| Среди философских особенностей Афинагора Л. Барнард 89 также отмечает первое в христианской традиции использование аналогии бытия Божественного ( ν) и человеческого как философского аргумента. Богословское учение Афинагора отличает очень большая четкость и логичность изложения. Он выстраивает весьма ясную концепцию творения как проявления Божественного совершенства. П. Баланос 90 отмечает в качестве особой заслуги применение Афинагором формально-логического метода для доказательства единства Божия. Для литургического богословия Афинагор важен тем, что он впервые употребил известный впоследствии термин να μακτος (бескровная) 91 по отношению к литургической Жертве, а также подчеркнул гносеологический смысл вкушения меда и молока после таинства Крещения. В области нравственного богословия Афинагор интересен своим резким осуждением второбрачия как «прелюбодеяния под благовидным предлогом». К сказанному можно прибавить, что текстологический и богословский анализ выявляет определенную преемственность мысли Афинагора и св. Иустина Философа . У нас нет в этом вопросе полной ясности (тому виною биографическая традиция), но представить возможность контактов Афинагора с учениками Иустина (о существовании некоей школы в Риме, вероятно, и после 165 г. позволяют судить наличные источники) было бы довольно заманчиво 92 . Настоящий перевод сделан по изданию Э. Дж. Гудспида с учетом конъектур Т. Отто и Э. Швартца и сверен по новейшему изданию Б. Пудрона. В отдельных случаях неоценимую услугу переводчику оказали исправления и разъяснения, сделанные Арефой на полях рукописи «Paris. Graec. 451». На русский язык Афинагор переводился П. Преображенским , однако этот перевод весьма устарел и, кроме того, малодоступен для российского читателя. В тексте приняты следующие обозначения: [...] – конъектуры, предлагаемые издателями; – слова, вставленные по смыслу переводчиком. В отдельных случаях в круглых скобках, в согласии с правилами русского синтаксиса, полагаются синтагмы, не отделяемые от остального предложения в греческом оригинале. Ниже приводится список использованной литературы: 1 . Athenagore. Supplique au sujet des Chretiens. Sur la resurrection des morts/Ed. par Pouderon B.//Sources Chretiennes. – 379. – Paris, 1992. |
| Возникновение апологии проявляет одну из вызванных жизнью тенденций – к своего рода интеллектуализации христианства. «Наивное суеверие» только в таком случае могло приобрести должную серьезность и завоевать столь необходимый внешний авторитет. Традиционная религия для образованного язычника уже давно потеряла значение живого корня, утратив вместе с тем и само собой разумеющуюся обоснованность. Так, для Кельса девственное рождение Иисуса Христа напоминало эллинские мифы (о Данае и др.) и именно поэтому было смехотворным. Общепризнанным среди просвещенных оппонентов христианства был авторитет философии. Это обстоятельство было одной из основных причин, вследствие которой «первичному» богословию надлежало смениться позднейшим более «философствующим» богословием. Вера христиан – современников апостолов и мужей апостольских не нуждалась в каком бы то ни было дополнительном обосновании, гораздо значительнее которого был сам факт увиденных евангельских событий и услышанной затем пламенной проповеди. Самая ранняя христианская литература обнаруживает отсутствие интереса к теоретизированию живой данности. Опровергая мнение о призрачности страданий Иисуса Христа, Игнатий Антиохийский находит возможным и совершенно естественным выдвинуть единственный аргумент: «Тогда зачем же я в узах? Зачем я пламенно желаю бороться со зверями? Зачем я напрасно умираю? Значит, я говорю ложь о Господе?» 32 Однако уже сами Евангелия и апостольские писания дают первые образчики богословствования и сообщают определенный умозрительный импульс, новых условиях теоретический подход становится неизбежным. Возникновение апологии проявляет одну из вызванных жизнью тенденций – к своего рода интеллектуализации христианства. «Наивное суеверие» только в таком случае могло приобрести должную серьезность и завоевать столь необходимый внешний авторитет. Традиционная религия для образованного язычника уже давно потеряла значение живого корня, утратив вместе с тем и само собой разумеющуюся обоснованность. Так, для Кельса девственное рождение Иисуса Христа напоминало эллинские мифы (о Данае и др.) и именно поэтому было смехотворным. |
| 254 Jones A. H. M. The Greek City. – Oxford, 1940. – P. 37; Ehrenberg V. Ost und West Briinn usw. – 1935.– S. 30 – 35. 255 Schubart W. Die religiose Haltung des friihen Hellenismus jj Der Alte Orient. – 1937. 35. 2; Herter H. Hellenismus und Hellenentum//Das Neue Bud der Antike. – Bd. I. – Lpz, 1942. – S. 334 – 353. 256 Rostovzef M. I. The Social and Economic History of the Hellenistic World. V. II. -Oxford, 1941. – P. 1057. О социальном значении термина «эллины» см. также: Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. – М.; Л., 1950. – С. 210; Зелъин К. К. Исследования по истории земельных отношений в эллинистическом Египте II – I веков до нашей эры. -М., 1960. – С. 363 – 364. 257 Бл. Иероним, см.: Tatian. Oratio ad Graecos and Fragments/Ed. M. Whittaker. – Oxford, 1982. – P. 82. 260 Афиногенов Д.Е. К кому обращена апология Татиана?//Вестник древней истории. – 1990. – 1. – С. 167 – 174. 262 Перевод выполнен по изданию: Tatian. Огайо ad Graecos and Fragments/Ed. M. Whit-taker. – Oxford, 1982 (в ряде случаев принимаются чтения других издателей). Примечания также отчасти основаны на этом издании. 263 Было два города с названием Телмесс, в Карий и в Ликии, оба с оракулом Аполлона. Какой из них имеется здесь в виду, с уверенностью сказать невозможно. 264 Марсий – сатир, соревновавшийся с Афиной, которая в наказание за дерзость содрала с него кожу; Олимп – полулегендарный фригийский музыкант. 269 Скорее всего, аллюзия на старое обвинение в адрес софистов, что они делают «слабейшее слово сильнейшим», т. е. более слабую позицию на судебном процессе более сильной, и наоборот. 270 Этика Аристотеля, считавшего, что для счастья необходимо внешнее благополучие, всегда оценивалась христианами резко отрицательно. 274 Основатель школы стоиков Зенон Китионский (335 – 263 гг. до P. X.) учил, что мир периодически погибает и возрождается в так называемых «воспламенениях», причем каждый следующий цикл в точности повторяет предыдущий. 276 Эмпедокл (V в. до P. X.), по легенде, бросился в кратер Этны, чтобы своим внезапным исчезновением заставить людей думать, будто он причислен к богам. Однако одна из его медных сандалий была выброшена наружу, что выдало его замысел. |
| С другой стороны, взгляды нашего автора в точности отражают основные характеристики месопотамского представления о царе, которые Г. Франкфорт формулирует следующим образом: «Царство было чем-то происходящим не от людей, но приданным обществу богами; царь был смертный, сотворенный, чтобы нести сверхчеловеческое служение, которое боги могли в любое время отнять и вручить другому»; 413 «Царь был смертным, на которого возложено тяжкое бремя руководства человечеством в его рабском состоянии» 414 . В анализируемом отрывке встречается также мотив, довольно обычный для ранних апологетов, – о том, что истинная вера способствует миру и спокойствию в государстве. Однако и тут у Псевдо-Мелитона мы видим несколько иную трактовку – христианство благоприятствует миру и спокойствию в первую очередь потому, что гармонизирует отношения между царем и его подданными. Здесь тоже намечаются некоторые параллели с византийской имперской идеологией. Еще один вопрос, который необходимо затронуть в этом исследовании, касается отношения автора «Слова» к Риму и римским императорам. Дело в том, что в тексте имеется фрагмент (частично он уже цитировался), который позволяет сделать довольно любопытные выводы. Приведем его теперь уже целиком: «Вот и сейчас они почитают и поклоняются изображениям кесарей более, чем прежним [идолам]. Ибо от этих их прежних идолов налоги и подати идут кесарю. Поэтому убивают тех, кто презирает их и уменьшает доход кесаря» (24). Интересно, что Псевдо-Мелитон говорит это в доказательство того, что идолы не суть боги. Но ведь для христиан Римской империи культ императоров был важнейшей составной частью язычества, и притом самой опасной, если не в смысле воздействия на умы, то, во всяком случае, как постоянная зона конфликтов с государством. Псевдо-Мелитон же воспринимает поклонение кесарям как нечто принципиально отличное от обожествления умерших царей, так что само по себе высокое положение культа императора доказывает, что прочие культы посвящены тоже не богам, а умершим людям. |
| И Сапфо, блудливая бабенка, помешавшаяся от любви, воспевает даже свой разврат – а все наши (женщины) целомудренны, и девы за прялками ведут речи о Боге получше вашей девицы. Поэтому устыдитесь, что вы сами оказываетесь учениками женщины, но издеваетесь над женщинами нашей веры, а также и над собраниями, в которых они участвуют. Ибо что полезного принесла ваша Главкиппа, родившая чудовищное дитя, как показывает ее изображение, отлитое Никератом, сыном Эвктемона, родом из Афин? Ведь если Главкиппа породила слона, то по какой причине она пользуется всенародными почестями? 322 Гетеру Фрину сотворили у вас Пракситель и Геродот, а Эвтикрат отлил из бронзы Пантевхиду, забеременевшую от растлителя. Дейномен сохранил своим искусством память о Бесантиде, царице пеонов, потому что она родила черного ребенка. Осуждаю я и Пифагора, водрузившего Европу на быке, и вас, почтивших Зевсова обвинителя ради его искусства. Смешна мне и наука Микона, который сделал тельца, а на нем Победу, потому что, похитив дочь Агенора, он получил награду за прелюбодеяние и разнузданность. Зачем Геродот Олинфиец изготовил гетеру Гликеру и певицу Аргию? Бриаксид поставил статую Пасифае – поминая ее распутство 323 , вы только что не предпочитаете, чтобы и нынешние женщины были такими. Некая Меланиппа была мудра – за это ее изваял Лисистрат, а вы не верите, что у нас есть мудрые женщины. 34 .Итак, большого уважения достоин и тиран Фаларид, приносивший в жертву грудных детей, которого, в творении Полистрата Ампра-киота, до сих пор показывают как какого-то удивительного мужа. Акрагантийцы боялись смотреть на его лицо из-за людоедства, а радеющие об учености хвалятся, что видят его в изображении. Разве не скверно, что у вас почитается братоубийство, что вы, видя изображение Полиника и Этеокла, не уничтожаете этот памятник злу, закопав его вместе с создателем Пифагором? Почему из-за Периклимена вы считаете чем-то удивительным и великим делом видеть женщину, родившую тридцать детей? Ведь следовало бы гнушаться ею, пожавшей плоды крайней невоздержанности и напоминающей ту свинью 324 у римлян, которая, как говорят, по той же причине удостоена более таинственного поклонения. |
| Подобно тому, как у людей есть свободный выбор между добром и злом (вы не хвалили бы добрых людей и не наказывали бы злых, если бы порок и добродетель не были равно предметом выбора), и некоторые усердны в том, что им доверено, но находятся и иные, ненадежные, нечто подобное произошло и с ангелами. Поскольку Бог сделал их вольными в своем выборе, одни остались там, где Он их поставил по сотворении, а другие дерзко восстали как против своей сущности, так и против своего поручения. Восстал и тот, кто был поставлен над веществом и видами его, и прочие, приставленные к сей первой тверди (имейте, впрочем, в виду, что мы ничего не говорим бездоказательно, а сообщаем изреченное пророками). Причем эти последние ниспали до вожделения девиц и оказались рабами плоти, а сам он нерадиво и коварно отнесся к тому, что ему было поручено. И вот от тех, кто сошелся в девицами, родились так называемые гиганты. И если у поэтов частично можно найти повествование о гигантах, не удивляйтесь, что мирская [и пророческая] 191 мудрость различаются, подобно тому как истина отличается от правдоподобия: одна – небесная, а другая – земная. Ведь по [коварному наущению] властителя вещества Знаем, что многую ложь говорят, подобную правде 192 . 25 . Однако же эти ангелы, ниспавшие с небес, обитают в воздухе и на земле, не способные подняться в занебесные края. А блуждающие над миром демоны есть души гигантов 193 , причем эти (демоны) совершают движения, сообразные своему составу, а ангелы – сообразно своим вожделениям. Сам же начальник над веществом, как можно видеть из настоящего положения вещей, направляет и действует в противоположность Благу Божию. Нередко ум пронзает мне такая мысль: Вершит делами смертных случай или демон злой, Надежды против, против справедливости Одних в изгнанье шлет от дома милого, Дарит другим он благосостояние, Забыв о Боге... 194 И если то, что успех или неудача возможны против надежды и справедливости, так поразило Еврипида, кто же так управляет земными делами, что можно сказать по этому поводу: Взирая на такое, можно ль утверждать, Что есть бессмертных род, и уважать закон? 195 Все это даже Аристотеля заставило утверждать, что поднебесный мир не промышляем 196 , хотя для нас вечный Промысел Божий одинаково пребывает: Ну а земля, хоти того иль не хоти, Растит траву, питая тучные стада 197 . |
| Арес прелюбодействовал с Афродитой, а рожденную ими Гармонию вам изготовил Андрон. Софрон 325 , в своих сочинениях оставивший вздор и болтовню, более прославлен из-за бронзовой статуи, которая и теперь существует, и лжеца Эзопа всегда помнят не только из-за басен, но и (потому что) его сделало более привлекательным Аристодемово изваяние. Так как же вы не стыдитесь, имея стольких поэтесс ни для чего полезного, бесчисленных блудниц и негодяев, клеветать на добропорядочность наших женщин? Важно ли мне знать, что Эванфа родила в Портике и восхищалась искусством Каллистрата? Или таращиться на Каллиадову Неэру – ведь она была гетера! Лайда блудила, и блудодей вылепил ее в воспоминание блуда. Почему вы не стыдитесь Гефестионова блуда 326 , даже если Филон запечатлел его весьма искусно? И чего ради, благодаря Леохару имея этого полумужа Ганимеда, вы цените его как некое важное достояние, так же как и некую женщину в браслетах работы Праксителя? А следовало бы, отказавшись от такого рода вещей, искать то, что поистине значительно, и не брезговать нашим учением, принимая (в то же время) неудобосказуемые выдумки Филениды и Элефантиды 327 . 35. Все это я изложил, не от другого кого научившись, но исходив многие земли, то занимаясь вашей премудростью, то знакомясь со многими искусствами и изобретениями, а в конце концов пожив в Риме и изучив разнообразные от вас к ним привезенные статуи. Ведь я не пытаюсь, как то в обычае у многих, подкреплять свои слова чужими мнениями, но стремлюсь писать о том, что сам вижу и понимаю. Поэтому-то, распрощавшись с кичливостью римлян и пустословием афинян, несостоятельными учениями, я взялся за нашу варварскую философию – я уже начал писать о том, каким образом она (оказывается) древнее ваших искусств, но отложил из-за настоятельно необходимых разъяснений. Теперь же, когда пришла пора, я попытаюсь сказать о содержащихся в ней положениях. Не негодуйте на нашу ученость и не придумывайте против нас опровержений, полных глупости и суесловия, не говорите: « Татиан хочет быть выше эллинов и бесчисленного множества философов, придумывая новые варварские учения». |
| Необходимым условием для судебного процесса было наличие обвинителя. Доносы поступали от взволнованных верноподданных из толпы, которым христиане были гораздо более заметны. Поначалу их отношение к христианству было однозначным. Расхожим представлениям о божествах, посылающих благо и зло, было свойственно искать для видимых следствий столь же видимые причины. Традиционный способ отношения к богам – общественные церемонии и жертвоприношения – христианами отвергался. Это было общепризнанным безбожием в отношении языческих богов, и это уже касалось благополучия всех. Столь же богомерзкими были теестовы вечери и эдиповы смешения – ходовые объяснения главного христианского таинства и замкнутости собраний верных. Всего этого было вполне достаточно, чтобы самым ревностным выступать в роли обвинителей, а любителям зрелищ – кричать в амфитеатрах «смерть безбожникам» и приходить в еще большую ярость от упорства не отрекшихся. Правительство вводило стихийную ненависть в рамки законности (христиан, во-первых, не разыскивали, во-вторых, следили за тем, чтобы безымянные доносы не имели места), но не имело никаких причин останавливать ее. По всей видимости, на фоне общего отношения к христианам даже самые незначительные ограничительные меры выглядели чуть ли не слишком большим проявлением сочувствия. Христианская традиция зачастую придавала таким мерам большое значение, когда искала проявлений благожелательности со стороны властей. Так, для Тертуллиана запрет разыскивать христиан свидетельствует о том, что Траян был убежден в их невиновности. Евсевий в начале IV века высказал похожую точку зрения. Однако потакание настроениям толпы, враждебной небольшой кучке безбожников, было совершенно естественным, а заступничество возможно было обосновать только через попрание устоев самого imperium готапит. Среди форм преследования христиан по закону следует различать суд собственно суда и суд администрации. Решение первого в случаях христианских процессов было заранее известно. Форма второго давала больший простор субъективности должностного лица, имевшего jus coercitionis («право принуждения»), и в нем формальностям придавалось гораздо меньшее значение. Поэтому официальное отношение к христианам в пределах одной провинции зачастую определялось личными воззрениями на христианство местных начальников. Это обстоятельство ставило в еще более тесную зависимость популярное мнение и официальную реакцию на него. Форма coercitio (принуждения) стала применяться шире, по мере возрастания опасности христианства. Однако независимо от формы разбирательства зрелищность государственного правосудия давала власти и ее подданным возможность угодить друг другу. Такова была вторая стадия в последовательном развитии отношений христианства и языческого государства. |
| На вопрос о том, к кому обращено произведение Татиана, то есть кто подразумевается под словом «E λληνες, можно ответить, если удастся найти какое-то подобие родового понятия, для которого «эллины» и «мы» (христиане) были бы понятиями видовыми. Иными словами, следует попытаться понять, что такое «эллинство» Татиана – народ, «сословие» (в смысле отношения к образованию) или религия? Рассмотрим те из встречающихся в тексте «Слова к эллинам» понятий, которые могли бы служить общим предикатом для «эллинства» и христианства. Может быть, противопоставляя «нашу» философию и пайдейю «эллинским», Татиан понимает эллинство и христианство как два вида философии или учености вообще? Если учитывать те расширительные толкования, которые эти понятия могли получать в христианском словоупотреблении, то такое предположение вполне допустимо. Однако что касается «эллинства», то ни один из двух терминов не может служить Татиану для обозначения этого явления в его полном объеме. Эллинская философия подвергается критике как вполне определенный аспект «эллинства» наряду с другими – литературой, риторикой, законодательством и религией. Более того, она представляет собой «профессиональное занятие», πιτδευμα (философ Кресцент злоумышлял против Иустина, поскольку тот критиковал нравы его коллег – 19,1). Несколько сложнее с понятием παιδεα. Оно, конечно, шире «философии», но все же не охватывает таких важных для Татиана сфер, как нравы и обычаи. Следующие фрагменты показывают, что пайдейа не имеет всеобъемлющего значения: «...те же, кто заботится об учености ( παιδεα), хвалятся, что видят его (Фаларида. – Д. А.) посредством изображения» (34, 1) – «те» (o ) не приравнено к «Вы, эллины», что в данном контексте было бы вполне уместно. Обосновывая выбор Моисея и Гомера в качестве точек отсчета для сравнения древности «наших» и эллинских достижений, Татиан говорит: «...Гомер... потому что он древнейший из поэтов и историков... Ибо мы обнаружим, что наше (учение) старше не только учености эллинов, но даже еще и изобретения письма» (31, 1). Из этих примеров видно, что слово ясибега Татиан употребляет в достаточно узком смысле (поэтому мы переводим его как «ученость» или «образованность») 248 . |
| И вот эти его слова: «Великий небесный предводитель Зевс на крылатой колеснице едет первым, все упорядочивая и обо всем заботясь. За ним следует воинство богов и демонов» 185 – относятся вовсе не к Зевсу, сыну Крона 186 . Ведь в этом (отрывке) имя обозначает Создателя Всего. Сам же Платон, очевидно, сказал так, не находя возможным назвать его другим именованием. Он использует его народное имя не как присущее Богу, но для ясности, ибо невозможно было представить Бога всем людям. Он обошел трудность, как мог, употребив слово «великий», дабы отличить Небесного от низменного, Невозникшего от возникшего (Зевса), который моложе Неба и Земли, моложе он даже критян, которые выкрали его, спасая от убийственной отцовской руки. Мы ведь говорим о Слове и Сыне Его, а также о Духе Святом как о Боге. Они соединены Силой и различаются по чину: Отец, Сын и Дух, причем Сын есть Ум, Слово и Премудрость Отца, а Дух – исхождение (от Отца 188 подобно тому, как свет истекает от огня. Затем мы признаем, что существуют иные силы, которые находятся в некотором отношении к веществу и проникают в него, но одна из них – противник Бога. Впрочем, это не есть некая противоположность Бога, наподобие того, как Вражда у Эмпедокла противостоит Приязни или Ночь противостоит Дню в море природных явлений, ибо если бы нечто противостояло Богу, то оно прекратило бы существование, то есть его состав был бы сейчас же разрушен Силой и Мощью Божией. Не можем мы также допустить, что есть некое противоположение Божией Благости, которая с Ним сообразуется и соприсутствует, как кожа с телом. Это не есть нечто вне Его, не есть часть Его, но как необходимо существующее следствие Его бытия, столь соединенное и столь сопряженное с Ним, как огненно-золотой цвет с пламенем, а голубизна – с небесами. Противник – есть дух, (ходящий) около вещества, возникший от Бога, подобно остальным ангелам, которому Он доверил надзирать за видами вещества 189 . Весь этот сонм ангелов появился для осуществления ими Промысла Божия в том, что было Им упорядочено, дабы Бог обладал всеобщим и родительским промышлением обо всем, [приняв владычество и власть надо всем, кормилом мудрости направляя вселенную] 190 , а ангелы, поставленные Богом над каждой (отдельной) частью, [обладали бы промышлением] об этой части. |
|
|
