| С этим замечанием Schanz’a едва ли можно согласиться. Не говоря уже о том, что свидетельства Иеронима и Руфина о книге Илария располагают видеть в ней целостное произведение – памфлет, – нельзя думать, чтобы Иларий не имел никаких побуждений доводить до конца свою полемическую книгу против ариминской унии и по приезде на запад, если и допустить, что он не успел закончить ее до этого времени. Несомненно, что ариминская уния несмотря на свою внутреннюю эфемерность, при Констанции, особенно еще в 360 г., имела свою силу. Известно, что единичные сторонники ее были па западе еще долгое время (ср. Самуилов. Цит. соч. 75 стр. и д.). каков, напр., был, известный Авксентий Миланский (cfr. Hilar. lib. с. Aux. 15 n.), несмотря на то, что в это время церковные дела на западе пришли почти уже в прежнее состояние (cfr. Sulp. Sev. Hist. s. 2. 45: Hillarius frequentibus intra Gallias conciliis atque omnibus fere episcopis de erroce profitentibus, apud Ariminum gesta, condemnat et in statum pristnum ecclesiarum fidem reformat), и несмотря на то, что сами западные императоры – Валетиниан и Грациан исповедовали православную догму (cfr. Hilar с. Auxent. 7 n: Auxentium... aliter credere, quam rex ipse et alii omnes baberent). Но как внешние особенности манускриптов operis («explicit» в конце, 10-го фрагмента), так и внутренние черты его «введения» (сдержанность тона по отношению к Констанцию, автобиографические замечания автора), повторяем, располагают относить написанние всей «книги» Илария к тому времени, когда Иларий еще не был осведомлен о падении омиусианских делегатов. 70 Что этот фрагмент не был собственно началом, после «введения» книги Илария, об этом можно заключать из обещания автора начать свое повествование с арелатского собора, который хотя хронологически был позже сардикийского, но по логическому плану книги Илария должен был стоять на первом месте. 72 Нелишне отметить, что в данном фрагменте Иларий нередко касается деятельности Урзакия и Валента (18 n. М. 10, 614), и в частности довольно подробно в ироническом тоне характеризует opportunitatem этих епископов, которые recipi se in eccelesiam deprecantur etc. |
| a) Ad Constantium Augustum liber prima (Migne, S. L., X, 557– 564). Это обращение к императору Констанцию написано по поводу вторжения варваров в Галлию в 355 г., для борьбы с которыми в конце этого года был провозглашен цезарем Юлиан и послан в Галлию. Тяжелое положение страны возбуждало в императоре опасение за целость провинции и верность галлов империи. Подозрительность императора раздражалась тайными внушениями людей, способных пользоваться такими обстоятельствами, чтобы сводить счеты со своими врагами (с. 2). Иларий по этому поводу обратился к императору с посланием, в котором уверял его в спокойствии и верности провинции и указывал ему на вторжение арианства и поддержку его местными гражданскими властями, как более опасную угрозу благам вечным. Полнее содержание книги уже приведено в биографии. Сочинение написано после Арелатского и Миланского соборов, потому что упоминает об изгнаниях православных епископов (353 и 355 гг.), но ранее ссылки Илария, так как оно послано из Галлии и не упоминает об изгнании самого Илария. Таким образом, оно относится к концу 355 или началу 356 года. Текст послания дошел до нас в испорченном виде: в нем есть или пробелы (например, в § 8 автор, коснувшись никейской веры, говорит, что упоминал о ней выше, а этого упоминания в предшествующих параграфах сохранившегося текста нет) или добавления (начиная с пятого параграфа, прекращается личное обращение к императору, и изложение принимает безличный характер). b) Liber de Synodis seu de Fide orientalium (Migne S. L., X, 479–546). О поводе к составлению этого сочинения, о его содержании и задачах было сказано в биографии. Сочинение это, вероятно, не получило определенного заглавия от автора, а было подписано просто как epistola. Под этим названием оно цитируется Факундом Гермианским (Lib. X, с. 6), но Иероним, перечисляя сочинения Илария, называет его «De Synodis». Может быть, это заглавие им и дано этому сочинению, экземпляр которого он собственноручно переписал для себя в Трире (Hieronym. Epist. VI ad Florentiam. De viris illustr.). Это заглавие принято давать этому сочинению и в настоящее время. При этом к нему для более точного обозначения содержания прибавляется Sen de Fide Orientalium. Время его составления определяется следующими данными: 1) сам Иларий говорит в нем, что он уже полных три года пробыл в ссылке (De Synod. 2); 2) он упоминает о предполагаемых соборах в Анкире и в Аримине. Известно, что первоначально предполагался только один Собор в Никомидии. Но это намерение было оставлено императором после разрушения Никомидии 24 августа 358 г., и у него возник план созыва двух параллельных Соборов для Востока и для Запада, причем сначала местом восточного Собора предполагалась Анкира и только уже позднее остановились на Соборе в Селевкии. Значит, «De Synodis» было написано после разрушения Никомидии (24 августа 358 г.) и ранее назначения местом Собора Селевкии, т. е. в конце 358 или в начале 359 г. |
| Ср. напр., в 7 фрагменте: Incipit deicatholica, habita ab omnibus catholicis episcopis, priusquam per terrenam potestatem territi haereticorum consortio sociarentur, in concilio Ariminensi 1428 . Итак, анализ внешней формы и состава дошедших до нас т. н. фрагментов Илария дает основание: одни из них (I и X) признать несомненно принадлежащими Иларию, – другие, помимо документов заключающие в себе еще и пояснительные замечания какого-то автора, не расходящиеся с общим духом «книги» Илария, – вероятно принадлежащими к его opus historicum, – а относительно третьих, представляющих собою голые документы, вопрос о принадлежности их Иларию, оставляет открытым; об некоторых из этих документов, датированных не позже 359 г., можно сказать лишь, что они могли входит в opus historicum Илария. Обращаемся к характеристике третьей и наиболее важной группы данных для суждения об «историческом труде» Илария, – к анализу внутреннего содержания дошедших до нас его несомненных фрагментов. Уже первый фрагмент или «введение» в «исторический труд» Илария дает нам, на наш взгляд, достаточно убедительные доказательства, что книга Илария об Ариминском Соборе, направленная против Валента и Урзакия, была написана им в Константинополе, во время пребывания там делегатов Ариминского Собора, т. е. не позднее конца 359 года. В цитованном фрагменте Илария, прежде всего, обращает внимание заявление автора о предмете и отчасти о цели своего труда. Предметом своего сочинения автор намечает истоию церковной деятельности ариан, и хочет начать свое повествование от эпохи Арелатского Собора, – со времени изгнания первого на западе епископа, подвергнувшегося гонению со стороны ариан, Павлина Трирского 1429 . Начиная свою историю арианства не с эпохи его возникновения, а с повествования об арианской политике на западе, автор, – можно заключать, предназначает свою книгу преимущественно для западных читателей, и имеет в виду какой-то специальный исторический интерес. Цель своего труда автор характеризует в таких чертах: «представить на суд общественной совести (in conscientiam publicam) грустное и сложное деяние (grave et multiplex opus) исполненное диавольского коварства, ловко – обделанное еретиками, – деяние, с которым примирилось лживое и боязливое большинство, – деяние, развивавшееся не в этих проклятых местах, в которых (теперь) оно завершилось, и в которых (ныне) действуем мы (locorum, in quibus gesta res est nosque agimus, desperatione peregrinum), – деяние, давнее по времени, но представляющееся новым, вследствие его прикровенности (tempore antiquum, silentio novum), до сих пор не обращавшее на себя внимание, благодаря притворному замирению в (церковно-политических) делах (simulata rerum расе praeteritum), но в последнее время (proxime) всплывшее наружу (renovatum) вследствие бессовестного лукавства в конец изолгавшихся людей (fallacissimorum hominum)» 1430 . |
| С этим замечанием Schanz’a едва ли можно согласиться. Не говоря уже о том, что свидетельства Иеронима и Руфина о книге Илария располагают видеть в ней целостное произведение – памфлет, – нельзя думать, чтобы Иларий не имел никаких побуждений доводить до конца свою полемическую книгу против ариминской унии и по приезде на запад, если и допустить, что он не успел закончить ее до этого времени. Несомненно, что ариминская уния несмотря на свою внутреннюю эфемерность, при Констанции, особенно еще в 360 г., имела свою силу. Известно, что единичные сторонники ее были па западе еще долгое время (ср. Самуилов. Цит. соч. 75 стр. и д.). каков, напр., был, известный Авксентий Миланский (cfr. Hilar. lib. с. Aux. 15 n.), несмотря на то, что в это время церковные дела на западе пришли почти уже в прежнее состояние (cfr. Sulp. Sev. Hist. s. 2. 45: Hillarius frequentibus intra Gallias conciliis atque omnibus fere episcopis de errore profitentibus, apud Ariminum gesta, condemnat et in statum pristnum ecclesiarum fidem reformat), и несмотря на то, что сами западные императоры – Валетиниан и Грациан исповедовали православную догму (cfr. Hilar с. Auxent. 7 n: Auxentium... aliter credere, quam rex ipse et alii omnes haberent). Но как внешние особенности манускриптов operis («explicit» в конце, 10-го фрагмента), так и внутренние черты его «введения» (сдержанность тона по отношению к Констанцию, автобиографические замечания автора), повторяем, располагают относить написание всей «книги» Илария к тому времени, когда Иларий еще не был осведомлен о падении омиусианских делегатов. 3596 Что этот фрагмент не был собственно началом, после «введения» книги Илария, об этом можно заключать из обещания автора начать свое повествование с арелатского собора, который хотя хронологически был позже сардикийского, но по логическому плану книги Илария должен был стоять на первом месте. 3597 О намерении Илария – выяснить истинную подкладку знаменитого на западе судебного процесса Афанасия с арианами мы уже знаем из его «введения» (см. |
| Ответ на возражение 7. Согласно положению, основанному на декрете папы Пия I, «если из-за небрежности кровь падает на установленный над землей настил, ее надлежит снять языком, а настил счистить, а если не на настил, то надлежит счистить землю, а то, что счищено, сжечь и пепел поместить в алтаре, а на священника наложить сорокадневную епитимью. Если капля из чаши падает на алтарь, то служитель должен снять каплю губами и быть подвергнут трехдневной епитимии; если она падает на ткань алтаря и проникает до второй ткани, то на него налагается четырехдневная епитимия; если она проникает до третьей, то на него налагается девятидневная епитимия; если до четвертой, то – двадцатидневная епитимия. И пусть полотна алтаря, которых коснулась капля, будут троекратно омыты священником, держащим под ними чашу, а принятая в нее вода пусть будет помещена у алтаря». Также ее может выпить служитель, если это не вызовет у него тошноты. Некоторые идут еще дальше и отрезают эту часть полотна, сжигают ее и помещают пепел в алтаре или у пресбитерия. Положение продолжается цитатой из уложения о наказаниях священника Беды: «Если из-за пьянства или ненасытности кто- либо выблюет Евхаристию, то он, если мирянин, будет подвергнут сорокадневной епитимии, если клирик или монах, дьякон или священник, то – семидесятидневной епитимии, а если епископ, то – девяностодневной. Но если причиной их рвоты окажется недуг, то их епитимия должна быть семидневной». Аналогичное различение проведено и в декрете Арелатского собора, в связи с чем читаем: «Если мышь или какое иное животное вкусит от таинства, то на тех, которые не обеспечили его надлежащего сохранения, должна быть наложена сорокадневная епитимия; на того, кто упустит его в церкви или допустит, что часть его упадет и не будет найдена, должна быть наложена тридцатидневная епитимия». И такой же епитимии, похоже, заслуживает тот священник, из-за небрежения которого гостии испортятся. Во время епитимии наказанный должен поститься и не быть допущен к причастию. Впрочем, с учетом всех обстоятельств и самого человека, упомянутые епитимии могут быть меньшими или большими. И при этом во всех случаях, когда виды остаются неповрежденными, они должны быть почтительно сохранены или использованы, поскольку, как мы уже показали (77, 4), тело Христа пребывает [в таинстве] дотоле, доколе сохраняются виды. Также при возможности то, в чем они были найдены, должно быть сожжено, а пепел помещен в пресбитерий (подобно тому, что надлежит делать со счищенным с престола, о чем уже было сказано). |
| Вентароли близ Казерты) ( S. Optati Milevitani Libri VII. Vindobonae, 1893. P. 26-27. (CSEL; 26)). Нек-рые италийские кафедры названы в актах Арелатского Собора 314 г., на к-ром присутствовали также епископы из Африки, Британии, Галлии и Испании. Кроме папских легатов И. представляли епископы Каралиса (ныне Кальяри), Капуи, Салапии (близ совр. г. Тринитаполи), Сиракуз, Центумцелл (ныне Чивитавеккья), Римского Порта и 2 пресвитера из Остии (Субурбикарная И.), а также епископы крупнейших городов Аннонарной И.- Аквилеи и Медиолана. Эти данные не отражают реальной картины существовавших епископских кафедр в И. Поскольку сложилась практика делегировать на Соборы, созываемые имп. властью для решения общецерковных вопросов, одного представителя от неск. христ. общин, мн. епископы на таких Соборах не присутствовали. Тем не менее из перечней участников Соборов следует, что большинство епископских кафедр находилось в окрестностях Рима, а также в экономически развитых провинциях, напр. в Кампании. В др. областях, особенно на севере И., кафедры были только в крупнейших городах. Впосл. в Риме стали регулярно проводиться совещания епископов И., где обсуждались вопросы местной церковной жизни. На Соборе 386 г. присутствовали уже 80 епископов из Субурбикарной И. Интерьер ц. св. Феликса в Чимитиле близ г. Нола. Нач. V–XVIII в. Интерьер ц. св. Феликса в Чимитиле близ г. Нола. Нач. V–XVIII в. В IV в. христианство распространялось в основном среди городского населения. Нек-рые представители сенаторского сословия посвящали себя аскезе и церковному служению, отстраняясь от мирских дел и даже отказываясь от имущества. Среди таких аристократов особое место занимал Меропий Понтий Павлин, чьи земельные владения располагались в Аквитании, Испании и Юж. Италии. Как наместник Кампании, Павлин способствовал строительству церквей. Впосл. он был рукоположен во пресвитера и поселился в г. Нола, где воздвиг храмовый комплекс вокруг гробницы св. Феликса в Чимитиле. Ведя аскетический образ жизни, Павлин поддерживал отношения с известными церковными деятелями - свт. |
| Тем не менее, по преданию, уже при Нероне в Медиолане (Милане) пострадали мученики Назарий, Гервасий, Протасий и Цельс. В 75 году в Равенне за Христа пострадал священномученик Аполлинарий. Косвенным образом на время происхождения епископских кафедр северной Италии указывает список отцов Сардикийского Собора 343 года, при том что известны их порядковые номера в ряду предшественников по кафедре. Так вот, в Соборе участвовали двенадцатый епископ Равенны, шестой – Вероны, пятый – Бриксии (Брешии). На более раннем Арелатском Соборе 314 года присутствовали седьмой епископ Медиолана, или Милана, и пятый – Аквилеи. Кроме того, на этом Соборе представлены были уже христианские общины Пренесты, Центумцеллы, Остии, Капуи, Арпии. Из приведенных сведений, с учетом того обстоятельства, что в эпоху гонений пребывание епископа на кафедре не бывало особенно продолжительным, можно заключить, что из названных здесь городов лишь в Медиолану и Равенну первый епископ мог быть поставлен уже во II столетии, но не ранее. Впрочем, древность епископских кафедр могла и не совпадать с древностью самих общин. Ссылаясь на исследования Л. Дюшена, В.В. Болотов находил церковное устройство северной Италии подобным тому, которое сложилось в Галлии, где «в древнее время епископов было весьма немного, и потому многие парикии управлялись пресвитерами и даже диаконами» , по разительному контрасту не только с Азией, Сирией, Африкой, но и Южной Италией, где уже в эпоху гонений епископов ставили даже в самые маленькие города, если в них существовали христианские общины. До известной степени подобный перекос в распределении кафедр сохранялся в продолжение всего средневековья и дожил до наших дней. В Соборе, состоявшемся в Риме в год издания Миланского эдикта под председательством епископа этого города Мелхиада, участвовали епископы Милана, Беневента, Капуи, Остии, Вольсиний, Таррацины, Лабика, Сены (Сиены), Пизы, Флоренции, Аримина (Римини), Фавеции, Форума Клодии и города Трех таверн. О существовании христианских общин на Сардинии и Корсике до начала IV века документальных свидетельств нет, хотя предположение о совершенном отсутствии там христиан в эту эпоху противоречило бы здравому историческому смыслу. |
| 605 65-е письмо Киприана, к Сукцессу, о возвращении послов, из Рима с известием о гонении. См.: Творения св. Киприана в русск. перев. Т. II. С. 359. 609 8-е пр. Арелатского собора 314 г.: «De Afris quod propria lege sua utuntur ut rebaptizent, placuit, ut si ad ecclesiam aliquis de haeresi venerit, iuterrogent eum symbolum; et si perviderint eum in Patre et Filio et Spiritu Sancto esse baptizatum, manus ei tantum imponatur, ut accipiat Spiritum Sanctum. Quod si interrogatus non respondent hanc Trinitatem, baptizetur». Cm.: Hefele. Conciliengeschichte. Freiburg, 1855. Bd. I. S. 178. 610 Послание Киприана к Магну о крещении новациан. См.: Творения св. Киприана в русск. перев. Т. II. С. 316. 613 62-е пйсьмо св. Киприана, кМагну, о крещении новациан. См.: Творения св. Киприана. Т. II. С. 311. 617 Мы уже упоминали о том, что до нашего времени сохранился только небольшой отрывок этого письма на сирийском языке, помещенный у Питры в «Analecta sacra» (Т. IV. 1883. Р. 170, 413–414). 618 По мнению Дитриха (Op. cit. S. 84), Евсевий умышленно «выбрал из писем о крещении только безразличные или благоприятные для Дионисия места и более всего старался представить его лишь посредником мира». Дитрих видит в таком намеренном выборе не вполне удавшуюся попытку скрыть согласие Александрийского епископа с малоазийской и африканской практикой ввиду того, что это согласие могло «бросить некоторую тень на православие александрийцев». Но такое объяснение, вполне естественное в сочинении католического писателя, несогласно с действительным отношением св. Дионисия к малоазийской и африканской практике. Мы уже видели, что Александрийский епископ был так же далек от крайнего мнения Киприана, как и от крайнего мнения Римского епископа. 619 В 69-й главе своего сочинения «De viris illustribus» Иероним пишет о св. Дионисии: «Hic in Cypriani et Africanae synodi dogma consentiens de hereticis rebaptisandis ad diversos plurimas misit epistolas». 620 Послание CLXXXVIII, к Амфилохию о канонах: « τ δ τν Πεπουζηνν ( βπτισμα) οδνα μοι λγον χειν δοκε κα θαμασα πς κανονικν ντα τν Διονσιον παρλθεν. κενο γρ κρινον ο παλαιο δ χεσθαι βπτισμα, τ μηδ ν τς πστεως παρεκβανον». Несколько ниже св. Василий пишет: « ο γρ βαπτσθησαν ο ες τ μ παραδεδομνα βαπτισθντες. στε, ε κα τν μγαν Διονσιον τοτο παρλαθεν, λλ’ μν ο φυλακτον τν μμησιν το σφλματος». Cm.: Migne. PG. T. XXXII. 1857. Col. 664–665, 668 ; cp.: Творения св. Василия Великого . Ч. 7. М. 1848. С. 1–3. |
| Ибо Он есть Единородный Бог ( Ин. 1, 18 ) и Бог истинный и Бог великий и выше всего Бог ( Рим. 9, 5 ), и всяк язык исповесть, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца ( Флп. 2, 11 )» (ib., с. 11). Во всех омийских формулах, проводимых под давлением императора, отвергались термины οσα, μοοσιος, μοιοσιος, как не библейские, и в самом вероизложении подчеркивалось, что они должны быть понимаемы по Писаниям. Иларию казалось, что император введен в заблуждение этими словами, под которыми скрывалось совсем не библейское учение, он верил в искренность желания императора выяснить для себя учение Писания и надеялся раскрыть пред ним обман, выяснив действительный смысл изречений Христа о Себе и апостолов о Нем. Пока Иларий ожидал ответа на свою просьбу об аудиенции, в Константинополе путем угроз, обещаний, ласкательства, обманов и двоедушия подготовлялась уния Востока и Запада на основе ариминско-никской формулы. Пред Иларием все более прояснялась хитрая политика ариан, готовая завершиться их полным торжеством в Константинополе. Зная, что многие из западных были введены в заблуждение в Аримине ложным сообщением, что объединение с Востоком невозможно без устранения небиблейских терминов μοοσιος и μοιοσιος, и не прозревали темного смысла согласительной формулы, Иларий берется за перо, чтобы разоблачить всё, имевшее место на соборах Селевкийском и Ариминском, и интриги заправил всего дела – Урзакия и Валента. Предназначая этот труд для западных читателей с целью побудить их отказаться от принятого в Аримине постановления, он пишет документальную историю арианства на Западе, начиная с Арелатского Собора. В предисловии к этому труду он говорит о его задаче следующими словами: «Представить на суд общественной совести тяжелое и сложное деяние, исполненное дьявольского коварства, ловко обделанное еретиками, принятое лживым и боязливым большинством, развивавшееся не в этих чужих местах, в которых оно теперь завершилось и в которых действуем мы, – деяние, давнее по времени, но представляющееся новым вследствие прикровенности, до сих пор не обращавшее на себя внимания, благодаря притворному замирению в делах, но в последнее время всплывшее наружу вследствие бессовестного лукавства в конец изолгавшихся людей» (Ор. Hist., Fr. I, 4). Из введения видно, что Иларию известно участие в этом деле императора, но он не видит еще в нем главного виновника происшедшего, не прозревает еще во всей тонкости его хитрой политики, а потому намеренно не хочет касаться этого вопроса в своем сочинении (Praeter motto autem licet potissima regi sit referenda reverentia (omne enim a Deo regnum est) non tamen aequanimiter judicium ejus episcopalibus arbitriis admittï quia caesaris caiisari, Deo autem reddenda quae Deo sunt. Taceo imperatoris sublata causae cognitione judicium. Non queror extorqueri de absente sententiam) и упоминает в приведенных словах только о вмешательстве Констанция в дело Афанасия (ib., Fr. I, 5). |
| В процессе романизации германцы усваивали официальный римский культ, хотя не только в свободной Германии, но и в Германских провинциях они сохраняли приверженность своим традиционным верованиям. Случаи обращения германцев к вере во Христа, учитывая их весьма заметное присутствие в легионах, в военных лагерях и гарнизонах, разбросанных по всей империи, в том числе и в тех провинциях, где сложились многочисленные христианские общины, по логике вещей должны были иметь место уже в первом столетии от Р. Х., но положительных данных на сей счет не имеется. Христианские общины однако бесспорно существовали в Германии уже в III столетии. Под актами Арелатского Собора 314 г. поставил свою подпись епископ Колонии Агриппины (Кельна). Характеризуя экономику левобережной Германии, М. И. Ростовцев писал: «Эта страна была райскими кущами для капиталистов, – в особенности те области, которые лежали вдоль Мозеля и Мааса. Эти богатые плодородные земли не могли не стать житницей римжих армий и главным источником их снабжения вином, одеждой, обувью, строительным лесом, металлами, гончарными изделиями и т.д. С самого начала в эту страну так и хлынули многочисленные эмигранты, главным занятием которых было снабжение войска предметами первой необходимости. Эти люди были не маркитантами, а купцами, занимавшимися оптовой торговлей и перевозками крупных партий товаров. Их главными центрами ...были на Мозеле Трир, а в районе среднего и нижнего течения Рейна Кельн и Неймаген» (Ростовцев. Общество и хозяйство в Римской империи, т. 2, с. 205). Скопив значительные денежные средства, предприимчивые купцы приобретали крупные земельные владения у казны, нанимали безземельных работников, приобретали у армии дешевых рабов, которых та производила в значительном числе в ходе военных операций за пределами лимеса и стычек со свободными германцами на самой границе, и устраивали обширные земледельческие и скотоводческие латифундии, а в Верхней Германии по берегам Мозеля выращивали виноград. Об экономическом процветании этих землевладельцев выразительно говорят сохранившиеся развалины роскошных загородных вилл. |
|
|
