| Ответ. Вторая река – Геон, египтяне называют ее Нил. Она везде льется медленно, и каждый год напояет Египет. По ней ходят корабли под парусами. Река эта велит пахать землю плугом, и она сохраняет и водные стада, и земные. Можно есть и траву, и мясо. Река проходит великую Эфиопию и течет по малой, в Анумите, Влемуе и Аксумите, в стране Фиваидской и Египетской, и там впадает в море. Иеремия, многострадальный среди пророков, который утихомиривал обращения к Египту взбесившегося умом Израиля, явно возглашает: «Что тебе до земли Египетской – чтобы пить Геонскую мутную воду?!», то есть Нильскую мутную воду. 167 Вопрос. Мы молим, чтобы мы не расслабились, поскольку час уже поздний. Но вкратце скажи и о третьей реке: откуда она начинается и где кончается? Ответ. После второй, из того же водного источника исходящая река – это Тигра, как ее называет Священное Писание. Она выходит прямо пред Ассириею, огибает страны востока, погружается под землю на долгое расстояние, и опять вытекаете сквозь Армению, и разделяется в Ассирийской стране. 168 Вопрос. Ты совершенно обрадовал нас своим словом. Удостой нас тем, что поведаешь о движении четвертой реки. Ответ. Из того же родника вытекает четвертая река, прозываемая Евфрат. И некие индские из рая осенние листопады плавают по воде. Река приносит их, наподобие пурпурных лилий. Эта река, долго протекая под землей, выходит опять в Армении, а оттуда течет в Вавилон. Каждый может переплыть ее на лодках. Но тьмы кораблей тонут в ней, заблудившись под землей, и страдают от отсутствия пути, когда пытаются направить корабли вспять. Ищущие рай предпочитали идти по земле. Некоторые корабельщики предпринимали попытки доплыть до истоков, чтобы найти тот невидимый рай, где был Адам. Проплыв долгое время, они оказывались далеко от обитаемых мест, где все плавилось под огнем солнца, отчего река клокотала, и нельзя было даже кончиками пальцев прикоснуться к воде. И они возвращались в свою землю, ничего из брашен так и не забрав, а только потратив много времени, как писали некоторые египтяне. |
| На этот раз наша история пошла в достаточном согласии с естественными условиями: реки во многом начертали её программу. ОСНОВНЫЕ СТИХИИ ПРИРОДЫ РУССКОЙ РАВНИНЫ. До сих пор мы рассматривали совокупное действие различных форм поверхности нашей равнины, условий орографических, почвенных и гидрографических, оказавших влияние на хозяйственный быт и политический строй русского народа. Лес, степь и река - это, можно сказать, основные стихии русской природы по своему историческому значению. Каждая из них и в отдельности сама по себе приняла живое и своеобразное участие в строении жизни и понятий русского человека. В лесной России положены были основы русского государства, в котором мы живем: с леса мы и начнем частичный обзор этих стихий. ЛЕС. Лес сыграл крупную роль в нашей истории. Он был многовековой обстановкой русской жизни: до второй половины XVIII в. жизнь наибольшей части русского народа шла в лесной полосе нашей равнины. Степь вторгалась в эту жизнь только злыми эпизодами, татарскими нашествиями да козацкими бунтами. Еще в XVII в. западному европейцу, ехавшему в Москву на Смоленск, Московская Россия казалась сплошным лесом, среди которого города и села представлялись только большими или малыми прогалинами. Даже теперь более или менее просторный горизонт, окаймленный синеватой полосой леса - наиболее привычный пейзаж Средней России. Лес оказывал русскому человеку разнообразные услуги - хозяйственные, политические и даже нравственные: обстраивал его сосной и дубом, отапливал березой и осиной, освещал его избу березовой лучиной, обувал его лыковыми лаптями, обзаводил домашней посудой и мочалом. Долго и на севере, как прежде на юге, он питал народное хозяйство пушным зверем и лесной пчелой. Лес служил самым надежным убежищем от внешних врагов, заменяя русскому человеку горы и замки. Само государство, первый опыт которого на границе со степью не удался по вине этого соседства, могло укрепиться только на далеком от Киева севере под прикрытием лесов со стороны степи. Лес служил русскому отшельнику Фиваидской пустыней, убежищем от соблазнов мира. |
| Выпросив у пресвитера несколько пальмовых ветвей, он делал из них поясы для животных. Когда один хромой решился отправиться к нему для исцеления, то едва только сел он на осла и ноги его едва только коснулись пояса, сделанного святым мужем, он тотчас исцелился. Иногда авва посылал больным благословение, и они тотчас освобождались от болезни. Однажды он получил откровение о своих монастырях, что некоторые из братий ведут недобрую жизнь. Тогда написал он чрез пресвитера ко всем им послание, в котором было сказано, что такие-то из них не радят, а другие ревнуют о добродетели. Открылось, что это было так. Написал он и к отцам, что некоторые из них не радят о спасении братий, а другие довольно наставляют их, притом объявил, каких наказаний и почестей достойны те и другие. Еще, призывая иных к высшему совершенству, он внушал им, чтобы, удаляясь от чувственного, они восходили к духовному, так как уже время вести такую жизнь. «Мы, — говорил он, — не должны навсегда оставаться детьми и младенцами, но должны восходить к совершеннейшему разумению, достигать мужеского возраста и возвышаться до самых великих добродетелей». Это и еще многое рассказывал нам отец об авве Иоанне, но мы всего того по причине чрезвычайной чудесности не написали — не потому, чтобы оно не было истинно, а по причине неверия некоторых. Сами мы совершенно убеждены в истине сего, ибо нам одно и то же рассказывали многие и великие мужи, видевшие все это своими глазами. Об авве Пафнутии Видели мы и другое место, где жил Пафнутий-отшельник, муж великий и добродетельный, который недавно скончался в окрестности Ираклеи Фиваидской. О нем многие рассказывали многое. После продолжительного подвижничества Пафнутий молил Бога открыть ему, кому бы из совершенных по святости он был подобен. Ангел явился ему и сказал: «Ты подобен такому-то флейщику, который живет в городе». Поспешно отправился Пафнутий к тому флейщику и расспрашивал его об образе жизни и делах. Флейщик сказал ему, что он (как и в самом деле было) человек грешный, нетрезвой и развратной жизни и что он недавно перестал разбойничать и сделался флейщиком. Когда же Пафнутий стал выпытывать у него, что доброго сделал он когда-либо, флейщик отвечал, что не знает за собой ничего доброго, кроме того, что однажды, будучи еще разбойником, ночью избавил он от разбойников одну христианскую деву, которую они хотели обесчестить, и проводил ее до селения. |
| К сожалению, в дальнейшем изложении статьи оказались пропуски. По отношению к доставке хлебного каравана дополнительные данные имеются в 22-й статье, трактующей о фиваидском дукате, которому так же, как и Ливии, усвоено наименование limes, пограничная область (по-гречески λιμιτν), и который имеет в своей области всю широту власти, как августалий. Место о хлебном караване читается так: «На нем лежит забота и ответственность всемерно и прежде всего собирать хлеб для хлебного каравана и высылать его для передачи августалию Александрии и неукоснительно содействовать тому, чтобы в указанные сроки... весь хлеб, идущий с его провинций, мест и городов и назначенный для хлебного каравана, посылаемого в столицу, без задержки был препровождаем к месту своего назначения. Предназначенный для отсылки хлеб должен быть мерою нагружен на речные суда в срок по 9-е число августа и доставлен в Александрию не позже 10 сентября и сдан августалию или уполномоченным на то от него лицам, а часть хлеба, получаемая на продовольствие Александрии, должна быть доставлена не позже 15 октября. В случае же, если к назначенному сроку недоставлен будет хлеб, то на каждые три артавы недоставленного хлеба будет стребована 1 номисма. Таковая ответственность лежит на нем не пожизненно только и не на время нахождения у власти, но остается на нем и тогда, когда он будет частным лицом, и по смерти переходит на его наследников» (§ 22). Новеллы составляют весьма благодарный и не вполне еще использованный материал для администрации и вообще внутреннего состояния Византии в изучаемый период. Рассмотрение преобразовательных опытов Юстиниана по администрации приводит нас к заключению, что строго проведенной системы и плана в этой области едва ли можно заметить; император, правда, высказывает мысль, что власть должна быть импозантна, обладать авторитетом, что разделение провинций на мелкие административные округа вредит делу, но незаметно у него последовательности в применении к делу этого принципа. Так, появляются четыре Армении, и притом на восточной окраине, в соседстве с Персией и кавказскими полузависимыми племенами; прибавим, что и в администрации Египта строго проведена лишь та мысль, чтобы была обеспечена правильность подвозки в столицу хлебных запасов, и ни разу не указана необходимость перехода к той форме управления, которая выразилась в создании экзархата в конце VI в. Что касается цифровых данных относительно корабельных пошлин, собираемых в Александрии, и количества хлеба, доставляемого в столицу, равно как других расходных статей, обозначенных в номисмах или золотых, то следует принять в соображение, что фунт золота имел 72 номисмы, или золотые монеты, и каждая номисма представляла ценность от 4 до 5 рублей. Чтобы дать себе, далее, приблизительную идею об относительной, применительно к тогдашнему времени, ценности металла, нужно увеличить стоимость монетной единицы в четыре раза. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 18 голосов: 3.9 из 5) Александр Блок Блок Александр Александрович (1880–1921) – поэт. Среди огромнейшей критической блоковианы есть небольшая статья поэтессы Л. Столицы, опубликованная в 1913 году в журнале «Новое Вино» и оставшаяся почти незамеченной. К тому времени молодой Сергей Василенко уже создал знаменитый романс на блоковские стихи «Девушка пела в церковном хоре…», а дети пели «Вербочки» на музыку А.Т. Гречанинова, в 1911–1912 годах вышло Собрание стихотворений, в котором были впервые опубликованы его ранние стихи – «Неведомому Богу», «Полна усталого томленья…», «Пора вернуться к прежней битве…», предшествовавшие «Стихам о Прекрасной Даме». В этих стихах Блок впервые предстал перед современниками своими молитвенными стихами, что и нашло отражение в самом названии статьи «Христианнейший поэт XX века». Любовь Столица, сама претендовавшая в то время на роль поэтессы-вещуньи, в статье тоже вещала: «В утро христианства, когда Рим, а за ним весь мир допевал еще дико и нестройно свою языческую песнь медным ревом распущенных солдат, золотым лепетом пресыщенных философов и серебряным визгом развращенных красавиц – чудно и странно было непривычному уху человека услышать новую и иную песнь, вдруг зазвучавшую во вселенной тихо, ясно и чисто, как хрустальный изначальный родник, как жемчужный живоносный источник. А песнь эта – радостные и грустные акафисты, слагаемые и распеваемые анахоретами, юными и старыми, простыми и мудрыми, в их белых киновиях (в монастырских одеждах. – В.К.), под голубой сенью пальм и розовой тенью пирамид среди великой пустыни Фиваидской. Так же чудно и странно было несколько лет назад впервые услышать чистый и прекрасный голос Александра Блока, поющего свои канцоны „ Прекрасной Даме « , свои хвалы „ Невесте Неневестиной «, поющего так легко и свободно ото всего, что совершалось тогда вокруг. А вокруг был пышный праздник поэтического экзотизма, шел роскошный пир мысленного эвдемонизма, справлялась торжественная тризна по политическому и нравственному идеалу. |
| Когда мы, возлюбленные братья и сестры, смотрим внимательно на подвижников благочестия, то видим, что они старались в жизни своей не допускать праздности. Они всегда трудились, и не только в молодые годы, но и в старости. Почему они так поступали? Потому что, с одной стороны, труд избавлял их от греха праздности, а с другой — они памятовали заповедь апостольскую: «Кто не трудится, тот и не ест». Поэтому-то они и старались со всею силою своего внутреннего убеждения исполнять благочестивое правило: трудиться, трудиться и трудиться, питая от своих трудов себя и помогая другим. Примером такого трудолюбия может послужить нам жизнь Дорофея, старца Фиваидского, который подвизался в Египте более 60 лет. Он с ранней юности посвятил себя Богу, приняв иноческий постриг. Даже когда он достиг глубокой старости, когда тело его одряхлело, авва Дорофей проводил весьма суровую жизнь в пустыне. Он, как свидетельствует очевидец его жития, каждый день, каким бы он ни был, холодным или жарким, выходил на приморскую местность и собирал там камни. Из камней он строил келий и затем отдавал их инокам, которые не могли сами себе сделать жилище. В течение года преп. Дорофей выстраивал одну келию. Жизнь его проходила в очень трудных обстоятельствах. Он носил самую бедную одежду, в пищу употреблял немного хлеба, немного овощей и очень небольшое количество воды. Иноки, жившие с ним, никогда не видели его возлежащим на одре или на рогоже. Он давал отдыхать своему телу за работой, сидя. Никто не видел его спящим. Преп. Дорофей почти всю ночь плел веревки, а из веревок — корзинки, которые затем продавал. На вырученные деньги он содержал себя и помогал неимущим бра-тиям. Однажды очевидец его жития, удивившись суровости подвигов аввы Дорофея , спросил иноков: может быть, он ведет такую строгую жизнь только при нем? Но те засвидетельствовали, что подобный образ жизни авва проводит от юности. Никогда не ложится спать даже на рогожу, а тем более на постель, лишь за работой иногда смежит очи, немного вздремнет и затем снова продолжает труд. Посетивший как-то этого старца епископ Еленопольский Палладий сказал ему: «Авва, ну для чего ты убиваешь свое старческое тело среди такой жары?» А тот ему ответил: «Оно меня убивает, а я его убиваю. Обуздываю тело, чтобы оно не мешало духовным подвигам». В другой раз, когда Палладий попросил его хотя бы одну ночь отдохнуть на рогоже, старец, огорчившись, сказал ему: «Убеди сначала ангелов, чтобы они заснули, а тогда убеждай и меня, подвижника». |
| Поначалу Патриарх Софроний проявлял терпимость (о чем и напоминал позже архиепископу Порфирию в письме от 13 августа 1893), ограничиваясь устными ссылками на прежние соглашения, замечаниями и возражениями и постоянно слыша в ответ, что все это – временно. Но когда «временное» стало постоянным и резиденция архиепископа Синайского фактически переместилась в Каир, он решительно этому воспротивился. Вполне возможно, что на позицию Патриарха повлияла боязнь новых злоупотреблений со стороны синаитов, а то и прямые сведения о них 82 . Первый инцидент, омрачивший отношения двух иерархов, отмечен в 1888 году 83 . Дальнейшее их обострение произошло в марте 1890 года, когда Порфирий начал переговоры о продаже – и к тому же мусульманам! – старого подворья в Джубани, а затем, втайне от Патриарха Софрония, и о строительстве нового, с храмом в квартале Дахер. К этому надо добавить контакты Порфирия с видными греческими деятелями, в том числе политиками, и слухи (архиепископ Синайский Порфирий II Логофет называл их «клеветническими»), будто он домогается Александрийского престола. О том, что у Порфирия могли быть такие намерения, говорит фрагмент письма 84 жителей Кимы (Эвбея), посланного в 1893 году с ведома Нектария Пентапольского министру иностранных дел Греции: «...весьма вероятно, что... будут встревожены тамошние алкатели и соискатели Александрийского престола (и первый из них – небезызвестный синаит, человек весьма богатый и к тому же россофрон 85 , уроженец Закинфа, а ввиду богатства своего – большой приятель и любимец некоего Грипариса, доводящегося кузеном нашему дипломатическому агенту в Египте)». Действия синаитов привели в 1893–1894 годах к серьезному осложнению, временно урегулированному тогда (а полностью – лишь в 1932 86 ) обращением к каноническому праву и другими мерами Александрийской Патриархии. Но у Порфирия и некоторых его собратьев имелись связи не только с «сильными» греческого мира, но и с клириками Александрийской Патриархии, которые за спиной у Софрония получали от них вознаграждение и гарантии будущей поддержки за своевременные действия в нужный момент. Следует учесть, что в выборах Патриарха Александрийского издавна принимали участие и уполномоченные общин. Для характеристики закулисной стороны дела приведем выдержку из недатированного письма синайского архимандрита Игнатия митрополиту Фиваидскому Герману, который после смерти Софрония († 1899) упорно добивался патриаршества: |
| Александр Блок Блок Александр Александрович (1880–1921) – поэт. Среди огромнейшей критической блоковианы есть небольшая статья поэтессы Л. Столицы, опубликованная в 1913 году в журнале «Новое Вино» и оставшаяся почти незамеченной. К тому времени молодой Сергей Василенко уже создал знаменитый романс на блоковские стихи «Девушка пела в церковном хоре...», а дети пели «Вербочки» на музыку А.Т. Гречанинова, в 1911–1912 годах вышло Собрание стихотворений, в котором были впервые опубликованы его ранние стихи – «Неведомому Богу», «Полна усталого томленья...», «Пора вернуться к прежней битве...», предшествовавшие «Стихам о Прекрасной Даме». В этих стихах Блок впервые предстал перед современниками своими молитвенными стихами, что и нашло отражение в самом названии статьи «Христианнейший поэт XX века». Любовь Столица, сама претендовавшая в то время на роль поэтессы-вещуньи, в статье тоже вещала: «В утро христианства, когда Рим, а за ним весь мир допевал еще дико и нестройно свою языческую песнь медным ревом распущенных солдат, золотым лепетом пресыщенных философов и серебряным визгом развращенных красавиц – чудно и странно было непривычному уху человека услышать новую и иную песнь, вдруг зазвучавшую во вселенной тихо, ясно и чисто, как хрустальный изначальный родник, как жемчужный живоносный источник. А песнь эта – радостные и грустные акафисты, слагаемые и распеваемые анахоретами, юными и старыми, простыми и мудрыми, в их белых киновиях (в монастырских одеждах. – В.К.), под голубой сенью пальм и розовой тенью пирамид среди великой пустыни Фиваидской. Так же чудно и странно было несколько лет назад впервые услышать чистый и прекрасный голос Александра Блока, поющего свои канцоны „Прекрасной Даме«, свои хвалы „Невесте Неневестиной», поющего так легко и свободно ото всего, что совершалось тогда вокруг. А вокруг был пышный праздник поэтического экзотизма, шел роскошный пир мысленного эвдемонизма, справлялась торжественная тризна по политическому и нравственному идеалу. И до того нечаян и необычаен был этот голос молодого трубадура на рубеже двух веков – ультрамеханического XIX и неведомого еще XX, что многие от „критики» смутились, смешались, по-русски сказать, открестились от странного поэта. |
| В климатическом отношении Фиваида занимает на Святой Горе первое место. Во-первых, как стоящая на значительной высоте, она всегда бывает обвеваема морским здоровым ветром, во-вторых, содержит сухой горный воздух, который еще к тому же густо пропитан ароматом смолистых сосен, обильно здесь растущих, в особенности если углубиться внутрь пустыни в сосновые густые рощи, где большей частью и устроены жилища пустынников-фиваидцев; в таких местах смолистый воздух чрезвычайно чувствителен и весьма благотворно действует на здоровье обитателей, особенно полезен он для слабогрудых и чахоточных. Вообще весь воздух этой местности пропитан этим целительным ароматом и не оставляет ничего желать лучшего в отношении здоровья. Конечно, есть вдали пустыни и опасные места, где тянет из глубины оврагов и разрушительно действует на здоровье, но этих мест немного и они хорошо известны фиваидцам, которые, избегая их, не терпят от оного никакого вреда. Фиваидские пустынники со своими каливами 1 рассеяны по разным концам обширного фиваидского пространства. Начиная от обители, близ коей тесно группируются более благоустроенные каливы с садиками в расстоянии одна от другой приблизительно на вержение камня, оградами же своими местами соединенные вплотную, давая лишь место пространным киперам (огородам), расстилаются эти каливы по направлению от обители на север, постепенно возвышаясь на гору, так что почти весь верхний косогор представляет собою красивую картину сплошной зелени всевозможных дерев: сосен, кипарисов и бесчисленное множество плодовых деревьев разных сортов: апельсинов, лимонов, гранатов, груш, абрикосов, персиков, фиников, яблонь, слив, рожек 2 , вишен, черешен, цидоний (айвы), орехов миндальных и грецких, смокв (винных ягод) 3 , шелковиц, маслин и прочих с вьющимися между этими деревьями виноградными лозами. И посреди всего этого царства растительности утопают жилища иноков-фиваидцев, с благодарным сердцем работающих Господу своему. Эти иноки, хотя и живут вблизи обители, но не входят в состав общежития, а представляют собою нечто среднее, так что некоторые из них частично оказывают помощь общежитию, например читают Псалтирь, помогают на клиросе и другое кое-что. |
| Православное народонаселение и духовенство в Египте. Во всем Египте считают до 12 тысяч православных, 9 церквей и 18 священников, из которых только 7 получают жалование из патриаршей кассы, а остальные содержатся прихожанами. Духовенство это находится в довольно жалком положении; оно большей частью составлено из людей, лишенных всякого образования и тех качеств, которые необходимы для нравственного управления паствы. В этом отношении полагают большие надежды на вновь избранного Александрийского Патриарха Каллиника 155 , давно уже ожидаемого здесь из Константинополя. Его Блаженство окажет, конечно, на новом своем поприще большую пользу египетской православной пастве при тех материальных средствах, которыми располагает Патриархия и которые не так скудны, как многие полагают. Доходы Патриархии и употребление оных. Доходы Патриаршего Престола состоят в следующем: Земли в Придунайских княжествах приносят ежегодно до 280.000 фр. Разные сборы в Каире до 15.000 фр. Подать, платимая монастырем Св. Саввы в Александрии 2.500 фр. Подать от церкви Благовещения в Александрии 2.500 фр. 300.000 фр. Расходы: Жалование семи священников 6250 фр. Пособие богоугодным заведениям в Каире 7.500 фр. То же в Александрии 7.500 21.250 фр. Остается: 278.750 фр. Из сих сумм следовало бы исключить 286 рублей серебром или 1144 франка, ежегодно уплачиваемые российским правительством К сожалению, дела Патриархии были до сих пор так дурно управляемы, что, несмотря на столь значительный доход, она почти постоянно нуждалась в деньгах. Пособия, получаемые из России. Независимо от значительных даров, полученных разновременно Александрийским Патриархом от щедрот российских монархов и состоявших из церковных облачений, образов и других предметов, и кроме ежегодного пособия в пользу школ, о котором упомянуто выше и срок коему наступит в 1860 году, Блаженному Патриарху Иерофею Всемилостивейше разрешено было в 1851 году отправить в Россию епископа Фиваидского Никанора для сбора подаяний в пользу Патриаршего Престола. Таковой сбор произвел уже более 50.000 рублей серебром, из коих 32.000 переданы уже Патриархии через посредство российского генерального консульства, а остальные не выслали еще из С.-Петербурга. Желая удостовериться в полезном употреблении переданной суммы, генеральный консул обратился к Его Блаженству с просьбою уведомить его о назначении, какое ей будет дано, и в ответ получил прилагаемое у сего в копии письмо, из которого явствует, что весь сбор, сделанный в России, будет употреблен на богоугодные дела. |
|
|
