| Первый из них касается стороны догматической: «о вере православной». Этот отрывок заключает в себе полный Символ Никейский с анафематизмами и объяснениями, из которых мы владели только одною частью. Наш текст должен пополнить второй фрагмент, изданный Цегою, а в том, что он имеет общего с текстом последнего, можно находить неоспоримое доказательство, как мало основательности – по крайней мере в отношении к этой части актов – в предположении Ленормана, который находил этот отрывок первоначально составленным на египетском языке 227 , хотя и признавал его глубокую древность. Мы теперь наверное знаем, благодаря сравнению двух манускриптов, что мы имеем здесь дело с двумя переводами коптскими по всей вероятности с греческого языка, и это потому, что эти редакции будучи тождественными в сущности, разнятся одна от другой относительно формы и синонимических выражений, какие замечаются в них. Та часть текста, которая впервые открыта, заслуживает полного внимания. Здесь мы находим в символе термин: πιστεομεν вместо: πιστεω, и как у Геласия и в большей части древних списков, после члена о Духе св., находится упоминание о церкви кафолической и апостольской, во имя которой и произносятся анафематизмы. Сверх того, здесь уже наперед осуждается и опровергается учение Евтихия, который позднее заимствовал свою ересь от Аполлинария. Кроме тома о вере, выразимся на манер коптский, мы нашли еще в Турине другой, также приписываемый коптами Никейскому собору и озаглавленный: гномы (сентеции) св. собора. Это ничто иное как трактат, касающийся морали и поведения христиан. Zoega имел под руками только заглавие и первую страницу, и однако же уже Ленорман и другие критики удивлены были красноречием и возвышенностью этого отрывка. Наш манускрипт гораздо более обширен, и мы уверены, что многочисленные листы, какие мы публикуем и которые составляют продолжение отрывков, изданных Цегою, должны еще более утвердить ученый мир в благосклонном мнении, какое составлено им об авторах отрывков на основании даже первых образчиков. |
| Возникшее в Новгороде новое течение – сближение славянской Библии с латинской – в московской Руси, после Геннадиевского свода 1499 года, продолжалось медленно. Может быть, это объясняется тем, что все существенное в этой области было сделано Геннадием, а естественные дополнения в московской Руси вызывались к жизни неспешно. Не считая вводных статей к Библии с немецкого, 1500 г., в XVI веке, можно указать одно литературное приобретение этого рода – перевод с латинского толкований Псалтири Брунона. Оно принадлежит тому же центру просвещения начала XVI столетия тогдашней Руси – Новгороду и даже более – возникло непосредственно в тех же условиях, какие вызвали Геннадиевскую Библию: перевод сделан новгородским переводчиком, известным Дмитрием Герасимовым, по «понуждению» новгородского митрополита Макария, в 1536 году. Продолжала жить известная культурная среда, продолжались и ее деятельность. Текст псалмов переводчиком взят обычный, церковно-славянский, переведены только толкования Брунона, епископа Гербиполенского († 1045). Списков толкования Брунона сохранилось много: Софийск. библ. 1255, XVI в.. Синод, библ. 77 (305) XVII в. и др. Толкование Брунона сопровождено добавочными статьями, частью в переводе с латинского, частию в готовом церковно-славянском тексте; эти статьи дают понятие о псалмах и псалтири, составителе псалмов, западных толкователях псалтири, о переводчиках Библии, кончая Иеронимом, о способах толкования, о мессианских псалмах; в конце толкований дано изъяснение 10 библейских песней, молитвы Господней, Апостольского символа в символа Св. Афанасия. Переводчик критически отнесся к особенностям латинского текста и проявил внимательность при передаче латинских привносов в символ Афанасия. По свежести материала, перевод толкований на Псалтирь латинского толкователя мог быть полезен, и это выразилось в значительном внимании к отдельным частям этого перевода впоследующей письменности, но тогда была уже сводная толковая Псалтирь Максима Грека , и нам непонятно, какими потребностями вызывалось это состязание латинской истолковательной библейской литературы со сводом отеческих толкований восточных отцов и писателей. |
| Разности в чтения текста (так называемые варианты) составляют неизбежную принадлежность древних рукописей вообще, и в частности рукописей Библии , как показывают это сравнения множества разных древних рукописей Библии, сделанные учеными 1 . И причины этих разностей в чтениях понятны: когда текст писался без словоразделения (scriptio continua), без строчных, надстрочных и подстрочных знаков и с словосокращениями, то (очень естественно, что) не только неискусным, но и искусным писцам трудно было избежать погрешностей и неисправности при переписке текста, а отсюда произошли неизбежно разности в чтениях. Эти погрешности, неисправности, а отсюда и разности в чтении произошли от писцов частью без их намерения – по ошибке глаза, слуха, памяти, рассудка; частью намеренно – по желанию объяснить казавшееся неясным, исправить казавшееся неточным, дополнить казавшееся недостающим; и много могло быть других совершенно случайных причин неисправности при переписка и разностей в чтении текста, особенно под рукой неопытного неискусного переписчика 2 . Наконец известно также, что текст свящ. книг иногда и злонамеренно искажаем был еретиками, и что в еретических обществах были свои умышленно искаженные рукописи свящ. книг. Евсевий (Hist. Ecct. IV, 29) говорит о Тациане: «говорят, что он осмелился выразить другими словами несколько апостольских изречений с намерением будто бы исправить их язык». В другом месте (V, 38) он приводит слова одного из древних писателей о последователях еретика Артемона: «эти еретики, повествует он, без страха искажали божественное Писание;.... чуждые страха, они наложили свои руки на божественное Писание: надлежало, говорят, исправить его. Что я неложно утверждаю против них, может увериться всякий желающий; кому угодно будет собрать находящееся у каждого из них списки и сличить их между собою, тот найдет, что они во многом несогласны, по крайней мере списки Асклепиодота несогласны с списками Феодота. Таких списков можно достать много потому что ученики каждого ересеначальника тщательно вносили в них то, что они, по их словам, исправили, т.е. обезобразили. С этими списками опять несогласны Ермофиловы, а списки Аполлония несогласны даже между собою; ибо стоит только сравнить сделанные им прежде с переделанными после, тотчас откроется, что они во многом не сходны… Им нельзя даже и запираться в своей дерзости, потому что списки написаны их рукою. Не в таком вид получили они Писание от тех, которые оглашали их. Они не могут указать подлинников, с которых составили свои списки. По всем сим причинам еще в древняя времена текст свящ. книг в разных рукописях так оразнообразился, что чувствовалась настоятельная нужда – очистить его от разностей и возвести, по возможности, к первоначальному единству, каковой нужде и позаботились удовлетворить Исихий епископ египетский, св. священномученик Лукиан антиохийский и Ориген , которых труды впрочем не дошли до нас, кроме части экзапл Оригена . |
| Главная деятельность его – деятельность Апологета. Необходимость времени, дела врагов, заставили его обратить много внимания на случайные клеветы против христианства и оправдывать христианство против этих клевет. Тем не менее, он вводил читателя своего в самые основания христианства, открывал самый дух его, чтобы видели божественное достоинство его для всех времен и для всех народов. Потому-то апологии его против язычества, при важности своей для истории христианства, сохраняют юность апологии христианской всех времен. Сочинения Св. Иустина, и особенно разговор его с Трифоном, весьма важны для изучения Св. писания. Иустин, столько близкий ко временам Апостольским, приводит места из всех четырех Евангелий, как книг боговдохновенных. Это весьма важно для убеждения поздних времен в канонической важности писаний евангельских. 329 Ему известно первое послание к Коринфянам. 330 Он говорит об Апокалипсисе и писателя его называет Апостолом Иоанном. 331 Греческий текст Ветхого Завета, приводимый Иустином, иногда подходит к еврейскому подлиннику и ныне встречается только в некоторых Греческих списках В. 3., а иногда вполне соответствуя еврейскому, совершенно разнится от списков LXX., и сходен с текстом Феодотиона и Симмаха. Это дает право заключать, что Св. Иустин, не знавший еврейского, пользовался каким-нибудь древним христианским переводом В. 3., которым пользовались потом Феодотион и Симмах. 332 После сего понятно, что если Иустин не редко одобрял перевод 70 и укорял современных Евреев в порче еврейского текста: то это не значит, что он признавал безусловную важность перевода 70. Иустин говорил о достоинстве сего перевода всего более потому, что Иудеи со времени изгнания их из Иерусалима, пренебрегая всем греческим, не справедливо пренебрегали и переводом 70, и холодность свою к убеждениям христианства закрывали словами: не так в еврейском. Показания Иустина о происхождении перевода 70 в главных чертах оказываются сходными с рассказами Иосифа Флавия и Филона и, однако, не во всем согласны они между собой. 333 В том нет сомнения, что дерзость и злонамеренность Раввинов, современных Иустину, были велики. Но справедливо и то, что обвинения Иустина в порче еврейского не все оказываются верными и допускались иногда без строгой поверки. 334 |
| Впрочем, для суждения о II редакции Апостола в издании Г.А. Воскресенского исследователь находится в столь же неблагоприятных условиях, как и относительно редакции. Приходится досадовать, что автор в погоне за осуществлением ложного принципа полноты воспроизведения текста, вопреки его историческому происхождению, издать и во второй редакции, как и в первой, не естественный текст Апостола апракоса, а текст полного списка. Естественно – по всем основаниям – представлять дело так, что вначале переведён был служебной Апостол (краткий, как наиболее необходимый для богослужебной практики, и затем полный, как дальнейшее восполнение богослужебного чина по требованию константинопольской церковной практики). При посредстве, этого почти полного апостольского текста по служебным церковным зачалам, с восполнением недостававших чтений, в ту же начальную творческую эпоху в славянской письменности был образован новый вид, апостольского текста – по посланиям. И служебные и полные апостольские тексты, жили значительной жизнью, имели ряд то совместных, то отдельных, для каждого вида изменений, в зависимости от диалектической и культурной среды, а также от развития и изменения соответствующего греческого текста (ср. выше группы А 2, 5... А 18, 5... А 6, 7 (9:11) ... А 38, 8; исключительно в среде полных списков – А 17–19 и А 20). Вся эта область истории апостольского текста вмещается в общем в русло начального юго-западно-славянского течения славянского перевода/заметные и ней струи иного происхождения всё-таки не настолько сильны, чтобы прорыть новое русло – они вливаются в старое русло и погружаются в нём без остатка. Но вот наступает новая творческая эпоха. По потребностям учительным, если не допускать для того времени надобностей церковно-академических, полный славянский апостольский текст («по посланиям») сопровождается толкованием. Толкование явно носит на себе следы новой диалектической к культурной среды: апостольский текст, встречающийся в толкованиях, совпадает с тем видом текста, который приведён в издании, как вторая редакция перевода. |
| Аналогичное явление мы встречаем в истории источников римского права. Так как пользование Юстиниановыми законными книгами в подлиннике, вследствие их обширности, было затруднительно, то вскоре после издания их появляются труды, имеющие целью устранить это неудобство. Кодекс и новеллы являются здесь в сокращенном виде, под названием σντομος πιτομ, а для более удобного пользования Дигестами был составлен к ним index. Такие переработки Кодекса были сделаны юристами Анатолием, Стефаном и Феодором; извлечения из Новелл принадлежат юристам Афанасию, тому же Феодору и Анониму; к числу же юристов, занимавшихся составлением Индекса, принадлежит Кирилл. 2 История Синопсиса церковных правил, автором которого некоторые неправильно считали знаменитого Аристина (написавшего в XII веке комментарий на Синопсис) 3 , мало разработана в канонической литературе. Даже у такого знатока источников канонического права, каким является Бинер, замечания, относящиеся к истории Синопсиса 4 , не отличаются особенной ясностью; другие исследователи византийского права – Геймбах (Ersch etc. Encyclopädie T. 86) и Мортрейл (Hist. du droit byzatit. T. I) – почти буквально повторяют сказанное Бинером, и лишь появившийся в 1877-м году трактат ο Синопсисе церковных правил знаменитого Цахариэ фон-Лингенталь 5 несколько уясняет историю образования этого последнего. При изложении истории образования канонического Синопсиса, необходимо ответить на три вопроса: 1) каков был первоначальный состав Синопсиса; 2) когда был составлен канонический Синопсис, и 3) кем он был составлен. Данные, которыми мы располагаем при разрешении этих вопросов, следующие: 1) Некоторые указания (мало удовлетворительные) Сильбургия и Христофора Юстелли относительно находившегося когда-то в biblioth. Palat. кодекса, содержавшего один из древнейших списков Синопсиса церковных правил, с именем Стефана Ефесского. По каталогу этой библиотеки Сильбургия, означенный кодекс содержал Синопсис Апостольских правил и соборов Никейского и Анкирского 6 . O том, что сборник, с именем Стефана Ефесского, находился в 1661 году в biblioth. Palat. у наследников Gelharti Ermenhorstii, в Гамбурге, упоминает также Христофор Юстелли 7 , по поводу помещенного во главе Biblioth. iuris canon. veter. полного кодекса ecclesiae universae. Этот последний кодекс, по словам Юстелли, совпадал с Collectio (а не Synopsis " ом) canonum, с именем Стефана Ефесского, находившейся в манускрипте biblioth. Palat. и заключавшей в себе правила соборов – Никейского, Анкирского, Неокесарийского, Гангрского, Антиохийского, Лаодикийского, Константинопольского (2-го всел.) и Ефесского. |
| Разумеется, это было внесено в деяния до получения достовернейших списков Никейского собора. Мы никоим образом не хотим помыслить и не спешим согласиться с предположением, что и там эти правила сохраняются в том виде, как в этой самой инструкции, которая предъявлена нам через братьев, посланных от апостольской кафедры, и что они предписывают такой порядок, какой соблюдается у вас в Италии. Но верим, что по милости Господа Бога нашего, пока твоя святость предстоятельствует в Римской Церкви, мы более не потерпим столь надменного обращения. Пусть и без наших просьб в отношении нас соблюдается то, что должно соблюдать по братской любви, и если случится, что правила Никейского собора имеют другое содержание 324 , то ты по мудрости и праведности, которую тебе даровал Вышний, уже сознаёшь, что должно соблюдать и их. Ведь, хотя мы пересмотрели множество книг, нигде в латинских книгах мы не прочли приведенных правил Никейского собора в том виде, в каком они присланы нам оттуда в упомянутом наставлении. Впрочем, поскольку здесь мы не смогли найти их и ни в одной греческой книге, то более всего желаем, чтобы они были доставлены нам из восточных Церквей, где, говорят, еще можно найти эти самые постановления в подлинниках. Итак, мы умоляем и твою честность: удостой и сам написать епископам тех мест, т. е. Церквей Антиохийской, Александрийской и Константинопольской, а если представится нужным твоей святости, то и другим, чтобы оттуда пришли нам правила, составленные святыми отцами в Никее, тем самым ты с помощью Господа окажешь особенное благодеяние всем западным Церквам. В самом деле, кто сомневается, что самыми верными греческими списками Собора в Никее будут те, которые, когда их принесут из стольких разных мест, из знаменитых греческих Церквей, после сличения друг с другом окажутся согласными? А до тех пор, пока все это не осуществится, мы до разрешения вопроса согласны соблюдать предложенное нам в вышеупомянутом наставлении об апелляциях епископов к епископу Римской Церкви и о делах клириков, которые должны решаться епископами их собственных областей, – и смело полагаемся на то, что ваше блаженство по воле Божией поможет нам в этом. А обо всем остальном, что сделано и утверждено на нашем Соборе, вашу святость, если пожелаете, осведомят вышеупомянутые братья наши, соепископ Фавстин и пресвитеры Филипп и Аселл, поскольку они принесут с собой деяния. |
| Разобранные исправления были наиболее значимыми в церковнополитическом отношении, хотя инновации ими отнюдь не исчерпывались. Как отмечает А. Неселовский, «Иоакимовские справщики (...) руководствовались северно–русским чином хиротонии XV века и чином александрийской редакции, изданным Гоаром по Алляциеву евхологию. По указаниям первого они исправили устав на избрание епископа, устав наречения и устав обряда целования, а по указаниям последнего – остальные части чина» 629 . Руководствование не означало буквального следования; полное тождество указанных частей чина с александрийским не было целью справщиков. В частности, не соответствовало александрийскому новое архиерейское обещание 630 . Отличие состояло прежде всего в том, что в александрийском чине вовсе отсутствовала третья, каноническая часть архиерейского обещания, то есть обещание (также разделенное на три части в соответствии с тремя «приведениями» хиротонисуемого) было целиком догматическим. Неселовский не прав, полагая, что Иоакимовские справщики устранили второе александрийское исповедание, а внесли только третье. Его ввела в заблуждение недостоверность сохранившихся списков полного чина избрания и поставления архиерея, написанных при патр. Адриане. При Иоакиме в архиерейское обещание входило и второе, и третье александрийское исповедание, а каноническая часть была присоединена к третьему исповеданию. Именно такую структуру архиерейского обещания мы находим у перервинского игум. Павла, поставленного в архиепископы Коломенские 14 февраля 1676 года 631 . Можно предположить, что в переводе александрийских обещаний принимал участие Евфимий Чудовский, который в это время был справщиком на Печатном дворе; Евфимий же переводил комментарии Гоара на александрийский чин избрания и поставления. Отдельные частные изменения продолжали вноситься в архиерейское обещание в течение всего патриаршества Иоакима, однако существенного пересмотра текста не производилось. Новая редакция появляется после избрания патр. Адриана в августе 1690 года. В новой редакции, подготовленной к поставлению архим. Илариона в митрополиты Псковские 1 февраля 1691 года 632 , второе александрийское исповедание было исключено из обещания, третье поставлено на место второго и сокращено, а каноническая часть заняла место третьего исповедания. С этими изменениями архиерейское обещание вошло в полные рукописи чина избрания и поставления Адриановского времени 633 . |
| Общее православно-богословское суждение о неканонических книгах и отделах может быть выведено из следующих церковно-исторических свидетельств. В 85 апостольском правиле книга «Премудрости многоученого Сираха» назначается для изучения «юным», три Макавейские книги признаны «чтимыми и святыми». Более раздельно говорит Ориген о неканонических книгах: «книги Товита, Иудифь, Премудрость Соломона и Сираха следует читать оглашенным, потому что они не могут употреблять твердой пищи, заключающейся в таинственных богодухновенных писаниях» (Hom. 27 in Numer.). Легкость духовной пищи, доставляемой неканоническими книгами, зависит от того, что они не подлежат таинственному и многотрудному аллегорическому изъяснению, коему подлежали канонические богодухновенные писания, заключавшие высший смысл, соединяемый Св. Духом с их буквою. Такое же назначение неканоническим книгам дает св. Афанасий: «есть кроме сих (т. е. 22-х канонических) и другие книги, не введенные в канон (ef kanonizowmena)13, но назначенные отцами для чтения нововступающим и желающим огласиться словом благочестия: Премудрость Соломонова, Премудрость Сирахова, Есфирь, Иудифь и Товиа» (39-е посл. о праздниках). На Константинопольском соборе (1672 г.) постановлено: «хотя некоторые ветхозаветные книги, писанные свящ. писателями, в исчислениях соборных и отеческих (т. е. в числе 22-х книг) не причисляются к священным книгам, но не должны быть отвергаемы, как естественные и обычные, а должны быть всегда считаемы добрыми и назидательными и отнюдь не презираемы». Наконец, на Иерусалимском соборе (1672 г.) постановлено: «следуя правилу кафолической Церкви называем священным писанием… Премудрость Соломона, книгу Иудифь, Товию, историю дракона и Сусанны (Дан. 13–14 глл.), Маккавейские и Премудрость Сираха. Их признаем неизменною частью Свящ. Писания». Но признавая «неизменною частью Свящ. Писания», т. е. списков Библии, соборы эти не называют неканонические книги богодухновенными. В Катихизисе митр. Филарета повторяется лишь суждение св. |
| Т.Н. Джаксон, И.Г. Коновалова, А.В. Подосинова 20. Послания папы Григория VII к польскому князю Болеславу II и киевскому князю Изяславу Ярославичу (1075 г.) Папа Григорий VII наиболее известен начатой им борьбой против светской инвеституры духовных лиц (епископов, аббатов), которая вылилась в открытое противостояние с германским королем Генрихом IV. Однако папские планы церковной реформы включали также целый ряд других моментов, в том числе церковнополитических. Григорий VII пытался толковать духовную власть римского патриарха (папы) над поместными церквами Запада как политический сюзеренитет. Эти попытки имели успех только в Хорватии и Далмации, тогда как их категорически отвергли Вильгельм Завоеватель в Англии, Филипп I – во Франции и испанские королевства (помимо Арагона). Именно с такого рода политикой была связана и королевская коронация в 1076 г. польского князя Болеслава II, одного из главных противников Генриха IV. Другим важным проектом папы была подготовка (начиная с 1074 г.) крестового похода против турок-сельджуков, которые в то время серьезно угрожали Константинополю. Безусловно, с этим были связаны и надежды Григория VII на восстановление церковного единства между латинским Западом и греческим Востоком. В рамках названных политических представлений и следует рассматривать эпизод с принятием киевского князя-изгнанника Изяслава Ярославина под покровительство папского престола. Собрание писем Григория VII сохранилось в десятке списков, но все они восходят к сохранившемуся оригиналу папской канцелярии XI в. Издания: Reg. Greg. VII. N 73, 74; этому критическому изданию Э. Каспара принципиально уступает более раннее издание Ф. Яффе (BRG 2). Литература: Кроме обширного введения к названному изданию Э. Каспара (где приведена предшествующая литература), см.: Caspar 1924. S. 1–30; Hoffmann 1976. S. 86–130. 1. Григорий епископ, раб рабов Божиих 498 , Болеславу (Bolezlaus), князю Польши (dux Poloniorum) 499 , – здравие и апостольское благословение. [Папа направляет к Болеславу легатов для переговоров об устроении Польской церкви и желает ему, победив гордость своих врагов, снискать радости мира и спокойствия в жизни земной, которые прообразуют мир будущей жизни.] |
|
|
