| Скачать epub pdf Старый, но популярный довод «Христиане всё заимствовали у язычников!». Этот тезис достаточно легко встретить в Сети – его могут выдвигать с разных позиций. Атеисты стремятся показать, что в Библии нет ничего исключительного – мифология как мифология, у других народов не хуже. Иудеи и мусульмане – что христиане уклонились от «чистого» монотеизма. Неоязычники – показать свое первенство. Сама критика библейской веры через предполагаемые языческие параллели – явление довольно старое, восходящее к XIX веку, как минимум. Можем ли мы найти в языческих мифах параллели с библейскими повествованиями? Смотря о чем идет речь. Под видом таких «заимствований» могут фигурировать разные явления. Во-первых, общие для всего Ближнего Востока сюжеты, которые у священнописателей получают совсем другой смысл и звучание – как, например, повествование о Потопе. В этом случае мы можем говорить о реальных параллелях, которые (как мы сейчас рассмотрим) никак не ставят под вопрос уникальность и богодухновенность Писания. Во-вторых, мы можем иметь дело с параллелями явно натянутыми, которые рассыпаются при ближайшем рассмотрении, – как, например, аналогия между Христом и Аполлонием Тианским. В-третьих, мы можем столкнуться с явными и грубыми фейками, которые настолько глубоко въелись в общее сознание, что воспринимаются как нечто «известное всем образованным людям», так что никому в голову не приходит интересоваться первоисточниками. В-четвертых, речь может идти о чисто внешних сходствах, которые вообще никак не связаны с вероучением. Утнапиштим– шумерский «Ной» и языческая история Потопа В 1872 году британский исследователь Джордж Смит частично перевел древнейший памятник мировой литературы – «Эпос о Гильгамеше». Царь Гильгамеш, после трагической смерти своего друга Энкиду, с ужасом обнаруживает свою смертность – и отправляется на поиски бессмертия. В своих поисках он встречается с единственной парой, которой боги даровали бессмертие, – Утнапиштимом и его супругой. Утнапиштим (как и библейский Ной) пережил Всемирный потоп, построив ковчег по совету покровительствовавшего ему божества. Как он рассказывает Гильгамешу, |
| 954 На него часто намекают св. Амвросий и Симмах в своем споре по поводу алтаря Победы; ср. Cod. Theod. XVI, 10, 20. 957 Об этом событии, много раз изложенном в литературе, см. в особенности Boissier, La fin du paganisme p. 267–338. 960 Вероятно, в 389 году, ранее своей поездки в Рим. Писавший в середине V века автор De promissionibus рассказывает (III, 38), что когда Симмах в официальной речи [praeconio laudum in consistorio recitato] просил Феодосия о возвращении алтаря Победы, Феодосий велел прогнать его с глаз долой и немедленно увезти на простой повозке за 100 верст оттуда. По моему мнению, это легендарная прикраса некоторых выступлений, безуспешно сделанных сенатом и Симмахом перед Грацианом, Валентинианом II или Феодосием. 961 Об этих настояниях сената см. Ambros. Ep. 57. Миланский епископ, по-видимому, одно время боялся, как бы Феодосий не поддался им. 963 August. Ep. 87, 8; ср. закон 377 г., Cod. Theod. XVI, 6, 2 (Cod. Iust, I, 6, 1). В новом издании Кодекса Феодосия напрасно оспаривают, что этот закон был адресован к африканскому викарию Флавиану; самый предмет закона исключает чтение Floriano vic. Asiae. Впрочем ясно, что он не мог быть дан в Константинополе, где ни Грациан, ни Валент, ни Валентиниан II не жили в 377 г. Бл. Августин говорит, что Флавиан был сторонником донатистов (partis restrae homini). Если он не ошибся, – а я этого не думаю, – это значит, что тот им покровительствовал, а не то, чтобы сам был донатистом. Никомах Флавиан перевел по-латыни книгу Филострата об Аполлонии Тианском (Sidon. Apollin. Ср. VIII, 3). 964 О подробностях этих событий можно справиться в «Обвинении против Никомаха Флавиана», Dicite qui colitis, открытом Л. Делилем (L. Delisle) в знаменитой рукописи Пруденция (Париж, 8084) и напечатанном им в 1867 году в Bibl. de l’Ecole des Chartes. С тех пор появились и другие издания, именно Haupt’a в Hermes, t, IV, р. 354 и Riese в Anthologia latina, (coll. Teubner), 4. Это – речь в стихах против языческой реакции 394 г., написанная в Риме вскоре после смерти Флавиана. Среди комментариев на нее см. особенно De Rossi Bull., 1868 г., р. 49 и сл. |
| В Аттике, в деревне Марафоне и окружающих ее селениях, жители высоко чтили некоего беотийца Сократа, называемого Филостратом Агафонием 252 , так как он являлся добрым гением для своей страны. Простой поселянин, он обладал необыкновенно высоким ростом и могучей силой и вел жизнь дикаря, питался молоком кобыл, ослиц и коров и одевался в грубо отделанную кожу волка. Прославившись, как и его патрон, Геркулес, освобождением страны от диких зверей, он привлек к себе в своей местности глубокое уважение: говорили, что его, как титанов, родила земля. Знаменитый софист того времени, Ирод Аттик, однажды спросил его, считает ли он себя бессмертным так же, как и Геркулес. Сократ ответил, что он долговечнее смертного. Его необычайная фигура, исключительный образ жизни и подвиги производили такое впечатление на окружающую его публику, что она его почитала как нечто высшее и прибегала к его помощи как к лицу, обладающему сверхчеловеческой сущностью ( ς δαιμνια φσις ιπερ τν νρα) 253 . Еще баснословнее и удивительнее история Александра Абонотейского, и всем соединенным с его именем россказням трудно было бы поверить, если бы они не являлись действительным фактом, засвидетельствованным даже надписями. Родом пафлагонец, он уже своей наружностью и глубоким умом обращал на себя всеобщее внимание. Прекрасное и высокое положение его стана придавало всей его фигуре нечто величественное. Живой огненный блеск его глаз открывал его внутреннее одушевление; его голос был ясен и отчетливо звучал; короче, весь его внешний вид не имел в себе никакого недостатка 255 . В самом существе его таилось нечто высокородное, и свой ум он занимал не мелочами, а важнейшими и всеобъемлющими проблемами, к тому же он и свое воспитание получил от одного из близких учеников такой знаменитости II в. 256 , как Аполлоний Тианский. Господствующая греко-римская религия его не удовлетворяла, и он взялся за великое дело создания нового религиозного культа, и это может служить самым характерным симптомом религиозного состояния греко-римского общества в эпоху Марка Аврелия, что, несмотря на шарлатанские меры, принятые им для достижения своих целей, он пожал необыкновенный успех. |
| Ефес, подобно Коринфу, был город многолюдный, торговый, но очень испорченный. Он, кроме того, служил центром поклонения Диане Ефесской и потому занимал весьма видное место в языческом мире. Диана Ефесская нисколько, впрочем, не похожа на Диану греческую и римскую, сестру Аполлона, – божество гораздо низшее. Диана Ефесская – это восточная Астарта, олицетворение природы и божество высшее. Храм ее был ионической архитектуры, близкий к греческой; статуя ее, уцелевшая от пожара Эрострата, была древнего происхождения; по вероятию азийцев, она упала с неба. Это был де-ревянный идол, грубой работы, покрытый таинственными эмбле-мами. Среди упадка древних языческих богов Диана Ефесская сохранила свое значение. Как богине природы, ей поклонялись все пантеисты, рассеянные здесь под разными именами. Как богине таинственной, как силе страшной или поэтической, смотря по вкусу и нуждам почитателей, ей поклонялись мудрые и простые, знатные, философы, поэты, мужчины и женщины. Основанное на силе верования, значение этой богини поддерживалось еще тем, что храм ее был в таком богатом и многолюдном городе, имевшем громкое прошедшее. Прежде Ефес был в числе первых греческих городов, в отношении искусств, но вследствие различных обстоятельств нравы его упали, и в глазах греков он стал пользоваться дурной славой. Исключительная важность культа Дианы подавила здесь науку, развила суеверие, и Ефес – родина Гераклита и Парразия, несмотря на уцелевшие памятники искусств, сделался городом портиков, гимназий, театров, тщеславия. По торговым делам сюда стекалось множество иностранцев, приносивших с собой различные социальные взгляды и убеждения. Город изобиловал магами, колдунами, актерами, музыкантами, певцами, евнухами, ювелирами, торговцами амулетами, слагателями романов. Вследствие расслабляющего климата, серьезные занятия были в пренебрежении. Танцы и музыка были единственным развлечением; демонология и теургия увлекали всех. Суеверие господствовало здесь бесконтрольно... Около того времени, когда прибыл в Ефес ап. Павел, здесь жил известный Аполлоний Тианский. |
| Правда, Афанасий часто говорит о «монашествующих» и «аскетах», но то, что он понимает под «монашествующими», не выходит за пределы аскетизма более раннего времени. Из некоторых мест сочинений Афанасия, где у него речь идет о таких монашествующих, видно, что эти аскеты не вовсе чуждались даже брака и рождения детей. Да и вообще, понятие о «монашествующем» в IV в. было не таково, какое мы имеем о монахе в собственном смысле, как это видно из сочинений Епифания: так, он говорит о Маркионе, что он был монахом, несмотря на то, что этот последний жил в такое время, когда монашества еще не было. Вообще, о первых временах монашества наши сведения весьма бедны. Еще менее, чем Афанасия, можно считать источником для древнейшего монашества Руфина и Палладия, которые в Нитрийских горах и в Фиваиде некоторое время жили среди монахов (первый в 374–380 гг., второй – около 380 г.). Их сказания о древнейшем монашестве не заслуживают веры. После этих рассуждений относительно исторических показаний и свидетельств о происхождении монашества, Вейнгартен обращается к раскрытию собственного взгляда на происхождение данного явления. Уже историк Мосгейм, замечает автор, искал мотивы, вызвавшие монашество к бытию, искал вне христианства, для чего он обращался к сочинениям философа Порфирия и неоплатоников. Из сочинений Порфирия и из тех извлечений, какие сделаны им из Херемона, мы узнаем о таких аскетах при египетских храмах, которые жили вдали от общества, спали на подстилках из пальмовых веток, не употребляли вина, не вкушали мяса, никогда не смеялись. Известный Филострат заставляет своего героя, Аполлония Тианского, путешествовать к обнаженным, чуждым всяких потребностей египетским мудрецам, которые жили в горах на верховьях Нила, не имея общего святилища, – путешествовать для того, чтобы сравнить мудрость этих египетских гимнософистов с мудростью брахманов Индии и магов Вавилона. Правда, здесь мы стоим еще на почве саги и религиозно-романического вымысла, но с тех пор, как египтология сделала несомненные успехи, в особенности в трудах французских ученых, мы получаем очень твердые известия о дохристианском монашестве в Египте, в котором (монашестве) находим весьма решительную аналогию с первоначальным христианским отшельничеством. |
| Памятники II–III вв. свидетельствуют о том, что различные экстраординарные выходки эллинских псевдохаризматиков находились в определенной связи с индийской религиозностью. Самым знаменитым среди таких эллинов был Перегрин Протей, который сжег себя на большом сборище в Олимпии в 165 г. Прыгая в костер, он повернулся лицом к югу (сторона смерти у индийцев) и обратился «по индийскому образцу» к предкам. Эксцентричная одежда Аполлония Тианского, который, согласно Филострату, побывал и в Индии, его вегетарианство, появление и исчезновение в толпе напоминают действия среднего индийского «святого» (vairagin). Наконец, с брахманами соотносились в позднеантичных текстах и опыты коллег знаменитого Симона Мага, специализировавшихся по левитации. Марселлин сообщает, что некий Максимиан подражал в этом брахманам: сходные опыты приписываются Епифанием Скифиану и Теревинфу, которые уже начиная с трактата Архелая ассоциировались с индийцами. Более серьезное знакомство с индийскими религиями демонстрирует известнейший гностик Бардесан, который, согласно Порфирию, встретил в Эдессе посольство индийцев к римскому императору. Хотя многие его характеристики «горных» и «речных» философов еще вполне соответствуют описаниям индийских софистов участниками Александрова похода и Мегасфеном (см. гл. 9), его способ изложения практики саманеев предполагает, что он действительно что-то узнал о буддийских монахах – их распорядке дня (регулируемом звоном колокольчика) и их взаимоотношениях со светской властью (см. Порфирий. О воздержании от животной пищи IV. 17; ср. версию Стобея). Данные Бардесана не оставляют сомнений, что при получении этих сведений он узнал что-то совершенно новое. Отдельные попытки усмотреть влияние буддизма на ведущих учителей гностицизма вплоть до Валентина или Василида, предпринимавшиеся еще с середины XIX в., обнаруживают явную недооценку параллелей гностического мышления – параллелей, позволяющих чисто типологически сближать пифагорейцев, ведантистов и даосов вне всяких выходов на проблему заимствования. На более твердой почве мы оказываемся в связи с буддийскими сведениями о яванах (йонах), как именовали индийцы представителей эллинской культуры, в том числе пришедших в сангху (ср. Yonaka-Dhammarakkhita). Но здесь идет речь о греческих «колониях», которые были в контактах с той средой, где формировались апокрифические памятники. |
| Практический английский дух мешал деистам прямо и решительно отвергнуть веру в жизни человека. Чтобы выйти из этого затруднения, чтобы помирить теоретические требования с практическими, деисты ограничили свои требования таким образом. Свободомыслие в деле веры может быть допущено, говорили они, но для устранения злоупотреблений им, допустить его можно только для людей образованных. Таким образом, религия разума, религия свободная от авторитетов может быть уделом только образованных классов; для необразованных же, или, что одно и то же, низших классов должна быть оставлена религия веры, предания и авторитетов. 10 По такому воззрению христианство не исключалось деистами из числа религий, которые они считали возможным подвергнуть критическому рассмотрению; а это в свою очередь низводило христианство на степень естественных религий и содействовало унижению его в глазах английского народа. Чтобы дать понятие об этом унижении, мы считаем нужным изложить общую мысль некоторых деистических сочинений. Первое из сочинений такого рода появилось спустя 7 лет после изгнания Стюартов и 6 – после издания Toleration-Act’a. 11 Мы разумеем сочинение Локка Reasonableness of Christianity (Возможность усвоения Христианства разумом) – 1695 г. В этом сочинении Локк стремился доказать, что все истины откровения могут быть приняты и усвоены разумом, что религия христианская есть только возвещение и восстановление чистой естественной религии. По мнению некоторых историков, Локк не хотел бороться с христианством: он высоко ценил сущность и благотворное действие его. Но его сочинения важны в том отношении, что ими положено начало деизма со всеми его крайностями. 12 Признать верным этого взгляда вполне нельзя, потому что низведение откровенных тайн в ряд доступных человеческому пониманию мыслей служило уже к значительному унижению христианства. Около того же времени Чарльз Блаунт, переводчик двух первых книг об Аполлоние Тианском, доказывал, что первоначальная религия есть выдумка жрецов. Так говорил он о языческих религиях; но он ещё не осмеливался делать прямых нападок на христианство , хотя иногда и о христианстве выражался с остротами и ирониею, свойственными времени Реставрации Стюартов (1660–1688). |
| «Так обернулось для него казнью его собственные злодейства и мерзости! И недаром мудрейший из мудрых Сократ, имел обыкновение говорить, что если бы удалось заглянуть в душу тиранов, то нам представилось бы зрелище ран и язв, ибо как бичи разрывают тела, так жестокость, любострастие и злобные помыслы раздирают душу. И действительно, ни единовластие, ни уединение не оградили Тиберия от душевных терзаний и мучений, в которых он сам признался». Это Тацит свидетельствует об эпохе, ставшей водоразделом человеческой истории. В эту эпоху человек вступал в осознанную борьбу с дьяволом, с искушениями, посылаемые лукавым из своей проклятой темницы. И человек с помощью Божьей мог теперь победить силы тьмы. Отныне человек был не одинок, ибо в его естестве был Сам Бог. И Богочеловек разрушал все видимые и невидимее беззакония. Никакой законодатель не способен был справиться со злом. Ни Солон, ни Цезарь, ни Октавиан Август не могли обуздать царящие в обществе пороки. Внешнее боролось с внешним. Это был абсолютно бесперспективный путь. Только чрез внутреннее человеческое естество, просветленное Божественным присутствием, могло придти спасение. И Троица явила себя миру не ради своей славы, но ради освобождения Своего творения. Созидалась новая природа человека. И природа стала изменяться буквально на глазах. Наконец-то поиски смысла Бытия совмещались в одном Учении и одной Личности. До этого были проблески и полутона, несовершенство бесконечных споров на политеистическом поле. Аполлоний Тианский был интересен, потому что шагал по всем религиям мира. Но эта хождение приобретало расплывчатый характер и потому виделось безнадежным тупиком. Бог же Платона и Аристотеля внемирен и внеличностен, поэтому интересен философам-специалистам, но не человеческому роду. Конечно, поиск Истины ни на минуту не останавливался. И когда Тиберий скрывался на Капри, то в Риме рождалась удивительная философия Сенеки. Это была попытка античного мира спасти свою утраченную репутацию. Великий стоик заговорил о совести. Это был настоящий нравственный переворот. Добро и зло стало мериться совестью. Действительно, можно убежать от чего угодно, но от совести проблематично. Как известно, совесть есть внутренний судья, дарованный Богом. У Сенеки нет Божественной Личности, но есть определение совести. А это уже шаг к пониманию греха и вины, искажающих человеческое естество. Сенека положил основание дороги, ведущей к совершенству. Но самостоятельно придти к нему было невозможно. |
| Это были все серьезные, талантливые люди, стоящие головою выше своих современников, проповедовавшие глубокие философские идеи. Но ефесянам, привыкшим к вольной и беспечной жизни, было чуждо и ненавистно серьезное занятие наукой 1050 . Благодаря своей живости, подвижности и восприимчивости, они любили послушать наставников, любили и поспорить 1051 . А в наставниках в Ефесе не было недостатка. Здесь были представители учений всех стран – и далекой Индии, и Александрии с Египтом, и Греции, и Рима. Здесь были Иудейские заклинатели злых духов, семеро сыновей Иудейского первосвященника Скевы 1052 . В Ефесе проповедовал Аполлоний Тианский 1053 и многие другие чародеи, обманывавшие народ подобно Иамврию и Ианнию, египетским волхвам 1054 . φσια γρματα (Ефесские письмена) – известны 1055 . Это чародейские формулы, написанные на папирусе или на пергамине; они носились в качестве предохранительных амулетов на руках, на шее, на голове и т. п. 1056 . Ефесян легко было воспламенить и утишить 1057 . В этом отношении Апостол сравнивает их даже с младенцами, увлекающимися всяким ветром учения 1058 . Но они не любили тех, кто проповедовал им новые идеи, расшатывал старые исконные устои жизни, предлагал новое жизнепонимание и новое жизнеустроение. Перерождение они считали делом трудным и неприятным. Поэтому одних из таких проповедников они изгоняли, а другим угрожали смертью 1059 . Как живой и впечатлительный народ, Ефесяне, кажется, более сочувствовали магам, чародеям, стекавшимся сюда со всех концов мира, чем учителям – философам 1060 . Те и другие небольших усилий требовали от своих поклонников, врачуя их духовные и телесные недуги. Легко доставался им мир и покой, и земное счастье. – На жизнь древнего ефесянина неотразимое влияние еще оказывал культ богини Дианы или Артемиды. Знаменитый храм Дианы Ефесской составлял славу и гордость Ефеса. Эту грандиозную постройку сооружали в течение многих лет; вполне она была окончена спустя 220 лет после её начала 1061 . Все цари Малой Азии в количестве ста двадцати семи человек приняли участие в пожертвованиях на эту постройку. |
| Plutarch " s Moralia. V. With an English translation by Frank Cole Babbitt. Cambridge (Mass.): Harvard Univ. Press; London: William Heinemann, 1969, p. 238 (391F–392A). 4 Свасьян К. А. Судьбы математики в истории познания Нового времени. — Вопросы философии, 1989, 12, с. 41–54. 5 Свасьян К. Α., там же. 6 Иванов В. И. Собрание сочинений. III. Брюссель, 1979, с. 761. 7 Там же, с. 263. 8 Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. Издание подготовила Е. Г. Рабинович. М.: Наука, 1985, с. 32. 9 Там же, с. 127. 10 Чхандогья упанишада. Пер. с санскрита, предисловие и комментарии А. Я. Сыркина. М.: Наука, 1991, с. 116 слл. 11 Древнеиндийская философия. Начальный период. М.: Мысль, 1972, с. 116 слл. 12 Ахутин А. В. На полях «Я и Ты». — Анатолий Ахутин. Тяжба о бытии. М., 1997, с. 286. «Отношение первично — это значит: вступающие в отношение не существуют до отношения. Они не вступают в него, а впервые являются в нем, выступают из него в качестве таких-то. Даже если «Я» и считается источником отношения, если «Оно» полагается как «не–Я» неким первичным, самодеятельным и заранее предположенным субъектом, само отношение захватывает такое «Я». В самоопределении «Я» как абсолютного — «чистого» — субъекта сказывается более изначальное отношение, порождающее такого субъекта. Субъекты отношения вызываются в себя самим отношением» (там же; вся вообще работа, из которой взята цитата, фундаментальна для проблемы Я). 13 WW I 35, начало. 14 WW I 63, 458. 15 PP § 115. 16 WW I 63, 458. 17 PP, там же. 18 Поступаю в малом скрытно так, как государство крупно и открыто делало 70 лет, держа Шопенгауэра в списке запретных. 19 PP § 115. 20 Там же. 21 WW II 30 и др. 22 РР § 141. 23 РР § 67. 24 РР § 156; WW II 46. 25 РР § 67. 26 WW I § 68. 27 Там же. 28 Schirmacher W. Technik und Gelassenheit, Freiburg; Μünchen: Karl Alber, 1983, S. 239. 29 Schirmacher W. Zum Veltbild einer vita activa. Kasseler Philosophische Schriften. Bd 13. Die Praxis und das Begreifen der Praxis. Vorträge einer interdisziplinaren Arbeitstagung vom 20. bis 23. Juni 1984. Kassel 1985, S. 349–356. 30 |
|
|
