| При оценке значимости этих количественных данных о рукописях Греческого Нового Завета необходимы – в качестве своеобразного контраста – сведения о количестве рукописей, сохранивших для нас литературные произведения античности. Так, «Илиада» Гомера – “Библия” древних греков – сохранилась в 457 папирусах, двух унциальных рукописях и 188 минускулах 49 . По сравнению с другими трагедиями тексты Еврипида сохранились в наибольшем количестве списков: в 54 папирусах и 276 пергаменных рукописях, почти все из которых датируются византийским периодом. 50 Произведения некоторых других античных авторов дошли до нас лишь в очень ограниченном числе копий. Например, история Рима Веллея Патеркула сохранилась до наших дней лишь в одной неполной рукописи, на основании которой было подготовлено editio princeps, и даже эта рукопись была утрачена в XVII b. после того, как ее переписал Беат Ренан из Амербаха. Даже «Анналы» известного историка Тацита сохранились в объеме лишь шести первых книг в составе одной рукописи IX b. В 1870 г. единственный известный список «Послания к Диогнету», раннехристианское сочинение, которое издатели часто включают в корпус писаний мужей апостольских, погиб во время пожара в муниципальной библиотеке Страсбурга. Новозаветный текстолог может быть немало удивлен обилием своих источников по сравнению с приведенными цифрами 51 . Более того, произведения многих античных авторов сохранились только в поздних списках Средневековья (иногда позднего Средневековья), весьма далеко отстоящих от времени написания оригинала. В противоположность этому период времени, разделяющий написание текста Нового Завета и сохранивших его древнейших рукописей, относительно короток. Тысячелетний, а иногда и больший разрыв, между созданием оригиналов многих античных произведений и их списков, несопоставим со всего лишь столетним периодом, разделяющим древнейшие папирусные фрагменты Нового Завета и время его написания. 1 Из лучших работ по греческой палеографии можно упомянуть, например, следующие Gardthausen V. Griechische Palaeographie. 1–2 Bd, 2te Aufl. Leipzig, 1911–13; Thompson E. M. An Introduction to Greek and Latin Palaeography. Oxford, 1912; Gonzaga da Fonseca L, S.J. Epitome introductionis in palaeog-raphiam Graecam (Biblicam). Ed altera. Romae, 1944, а также van Groningen B. A. Short Manual of Greek Palaeography. Leiden, 1940 (3rd ed, 1963). Дополнительную библиографию можно найти в статье автора в «Encyclopedia Americana», XXI, 1958, pp. 163–166. |
| И вот, уверившись в подлинности всех новозаветных книг, Ириней и цитирует их все; наряду с писаниями апостольскими он указывает и на Апокалипсис – явный знак того, что в его время в Церкви Православной Апокалипсис получил право наравне с писаниями апостольскими обличать еретиков как книга, приобретшая себе авторитет Божественный, как такая книга, против авторитета которой немыслимы были и возражения с противной стороны. Здесь не видно ни опасения возражений, ни мысли о защите. Защита, если можно так выразиться, была бы пустою игрою слов. Чему бы служила она, когда стоило только расспросить самовидцев апостола или взглянуть на надписания древнейших списков, чтобы увериться в подлинности Апокалипсиса? Возражают: «Ириней придерживался хилиазма: что же удивительного, если он имел интерес поддерживать Божественный авторитет книги, в которой находил поддержку для своего образа мыслей?» Но, заметим, хилиазма придерживалась только одна часть православных, которой другая с самого начала противодействовала. Разногласие вышло из-за содержания книги (одни стояли за буквальный способ толкования, другие – за аллегорический), а подлинность ее была признаваема равно обеими сторонами. Тертуллиан часто ссылается на Апокалипсис и всегда при этом называет писателя его апостолом, святым Иоанном, Иоанном Богословом. И признает он подлинным Апокалипсис не потому, как думают одни, что монтанисту (а значит и хилиасту) естественно было держаться за Апокалипсис как за подтверждение своих мыслей и не потому, что в Карфагене, где жил Тертуллиан , издавна было в обыкновении выдавать это писание за произведение апостольское, как думают другие. Подлинным признает он Апокалипсис вследствие древнего предания. Значит, важнейшего противоречия в Церкви насчет этого вопроса при Тертуллиане не было, иначе такой человек, каким был Тертуллиан , не оставил бы без замечания и опровержения важнейшего противоречия против Апокалипсиса, а он упомянул об этом случайно, мимоходом. Свидетельство его тем важнее, что он представил исторические исследования о подлинности писаний, приписываемых в его время Иоанну и, по примеру Иринея, как сам справлялся в Церквах, основанных апостолами, о начале священных писаний христиан, так и других отсылал туда же для вернейшего исследования. |
| Перевод Е. составленный по полному тексту правил, находится в книге Никона Черной горы, на который мы видим ссылки в разных местах печатной Кормчей. Все сии пять переводов, второго разряда составлены были не в России, но у Южных Славян, что доказывается самим языком. Северные Славяне пользовались по сей части в полной мере успехами Южных единоплеменников своих, с самых первых веков принятия Христианской веры. Перевод F. также по полным правилам и по составу Валсамона с его толкованиями, сделан был Епифанием Славиницким и хранится в Синодальной Библиотеке. Еще упомянуть должно: 1) об отрывках древнего перевода правил, существовавшего при Великих Князьях Ярославе Владимировиче и Изяславе Ярославиче, на который ссылается Новгородский Монах Зиновий. 2) О переводе Апостольских и Соборных правил, который, по свидетельству Патриарха Иоакима, составлен был монахом Максимом Греком . 3) О переводе правил Апостольских и Вселенских и Поместных Соборов, составленном в 1783 году переводчиком Коллегии Иностранных дел Улианинским по Греческому тексту, помещенному в книге – Beeregii Συνοδιν Pandectae Canonum. Перевод сей находится в Архиве святейшего Правительствующего Синода в С. П. Б. Из сих разных переводов составились два главные рода списков Кормчей книги с XIII века до I го издания печатной Кормчей, в 1653 году. – Первый род, или Фамилия есть Кирилловская, заключающая в себе все списки, сделанные по Зонарову составу (рецензии ) полных правил, и по переводу, присланному в 1270 году от Болгарского Деспота Святислава, которые однако же, как сказано, списаны не все в целости, и имеют толкования Аристиновы, вместо некоторых Зонаровых. Таковые списки суть следующие: I. Пергаменный так называемый Софийский список XIII века, находящийся ныне в Москве, в Синодальной Библиотеке. II. Разные бумажные списки, находящиеся в Новгородском Соборе и сходные с сим харатейным Московским списком, из коих один рассмотрен был мною. III. Подобный список, принадлежащий Библиотеке. Государственного Канцлера, с подлинной подписью Патриарха Никона . (No 10). |
| Но эти обстоятельства не дают права на обвинения, возводимые против Бонифация писателями прошлого столетия. Человек, который после семидесятого года своей жизни отказался от приматства франкской церкви для того, чтобы отправиться в качестве простого миссионера к варварским фризам, с ожиданием (как по-видимому можно было думать) насильственной смерти, которую он и нашел там, может быть вполне оправдан не только от обвинения в личном честолюбии, но и в том, что он был «скорее миссионером папства, чем христианства» 2618 . Его труды в пользу папства в действительности совершались потому, что, будучи воспитан под влияниями, сообщенными его туземной церкви Феодором и Вильфридом, он считал власть Рима истинным средством распространения христианства среди язычников и возрождения его от упадка в странах, где оно уже существовало. В своей ревности к единству он, быть может, допускал слишком мало свободы для своеобразных темпераментов и положений людей, или иногда оказывался несправедливым по отношению к своим противникам; нельзя также настаивать, чтобы его мнения стояли выше того века, в котором он жил, хотя в то же время только крайняя односторонность может приписывать сектантам, вроде Адельберта и Климента, все духовное просвещение новейшего Гейдельберга или Берлина. Но нужно принять во внимание, как мало подобные люди, как бы они не высоко ценились сами по себе, могли бы оказывать влияния в тех обстоятельствах, с которыми приходилось иметь дело Бонифацию; сколь бессильным такое учение, этот отпрыск их личных соображений, должно было оказываться в деле великого вопроса о подавлении язычества; как должно было смущать язычников зрелище соперничествующих и несогласных между собой форм христианства, и сколь необходимым должно было казаться Бонифацию водворение одной, одинаково устроенной системы для распространения Евангелия или для преобразования церкви, для противодействия грубости, насилия и беззаконным страстям, с которыми ему приходилось бороться со всех сторон. Чтобы Бонифаций когда-либо прибегал к силе, как орудию обращения, на это нет никаких доказательств; его ревность в содействии образованию доказывает, как сильно он желал, чтобы разум сопутствовал исповеданию веры, и что знание, которое он желал распространять своими воспитательными наставлениями, извлекалось из св. Писания, которое он сам прилежно изучал, это видно из той ревности, с которой он старался получить на сколько возможно более списков священных книг для наставления своих обращенцев 2619 . Его письма и другие сочинения производят то впечатление, что он был не только великий миссионер, но и человек с глубокими человеческими чувствами и привязанностями. |
| Поэтому прибытие в Россию Максима, способного одновременно сочетать в себе переводческие труды с успешным опровержением еретиков, и именно в то время, когда православие находилось в опасности и бедствовало от распространения инославных воззрений, никак не может рассматриваться просто как результат удачного стечения обстоятельств. Это был сознательный выбор человека, относящегося к духовным задачам своей жизни по-апостольски. Максим был послан в Россию по милости Божией, как самый подходящий человек на самое подходящее место, чтобы защитить православие и придать своей многосторонней деятельностью новые силы целой эпохе русской жизни. Е.М. Верещагин (Россия, Москва). Максим Грек и Паисий Величковский о неисправности славяно-русских церковных книг Обилие, временами даже превалирование, неисправных текстов 747 в общем объеме церковной книжности, бытовавшей на Руси, многократно (и с темпераментом!) отмечали сами книжные люди 748 . Предостережение против «неисправленыхъ книгъ» содержится уже в раннем (XII в.) славянском переводе Пандектов Никона Черногорца. Со ссылкой на 59-е правило Поместного Лаодикийского Собора здесь читается: яко ни мирскыхъ съставленыхъ псалмовъ глте въ цркви ниненсправленыхъ (ακαννιστα) книгъ чтете нъ тъкмо исправленыя (κανονικ) (Максимович 1988: 238). Трактат 749 , в котором, наряду с другими вопросами, обсуждается жгучая проблема неисправных славянских текстов, в том числе и вследствие негодных переводов и ошибок переписчиков, написал в начале XV в. Ко(н)стантин Философ (или Грамматик, или Костенечский 750 ; ок. 1380 – ок. 1430) 751 . Константин апеллирует к примеру легендарных переводчиков времени царя Птоломея, когда книжники, сидевшие в разных домах, тем не менее создали единый текст: «...како въ мнгыи(х) дом(х) писаннаа съставлъше, не бртесе» (Там же: 396). Кстати сказать, реальная сохранность масоретских списков Пятикнижия на иврите (даже с позиций современного скепсиса) действительно представляется чудесной. Таким образом, Константин Грамматик в принципе считал возможным, чтобы рукописные книги не разнились между собой. Что же касается славянской книжности, то ситуация, по заключению автора трактата, а он привел множество примеров, разительно отличается. Если взять сто славянских книг одного и того же содержания, то среди них не найти и двух, тексты которых согласовались бы друг с другом: «...аще и р книгь съвъкоупет се, ни две вс(х) бртают се едино яко(ж) по(до)баетъ. (...)но елика су(т) разньства, толико варварства и и хоулы...» (Рассуждения 1896: 396). Ополчаясь на нерадивых книжников, допускающих «развращения» и «разделения», Константин считает их заслуживающими суда и самого лютого наказания: «...аще зде о си(х) намь соу(д) хотше быти, потреба би или югнь или ина каа казнь по(до)бна сеи внезаапоу найти на и писаннаа, еже съжещи си(х)» (Там же). |
| С таким характером и предстает перед нами чин елеосвящения в указанных рукописях, проредактированный в этом направлении на основе списков предшествовавшей редакций чина св. елея. Именно, в этих рукописях по указанным выше причинам утреня, или молебное пение, действительно, тесно примкнула к самому чину таинства и вследствие этого образовала в нем его теперешнюю первую часть, удержав обычный свой порядок: начало, чтение псалма 142, малая ектения, пение «Бог Господь» или «Аллилуия», смотря по дню, и современных тропарей, чтение Арсениева канона и пение современных стихир. И после стихир сразу же следовало освящение елея – вторая часть последования таинства: каждый из иереев, вливая елей и вино в сосуд, читал молитву и на освящение его «Господи, милостию и щедротами», причем во время этого процесса исполнялся псалом 50. Третью часть составили в нем апостольские и евангельские чтения, объединенные теперь с семикратным помазанием больного елеем в таком порядке: прокимен, апостол, аллилуарий, евангелие, сугубая ектения, молитва; после молитвы пресвитер дул трижды в сосуд с елеем, делая в то же время и знак честного креста, произносил тропарь «Господи, оружие на диавола крест Твой дал еси», помазывал болящего елеем при произнесении стиха «Помощь наша во имя Господа» или молитвы «Отче Святый», и, сделав поклон иереям, отходил на свое место; и таким образом поступали все семь иереев. В силу отнесения помазания больного елеем к чтениям из апостола и евангелия четвертая и, вместе с этим, заключительная часть последования таинства приняла такой вид: возложение евангелия и чтение молитвы «Благоутробне, неизменне, сокровенне, многомилостиве Господи Боже наш», к которой уже в виде пережитка присоединялось чтение молитвы «Отче Святый» 324 ; пение стихир: Источник исцелений... Подаждь утешение... 325 ; ектения: Помилуй нас Боже... 326 и отпуст: Христос, истинный Бог наш... В заключение болящий трижды говорил: Благословите, владыки святые, и простите мне грешному 327 . Со стороны содержания рассматриваемая редакция чина елеосвящения обращает на себя внимание своеобразным опытом образования круга молитв на апостольских и евангельских чтениях. В значительной степени молитвы здесь построены на принципе объединения отдельных молитв. |
| Что же касается того, что очень многие места, заимствованные, очевидно, из наших евангелий, приводятся однако не с буквальной точностью, без всякой предварительной формулы, которая бы ясно показывала именно на письменные источники их, без указания имени автора и его книги и проч., то отсюда еще менее можно выводить какие-либо неблагоприятные заключения по отношению к рассматриваемому нами вопросу, – т. е. что все эти и другие места заимствованы будто бы вовсе не из наших канонических евангелий, а из устного предания, или что хотя и заимствованы из них, но это заимствование таково, что оно отнюдь не указывает будто бы на какое-либо особенное значение или церковный авторитет их. Против подобных заключений нужно заметить следующее: во 1-х, подобным же образом в писаниях мужей апостольских приводится очень много мест и из книг ветхого завета; однако никто не решится на этом основании утверждать, чтобы все подобные места были заимствованы не из книг ветхого завета, или чтобы эти книги не были признаваемы в их время книгами священными, каноническими; во 2-х, в способе или форме заимствования мест из новозаветных писаний не одни только мужи апостольские, но и последующие писатели церковные вообще позволяли себе большую свободу, чем при цитатах из ветхозаветных книг, – и позволяли не потому, чтобы менее, так сказать, уважали их, чем эти последние, но просто потому, что за малочисленностью, как сказали мы, списков их на первых порах самим писателям приходилось большею частью, конечно, приводить места из них на память и следовательно по необходимости не всегда точно так именно, как читалось действительно то или другое место в евангелии или послании апостольском, а для читателей, вследствие тех же причин, точное цитирование какого-либо места, с поименованием автора и его книги, было излишне и бесполезно; наконец, в 3-х, не нужно при этом опускать из виду указанного уже нами особенного характера самых писаний мужей апостольских, – писаний в высшей степени простых по своему изложению, писанных без притязания на какое-либо литературное значение, в которых поэтому «чисто гомилетическое или риторическое» употребление апостольских писаний, каким его находит Рейсс (когда, т. е., или заимствуется только сущность мысли тех или других слов И. |
| Можно думать, что около того же времени рассматриваемая редакция появилась и в русской церкви. Насколько она была распространена здесь, трудно судить. Из довольно большого количества рукописных чинов елеосвящения эта редакция нам известна всего лишь в трех списках. Вполне понятно, что количество дошедших до нас списков еще не решает дела о степени распространенности данной редакции. Более значения в этом отношении имеет самый характер чина рассматриваемой редакции. Иерусалимский устав чина св. елея совершенно индивидуален по своему составу. Поэтому, когда в 14 веке стали распространяться другие редакции чина елеосвящения, то Иерусалимский устав чина оказался совсем несродным им по своему составу и, естественно, был вытеснен ими ранее, чем успел утвердиться и найти себе распространение. Вторая южнославянская редакция чина елеосвящения одного происхождения по сравнению с первой и также представлена сербскими рукописными требниками 449 . Время происхождения рассматриваемой редакций в первоначальном ее виде параллельно первой южнославянской редакции с Иерусалимским уставом чина св. елея. По крайней мере, об этом можно говорить на основании перевода чина св. елея, представленного списками данной редакции, дошедшими до нас. В рукописи Московской Хлудовской библиотеки 118 (лл. 7–27) мы имеем наиболее древний из известных нам переводов чина данной редакции. Характерные же черты для определения времени перевода данной редакции в первоначальном ее виде следующие. Перевод апостольских и евангельских чтений для данной редакций, в рукописи Московской Хлудовской библиотеки 118, дается тот же, что и в Иерусалимском уставе чина елеосвящения. Это. дает право относить его к одному и тому же времени с Иерусалимским уставом, т.е. ко второй половине XIII века. Затем, одинакового характера перевод и других элементов, общих Иерусалимскому уставу чина св. елея и рукописи Московской Хлудовской библиотеки 118, с чином елеосвящения данной редакции 450 . Это обстоятельство также в значительной степени подтверждает мысль об указанном времени происхождения рассматриваемого перевода. |
| яз., 2004-2005. М., 2006. С. 102-113; он же. Древнейший слав. «Номоканон» Мефодия: История и перспективы изучения//ЕжБК. 2007. Т. 1. С. 157-166; он же. Церковно-юридические сборники Синтагма XIV титулов и Номоканон XIV титулов в визант. и слав. традиции// Q εοδουλος: Сб. ст. памяти И. С. Чичурова. М., 2012. С. 202-214; Уханова Е. В. Фрагменты древнейшего слав. списка Кормчей посл. четв. XI - нач. XII в.//Очерки феод. России. М.; СПб., 2007. Вып. 11. С. 111-131; Цибранска М. Правилата на апостолите Петър и Павел в Устюжката Кормчая от XIII-XIV в.//Старобългаристика. София, 2007. Т. 27. 1. С. 37-52; Милов Л. В. Исследования по истории памятников средневек. права. М., 2009; Визант. синтагма 14 титулов без толкований в древнеболг. пер.: Слав.-греч., греч.-слав. и обратный (слав.) словоуказ./Сост.: К. А. Максимович. Fr./M., 2010. 2 т.; Корогодина М. В. О редакции Кормчей книги из Кирилло-Белозерского мон-ря//Каптеревские чт. М., 2010. Вып. 8. С. 23-34; она же. Исправление Кормчих книг в XVI в.: По мат-лам Чудовской ред.//Очерки феод. России. М.; СПб., 2010. Т. 14. С. 263-296; она же. Церк. управление в Пскове и канонические сборники XV в.//Псков-Москва: 500 лет в едином гос-ве. Псков, 2011. С. 255-273; она же. Спорные вопросы в изучении Лукашевичской редакции Кормчей книги//Религии мира: История и современность, 2006-2010. М.; СПб., 2012. С. 125-132; Пичхадзе А. А. Переводческая деятельность в домонгольской Руси: Лингвист. аспект. М., 2011; Калоянов А. Славянската православна цивилизация. Вел. Търново, 2012. Т. 2: Преславският номоканон; Мошкова Л. В. Апостольские правила в Кормчей Русской ред.: Принципы соединения текста//Религии мира: История и современность, 2006-2010. М.; СПб., 2012. С. 44-75; Опарина Т. А. Украинский источник предисловия первопечатной Кормчей//Там же. С. 133-161; Севастьянова С. К. Печатная Кормчая книга в посланиях патр. Никона к современникам//Там же. С. 162-186; Турилов А. А. О датировке и происхождении двух серб. пергаменных списков Святосавской Кормчей//Слав. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БАРБЕРИНСКИЙ СЛАВЯНСКИЙ ПАЛИМПСЕСТ Пергаменная рукопись, хранящаяся в Апостольской б-ке Ватикана (Vat. Barb. gr. 388, старый номер: III, 107), на 165 листах размером 218 ´ 160-165 мм; один из немногих примеров (наряду с Ватиканским славянским палимпсестом) использования слав. палимпсестов средневек. греч. писцами. Верхний греч. текст (Книги Екклесиаста и Песни Песней Соломона с толкованиями), датируемый XIV в., написан на отрывках 7 более древних рукописей - 4 греч. и 3 слав. Листы 57, 58, 76, 77 и 84 представляют собой двойной палимпсест - это отрывок среднеболг. Октоиха (песнопения 6-го и 7-го гласов), датируемого кон. XII или, более вероятно, 1-й пол. XIII в., к-рый написан поверх выскобленного унциального греч. текста VIII-IX вв., содержание этого текста не определяется. Слав. текст на этих листах сохранился достаточно хорошо (особенно там, где он выходит за пределы текстового поля верхнего греч.), т. к. в XIV в. был только смыт, а не выскоблен; опубликован А.-М. Тотомановой. Листы 92-142, 142а - 165 представляют собой части 2 серб. Октоихов, написанных 2 разными, но однотипными почерками, по древности эти части не уступают или мало уступают болг. фрагменту. Слав. текст на разных листах этой части Б. с. п. виден неодинаково ясно, эта часть кодекса остается недостаточно исследованной. Болг. и серб. части в составе Б. с. п. относятся к числу древнейших южнослав. (и слав. вообще) списков Октоиха и представляют несомненный интерес для истории и текстологии этой богослужебной книги в слав. традиции. Лит.: Лавров П. А. Палеографическое обозрение кирилловского письма. Пг., 1914. С. 173; Lunt H. On Slavonic Palimpsests//American Contributions to the 4th Intern. Congress of Slavists. 1958. P. 191-209; Кръстанов Т. Славянските палимпсести//Описание и каталогизирование средневековых рукописей. София, 1984. С. 50, 58; Джурова А., Станчев К., Япунджич М. Опис на славянските ръкописи във Ватиканската библиотека. София, 1985. С. 179-182. Табл. CXVII-CXXII; Тотоманова А.-М. Среднобългарските фрагменти в Барберинския палимпсест//Palaeobulgarica. 1996. 1. С. 26-40. А. А. Турилов Рубрики: Ключевые слова: АССЕМАНИЕВО ЕВАНГЕЛИЕ Евангелие-апракос краткий, старослав. рукопись западноболг. происхождения, одна из древнейших слав. книг ГАНКЕНШТЕЙНА КОДЕКС богослужебный сборник сложного состава, древнерус. рукопись галицко-волынского происхождения раннего XIII в. АДИШСКОЕ ЧЕТВЕРОЕВАНГЕЛИЕ пергаменная рукопись (897), один из важнейших памятников древнегрузинской письменности, содержащий грузинский перевод Четвероевангелия |
|
|
