| За всю свою жизнь Фотий никогда не оставлял литературной деятельности. Как глава восточной церкви он написал множество полемических и догматических сочинений. Но его значение для византийской литературы заключалось в другой стороне его занятий. За Фотием, не без основания, сохранилась репутация величайшего знатока и собирателя произведений античной классики. Дом Фотия в течение многих лет был местом собраний любознательной молодежи. На этих собраниях читались вслух и затем обсуждались сочинения византийских и античных авторов. В эпистолярном наследии Фотия сохранились интересные воспоминания об этих собраниях: «Когда я оставался дома, я испытывал величайшее из наслаждений, созерцая прилежание учеников, - то рвение, с которым они задавали вопросы; их длительные упражнения в искусстве вести беседу, благодаря которым и формируется знание; их изыскания в труднейших вопросах математики; их настойчивое изучение методов логики, чтобы отыскать истину; их обращение к теологии, которая ведет разум к благочестию, — к тому, что увенчивает все занятия. И такой хоровод был именно в моем доме»,— писал он в письме папе Николаю в 861 г. Плодом этих совместных чтений явился огромный труд Фотия — «Мириобиблион» («Множество книг»), или «Библиотека» — собрание изложений прочитанных книг. Однако пересказами прочитанного Фотий не ограничивался. Нередко статьи у него содержат характеристику автора, привлекшего его внимание. Эти характеристики касались не только сущности творчества разбираемых авторов, но и их стиля, — при этом Фотий показал себя как горячий поклонник чисто аттической архаики. Состав «Мириобиблиона» пестр. Большую часть его, по вполне понятным причинам, занимают изложения эксегетических сочинений Василия Кесарийского, Феодорита Кирского и других основоположников христианской доктрины. Тем не менее значительна и античная часть «Мириобиблиона». Фотий совершенно игнорирует античную поэзию и драматургию, занимаясь в основном литературой философской и исторической и отдавая при этом предпочтение эпохе второй софистики. Наряду с изложениями исторических трудов Геродота и Фукидида, Фотием сделаны обстоятельные переложения романов Гелидора, Ямвлиха, Аполлония Тианского. Одной из характерных и блестящих статей «Мириобиблиона» является небольшая статья о Лукиане. |
| «Книга сокровищ» (ок. 817?) представляет собой богословско-философскую энциклопедию в 6 частях: 1-я ч. (33 главы) посвящена простым и сложным элементам (по Аристотелю), сотворению Богом мира путем их различных сочетаний, свойствам человеческого тела и животных; во 2-й ч. (23 главы) И. Э. подробно останавливается на связи свойств тел людей и животных с соотношением элементов в них; в 3-й ч. (20 глав) рассматриваются органы чувств и объекты их восприятия; 4-я ч. (18 глав) посвящена преимущественно вопросам геологии; 5-я ч. (26 глав) - явлениям природы и астрономии (в антиастрологическом ключе); 6-я ч. (11 глав) - ангелам, концу света, воскресению мертвых, существованию ада и рая. При описании всех уровней мироздания у И. Э. доминирует принцип троичности, что, вероятно, отражает имплицитную антимусульм. направленность сочинения. Помимо античной (Аристотель, Гиппократ, Гален) в труде И. Э. нашли отражения персид. и инд. традиции; имеются параллели с «Книгой тайны творения», приписываемой Аполлонию Тианскому (сохр. в араб. пер. Хунайна ибн Исхака, выполненном с сир. пер. Сергия Решайнского (VI в.)). Впосл. «Книгу сокровищ» использовали мусульм. ученый ат-Табари (839-923), несторианский лексикограф и врач Ишо бар Али († 1001) и сиро-яковитский писатель Иаков бар Шакко - автор одноименного сочинения (1231). Соч.: Encyclopaedia of Philosophical and Natural Sciences as Taught in Bagdad about A. D. 817, or Book of Treasures/Ed., transl. A. Mingana. Camb., 1935; Book of Treasures/Transl. Y. Habbi, B. Daniel. Piscataway (N. J.), 2009 (на араб. яз.). Ист.: Ibn Abi Useibia. [‘Uyun al-anba " f abaqat al-aibba " ]/Hrsg. A. Müller. Königsberg, 1884. Bd. 1. S. 170, 294; The Fihrist of al-Nadim: A 10th Cent. Survey of Muslim Culture/Ed., transl. B. Dodge. N. Y., 1970. Vol. 2. P. 587. Лит.: Mingana A. Catalogue of the Mingana Collection of Manuscripts. Camb., 1933. Vol. 1. Col. 1034-1039; Lewin B. Job d " Edesse et son Livre des Trésors//Orientalia Suecana. Uppsala, 1957. Vol. 6. P. 21-30; Degen R. Wer übersetzte das 6. Buch der Epidemienkommentare Galens ins Arabische?: Zugleich ein Beitrag zur Textgeschichte der «Risala» des Hunain b. Ishaq//Die Welt des Orients. Gött., 1979. Bd. 10. S. 73-92; Drijvers H. L. W. Job d " Edesse//DHGE. T. 27. Col. 1396-1400; Le Coz R. Les chrétiens dans la médecine arabe. P., 2006. |
| 12 По своему построению это исследование Harnack’a близко подходит к другому его сочинению, посвященному Диодору тарсскому Diodor von Tarsus. Vier pseudojustinische Schriften, als Eigenthum Diodors (Texte und Unters. XXI, 4). 13 Blondei, 160: «Очевидная ложь в словах Павла: мы живущие(1 Соя. IV, 14), ибо с того времени, как это сказано, прошло триста лет, и ничто нигде, ни даже сам Павел с другими телами не был восхищен». 14 Blondel, 163: Можно привести и другое явно сомнительное изречение Христа, где Он говорит: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас; ибо многие придут под именем Моим и будут говорить: я Христос, и многих прельстят (Me. XXIV, 4–5). И вот промчалось триста или больше лет, и никто нигде не появлялся такой. Разве укажете на Аполлония Тианского, мужа украшавшегося всякой мудростью? Другого не найдете. Но не об одном, а о многих говорит (Христос): восстанут ( γερθ σονιαι). 15 Хотя на соборе у Дуба Макарий магнисийский выступил против Ираклида, обвиняемого в оригенизме, тем не менее его христология, 28 Тем более, что в рукописных кодексах, хранящихся в русских библиотеках, находятся фрагменты из. творений Макария, до сих пор еще не изданные. Ср. Владимир архим., Систематическое описание рукописей московской синодальной (патриаршей) библиотеки. Ч. I: рукописи греческие. Москва 1894. Стр. 591: J4 393 (214/CCXV), л. 198 об. ’Ξχλογα из творений Григория Богослова , Иоанна Златоустог о, Μακαρ ου Μ γνητος(л. 200)» и т. д.; стр. 629: «на лл. 189–194 (кодекса 418) Часть 3-я, περ μεταλ ψεως ν θε ων μοιτηρ ων. Содержание взято. κ ο γεροντικο , св. Ефрема, Аввы Исаии , Нила, Златоуста, Исидора, св. Макария, κ λειμων ρου, Максима Карпафийского, св. Василия, Варсонофия, Μακαρ ου μ γνητος» (л. 193) и т. д. Читать далее Источник: Сагарда А.И. Рец. на кн.: Ад. Гарнак, Критика Нового Завета греческим философом III века. Полемическое сочинение, сохранившееся в Апокритике Макария магнисийского (Ad Harnak, Kritik des Neunen Testament von einem griechischen Philosophen des 3. Jahrhunderts Die im Apocriticus des Macarius Magnes enthaltene Streitschrift. Texte und Untersuchungen XXXVII,4). Leipzig, 1911.//Христианское чтение. – 1912. – 12. – С.1420-1427. Вам может быть интересно: |
| Героями исторических стихотворений К. нередко были и вымышленные персонажи. Они вызывали у поэта симпатию независимо от их убеждений, идеологии и религ. взглядов. Примером служит серия стихотворных эпитафий, созданных в разные годы. Они воскрешают память о людях эллинистической эпохи, среди к-рых: «прилежный чтец» (пер. Ильинской) Игнатий, принявший христианство в последние месяцы жизни («Могила Игнатия» (Ιγνατου τφος, 1917)); мудрый Лисий-грамматик («Могила Лисия-грамматика» (Λυσου γραμματικο τφος, 1914)); Еврион, что «Аполлона был живым подобьем» (пер. Е. Смагиной) («Могила Евриона» (Ερωνος τφος, 1914)); Иасий, к-рого «разврат убил» (пер. Смагиной) («Могила Иасия» (Ιασ τφος, 1917)). Р. Лидделл писал, что «любой человек, вне зависимости от политической или религиозной принадлежности, может пробудить в Кавафисе симпатию» ( Liddell. 1974. P. 254). Так, К. был увлечен Аполлонием Тианским («Аполлоний Тианский на Родосе» (Απολλνιος Τυανες ν Ρδ, 1925)), восхищался подвигом прп. Симеона Столпника , о котором он писал в прозаической заметке на англ. языке: «Этот великий, этот удивительный святой, несомненно, должен быть особо выделен в священной истории как предмет восхищения и изучения. Это был, возможно, единственный человек, который осмелился быть действительно один» (пер. Смагиной). Проблема сосуществования и столкновения христианства и язычества в позднеантичную эпоху стала основой ряда произведений К. В стихотворении «Болезнь Клита» (Η ρρστια το Κλετου, 1926) служанка хочет попросить идола помочь ее молодому хозяину. Этому божеству «она молилась в детстве, прежде/чем в этот дом служанкою вошла/и от хозяев христианство приняла» (пер. Ильинской). В стихотворении «Жрец в капище Сераписа» (Ιερες το Σεραπου, 1926) христианин, которому ненавистен отрицающий имя Христа, оплакивает своего отца-язычника. Скорбь по отцу и презрение к его вере одинаково тяготят его. В этих стихотворениях описано характерное как для отдаленных исторических эпох, так и для времени, когда жил К., состояние противоречивости, двойственности сознания. Человек оказывается перед выбором, и сделать его очень сложно. Герой стихотворения «Если он скончался» (Εγε τελετα, 1920) живет в период правления визант. имп. Юстина I (518-527); один из немногих оставшийся язычником, он размышляет о судьбе Аполлония Тианского. Однако из-за трусости и малодушия он притворяется христианином, поскольку «город набожный Александрия/тогда не жаловал язычников» (пер. С. Ошерова). В стихотворении «Мирис (Александрия, 340 год)» (Μρης (Αλεξνδρεια το 340 μ. Χ.), 1929) молодой язычник, придя на похороны близкого друга-христианина, наблюдает, как «за молодую душу сочным басом/молились христианские жрецы», как продуман «ритуал, который/предшествует обряду погребенья». Он вдруг осознает, что «был ему всегда чужим» (пер. Е. Солоновича). |
| «Деяния ап. Иоанна», приписываемые его ученику Прохору (CANT, N 218), датируются V в. Имя св. Прохора было придано этому псевдоэпиграфу для утверждения традиции проповеди ап. Иоанна в Эфесе, т. к. история его служения там оказалась под подозрением из-за неправосл. характера И. д. Вопреки гипотезам Р. А. Липсиуса и Т. Цана совр. исследователи ( Junod, Kaestli. 1983. P. 718-749) предполагают, что автор этого текста использовал не все древние И. д., а только рассказы о борьбе апостола с культом Артемиды Эфесской и о смерти апостола. Вероятно, автор был знаком и с др. переработками И. д. Скорее всего это был мирянин сиро-палестинского происхождения, который считал своей задачей убрать из И. д. все неортодоксальные места и дополнить текст подробностями из биографии апостола (пребыванием в ссылке на Патмосе и чудесным исчезновением его тела после погребения). «Деяния ап. Иоанна в Риме» состоят из 2 частей. В 1-й содержится неизвестный по др. источникам материал: вызов Иоанна в Рим, его заключение в городской темнице и допрос имп. Домицианом, ссылка апостола на о-в Патмос; во 2-й приводится сокращенный рассказ из И. д. о смерти апостола. Основой сюжета послужила «Церковная история» Евсевия Кесарийского ( Euseb. Hist. eccl. III 18. 1-3; 20. 8-9), что позволяет считать сер. IV в. terminus post quem для текста, 545 г.- terminus ante quem. Лит. источником истории пребывания св. Иоанна в Риме была прежде всего, видимо, «Жизнь Аполлония Тианского» Флавия Филострата (особенно 7-я книга). «История ап. Иоанна» составлена по-сирийски в кон. IV в., по всей вероятности в Эдессе. Она начинается с путешествия св. Иоанна из Иерусалима в Эфес, далее следуют несколько эпизодов из эфесской части И. д. (вероятно, взятых из переработанного текста): воскресение Менелая и обращение язычников, апостол в театре, ап. Иоанн и Артемида Эфесская. К этому присоединяются рассказы о ссылке Иоанна Богослова, о его чудесном освобождении, о написании 4-го Евангелия и краткое упоминание о смерти Иоанна в возрасте 120 лет. |
| Если христиане заимствовали идею воскресения у язычников, то в чем тогда заключался острый конфликт этих мировоззрений? Не понятна тогда реакция язычников на проповедь апостола Павла о воскресении из мертвых: «Услышав о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время» ( Деян.17:32 ). Также непонятно, почему предполагаемое заимствование из языческих культов и мистерий в христианстве приводит при принятии христианства язычником к совершенно противоположному. Это не просто только монотеизм, но и требование для нового христианина отказаться от всего языческого, осуждению всего, что связано с язычеством и готовностью ради Христа претерпеть гонения и мучительную смерть за веру. Естественно, что многие новообращенные члены Церкви были знакомы с язычеством, его мифологией, некоторые, до своего обращения, были посвящены в языческие мистерии. Неужели они не могли узнать в новом для себя культе эти общие для язычества черты и обряды? Логика мышления язычника и склонность к синкретизму неизбежно приводили бы к противоположному результату – к попыткам примирения с язычеством, а не конфликту. Например, в правление императора Валериана (257–260 гг.) язычники предлагали христианам мир, при условии, что наряду с почитанием Господа Иисуса Христа они будут почитать и языческих богов. Однако такой компромисс, естественный для синкретичного греко-римского язычества, христиане отвергли 31 . Для самих язычников не существовало никакой проблемы в почитании Иисуса Христа наряду с другими божественными персонажами. В жизнеописании императора Александра Севера говорится, что он в равной степени почитал изображения некоторых самых лучших обожествленных государей, а также Аполлония Тианского, Иисуса Христа, Авраама и Орфея (SHA, Alex. Sev.,29). 32 Как отмечает, Джон Мэчем, «восточные религии были терпимы к другим вероисповеданиям; религия Павла, как и древняя религия Израиля, требовала абсолютно исключительной преданности. Человек может стать посвященным в мистерии Исиды или Митры, вовсе не отказываясь от своих прежних верований; но если он хочет быть принятым в Церковь , согласно проповеди Павла, он должен оставить всех других Спасителей ради Господа Иисуса Христа. Это различие ставит достижение Павла в совершенно иную плоскость по сравнению с успехами восточных мистических религий. Одно дело предлагать новую веру и новый культ просто как дополнительный способ установления контакта с Божественным, и совсем другое, и гораздо более трудное (а в древнем мире за пределами Израиля это было неслыханно), – требовать от человека отречься от всех существующих религиозных верований и практик, чтобы полностью положиться на единственного Спасителя» 33 . |
| Итак, за два дня пожар Константинополя нанес его торговле и промышленности такой удар, который уже не был залечен. Поднявшись на верх гряды, по которой проходила Средняя улица, пожар истреблял уже не только товары и магазины, но и лучшие памятники античного искусства, колоссальные статуи, привезенные из городов Ионии и Эллады, уничтожая монументальные постройки времен Константина Великого . Сдержанный на юго-западе площадью Тавра, огонь направился прямо на форум Константина, бывший центром и священным украшением царственного града. Здесь сходились главнейшие пути, почти все крестные ходы останавливались на форуме и служили литии; при торжественных выездах императоры принимали на форуме славословия городских димов и при триумфах попирали шею пленных варваров. На площади и дальше по Месе были расположены часть присутственных мест, суды, библиотека и академия, портики, где собирались адвокаты и дельцы, гостиницы для приезжих и весьма близко ипподром – сборище всего населения; имевшие дело в торговых кварталах и в гавани и, наоборот, возвращавшиеся в жилые, тихие кварталы проходили обыкновенно через форум. Со времен Константина Великого площадь была украшена со всею роскошью и величием, на какое была способна процветавшая мировая держава. Вымощенный большими плитами, как атрий храма, овальный форум открывался на восток и запад апсидами, или триумфальными арками; их украшали золоченые статуи Константина В. с семьею и при них двух архангелов-стражей, а также кресты, символы торжества христианской империи («сим победиши»). Между арками площадь огибали двухэтажные портики из белого проконнисского мрамора с античными статуями; на открытом месте площади были расставлены монументальные кресты, двенадцать статуй из красного порфира и столько же позолоченных сирен, изваяния животных и таинственные зодиаки мага Аполлония Тианского – средневековый музей. В центре высилась величественная колонна из громадных блоков красного порфира, скрепленных золочеными обедами, наверху стоял крест; в основании гигантского цоколя с мраморною лестницею, где умещалась целая часовня, были зарыты христианские святыни и палладиум города, статуя божества Т υχη (Судьбы). С севера примыкало второе здание сената, построенное Константином, как и первое, у Софии, – круглое и высокое, с высокой колоннадой из 4 массивных колонн в сторону площади – вроде большого мавзолея, здесь уже собраны бесценные памятники античного искусства: вход был украшен знаменитыми бронзовыми скульптурными дверьми из храма Дианы Эфесской, под портиком или рядом с ним стояли колоссальные бронзовые статуи Афины и Амфитриты с клешнями на голове, вывезенные с Родоса. |
| Христианство оставалось верным самому себе, невзирая на то, каковы были при этом житейские последствия для него. Языческий мир иногда пытался и кротостью приручить к себе христиан, приведя их к компромиссу, но не успевал ничего достигнуть и таким путем. Уже указ Септимия Севера в 202 году, запрещая присоединение к христианству (и иудейству), не преследовал самой проповеди , так что в это время были случаи смертных казней новокрещеных, а крестивших их оставляли без преследования. Об Александре Севере (222–235) и о Филиппе Аравитянине (244–249) сложилось даже предание, будто бы они были христианами. В действительности эпоха Северов создала лишь попытку объединить все имперские религии, с признанием всех частных божеств под главенством Солнца. Сам Александр Север воспитался на Платоне и был религиозным эклектиком. По выражению его биографа Лампридия, он был «друг всех богов». Он имел понятие и о Христе, почитая его вместе со всеми божественными личностями. Их изображения были у него в маленькой комнате, где он каждое утро приносил жертвы им. Здесь находились изображения Орфея, Авраама, Христа, Апполония Тианского. Были слухи, что он хотел построить Христу храм и не решился исполнить этого лишь вследствие противодействия Сената ( А. П. Лебедев . Эпоха гонений на христиан. М., 1897. С. 229). Мать Александра Севера Юлия Маммея также интересовалась христианством и в свое пребывание в Александрии пригласила к себе Оригена , с которым долго беседовала о христианстве. Однако та же Юлия Маммея столь же интересовалась Аполлонием Тианским, и, именно, по ее заказу была составлена известная баснословная биография этого знаменитого чародея древности. Император Филипп Аравитянин находился даже в переписке с Оригеном . После этого периода снисходительности и даже внимания скоро опять возобновились гонения против христиан при Декии (249–251), повторившиеся и при Валериане (253–259). Однако при Валериане не возбранялось собственно поклонение Христу, а требовалось, чтобы вместе со Христом чтить и римских богов. Проконсул Эмилиан говорил Дионисию Александрийскому : «Кто вам препятствует вместе с нашими богами поклоняться и этому богу (христианскому), если только он Бог?» Римское государство готово было дать христианскому Богу равноправие с другими божествами. Но Дионисий Александрийский ответил: «Мы никакому другому Богу не поклоняемся». Это был ответ общехристианский. |
| 37, 103; Медицина: cod. 163–164, 178, 216–221; Топография: cod. 36; Зоология: cod. 278; Разное: cod. 124, 166–167. Нужно отметить, что по количеству кодексов «Библиотека» состоит на 56,4% из христианских и на 43,6% – и светских произведений. А по реальному объему (количеству страниц) наоборот, только на 42% из христианских и на 58% из светских текстов C. 7]. Иными словами, из 168 авторов «Библиотеки» – 99 светских. Итак, «Библиотека» Фотия заключает в себе сведения о греческих грамматиках, ораторах (особенно аттических), светских и церковных историках, теологах, философах, естествоиспытателях и врачах. В ней также содержатся сведения о художественных, мифологических и агиографических произведениях. Что касается философии, приведем названия кодексов по этой теме: Евсевий, Против Гиерокла (cod. 39), Филострат, Жизнь Аполлония Тианского (cod. 44), Иосиф, О Вселенной или о сущности всего, (cod. 48), Тимей, Лексикон к Платону (cod. 151), Боэт, О сомнительных терминах у Платона (cod. 155), Дорофей, О новых и заимствованных терминах у Платона cod. 156), Дамаский из Дамаска, О жизни философа Исидора (cod. 181), Никомах из Герасы, Арифметическая теология (cod. 187), Энесидем, Пирронические сочинения (cod. 212), Гиерокл, О промысле и судьбе (cod. 214), Иоанн Филопон, Против «Трактата о статуях» Ямвлиха (cod. 215), Диодор из Тарса, Против судьбы (cod. 223), Филострат Тирский, Жизнь Аполлония Тианского (cod. 241), Дамаский из Дамаска, О жизни философа Исидора (cod. 242), Аэлий Аристид, В защиту антиплатоновской риторики (cod. 247), Аэлий Аристид, Общая апология (cod. 248), Теофраст из Эреса, Отрывки из различных сочинений (cod. 278). Кроме того в «Библиотеке» упоминаются философы-платоники Филон из Лариссы (cod. 212, 170a), Нумений (cod. 249, 438b14–19) и Марин из Сихема (cod. 242, 345b). Очевидно, платоновская проблематика весьма интересовала Фотия и кружок его учеников, в занятиях с которыми и формировался список прочитанных сочинений будущей «Библиотеки». Более того, этот список заставляет усомниться в правильности утверждения авторов труда «Греческая философия», что «из 280 глав любопытного памятника эрудиции, каковыми является Библиотека Фотия, только три главы посвящены философии: codices 214 и 251, трактующие о Гиерокле-неоплатонике, и codex 212, где речь идет о скептике Энесидеме» C.834]. |
| Итак, причина различий христианских и нехристианских песнопений лежала не в конфессиональной противоположности, а в явлениях совершенно иного порядка. Зачастую даже образы, содержащиеся в христианских песнопениях, существенно ничем не отличались от нехристианских. В обоих случаях это были гимны Богу. И там, и здесь характер музыки должен был выражать глубочайшее преклонение и почтение. Достигалось это особыми средствами, зависящими опять-таки как от времени создания песнопения, так и от национальной среды. Правда, существуют некоторые отличия, которые и являются музыкальным показателем для противопоставления языческой и христианской музыки. Среди языческого пантеона находились важные и грозные боги, требовавшие и соответственного «музыкального приношения»: Зевс-Юпитер, Аполлон, Артемида-Диана, Гера-Юнона, Афина-Минерва, Деметра-Церера, Персефона-Прозерпина, Арес-Марс и другие. Однако наряду с ними существовали и Дионис-Бахус, и Флора, и Фавн. Празднества в их честь превращались в многодневные оргии, во время которых пьянство и безнравственность разрастались до неописуемых масштабов. Лучшие из язычников выступали против разгула этой безнравственности, сопровождаемой низкопробной музыкой. Так, ритор конца II – начала III века Филострат, написавший «Жизнь Аполлония Тианского» – роман о философе-пифагорейце, жившем во второй половине I века, – ярко показывает отрицательную реакцию своего героя на Дионисийские оргии. Даже если многие черты образа Аполлония Тианского – плод творческой фантазии Филострата, то и тогда это весьма показательно, так как отражает отношение мыслящей части языческого общества к бытующим порокам. Филострат пишет, что Аполлоний корил афинян за Дионисии, ибо, предполагая, что во время празднеств они собираются в театр, чтобы послушать хорошую музыку, к своему ужасу увидел, что там пляшут под мелодии авлосов, а под звуки древних песен Орфея мужчины неприлично изображают нимф и вакханок. Естественно, что на таких праздниках звучала и подобающая им музыка – скабрезные песенки и инструментальные пьесы, сопровождавшие разнузданные и неприличные танцы. |
|
|
