| Их признание скорее являлось проявлением лояльности к императорской власти, но не признаком достижения подлинного консенсуса. В то же время совершенно очевидно, что между епископами, выступавшими в роли реализаторов императорского проекта церковного объединения на Ариминском, Селевкийском и Константинопольском соборах, а именно между Урсакием, Герминием, Валентом, Гаем, Авксентием, Акакием, Евдоксием и Демофилом, существовали некие связи, позволявшие им координировать свои действия. Природа этих связей может быть интерпретирована двояко. С одной стороны, все эти епископы были так или иначе объединены вокруг персоны императора, и их координация могла осуществляться через него. Но с другой стороны, есть основания полагать, что связи между ними носили более личностный, и более давний и устойчивый характер, поскольку бóльшая часть этих епископов, в свое время входила в евсевианскую коалицию, направленную против свт. Афанасия. Кроме того, бóльшая их часть имела прямое или косвенное отношение к провозглашению в 357 г. второй сирмийской формулы: Урсакий, Валент и Герминий были ее редакторами, Евдоксий и Акакий вместе с рядом других епископов одобрили ее на Антиохийском соборе 358 г. В этой связи встает вопрос: может ли этот факт быть интерпретирован как подтверждение существования некой единой доктринальной партии, которая впоследствии на Аримино-Селевкийском соборе добилась всеобщего или почти всеобщего признания своего вероучения? Как уже отмечалось, характерными чертами второй сирмийской формулы были своеобразный богословский агностицизм, подчеркнутый субординационизм, отвержение «богословия сущности» и игнорирование «богословия образа». Последнее особенно показательно, поскольку поддержавший эту формулу Акакий Кесарийский в своей ранней полемике против Маркелла Анкирского использовал именно «богословие образа» для опровержения его еретической доктрины. 835 Из указанных выше характерных особенностей второй сирмийской формулы только богословский агностицизм и отвержение «богословия сущности» находят очевидные соответствия в четвертой сирмийской, селевкийской, никской и константинопольской формулах. |
| С 358 года началось новое обострение ситуации на восточной границе. Шапур II выдвинул римлянам требование передать Персии земли в Северной Месопотамии , которые еще в конце III века на краткое время захватывал царь Нарсес. Переговоры и обмен посольствами позволили Констанцию II выиграть некоторое время, но к разрешению конфликта не привели. Осенью 359 года персы во главе с Шапуром захватили Амиду , Сингару и несколько других пограничных крепостей. Летом 360 года Констанций II приехал из Константинополя на Восток и попытался предпринять ответное наступление, но его войска потеряли время в длительной и безуспешной осаде крепости Безабда . 1 февраля 360 года в Паризиях (ныне Париж ) войска без согласия Констанция II провозгласили Юлиана императором, это стало поводом к очередному мятежу. Возникновение новой угрозы на Западе парализовало военные усилия Констанция II против персов и вынудило его готовиться к гражданской войне. Заключать соглашение с Юлианом он не пожелал. Осенью 361 года, собрав силы, Констанций II вновь отправился на Запад для борьбы с Юлианом, но, достигнув Мопсуестии (в Киликии; ныне Якапынар, Турция), умер от лихорадки 3 ноября 361 года. Император был похоронен в соборе св. Апостолов в Константинополе . Поскольку Констанций II не имел наследников, Юлиан Отступник оказался единственным легитимным правителем Римской империи. Церковная политика Церковная политика Констанция II опиралась в основном на принципы толерантности, внедренные Константином Великим . Будучи воспитан как христианин, Констанций II уделял большое внимание жизни Церкви. Император не считал допустимым прямое управление церковными делами и, как правило, стремился опираться в своих решениях этих вопросов на мнение большинства епископата. В эпоху Констанция II большинство иерархов на Востоке империи придерживались мнения о необходимости уточнения и пересмотра Никейского Символа веры , принятия различных форм арианского вероучения , и под их влиянием Констанция II оказался сторонником арианства. В отличие от Константина Великого, который не одобрял прямого пересмотра догматики Никейского Собора , и имп. Константа , который строго следовал принципам политики своего отца , Констанций II считал необходимым способствовать развитию догматического церковного вероучения с помощью издания новых формул вероисповедания, которые, по мысли Констанция II и его сторонников, должны были исправить допущенные в Никее " неточности " и определить тем самым дальнейшие пути развития христианского богословия. Для этой цели Констанций II инициировал и поддерживал организацию нескольких больших Соборов. Двум из них - Сардикийскому ок. 343 года и Аримино-Селевкийскому 359 года - современники придавали статус Вселенских. В атмосфере постоянно развивавшихся богословских споров и умножавшихся партий сторонников тех или иных вариантов догматики Констанций II прилагал большие усилия к тому, чтобы сохранять вероучительное единство Церкви, но успеха не добился. |
| Объединительная деятельность западного Собора, происходившая под руководством таких ловких и опытных дельцов, каковы были Валент и Урзакий, закончилась более плодотворно, чем в Селевкии. Ариминские отцы, в числе 400 епископов, сначала решительно отвергшие всякие компромиссы с арианами, и настаивавшие исключительно на восстановлении никейского символа, в конце концов, отчасти под влиянием семимесячного томительного пребывания в Аримине, откуда им не позволено было разъезжаться по епархиям, а отчасти под влиянием слухов, распускавшихся Валентом и Урезанием, что весь восток отверг термин «сущность», – подписали так называемую никскую формулу, которая исноведывала Сына просто подобным Отцу, – и в особых анафематизмах осуждала лишь тех, кто признает Сына тварью, как и прочие твари. Прибытие в Константинополь делегации от Аримино-никского Собора, привезшей документальное свидетельство об измене православию со стороны стойкого до сих пор запада, произвело гнетущее впечатление даже на восточных омиусиан, но, конечно, еще более – на Илария, которого совокупность описанных сейчас обстоятельств побудила снова взяться за перо и дала повод к написанию трех произведений: 1) «Второй книги к Констанцию», 2) «Книги против Урзакия и Валента» и 3) «Книги против Констанция». Иларий прибыл в Константинополь вместе с омиусианскими делегатами Селевкийского Собора 135 . Когда в Константинополь затем прибыла и делегация от западного собора, – и в числе ее Сатурнин, еп. Арлесский, – Иларий стал добиваться аудиенции у императора, чтобы на личной ставке с галльским митрополитом выяснить пред Констанцием свою невинность, – и несправедливость битеррийского приговора, произнесенного над Иларием по проискам Сатурнина 136 . Эта просьба Илария и составляет главный предмет т. п. «2-й книги к Констанцию» не представляющей большого интереса в историко-догматическом отношении 137 . Дожидаясь ответа на свое ходатайство об аудиенции, Иларий между тем с интересом следил за общим ходом церковных событий, – теснее прежнего сблизился с омиусианами, так смело порвавшими связь с арианствующими омиями, – и когда прибыли в Константинополь западные епископы, малодушно вступившие в Нике в компромисс с арианами, Иларий всеми мерами старался повлиять на них, чтобы они отреклись от этого неосторожного поступка, и вступили в союз с восточными протестантами – омиусианами. |
| Если уже представленное сейчас содержание самого документа вполне соответствует известным нам задачам «книги» Илария «для вразумления ариминских епископов», то нижеследующий за ним в манускриптах его комментарий не только подтверждает мысль об его принадлежности к «историческому труду» Илария, но и дает основания думать, что цитованный фрагмент, действительно, составлял заключение всего «operis historici» Илария. Общая цель книги Илария, – с одной стороны, обличить Урзакия и Валента, а с другой стороны, – вразумить западных епископов, подпавших их влиянию на аримино-никском соборе, в данном комментарии выступает с полной определенностью. Хотя цитованное послание восточных епископов было адресовано вообще ариминским делегатам и даже с упоминанием на первом месте имен Урзакия и Валента, – однако в комментарии Илария Валент и Урзакий уже прямо противополагаются прочим делегатам, или скорее даже общей совокупности западного епископата: последний приглашается Иларием выяснить свое отношение к Урзакию и Валенту, заявить о своей солидарности или несолидарности с их догматикой. «Если эта книга (iste liber) Валента и Урзакия не есть (исповедание) вашей веры, то почему вы не спешите (non acquiescitis) осудить ее?» 54 . Молчание западного епископата дает основания думать об его солидарности с воззрениями Валента. 55 В дальнейших словах Иларий, повидимому, не без намерения, для большей силы речи, отожествляя западный епископат с его представителями в Константинополе, характеризует преступное поведение последних в столице. «Почему вы после селевкийского собора, придя в Константинополь тотчас соединяетесь (jungitis) с осужденными (уже) еретиками»? 56 Это поспешное братанье западных представителей с арианствующими епископами является тем более предосудительным, что к осмотрительности располагают и предостережения омиусианских делегатов, и самые условия момента, показывающие в предлагаемой унии наличность уже осужденной ереси 57 . Общий строй и тон речи Илария в приведенных тирадах довольно ясно обрисовывают психологию автора: с одной стороны, Иларий не может не верить, что западный епископат пал, что на ариминском соборе dissimulatione multorum ас metu (l fr.) уния состоялась, поскольку прибывшая в Константинополь делегация, во главе с Урзакием и Валентом, авторитетно выдавала себя за представительницу всего собора, 58 а с другой стороны, Иларий не может допустить мысли и о том, чтобы эта делегация выражала действительные убеждения и настроение западного епископата 59 . |
| Итак, по ясным словам Афанасия в. и Сократа, на селевкийском соборе ο περ κκιον были в меньшинстве. Большинство же составляли здесь омиусиане и их единомышленники, т. е. правые оригенисты, для которых в никейском символе было приемлемо все за исключением лишь термина μοοσιος, который казался им неясным и потому подозрительным. Но Зеебергу, по-видимому, хорошо известно, что окончательным результатом аримино-селевкийского собора было торжество настоящих ариан, отвергавших никейский символ не только по букве, но и по смыслу. Не зная, что это торжество Ариан было только результатом интриги Акакия, Евдоксия, Валента и Урсакия, и что большинство членов селевкийского собора нисколько в этом не повинно, Зееберг вообразил, будто 9 отлученных селевкийским собором епископов были из числа тех, которые соглашались принять никейский символ, но без термина μοοσιος. В таком случае присутствие среди этих отлученных бывшего члена антиохийского собора 324 года, в символе которого тоже нет термина μοοσιος, не вызывало бы удивления. На самом же деле и Афанасий в. и Сократ говорят совершенно ясно, что эти 9 епископов подвергнуты были отлучению со стороны большинства селевкийского собора, – теми же самыми епископами, которые низложили Акакия кесарийского, Патрофила скифопольского, Евдоксия константинопольского, Урания тирского и других 5 епископов – «омиев». Значит и эти отлученные, в числе их и Μγνος, принадлежали к партии Акакия и Евдоксия и вместе с ними совершенно отвергали никейскую веру и самый никейский собор. Эти так называемые теперь «омии» (Homöer) были хотя до известной степени и скрытые, но настоящие ариане. Они, как и учитель и предшественник по кафедре Акакий, Евсевий кесарийский , не признавали Сына Божия совечным Отцу, значит принимали, что было когда-то, когда не было Сына (хотя и не высказывали это ясно), и не допускали даже, что Сын подобен Отцу по Своему существу, κατ οσαν, или даже только κατ πστασιν, а ограничивались признанием, что Он просто подобен, μοιος, Отцу, понимая это в том смысле, что Он подобен ему только по своей воле, κατ τν βολησιν μνον (Socr. |
| Основным следствием Аримино-Селевкийского Собора и придворных совещаний в К-поле было формирование партии омиев, у истоков к-рой стояли Урсакий и Валент и к-рой удалось на время объединить все разрозненные элементы антиникейской коалиции. До смерти К. неск. видных деятелей - омиусиан, в т. ч. епископы Василий Анкирский, Евстафий Севастийский и Македоний К-польский, были обвинены в различных церковных преступлениях и изгнаны со своих кафедр. Место Македония в К-поле в янв. 360 г. занял Евдоксий Антиохийский. В Антиохии весной 360 г. епископом был поставлен Мелетий , которого омии считали своим единомышленником. Однако, заняв Антиохийскую кафедру, Мелетий начал проводить антиарианскую политику, что вызвало недовольство омийской партии, и в кон. 360 г. он был низложен на Соборе в Антиохии; на его место был избран Евзоий ( Socr. Schol. Hist. eccl. II 44; Sozom. Hist. eccl. IV 28). Низложение Мелетия привело к расколу среди христиан в Антиохии; его сторонники образовали отдельную общину ( Theodoret. Hist. eccl. II 31). Т. о., Аримино-Селевкийский Собор, несмотря на многочисленные расколы и споры, был решительной попыткой правительства К. привести церковное большинство по всей империи к единству хотя бы ценой компромиссов и уступок со всех сторон. Тем не менее единство вновь, как и во всех предыдущих случаях, оказалось призрачным. Запреты К. на обсуждение богословских вопросов не действовали. Продолжали формироваться новые версии вероисповеданий, и появлялись партии их сторонников, к-рые не контролировали ни К., ни епископы, и эта ситуация грозила новыми спорами и расколами в недалеком будущем. В течение года или двух после Соборов Церковь сохраняла лишь видимость единства и спокойствия. Большинство крупнейших общин вост. части империи (Александрия, К-поль, Антиохия) продолжали жить в условиях расколов. После смерти К. (нояб. 361) начался новый этап богословской и церковно-политической борьбы. Многолетние усилия К. по установлению церковного единства путем поиска приемлемых вероопределений и консолидации тех или иных партий внутри Церкви так и не дали ожидаемых результатов. |
| В кон. 20-х гг. IV в. в Иерусалиме начали возводить богатые храмы на местах, связанных с новозаветной историей. С увеличением потока паломников роль К. П. и Иерусалима в Церкви Палестины стала расти. При этом К. П. постепенно теряла свои позиции, хотя не утратила прежней славы интеллектуального центра. Преемником Евсевия стал его ученик еп. Акакий, богослов, автор несохранившегося Жития Евсевия и толкований на Свящ. Писание, сторонник арианства (омиусианства), господствовавшего в Вост. Церкви в сер. IV в. Он продолжал заботиться о развитии кесарийской б-ки. С помощью Евзоия , позднее также ставшего епископом К. П., Акакий организовал работу по переписке ветхих рукописей ( Hieron. De vir. illustr. 98; Idem. Ep. 34; Socr. Schol. Hist. eccl. II 4; Sozom. Hist. eccl. III 2). В 40-х гг. IV в. в школе К. П., у ритора Феспесия, учился свт. Григорий Богослов ( Hieron. De vir. illustr. 113). Евзоий также проходил обучение у Феспесия и позднее был известен как богослов и ученый, хотя о его трудах сведений не сохранилось. Между 356 и 361 гг. в кесарийской б-ке, вероятно, еп. Иларий Пиктавийский изучал и переводил на латынь труды Оригена (Ibid. 100), который в то время находился в ссылке. В кон. IV в. б-кой пользовался блж. Иероним, здесь он видел единственные полные копии Гекзапл и др. работ Оригена, «Евангелия евреев», а также каталога б-ки, составленный Памфилом ( Downey. 1975. P. 33). Еп. Акакий был одним из лидеров арианской партии на Сардикийском Соборе 343 (или 347) г. и Аримино-Селевкийском Соборе 359 г. Православные партии на Соборах объявляли его низложенным, однако эти решения или не реализовывались, или через короткие периоды времени ему удавалось вернуться на кафедру. С этого времени Кесарийская кафедра была вовлечена в длительную борьбу за первенство с Иерусалимской: свт. Кирилл I (ок. 350/51-386), рукоположенный еп. Акакием, постепенно перестал признавать первенство Кесарийской кафедры. В 358 г. еп. Акакий сместил свт. Кирилла, но в 359 г. Аримино-Селевкийский Собор вернул Кириллу права и низложил еп. Акакия. В 360 г. К-польский Собор вновь низложил свт. Кирилла и подтвердил права еп. Акакия. После провозглашения религиозной свободы имп. Юлиана Отступника в 362 г. Кирилл вновь получил возможность вернуться в Иерусалим. Лампсакский Собор 364 г. объявил о низложении еп. Акакия, но в неустойчивой политической обстановке тех лет решения Собора не были выполнены. |
| 343 Консервативные епископы объединяются в омиусианское течение, осознав всю опасность, которую таило арианство. 344 Предпринятая на Аримино-Селевкийском соборе попытка установить «внешний мир Церкви» через создание нового омийского течения, целью которого является устранение, а не разрешение спорных богословских проблем, терпит неудачу. 345 После смерти Констанция омиусиане начинают постепенно сближаться с никейцами 346 (А. А. Спасский трактует это сближение как «историческую неизбежность») 347 . Возникает «новоникейская лига», благодаря усилиям которой и восстанавливаются подлинный мир и согласие в Церкви. 348 Как указывает исследователь, этот консенсус был достигнут еще до того, как Феодосий стал навязывать никейскую веру несогласным с помощью насилия. 349 Как пишет А. А. Спасский, «вместо христианского принципа свободы совести на трон Византийской империи взошло старое языческое начало, требующее от подданного безусловного подчинения одобряемой государством религии». 350 Подобного рода высказывания церковного историка могут быть в полной мере поняты лишь в контексте истории Русской Православной Церкви в синодальный период. Как можно заключить из всего сказанного выше, концепция А. А. Спасского представляет собой модифицированный вариант классической интерпретации смуты, осмысленной в чуждых для той эпохи категориях, таких, как, например, «реакция». При этом исследователь исходит из очень спорной идеи о прогрессивном развитии христианского богословия. Та же традиционная никеоцентрическая схема, причем в несколько упрощенном виде (без упоминания Сердикского и Аримино-Селевкийского соборов), присутствует и в работе о. Георгия Флоровского «Восточные отцы IV в.». 351 Однако безусловной заслугой исследователя было выявление дополнительных линий развития арианского спора (значение которых, впрочем, автор, на наш взгляд, слишком абсолютизирует). Речь идет о христологической проблематике, неразрывно связанной с триадологией, 352 а также о проблеме творения и взаимоотношений Бога с тварным миром. |
| 2. Цикл сочинений из 5 трактатов, объединенных идеей логически обосновать, что нек-рые выражения, с к-рыми были согласны все богословские партии, подразумевают понятие единосущия. 1) «Adversus Arium Liber primus» (Против Ария книга первая (продолжение предыдущего трактата), 359) состоит из 4 основных частей. В 1-й части (Ibid. I 49. 1 - 53. 31) В. М. дает определение 5 Божественным именам Сына в свете отношений между Богом и Λγος " ом. Во 2-й (Ibid. I 54. 1 - 58. 36) - ставит вопрос о том, в каком смысле Божественные имена суть общие, а в каком - особенные. В 3-й части (Ibid. I 59) делаются выводы о единосущии Св. Троицы. В 4-й (Ibid. I 60. 1 - 64. 30) автор обращается к человеческой душе как образу Λγος " а. 2) «Adversus Arium Liber secundus» (Против Ария книга вторая, кон. 359 - нач. 361) представляет собой дискуссию с «омиями» (см. в статьях Арианство , Подобосущный ), одержавшими верх над «омиусианами» на Аримино-Селевкийском Соборе (359). В. М. отстаивает возможность использования терминов οσα и μοοσιος (Ibid. II 3-12), объясняет их содержание, особенности употребления термина οσα и его производных в Свящ. Писании. Заканчивается книга кратким исповеданием веры (Ibid. II 12). 3) «Adversus Arium Liber tertius» (Против Ария книга третья, 362), главное догматическое сочинение В. М., в к-ром он соединил богатство библейского богословия свт. Афанасия I Великого с глубиной плотиновской метафизики. В. М. рассуждает здесь о единосущии Пресв. Троицы как Божественной триады бытие - жизнь - мышление (Ibid. III 4. 6 - 17. 9). Трактат не имеет полемической направленности, свойственной предыдущим книгам. 4) «Adversus Arium Liber quartus» (Против Ария книга четвертая, 362) затрагивает вопрос о Боговоплощении (Ibid. IV 7. 1-22, 32. 14 - 33. 25). Заканчивается книга исповеданием единосущия Пресв. Троицы (Ibid. IV 33. 26-45). 5) «De homoousio recipiendo» (О необходимости принятия [термина] «единосущие», кон. 363), небольшой трактат, написанный в ответ на решения Аримино-Селевкийского Собора, в поддержку Вселенского I Собора , адресован тем, кто был введен в заблуждение Валентом и Урсакием и находился под влиянием богословия «омиев». Трактат представляет собой краткое резюме 2-й кн. В. М. «Против Ария». |
| форму диспута, или «спора» (altercatio), в к-ром по законам жанра есть 2 части: полемическая и догматическая ( Canellis. 2003. P. 36). В полемической части (contentio, главы 2-13) спорящие активно обмениваются репликами, используя ряд «диалектических приемов»; в частности, И. С. демонстрирует непоследовательность т. зр. луцифериан, признающих действительность таинства крещения, совершенного арианскими епископами или теми епископами, которые подписывали проарианские документы, но при этом отрицающих священство у таковых епископов и не признающих действительность совершаемых ими таинств. И. С. умело сводит к абсурду тезисы противника и вынуждает его признать частичное поражение. В догматической части (doctrina, главы 14-27) краткие вопросы луциферианина являются лишь предлогом для длинного историко-догматического дискурса, в к-ром И. С. подробно останавливается сначала на исторических обстоятельствах Аримино-Селевкийского Собора 359 г., где мн. правосл. епископы, поддавшиеся давлению со стороны властей и введенные в заблуждение происками арианствующих епископов Валента и Урсакия , подписали проарианское вероисповедание, в чем позднее раскаялись (главы 17-19). И. С. также описывает последовавшие за этим события, в частности примирительный Александрийский Собор 362 г. под председательством свт. Афанасия Великого и неприятие его решений Луцифером, в конце концов приведшее к луциферианскому расколу (гл. 20). В гл. 21 рассматривается позиция крайней партии луцифериан, во главе которых стоял рим. диак. Иларий, не признававший арианского крещения и, как следствие, настаивавший на перекрещивании всех возвращающихся от арианства - как мирян, так и епископов. Для опровержения этой позиции И. С. ссылается на церковное Предание и апеллирует к аналогичному спору о перекрещивании еретиков, происшедшему между сщмч. Киприаном Карфагенским и папой св. Стефаном I в 255-257 гг., в результате к-рого Церковь не приняла т. зр. сщмч. Киприана, но выступила против перекрещивания еретиков (главы 23-26). |
|
|
