| Вентароли близ Казерты) ( S. Optati Milevitani Libri VII. Vindobonae, 1893. P. 26-27. (CSEL; 26)). Нек-рые италийские кафедры названы в актах Арелатского Собора 314 г., на к-ром присутствовали также епископы из Африки, Британии, Галлии и Испании. Кроме папских легатов И. представляли епископы Каралиса (ныне Кальяри), Капуи, Салапии (близ совр. г. Тринитаполи), Сиракуз, Центумцелл (ныне Чивитавеккья), Римского Порта и 2 пресвитера из Остии (Субурбикарная И.), а также епископы крупнейших городов Аннонарной И.- Аквилеи и Медиолана. Эти данные не отражают реальной картины существовавших епископских кафедр в И. Поскольку сложилась практика делегировать на Соборы, созываемые имп. властью для решения общецерковных вопросов, одного представителя от неск. христ. общин, мн. епископы на таких Соборах не присутствовали. Тем не менее из перечней участников Соборов следует, что большинство епископских кафедр находилось в окрестностях Рима, а также в экономически развитых провинциях, напр. в Кампании. В др. областях, особенно на севере И., кафедры были только в крупнейших городах. Впосл. в Риме стали регулярно проводиться совещания епископов И., где обсуждались вопросы местной церковной жизни. На Соборе 386 г. присутствовали уже 80 епископов из Субурбикарной И. Интерьер ц. св. Феликса в Чимитиле близ г. Нола. Нач. V–XVIII в. Интерьер ц. св. Феликса в Чимитиле близ г. Нола. Нач. V–XVIII в. В IV в. христианство распространялось в основном среди городского населения. Нек-рые представители сенаторского сословия посвящали себя аскезе и церковному служению, отстраняясь от мирских дел и даже отказываясь от имущества. Среди таких аристократов особое место занимал Меропий Понтий Павлин, чьи земельные владения располагались в Аквитании, Испании и Юж. Италии. Как наместник Кампании, Павлин способствовал строительству церквей. Впосл. он был рукоположен во пресвитера и поселился в г. Нола, где воздвиг храмовый комплекс вокруг гробницы св. Феликса в Чимитиле. Ведя аскетический образ жизни, Павлин поддерживал отношения с известными церковными деятелями - свт. |
| Различные пороки терпелись духовенством, которое, хотя и находилось в весьма благоденственном состоянии, однако же еще не чувствовало себя достаточно сильным, чтобы выступать на борьбу со страстями великих и сильных мира сего. Судьба Претекстата, епископа руанского, который из-за оскорбления знаменитой королевы Фредегунды был убит (586 г.)в своем соборе во время обедни на Пасху 2268 , была предостережением тем из его собратьев, которые могли бы чувствовать наклонность действовать смелее. Распущенность франкских королей была в особенности ужасна, быть может даже беспримерна в летописях истории, и тон, которым говорит о таких личностях епископ Турский, сам бывший человеком добрым и благочестивым, представляет достаточное доказательство, что его собственные идеи были далеки от высоты христианского идеала 2269 . Евангельским правилом о прощении грехов злоупотребляли для освящения распущенности и жестокости (575 г.). Фредегунда, подстрекая двух из своих служителей убить Сигеберта, уверяла их, что если они останутся в живых, она будет высоко почитать их, а если они погибнут во время своего покушения, то она раздаст щедрую милостыню об их душах 2270 . Убийцам позволено было искать убежища в церквях, и они не могли быть взяты оттуда без клятвы о безопасности их жизни. Среди самого духовенства, от епископов и ниже, было не мало пороков и даже преступлений. Фредегунда, при одном из многих своих убийств, пользовалась услугами двух духовных лиц, согласившихся действовать по найму в качестве убийц 2271 . Замечалась общая склонность к обрядности и внешней пышности в богослужении; тем не менее, такие благочестивые люди, как Кесарий Арелатский , никогда не переставали заявлять о необходимости действительно живой веры и искренно религиозной жизни, и не смотря на весь мрак и массу зол этого времени, благодетельное влияние Евангелия можно проследить в гуманном и цивилизующем законодательстве. Амальрик, внук великого Теодориха, к которому перешли визиготские владения в Испании и в Галлии, к западу от Роны, женился на Клотильде, дочери Кловиса, и весьма жестокими мерами старался обратить ее в арианство. |
| Ср. напр., в 7 фрагменте: Incipit definition catholica, habita ab omnibus catholicis episcopis, priusquam per terrenam potestatem territi haereticorum consortio sociarentur, in concilio Ariminensi 26 . Итак, анализ внешней формы и состава дошедших до нас т. н. фрагментов Илария дает основание: одни из них (I и X) признать несомненно принадлежащими Иларию, другие, помимо документов заключающих в себе еще и пояснительные замечания какого то автора, не расходящиеся с общим духом «книги» Илария, вероятно принадлежащими к его opus historicum, а относительно третьих, представляющих собой голые документы, вопрос о принадлежности их Иларию, оставляет открытым; о некоторых из этих документов, датированных не позже 359 г., можно сказать лишь, что они могли входить в opus historicum Илария. Обращаемся к характеристике третьей и наиболее важной группы данных для суждения об «историческом труде» Илария, – к анализу внутреннего содержания дошедших до нас его несомненных фрагментов. Уже первый фрагмент или «введение» в «исторический труд» Илария дает нам, на наш взгляд, достаточно убедительные доказательства, что книга Илария об ариминском соборе, направленная против Валента и Урзакия, была написана им в Константинополе, во время пребывания там делегатов ариминского собора, т. е. не поздне конца 359 года. В цитованном фрагменте Илария, прежде всего, обращает внимание заявление автора о предмете и отчасти о цели своего труда. Предметом своего сочинения автор намечает историю церковной деятельности ариан, и хочет начать свое повествование от эпохи арелатскаго собора, – со времени изгнания первого на западе епископа, подвергнувшегося гонению со стороны ариан, Павлина Трирского 27 . Начиная свою историю арианства не с эпохи его возникнивения, а с повествования об арианской политике на западе, автор, – можно заключать, предназначает свою книгу преимущественно для западных читателей, и имеет в виду какой то специальный исторический интерес. Цель своего труда автор характеризует в таких чертах: «представить на суд общественной совести (in conscientiam publicam) грустное и сложное деяние (grave et multiplex opus) исполненное диавольского коварства, ловко обделанное еретиками, деяние, с которым примирилось лживое и боязливое большинство, деяние, развивавшееся не в этих проклятых местах, в которых (теперь) оно завершилось, и в которых (ныне) действуем мы (locorum, in quibus gesta res est nosque agimus, desperatione peregrinum), деяние, давнее по времени, но представляющееся новым, вследствие его прикровенности (tempore antiquum, silentio novum), до сих пор не обращавшее на себя внимание, благодаря притворному замирению в (церковно-политических) делах (simulata rerum расе praeteritum), но в последнее время (proxime) всплывшее наружу (renovatum) вследствие бессовестного лукавства в конец изолгавшихся людей (fallacissimorum hominum) 28 . |
| Против тринадцатой беседы Кассиана выступил Проспер Аквитанский , богослов–августинианец и поэт, который, вероятно, из-за причиненных вандалами опустошений, покинул свою родную Аквитанию и поселился в Южной Галлии, где обрел утешение и покой среди войн своего века, а вместе с тем написал (ок. 432) книгу о благодати и свободе 1876 , критикуя двенадцать положений Кассиана и объявляя их все еретическими, кроме первого. Он также сочинил длинную поэму в защиту Августина и его системы 1877 и опроверг «галльских хулителей и обвинения Викентия», которые выставляли учение о предопределении в самом неблагоприятном свете 1878 . Но полупелагианское учение приобрело большую популярность и получило широкое распространение во Франции. Его основными защитниками после Кассиана были пресвитер–монах Викентий Леринский, автор Commonitorium, в котором он выработал, по сути, тест на ортодоксальность учения, трехчастный и явно противоречащий учениям Августина (около 434) 1879 ; фауст, епископ из Регия (Рийе), который на Арелатском соборе (475) выступил против гипер–авгу–стинианского по духу пресвитера Луцида и получил от собора поручение написать труд о благодати Божьей и человеческой свободе 1880 ; Геннадий, пресвитер из Марселя (ум. после 495), который продолжил биографический труд Иеронима De vins illustribus вплоть до 495 г. и объяснял свое стремление писать учением Августина о предопределении 1881 ; Арнобий Младший 1882 ; а также автор анонимного трактата Praedestinatus (около 460), о котором было много споров и который, посредством грубых преувеличений и неоправданных логических выводов, предвиденных Августином, сначала выставляет учение о предопределении в неблагоприятном свете, а потом опровергает его 1883 . Автор Praedestinatus говорит, что ему в руки попал трактат, ложно подписанный именем ортодоксального учителя Августина, чтобы под католическим именем пропагандировать богохульственную догму, опасную для веры. Поэтому он взялся переписать и опровергнуть этот труд. Сам трактат состоит из трех книг; первая, вслед за книгой Августина De haeresibus, приводит описание девяноста ересей от Симона Волхва до времен автора, причем последней из них называется учение о двойном предопределении, как учение, в котором Бог объявляется творцом зла, а все моральные усилия человека – тщетными 1884 ; вторая книга – псевдоавгустиновский трактат об этой девяностой ереси, но очевидно, что это полупелагианская карикатура того же автора 1885 ; третья книга содержит опровержение этого якобы псевдоавгустиновского учения о предопределении, причем используются привычные полупелагианские доводы. |
| a) Ad Constantium Augustum liber prima (Migne, S. L., X, 557– 564). Это обращение к императору Констанцию написано по поводу вторжения варваров в Галлию в 355 г., для борьбы с которыми в конце этого года был провозглашен цезарем Юлиан и послан в Галлию. Тяжелое положение страны возбуждало в императоре опасение за целость провинции и верность галлов империи. Подозрительность императора раздражалась тайными внушениями людей, способных пользоваться такими обстоятельствами, чтобы сводить счеты со своими врагами (с. 2). Иларий по этому поводу обратился к императору с посланием, в котором уверял его в спокойствии и верности провинции и указывал ему на вторжение арианства и поддержку его местными гражданскими властями, как более опасную угрозу благам вечным. Полнее содержание книги уже приведено в биографии. Сочинение написано после Арелатского и Миланского соборов, потому что упоминает об изгнаниях православных епископов (353 и 355 гг.), но ранее ссылки Илария, так как оно послано из Галлии и не упоминает об изгнании самого Илария. Таким образом, оно относится к концу 355 или началу 356 года. Текст послания дошел до нас в испорченном виде: в нем есть или пробелы (например, в § 8 автор, коснувшись никейской веры, говорит, что упоминал о ней выше, а этого упоминания в предшествующих параграфах сохранившегося текста нет) или добавления (начиная с пятого параграфа, прекращается личное обращение к императору, и изложение принимает безличный характер). b) Liber de Synodis seu de Fide orientalium (Migne S. L., X, 479–546). О поводе к составлению этого сочинения, о его содержании и задачах было сказано в биографии. Сочинение это, вероятно, не получило определенного заглавия от автора, а было подписано просто как epistola. Под этим названием оно цитируется Факундом Гермианским (Lib. X, с. 6), но Иероним, перечисляя сочинения Илария, называет его «De Synodis». Может быть, это заглавие им и дано этому сочинению, экземпляр которого он собственноручно переписал для себя в Трире (Hieronym. Epist. VI ad Florentiam. De viris illustr.). Это заглавие принято давать этому сочинению и в настоящее время. При этом к нему для более точного обозначения содержания прибавляется Sen de Fide Orientalium. Время его составления определяется следующими данными: 1) сам Иларий говорит в нем, что он уже полных три года пробыл в ссылке (De Synod. 2); 2) он упоминает о предполагаемых соборах в Анкире и в Аримине. Известно, что первоначально предполагался только один Собор в Никомидии. Но это намерение было оставлено императором после разрушения Никомидии 24 августа 358 г., и у него возник план созыва двух параллельных Соборов для Востока и для Запада, причем сначала местом восточного Собора предполагалась Анкира и только уже позднее остановились на Соборе в Селевкии. Значит, «De Synodis» было написано после разрушения Никомидии (24 августа 358 г.) и ранее назначения местом Собора Селевкии, т. е. в конце 358 или в начале 359 г. |
| Ср. напр., в 7 фрагменте: Incipit deicatholica, habita ab omnibus catholicis episcopis, priusquam per terrenam potestatem territi haereticorum consortio sociarentur, in concilio Ariminensi 1428 . Итак, анализ внешней формы и состава дошедших до нас т. н. фрагментов Илария дает основание: одни из них (I и X) признать несомненно принадлежащими Иларию, – другие, помимо документов заключающие в себе еще и пояснительные замечания какого-то автора, не расходящиеся с общим духом «книги» Илария, – вероятно принадлежащими к его opus historicum, – а относительно третьих, представляющих собою голые документы, вопрос о принадлежности их Иларию, оставляет открытым; об некоторых из этих документов, датированных не позже 359 г., можно сказать лишь, что они могли входит в opus historicum Илария. Обращаемся к характеристике третьей и наиболее важной группы данных для суждения об «историческом труде» Илария, – к анализу внутреннего содержания дошедших до нас его несомненных фрагментов. Уже первый фрагмент или «введение» в «исторический труд» Илария дает нам, на наш взгляд, достаточно убедительные доказательства, что книга Илария об Ариминском Соборе, направленная против Валента и Урзакия, была написана им в Константинополе, во время пребывания там делегатов Ариминского Собора, т. е. не позднее конца 359 года. В цитованном фрагменте Илария, прежде всего, обращает внимание заявление автора о предмете и отчасти о цели своего труда. Предметом своего сочинения автор намечает истоию церковной деятельности ариан, и хочет начать свое повествование от эпохи Арелатского Собора, – со времени изгнания первого на западе епископа, подвергнувшегося гонению со стороны ариан, Павлина Трирского 1429 . Начиная свою историю арианства не с эпохи его возникновения, а с повествования об арианской политике на западе, автор, – можно заключать, предназначает свою книгу преимущественно для западных читателей, и имеет в виду какой-то специальный исторический интерес. Цель своего труда автор характеризует в таких чертах: «представить на суд общественной совести (in conscientiam publicam) грустное и сложное деяние (grave et multiplex opus) исполненное диавольского коварства, ловко – обделанное еретиками, – деяние, с которым примирилось лживое и боязливое большинство, – деяние, развивавшееся не в этих проклятых местах, в которых (теперь) оно завершилось, и в которых (ныне) действуем мы (locorum, in quibus gesta res est nosque agimus, desperatione peregrinum), – деяние, давнее по времени, но представляющееся новым, вследствие его прикровенности (tempore antiquum, silentio novum), до сих пор не обращавшее на себя внимание, благодаря притворному замирению в (церковно-политических) делах (simulata rerum расе praeteritum), но в последнее время (proxime) всплывшее наружу (renovatum) вследствие бессовестного лукавства в конец изолгавшихся людей (fallacissimorum hominum)» 1430 . |
| 540 Об этом посольстве сообщает так называемая «Безглавая история» – один из интересных памятников, касающихся архипастырского служения святителя. См.: Histoire “acéphale” et index syriaque des lettres festales d’Athanase d’Alexandrie/Ed. par A. Martin et M. Albert//Sources chretiennes. 317. Paris, 1985. P. 140–143. 541 Как всегда в истории, личные качества этого императора играли немалую роль в его конфликте со святителем. Он «не лишен был хороших качеств, отличался серьезностью характера, убежденно исповедовал христианскую религию, он был достаточно образован и умел владеть словом и пером. Но эти качества почти парализовались той чрезвычайно высокой оценкой, какую он давал себе как носителю верховной власти. По его мнению, от благополучия главы государства прежде всего зависит благосостояние подданных, отсюда на своих личных врагов он смотрел словно на врагов рода человеческого. Он умел награждать друзей, но беспощадно преследовал тех, кого подозревал в нерасположении к себе, и не отменял раз произнесенного смертного приговора. Он не мог терпеть вблизи себя выдающихся и самостоятельно державших себя лиц в качестве советников. Только льстецы и разные придворные креатуры могли пользоваться успехом при дворе» ( Бриллиантов А. И. Указ. соч. С. 185–186). В силу этих личных свойств Констанция св. Афанасий вызывал у него постоянное раздражение. 545 Исключение составлял св. Иларий Пиктавийский с небольшой группой своих сторонников: он восстал против митрополита Сатурнина Арелатского, являющегося одним из главных защитников арианствующих в Галлии. «После того как на Миланском соборе воочию всех обнаружилась мужественная стойкость защитников Афанасия и низкая угодливость Сатурнина, Иларий издал декрет, в котором заявлял, что прерывает церковное общение с Сатурнином, Урзакием и Валентом – предлагая галльскому епископату свободный выбор: оставаться в общении с митрополитом или присоединиться к группе Илария. Этот декрет, подписанный и некоторыми единомышленными епископам, Иларий отправил на восток, к тамошним изгнанникам. Таким образом Иларий, силою исторических обстоятельств, встал во главе антиарианской оппозиции в Галлии, каковую роль и выдержал До конца своей жизни» (Орлов А. П. Тринитарные воззрения Илария Пиктавийского . Сергиев Посад, 1908. C. XXXIV-XXXV). |
| Среди таких забот и стараний св. Льва о чистоте веры и сохранении единения Церквей, произошла у него распря с Иларием, Епископом Арелатским. Причиной этой распри было следующее. В 445 г. пришел в Рим некто Келидоний, и жаловался на Илария, что он, председательствуя на одном поместном Соборе, лишил Келидония епископской кафедры. Папа принял жалобу Келидония и вызвал к себе Илария на суд. Иларий, как повествует его жизнеописатель, по зову Папы, пришел в Рим пешком; но, когда открылся суд, и начали разбирать причины, по которым Келидоний лишен своего престола, Иларий, не дождавшись судебного решения, оставил внезапно Рим. Вскоре после сего поступила к Папе жалоба другого епископа, подписанная многими гражданами того города, где он епископствовал, и она состояла в том, что Иларий, во время болезни сего епископа, на место его рукоположил нового епископа. Св. Лев обоих сих епископов, которые Иларием лишены были их престолов, восстановил в правах их. И в послании своем к епископам Виенского округа, осудив Илария за нарушение мира церковного, лишил его принадлежавшей ему власти над сими епископами 50 . В сие время прибыл в Рим Император Валентиниан. Любя и уважая св. Льва, он немедленно выдал два указа, один о манихеях и другой о подчинении епископов Галльских суду Папы. В указе о манихеях (данном им 19 июня 445 г.) Валентиниан не только утвердил все распоряжения св. Льва против сих еретиков, но еще строго предписал, не допускать их в военную службу и не дозволять им жительства в городах. В указе данном (8 июля того же года), по делам Илария, Валентиниан предписал, чтобы епископы Галлии ничего не предпринимали без утверждения папской власти, чтобы они признавали для себя законом всякое постановление епископа Римского, и чтобы всякий епископ, вызываемый на суд Папою, непременно являлся на оный 51 . Следующие за сим годы св. Лев провел в пастырском попечении об устроении Церквей – Мавританской, Испанской и Сицилийской. По дошедшим слухам, что в Мавритании многие недостойные, по проискам, без соблюдения церковных правил, мятежным народом возводятся не только в диаконы и пресвитеры, но даже и на епископские кафедры, св. |
| На защиту же учения Августинова выступили, между другими, Проспер, Фульгенций и Люцид. Но первые два, поставляя на вид своим противникам, что они неправильно понимают это учение, и, сами передавая его в значительно смягченном виде, этим самим уже обнаруживали его несостоятельность. Последний же, когда стал защищать и отстаивать учение Августиново во всей его силе и со всеми крайними его выводами, возбудил против себя самую упорную и ожесточенную полемику со стороны Викентия Лиринского , Геннадия и Фавста, которая окончилась только низложением его лжеучения на Арелатском соборе 479 . Этим же впоследствии (в IX в.) покончились и попытки Готшалка восстановить во всей чистоте и силе учение Августиново, как о безусловном предопределении, так, совместно с сим, и о партикулярной и непреоборимой благодати 480 . Между тем, и более выдающиеся схоластические богословы, большей частью не разделяли крайних воззрений Августиновых на отношение благодати к свободе, хотя некоторые из них очень мало оставляли здесь места для свободы. Так, например, Анзельм 481 , Бернард 482 и Альберт Великий 483 , признавая безусловную необходимость, в деле спасения, благодати, в то же время, находили нужным сохранить здесь некоторую долю участия и за человеческой свободой. Гюго же (Сент-Виктор), хотя волю человеческую в ее отношении к благодати сравнивал с игральным инструментом, который вначале, когда артист его настраивает, является совершенно бездейственным, и только когда артист станет на нем играть, выражает некоторое свое содействие через издавание звуков, но в других местах, по-видимому, предоставлял за ней более деятельное участие 484 . Подобным образом, еще более склоняясь в пользу воззрения Августинова, учил о благодати Петр Ломбард 485 , а Фома Аквинский почти всецело воспроизвел это воззрение в своем учении, как о безусловном предопределении, так и непреоборимой благодати 486 , но его учение встретило для себя сильный протест и отпор в Дунс-Скоте, который, хотя и сам не избежал крайности, ставши утверждать, что каждый человек, как вследствие падения не потерявший целостности своих естественных сил (pura naturalia), а только утративший сверхъестественную праведность, может и должен творить все естественно доброе и этим заслуживать себе благодать, а также, что благодать только так относится к человеческой воле, как ездок с уздою к, правимой им, дикой лошади 487 , однако же, не маловажную для Западной Церкви услугу оказал тем, что положил твердую преграду к распространению здесь еще более крайнего воззрения своего противника. |
| «Quae sententia contradictionis os confusione perfudit et omnem in malum conspirantem societatem ab invicem separavit» т. e. эта мысль, (что человек может быть без греха), посрамила лице противников и рассеяла дышащее злобой общество, писал Пелагий одному пресвитеру после Диоспольского собора, ясно намекая на то, что противники его действовали единодушно и сообща (De gest. Pelag. n. 54). Что касается личностей Героса и Лазаря, то о них папа Зосима высказал очень дурное мнение в письме к африканским епископам по делу Пелагия, назван их клеветниками, достойно лишенными своих кафедр. (См. Арр. р. 2. Т. X, S. August, oper. p. 2350); но с этим мнением нельзя согласиться. Проспер в Хронике называет Героса мужем святым, учеником блаж. Мартина, и замечает, что он совершенно невинно был изгнан народною толпою из своей епископии во Арлесе (Chon. an. 412). Бароний похвально отзывается о Лазаре (Annales, an. 417). Августин обоих называет святыми братьями и соепископами (De gest. Pel. и. 2, 39, 53); так же именуются они и отцами Карфагенского собора 416 года (Epist. 175, n. I, int. August.). Причиною несправедливого низложелия Героса и Лазаря было благосклонное отношение к ним начальника британских войск, Константина, провозгласившего себя в 407 г. императором. После поражения Константина вождями Гонория, Констанцием и Ульфилой, народ изгнал Героса и Лазаря, причем на место первого был поставлен пользовавшийся благосклонностию Констанция Патрокл, человек, совершенно недостойный епископского сана. Патрокл пользовался большим уважением со стороны папы Зосимы, как свидетельствуют письма последнего к нему (Migne, Patrol, lat. XX), но совершенно незаслуженно: Проспер в Хронике указывает на порочную жизнь и на симонию Патрокла, Бароний же на насильственную смерть Патрокла в 426 г. смотрел, как на справедливую кару неба. Вероятно под влиянием этого Патрокла Зосима и составил дурное мнение о Геросе и Лазаре. В упомянутом письме Зосима уверяет, что Лазарь преследовал своими клеветливыми обвинениями на многих соборах Бриция, еп. Туринского, за что и заслужил на Туринском соборе от Прокла Массилийского название клеветника, хотя впоследствии этим же Проклом был поставлен в епископа Аквенского. Но жизнь этого Бриция была далеко не безупречна и давала много поводов к обвинению его и к запрещению в священнослужении. Вероятно, Лазарь говорил против Бриция правду, но так как это не повело к осуждению последнего, то Патрокл Арелатский нашел здесь предлог утверждать, что Лазарь заслужил у Прокла название клеветника, и убедил в этом Зосиму. В актах Туринского собора ничего подобного не говорится. Кроме того, странно думать, что Прокл мог поставить Лазаря епископом, если он сам называл его ранее клеветником (см. Migne, Patr. lat. t. XX. p. 656). |
|
|
