания» выражением «царская власть»), Прокопий сразу же придал описанию совершенно иную окраску: из героини Феодора превращалась в жену человека, подобного ненавистному всем тирану Дионисию. Параллель между Дионисием и Юстинианом напрашивалась сама собой. Это был один из ловких приемов критики правления Юстиниана, примеры которой содержатся и в других местах «Войн» Прокопия 86 . Он тем более интересен, что Прокопий использовал его в тот момент, когда, казалось бы, он прославлял супругу Юстиниана как одну из самых замечательных женщин человеческой истории. Продолжая античную традицию, Прокопий вводит в свое сочинение своеобразные новеллы, например, о гибели шаха Пероза (Фируза) 87 , о Замке забвения 88 и т. д. Да и каждое другое событие, будь то битва при Даре, осада персами Амиды или взятие ими Антиохии представляют собой как бы отдельные изящные эссе. |
| Итак, нужно стремиться к этим трем : метафоре, противоположению, осуществленности (ενργεια). 4. Из четырех родов метафор наиболее привлекательны основанные на соответствии αναλογα ν): так, Перикл говорил, что молодежь, погибшая на войне, исчезла из города подобно тому, как если бы кто-нибудь изъял из годового круга весну; и Лептин о лакедемонянах — что не допустит-де, чтобы Эллада окривела на один глаз. Когда Харет спешил сдать отчет по Олинф- ской войне, Кефисодот с возмущением сказал, что тот тщится сдать отчет с ножом к горлу народа. И увещевая афинян выступить на Эвбею, он сказал, что им нужно идти, прихватив вместо провианта Мильтиадову псефизму. Ификрат, осуждая договор Афин с Эпидавром и прибрежьем, приговаривал, что афиняне сами отняли у себя провиант на случай войны. Пифолай Паралу «палицей народа» и Сеет «решетом Пирея». Перикл требовал убрать Эгину как «бельмо на глазу Пирея». Мэрокл заявил, что он ничуть не хуже названного им из порядочных граждан: тот-де подлец за тридцатитрехпроцентную прибыль, а он — за десятипроцентную. То же — ямб Анак- сандрида о дочерях, запаздывавших с замужеством: Мои девицы брачный день просрочили, — и Полиевкта о некоем паралитике Спевсиппе, что тот не может вести себя спокойно, хотя судьба сковала его недугом с пятью колодками. Кефисодот называл триеры расписными мельницами, а Пёс харчевни — аттическими фидития- ми. Эсион , что государство выплеснули в Сицилию: это метафора, и притом наглядная. «Так что Эллада возопила»: и это в некотором роде метафора, и тоже наглядная. И еще как Кефисодот увещевал, как бы не происходило многих «стечений» ; у Исократа применительно к сходящимся на празднества. И как в «Надгробном слове» , что Элладе прилично было бы обрезать волосы в скорби по жертвам Саламинской битвы, ибо вместе с их доблестью была погребена свобода. Если бы он сказал, что прилично плакать о погребенной доблести, это метафора и притом наглядная, а в словах «вместе с доблестью — свобода» заключено некое противоположение. И как выразился 1411b Ификрат: «путь моих речей лежит посреди Харетовых деяний»; метафора по соответствию, и «посреди» сообщает наглядность. |
|
|
