| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Раннехристианские апологеты IIIV веков. Переводы и исследования. «Раннехристианские апологеты IIIV веков. Переводы и исследования» — прекрасное собрание раннехристианских текстов с обширными комментариями. Собрание предваряет статья Вдовиченко «Христианская апология». Само собрание состоит из следующих источников и статей: «Предстательство за христиан Афинагора афинянина, христианского философа» (и статья А. В. Муравьева «Этот муж проповедовал христианство, сохраняя мантию философа…») Татиан. «Слово к Эллинам» (и статья Д. Афиногенова Татиан и его «Слово к эллинам» в историческом контексте») «Послание Диогниту» (и статья А. С. Десницкого «Своеобразие «Послания к Диогниту» и его место в ранней апологетике») «Слово Мелитона Философа пред Антонином кесарем» (и статья Д. Е. Афиногенова «Псевдо–мелитон: проблемы веры и власти в одном раннесирийском тексте») Евсевий Памфил. «Против похвального слова, написанного Филостратом в честь Аполлония, по поводу сделанного Иероклом сопоставления между Аполлонием и Иисусом Христом» (и статья А. В. Вдовиченко «Евсевий Кесарийский против Иерокла») Вдовиченко во вступительной статье к сборнику «Раннехристианские апологеты IIIV веков. Переводы и исследования» пишет о христианской апологии: «Явление апологии в истории христианства означало для христианства обретение дара общепонятной речи, способности к внешнему диалогу и самовыражению; постепенное угадывание в слове невысказанных харизматических свойств и их пристальное объяснение. Это была попытка преодолеть активное отчуждение со стороны многообразного исторически сложившегося (в том числе интеллектуального) контекста времени первых веков. Апология проторила еще один — по преимуществу рассудочный — путь для успешной проповеди Благой Вести. Наконец, это явление было проявлением простой и естественной воли к жизни в условиях столь же естественных жестоких гонений за непонятную гонителям веру. |
| Несомненное доказательство богодухновенности Священного Писания раннехристианские Апологеты видели, во-первых, в совершенной гармонии различных его книг. Так, святитель Феофил Антиохийский считал, что святые писатели Закона, Пророческих книг и Евангелий согласны друг с другом, поскольку “все они были движимы Духом и говорили единым Духом Божиим” (Ad Autolyc., III.12; ср. II.9; II.35) 8 . Вследствие этой гармонии, по мнению святого Иустина, никакое место Священного Писания не противоречит другому (Dialogus, 65.2). Во-вторых, другое доказательство богодухновенности апологеты видели в том, что в Священном Писании содержатся столь возвышенные и Божественные истины, что они не могли быть плодом только естественных человеческих умственных способностей, но были даром свыше (Псевдо-Иустин, Cohortatio ad gentiles, 8). Втретьих, эти возвышенные истины изложены в Священном Писании в простой, доступной и безыскусной манере, а составители его были люди преимущественно неученые, пастухи и простецы (святитель Феофил Антиохийский , Ad Autolyc., II.35, ср. II.12) 9 . Наконец, вчетвертых, еще одно веское доказательство богодухновенности Священного Писания апологеты видели в исполнении пророчеств. Святой Иустин считал это доказательство “величайшим и истиннейшим” (1 Apol., 30); по его словам, “мы тверды во всем, чему научены от Него (Христа), ибо на деле сбывается то, чему Он заранее предсказал произойти; а это есть дело Божие, чтобы предсказывать, как Он, какое-либо событие, и чтобы оно произошло точно так, как предсказано” (1 Apol., 12; ср. 31; 52; Dialogus, 7) 10 . Хотя при характеристике Священного Писания как богодухновенного раннехристианские церковные писатели не используют библейский термин qeTpneusmoj 11 , тем не менее они пользуются аналогичными выражениями, такими как ‘духовно’, ‘духовные Писания’, ‘движимые Духом’, ‘вдохновляться’, ‘вдохновение’ и др. В латинской христианской литературе Тертуллиан первый ввел слово inspiratus ‘вдохновенный’ как латинский эквивалент греч. (De cultu fem., 1.3) 12 , и с тех пор это слово стало специальным термином для всей последующей западной богословской традиции. |
| Несомненное доказательство богодухновенности Священного Писания раннехристианские Апологеты видели, во-первых, в совершенной гармонии различных его книг. Так, святитель Феофил Антиохийский считал, что святые писатели Закона, Пророческих книг и Евангелий согласны друг с другом, поскольку “все они были движимы Духом и говорили единым Духом Божиим” (Ad Autolyc., III.12; ср. II.9; II.35) 8 . Вследствие этой гармонии, по мнению святого Иустина, никакое место Священного Писания не противоречит другому (Dialogus, 65.2). Во-вторых, другое доказательство богодухновенности апологеты видели в том, что в Священном Писании содержатся столь возвышенные и Божественные истины, что они не могли быть плодом только естественных человеческих умственных способностей, но были даром свыше (Псевдо-Иустин, Cohortatio ad gentiles, 8). В-третьих, эти возвышенные истины изложены в Священном Писании в простой, доступной и безыскусной манере, а составители его были люди преимущественно неученые, пастухи и простецы (святитель Феофил Антиохийский, Ad Autolyc., II.35, ср. II.12) 9 . Наконец, в-четвертых, еще одно веское доказательство богодухновенности Священного Писания апологеты видели в исполнении пророчеств. Святой Иустин считал это доказательство “величайшим и истиннейшим” (1 Apol., 30); по его словам, “мы тверды во всем, чему научены от Него (Христа), ибо на деле сбывается то, чему Он заранее предсказал произойти; а это есть дело Божие, чтобы предсказывать, как Он, какое-либо событие, и чтобы оно произошло точно так, как предсказано” (1 Apol., 12; ср. 31; 52; Dialogus, 7) 10 . Хотя при характеристике Священного Писания как богодухновенного раннехристианские церковные писатели не используют библейский термин qeTpneusmoj 11 , тем не менее они пользуются аналогичными выражениями, такими как pneumamikoj ‘духовно’ , pneumatika… ‘духовные Писания’ , pneumamofTroi ‘движимые Духом’ , ™mpneusqБnai ‘вдохновляться’, ™p…pnoia ‘вдохновение’ и др. В латинской христианской литературе Тертуллиан первый ввел слово inspiratus ‘вдохновенный’ как латинский эквивалент греч. qeTpneusmoj (De cultu fem., 1.3) 12 , и с тех пор это слово стало специальным термином для всей последующей западной богословской традиции. |
| Еще только нащупывая основания для новой теории искусства в процессе острой критики античной художественной практики, апологеты вольно или невольно затронули и ряд общих проблем. Подводя итог их представлениям об искусстве, имеет смысл выделить наиболее важные из них, дающие в целом картину раннехристианского понимания искусства, легшего в основу средневековой эстетики. Все апологеты согласны с тем, что искусства доставляют человеку удовольствие. Но это удовольствие может быть грубо чувственным, возбуждающим животные инстинкты. Апологеты начинают приходить к мысли, что для христиан полезнее другие искусства - вызывающие духовную радость. Лактанций отмечал, что люди занимаются искусствами (artes) ради трех целей: для получения удовольствия, ради прибыли и ради славы. Поэтому искусства, как и науки, не являются высшим благом. Их добиваются не ради их самих, но для какой-то иной цели (Div. inst. III, 8, 25), т. е. искусства с точки зрения чистой духовности всегда утилитарны. В этом Лактанций и видит главную пользу искусств. Они должны способствовать «более приятному» преподнесению истины, которая для христиан является абсолютной, высшей ценностью и освящается ореолом божественности. Истина выше каких бы то ни было искусств. Искусства и науки, отмечал Арнобий, служат для благоустройства и улучшения жизни людей и появились на свет не так уж давно (Adv. nat. II, 69). Некоторые искусства служили в античности для украшения предметов обихода и самого человека, т. е. апологеты уже ясно сознают, что отдельные искусства, прежде всего прикладные, тесно связаны с красотой, являются ее носителем. К этому выводу они пришли, изучая опыт античной культуры, и поэтому негативно отнеслись к декоративно-прикладному искусству. Им представлялось, что красота, которую несло это творимое людьми искусство, стремилась соперничать с красотой природы, созданной Богом, и воспринималась ими как более низкая, слабая, недостойная и даже безобразная по сравнению с природной красотой. Для истории эстетики важно, однако, что апологеты начали осознавать связь красоты с искусством. И в этом смысле они подготовили почву для более глубоких выводов Августина. |
| A Greek-English Lexicon of the Septuagint compiled by J. Lust, E. Eynikel, K. Hauspie with the collaboration of G. Chamberlain. Stuttgart: Deutsche Bibelgesellschaft, 1992–1996. P. I–II. The Brown–Driver–Briggs Hebrew and English Lexicon. Peabody, Mass.: Hendrickson publishers, 1999. Konkordanz zum hebräischen Alten Testament/Ausgearbeitet... von G. Lisowsky. Stuttgart: Deutsche Bibelgesellschaft, 1993. Schmoller A. Handkonkordanz zum griechischen Neuen Testament/Neu bearbeitet von B. Köster. Stuttgart, 1989. Biblia Hebraica Stuttgartensia/Edd. K. Eiliger et W. Rudolph. Stuttgart, 1997. Biblia sacra iuxta vulgatam versionem/Rec. R. Weber. Stuttgart: Deutsch Bibelgesellschaft. 1994. Novum Testamentum. Graece et Latine/Edd. K. Aland et alii. Stuttgart, 1984. Septuaginta. Id est Vetus Testamentum graece iuxta LXX interpretes/Ed. A. Rahlfs. Duo volumina in uno. Stuttgart: Deutsch Bibelgesellschaft. 1979. Я благодарю мою жену Людмилу, терпеливо проверившую мой перевод и исправившую многие досадные ошибки. Библиография Альбрехт M., фон. История римской литературы/Пер. с нем. И. Любжина. M., 2005. Т. 3. Амман А. Путь Отцов. Краткое введение в патристику/Пер. с фр. M., 1994. Ауни Д. Новый Завет и его литературное окружение. Пер. с англ. А. В. Полосина под ред. A. Л. Хосроева. СПб., 2000. Афонасин E. В. Античный гностицизм. Фрагменты и свидетельства. СПб., 2002. Балановский А. Ф. Тертуллиан , защитник христианства//Православное Обозрение. 1884. Август. С. 585–604. Большаков А. П. Раннехристианские апологии: происхождение и содержание//Древний Восток и античный мир. Труды кафедры истории Древнего мира исторического факультета МГУ. Вып. 5. М., 2002. С. 151–165. Бычков В. В. Aesthetica patrum. Эстетика Отцов Церкви. I. Апологеты. Блаженный Августин . М„ 1995. Вдовиченко А.В. Дискурс – текст – слово. Статьи по истории, библеистике, лингвистике, философии языка. M., 2002. Вдовиченко A. В. Христианская апология. Краткий обзор традиции//Раннехристианские апологеты II–IV веков. Переводы и исследования. M., 2000. С. 5–38. |
| Среди поздних лат. А. р. следует упомянуть Арнобия (ум. ок. 330), автора 7 кн. «Против язычников» (Adversus gentes; кон. III – нач. IV в.), из которых первые две апологетические, остальные – полемические, и Лактанция (ок. 250–330), ученика Арнобия, создателя апологии «Божественные установления» в 7 кн. (Divinae institutiones; 304–313). Последняя, помимо собственно апологетического материала, содержит древнейшую на Западе систему христ. вероучения. К ней примыкает соч. «О гневе Божием» (De ira Dei; ок. 303), написанное против язычников (особенно стоиков и эпикурейцев). В ней Лактанций защищает возможность применения к Богу слова «гнев». Апологетические темы развиваются и в др. сочинении Лактанция – «О смертях преследователей» (De mortibus persecutorum; ок. 314). Несмотря на то что деятельность раннехристианских апологетов видимым образом мало способствовала ослаблению гонений на христиан, она, без сомнения, подготовила постепенную эволюцию сознания греко-рим. языческого общества в сторону принятия христ. религии. Раннехристианские апологеты выступили во всеоружии совр. религ. и философских систем, используя их понятийный аппарат и некоторые идеи (напр., учение стоиков о Логосе) для обоснования христ. веры перед лицом своих языческих современников. Одновременно они сделали первые шаги в формировании христ. богословской терминологии. Отношение к языческой культуре среди раннехристианских апологетов было различным: от полного неприятия: «Что общего между Афинами и Иерусалимом?» (Тертуллиан. Опроверж. ерет. 7) – до осознания себя наследниками того лучшего, что было когда-либо посеяно Божественным Логосом в мире: «Все, что сказано кем-нибудь хорошего, принадлежит нам, христианам» (Иустин. Апол. II 13). На фоне критики языческой религии и философии складывались собственно христ. представления о Боге, мире и человеке. Политеизму противопоставлялось учение о едином, вечном Боге, обладающем по преимуществу такими апофатическими свойствами, как нерожденность, беспредельность, бесстрастность, непознаваемость (ср. Иустин. Апол. II 6; Татиан. Речь. 4; Афинагор. Прошение. 10). Против философского учения о совечности Бога и материи некоторые раннехристианские апологеты (Афинагор, Феофил Антиохийский) утверждали идею творения мира «ex nihilo» (из ничего). Вместо представления о роке и предопределении раскрывалось учение о Промысле Божием (Афинагор. Прошение. 24; Минуций Феликс. Октавий. 18). А. р. впервые начали развивать христ. учение о Пресв. Троице, используя филоновское и стоическое учение о Логосе. |
| Внимание апологетов к зрелищным искусствам позволило им подметить, что в основе их лежит не интеллектуальное, но эмоционально-аффективное восприятие, и процесс сопереживания играет важную роль в их восприятии. Они не распространяли, однако, этот вывод на все искусства. Относительно поэзии и живописи апологеты подметили, что художники допускают большие вольности. Тертуллиан неодобрительно отзывался о «поэтическом и живописном произволе» (poetica et pictoria licentia), сравнивая его с еретическими учениями (Adv. Marc. I 3). Лак- танций, напротив, оправдывал «поэтическую вольность» (poetica licentia), как характерную, профессиональную черту поэтического искусства (Div. inst. I ll, 23–24). Общий негативный и подчас предельно критический тон отношения апологетов к античным искусствам являлся во многом следствием их учения о человеке и человечности. Раннехристианский гуманизм, особенно II – нач. III в. в целом занимал крайне непримиримую позицию относительно всей гуманитарной культуры античности, включая и искусство. В этом его специфика и его слабость, которую начали осознавать уже Лактанций и греческие отцы Церкви IV в., пытавшиеся как-то исправить положение. Более радикальные меры по объединению христианского гуманизма и гуманитарной культуры античности предпринимались затем уже в византийской культуре в периоды так называемых «ренессансов», предельные всплески которых отмечены в XIV-XV вв. Таким образом, раннее христианство в процессе своей всеохватывающей критики античной культуры сформулировало ряд иногда противоречивых, но интересных и значимых положений, заложив первые теоретические основания христианской культуры. Ориген Особое место среди апологетов занимает фигура Оригена , о котором вскользь уже упоминалось. Во-первых, он был первым христианским мыслителем, который пытался сознательно создать систематическое христианское учение, основы которого изложил в своем трактате «О началах». И во-вторых, Ориген был единственным из апологетов, который, несмотря на его огромный вклад в развитие христианского богословия, был фактически осужден Церковью как еретик. Анафематствование оригенистов произошло по инициативе императора Юстиниана I (543 г.). |
| Так, во время гонений, которым подвергли христиан в Лионе, один образованный молодой человек по имени Веттий Эпагаф предложил выступить защитником христиан и доказать, что они не делают ничего худого, что в безбожии и непочтении к императору их обвиняют напрасно. Но презид в ответ на это предложение лишь спросил его, не христианин ли он. Ответив утвердительно, он тотчас оказался в числе осужденных на смерть. С точки зрения практического приложения апологию следует рассматривать как существенный вклад в развитие вероучения самой Церкви, как один из главных факторов становления ее самосознания. Тем не менее, апологеты обращались именно к языческой аудитории, ставя перед собой задачу огромной интеллектуальной значимости и сложности. На основании самого языческого права христианство оправдано быть не могло. Апологеты шли по пути перерождения язычества в тех его понятиях, на которых зиждилось само языческое право. Значение имело не только убеждение в достоинствах христианского образа жизни. Безумное мира надлежало также защитить через доступное объяснение и, следовательно, обосновать традиционными методами чуждое эллину, «неразумное», содержание. Первоначальная неразделенность и цельность знания Истины, стяжаемого живой верой, впервые на почве христианства подверглась попытке анализа, итогом чего впоследствии явился синтез апофатического и катафатического богословия в трудах позднейших отцов Церкви. При этом апологеты прибегли к единственно возможному способу, избирательно прививая к христианству огромный массив античного гуманитарного наследия и преображая его. 3. Апология как литературное явление Судебная апология была традиционным жанром античной риторики. От «классической» защитительной речи христианская апология как разновидность словесного искусства имела значительные отличия. Прежде всего, первая создавалась для произнесения на конкретном судебном разбирательстве, в ответ на определенное обвинение, выдвинутое неким лицом. Затем, судебная речь была особой частью процесса и рассматривалась как необходимое условие правозаконности. Кроме того, она опиралась на действующее законодательство и общепринятые мнения, по возможности ища в них союзников. |
| Ибо неизреченный Отец и Господь всего не приходит в какое-либо место, не ходит, не спит и не встает, но пребывает в Своей стране, какая бы она ни была, ясно видит и слышит, не глазами или ушами, но неизглаголанною Силою, так что Он все видит и все знает и никто из нас не скрыт от Него; Он недвижим и необъемлем каким-либо местом, ни даже целым миром, потому что Он существовал прежде, нежели сотворен мир. Эта Сила неотлучна и неотделима от Отца, как солнечный свет на земле, говорят, неразделен и неотделим от солнца, которое на небе, и когда заходит, то и свет вместе с ним пропадает: так и Отец, когда хочет, допускает силе Своей выступать, и когда хочет, возводит ее в Себя Самого. Силу пророческое слово называет и Богом и Ангелом» (Dial. 127, 128). Таким образом, Бог, по Иустину, соприкасается с материальным миром и присутствует в нем опосредовано, через Логоса, который «служит Богу, сущему выше мира и не имеющему над Собою другого Бога» (Dial. 60), а также «подчинен Отцу и Господу и служит воле Его» (Dial. 126). Как справедливо отмечал В.В. Болотов: « В этом учении просвечивает, конечно, субординационизм существенный, последним словом которого может быть только отрицание единосущия Отца и Сына, представление о Сыне как существе низшей природы, чем Отец; но приписывать это представление св. Иустину было бы несправедливо: оно есть только вывод из его воззрения и, как вывод, не может считаться его необходимою характеристикою; логически правильный и неизбежный с точки зрения позднейшего богослова, этот вывод мог и не быть таким для отца церкви II в.» . Аналогичный взгляд мы находим и у другого раннехристианского апологета св. Феофила Антиохийского (кон. II в.): «Бог и Отец всего, необъятен и не находится в каком-либо месте, ибо нет места успокоения Его; Логос же Его, чрез который Он все сотворил, будучи Его силой и премудростью; Он ходил в раю и беседовал с Адамом» (Ad Autol. II, 22). Значительную попытку преодоления субординационизма можно обнаружить в творениях малоазийского апологета Иринея Лионского (ученика «мужа апостольского», св. |
| Евгений Холодов Апологетическая мысль до IV столетия Скачать epub pdf Содержание Введение 1. Рождение христианской апологетики: причины и факторы 2. Христианская апологетика I-IV веков 3. Некоторые аспекты богословского и социально-политического учения апологетов. Заключение Список цитированных источников и литературы Источники Литература План Введение. 1 . Рождение христианской апологетики: причины и факторы. – Апология как литературный жанр. – Условия возникновения христианской апологетики. – Христианство и римские законы о культах и религиях. – Отношение к христианам со стороны общества. – Вражда со стороны иудеев. 2 . Христианская апологетика веков: задачи и методы. – Задачи христианской апологетики. – Виды (жанры) христианских апологий. – Методы христианской апологетики. – Литературные особенности христианских апологий. – Отношение к языческой культуре у христианских апологетов. – Творчество Филона александрийского и его влияние на христианскую апологетику. – Влияние западной (греко-римской) литературной традиции на апологетическую письменность. 3 . Некоторые аспекты богословского и социально-политического учения апологетов. – Тринитарное богословие апологетов и тринитарное учение философов. – Учение о Логосе. – Учение апологетов о языческих богах и о происхождении языческого многобожия. – Христианское учение и благо государства: св. Мелитон Сардийский . – Святая Трапеза христиан: Евхаристия в описании св. Иустина. Заключение Список цитированных источников и литературы Введение Христианская апологетическая литература первых веков христианства содержит важнейшие сведения о религиозно-философской полемике первых веков между эллинами и иудеями, с одной стороны и христианскими авторами, – с другой. Именно деятельность апологетов, которые, «впервые в истории христианства заговорили на языке греко-римской цивилизации» 1 , вывела христианскую керигму на новый литературный и культурный уровень. Действительно, как пишет А.В. Вдовиченко, феномен апологии в истории христианства означал обретение «дара общепонятной речи, способности к внешнему диалогу и самовыражению». 2 Являясь по своей сути защитой, раннехристианская апологетика имела цель проложить путь к умам язычников, помогающий открыть их сердце к Благой Вести. Таким образом, апологеты преследовали двоякую цель: «отстоять христианство средствами литературной борьбы и одновременно огласить в истине своих явных или подразумеваемых адресатов», как заинтересованных собеседников, так и ярых противников. 3 Христианская апологетика дала толчок развитию христианской науке, в которой библейское начало, проектируясь на греческую культуру, выразилось в удобопонятной для эллинов языковой форме с одной лишь целью, – выразить спасительную Благую Весть родными для греков понятиями. |
|
|
